Феникс

Бездна в груди становится шире, стоит Дилюку сказать о том, что им нужно поговорить. Омега действительно жесток к нему, заслуженно, конечно заслуженно, но Кейя лишь выдыхает, потому что остаться в комнате с истинным, которого буквально сейчас распластывал по столу, чтобы просто поговорить - это невыносимо. Руку перехватывают и альфу буквально тащат за собой, ему лишь остаётся поднять глаза на копну рыжих, растрепанных волос, которые покачиваются в хвосте при каждом шаге. Тяжело. Альберих видит ошейник и едва сдерживает собственнический рык. Он завидует этому гребанному альфе, это чувство разливается внутри пожаром, потому что Кейя желает быть на его месте. Дилюк верен ему, Дилюк выносил его ребенка, Дилюк дарит ему себя, желает его, принадлежит ему. Дилюк, Дилюк, Дилюк… Кейя приходит в себя от раздирающих мыслей только в комнате, когда рука омеги выпускает его запястье, он упускает, зато когда ладони Дилюка ложатся ему на грудь, приводит в чувство. Больше помогает очухаться сильный толчок, от которого задумавшийся и потерявший себя в пространстве альфа буквально летит на постель. Омегу уже трясёт от того, с какой силой к нему возвращается едва угаснувшее желание. Хвост растрепался, и некоторые пряди торчат у лица, а для его задумки стоило бы их убрать, но на это уже нет никакого желания. Рагнвиндр приближается к своему альфе, в полутьме видя лишь его глаза и ощущая запах разочарования. Дилюк фырчит, склоняясь ближе к лицу, чтобы подарить Кейе ещё один поцелуй, пока собственные руки расстегивают ширинку альфы. И быстро, чтобы тот даже понять не успел, толкает ладонью в грудь, сдирает до щиколоток штаны и опускается на колени. Голова неудачно долбится об стену, но Кейе даже не больно. Поцелуй был быстрый, страстный, чувственный. Он остаётся сладким привкусом на языке. Кейя стонет, стоит омеге содрать с него штаны, потому что кожу обдает болью от того, как проходится по ней плотная ткань. Все это прощается, когда губы Дилюка обхватывают его член, головка проникает глубже и оказывается в жаре рта. Альбериха подбрасывает на кровати, и он едва дергает бедрами, чтобы оказаться глубже, но после оседает вновь, приподнимается на руках, чтобы сесть ровнее и смотреть, как Дилюк находится между его ног, с его членом во рту - волшебно, невероятно, волнующе. Член горячий, пульсирующий, с каплей смазки на кончике. Дилюк делает шумный вдох, прежде чем взять его в рот настолько, чтобы можно было дышать. Размеры Кейи он и раньше не особо глубоко в глотку мог взять, сейчас же ничего не изменилось. Практиковать не получилось и не за чем было. Техники, как таковой, он тоже не знал, поэтому работал языком на особо чувствительных точках, а руками водил по стволу и мошонке, стараясь доставить как можно больше удовольствия. Минута осознания в нескончаемой ласке, и Кейя понимает, что его не отвергали, что омега просто просил передышки, постели, комнаты. Альберих впервые так глуп, невероятно. Дилюк хочет его, и Кейя, все еще распаленный, загорается снова. Ладонь ложится на алые пряди, сжимает крепко и сильно, потому что ему хорошо, потому что омега словно и не делал этого более после их первого раза. Альберих стонет, откидывает голову назад, закрывает глаза и отдается ласке рта и рук, что невыносимо приятны. Время тянется патокой, альфа наслаждается звуками, что издает натруженное его членом горло, сжимает рыжие пряди, поддается темпу, что выбрал Рагнвиндр, пока не ощущает, как волна удовольствия почти накрывает с головой. - Остановись… - голос хриплый, низкий, властный. Кейя хочет этого омегу прямо сейчас. Он не дает Дилюку отстраниться, даже осознать своих слов, сам подхватывает под подмышки и тянет на себя, заставляя забраться к себе на колени. Ткань брюк омеги неприятно ощущается на коже и распаленном члене, но это мелочи, потому что он со всей своей жадностью уже врывается в его рот поцелуем. Дилюк останавливаться не хотел, но ему и выбора не дают, затаскивая выше, целуя горячо и не менее жадно. Так, как он этого хотел. Альбериху словно плевать, что секунду назад в этом рту был его член, но, откровенно говоря, Дилюку тоже плевать. Он мнет в руках одежду на плечах альфы, хочет поддаться его ласкам ещё ближе, теснее. Двигает бёдрами, недовольно ворча, что штаны все ещё на нем, а альфа даже не планирует ничего с этим делать. Дилюк отстраняется, чтобы высказать своё мнение на этот счет, но замирает: его альфа красивый, и он сейчас завороженно смотрит на него сверху вниз. Слишком красивый. Скар может хоть тысячу раз подавиться своим ядом, но этот альфа принадлежит Дилюку. Рагнвиндр в жизни не позволит никому его у себя отобрать. Больше нет. Одной из ладоней он проводит по шее, отчётливо замечая контраст кожи и то, как горячо им обоим. Ведёт чуть выше, до челюсти, и вот он уже может обвести большим пальцем губы, что так сладко его целовали. Припухшие, тоже горячие, влажные от слюны. Превосходное зрелище, от которого возбуждение чувствуется ещё отчетливее. Дилюк даже поддаётся маленькому желанию приподнять губу и коснуться подушечкой пальца клыка. Такого, что мог бы с лёгкостью пометить его идеально пустую шею, навсегда оставить на ней свой запах, сделать своим. Омега крупно дрожит, слишком увлеченный фантазиями - он завёл себя до невозможного, ему нужно ощутить своего Кейю сейчас, как можно ближе. Альберих заворожен, Дилюк столь прекрасен: возбужденный, растрепанный, восседающий на его коленях. В глазах желание, и Кейя позволяет еще недолго омеге оглаживать его шею и лицо, приоткрывает рот, вбирая длинный палец внутрь, проходя по нему языком и выпуская. Рагнвиндр слишком одет - мысль лишь проникает в сознание, а Кейя уже подхватывает Дилюка под задницу и валит на постель. Омега ложится на нее куда аккуратнее самого альфы, Альберих заботится о безопасности его головы и других конечностей. Дилюк оказывается снизу; Кейя в секунду забирается сверху, стягивает с себя майку, отшвыривая ее в сторону - она сейчас слишком мешается. Кейя стягивает ботинки, брюки, что висели на щиколотках и, уже полностью обнаженный, с удовольствием смотрит на Дилюка. Омега оказывается вжатым сильным телом в постель, ладони альфы принимаются за пояс, тянут ремень, расстегивают ширинку, и вскоре Альберих с удовольствием в каждом движении стягивает с Дилюка брюки, останавливаясь лишь на щиколотках, чтобы медленно развязать ботинки и снять по очереди. Голые ноги истинного заставляют шумно выдохнуть, ощущая накатывающуюся волну удовольствия. Внизу стягивает, и пах обдает приятным жаром. Альберих целует довольно тонкую мужскую щиколотку, ведет ладонью по ноге выше, целует колено, внутреннюю сторону бедра и накрывает губами бугорок члена, что сокрыт нижним бельем. ⁃ Люк, ты безумно красивый... - Кейя позволяет себе этот комментарий, лижет по ткани, а после трусы Рагнвиндра покидают тело омеги слишком быстро, чтобы тот успел даже что-то сказать. Альберих приподнимается снова, раздвигает и так распахнутые перед ним бёдра шире. Потирается, стонет от того, как охуительно ощущается это без одежды. Омега течет под ним, между телами становится влажно, и Кейя желает ощутить, насколько мокро сейчас там, около входа в желанное тело, насколько Дилюк готов отдаться ему. Алый взгляд жжет, Кейя тонет в нем, и следующий поцелуй выходит слишком горячим. Альберих пожирает собой, рычит в губы, толкается языком, глубоко, теснит язык Дилюка и просто, хоть так, заявляет права на него. Оказаться вот так резко под альфой было несколько неожиданно. Однако Дилюк добровольно помогает избавить себя от одежды и тихо, по-омежьи, мурчит. Великолепное чувство. Кейя мастерски перехватывает у него контроль - это доставляет не меньше удовольствия, чем ласковые касания губ к нежной коже. Дилюк наконец-то ощущает, что ему не нужно контролировать все происходящее, его альфа позаботится обо всем, пока он может просто расслабиться. От этого в груди теплится нежность, пока её разом не сносит новой волной феромонов и желания. Дилюк рычит в ответ, так же яростно отзываясь на альфу и его жадные ласки. Он сам подаётся бёдрами ближе, чувствуя его естество так близко. Как горячая головка мажет смазкой по ягодицам и бёдрам. Как он сам течёт в ответ на это. Как внутри груди рядом с сердцем у него, Дилюка, слишком много чувств, которые он хотел бы выразить, да только через поцелуй показать получается лишь самую малость. Рагнвиндр запускает руку в волосы Кейи, чтобы тоже иметь возможность поиграться с ним: помассировать кожу, или чуть сжать и оттянуть, чтобы потом пройтись языком по губам и отпустить, вновь позволяя трахать себя языком. Их поцелуй иначе не назвать. Они так голодны друг другом. И Дилюк в жизни не скажет, что сцена в столовой не будоражила его. Вот только иначе чем должна. У него не было страха перед истинным в бешенстве, он не боялся попасть под горячую руку любого из них, в конце концов он оттачивал свои навыки не хуже. Но то, как Кейа мгновенно оказался рядом, когда кто-то посягнул на его омегу. Ох, Дилюк в восторге. До дрожи в коленях. И сейчас он снова чувствует это в себе - желание быть слабым, иметь защиту, того, за чьей спиной можно укрыться. И удовольствия от этого в самом деле не меньше. Дилюк податлив, открыт, жаден не меньше самого Альбериха, и Кейя сходит с ума. Возбуждение накрывает их обоих, феромон разливается по комнате, смешивается с ароматом омеги, и это лучшее сочетание, что они оба чувствовали когда-либо. Кислород в груди заканчивается, когда Кейя буквально заталкивает язык в горячую глотку, впитывая стоны омеги, дыша им. Отстраниться приходится, он смотрит на Дилюка сверху вниз, глубоко вдыхает кислород в легкие и тонет в алых глазах, что подернулись дымкой вожделения. Альберих облизывается, страх того, что Дилюк оттолкнет его сходит на нет - тот хочет его с не меньшей страстью. Кейя склоняется к шее, губы вновь касаются ткани ошейника, оставляют легкий поцелуй. Альфа спускается ниже, целует омегу в грудь, накрывает губами сосок через ткань майки, скользит руками по бедрам, следующий поцелуй уже приходится на живот. Он слышит мурчание, задирает майку до груди, целует теперь уже кожу, снова и снова касаясь губами, довольно пылко и жарко. Возбуждение неприятно давит, напоминает о себе, и Кейя рычит, потому что ему хочется, чтобы этот момент не заканчивался, чтобы Дилюк не покидал его постели, не уходил, был его, был с ним. Эмоции зашкаливают, и Альберих рывком переворачивает омегу на живот, поднимает бёдра, заставляет прогнуться под собой, подставиться. Ощущать голым пахом мягкие ягодицы абсолютно охуенно, настолько, что он трется не сдерживаясь, чувствуя смазку. Дилюк весь мокрый, жаждущий лишь его. Ладонь ложится на затылок Рагнвиндра, Кейя тянет за хвост, оттягивает голову назад и наклоняется сам, жарко шепча прямо в ухо. – Как ты хочешь? Люк, скажи, как тебе нравится?.. У Дилюка чуть душу из тела не вытряхивает от такого отношения к себе. Ему не больно и не противно, наоборот. Он столько лет держал себя, не позволял ни одной душе узнать о своих слабостях и смог, будучи омегой, поставить на колени многих альф, вовсе не из-за милого личика и прекрасного запаха. Узнай кто-то, что сейчас происходит с Рагнвидром, и не поверит глазам. Омега слишком поддатливый в чужих руках, мурчит от ласк и погибается в спине. Кейя зарывается носом в яркие пряди, ведет по виску, дышит. Он всё же отпускает волосы омеги, ведет рукой по спине, касается края майки и начинает медленно ее задирать. Кажется, ему стоит увидеть что-то очень важное, нужное, потому что он виновник. Потому что это из-за Кейи Дилюк был так ранен. Альберих выпрямляется, тащит майку выше, пока полностью не стягивает ее с омеги, заставляя того приподняться и помочь альфе. Ожог с татуировкой Феникса выглядит ярко, птица покрывает почти всю зону поражения, но зоркий, хоть и единственный, глаз без повязки подмечает и неровные края шрамов. Кейя, не сдерживая себя, касается, ведет по коже, по каждому перу феникса, а после этих же мест касаются губы. Альберих готов испещрить ими каждый миллиметр кожи, потому что чувствует свою вину, потому что хочет забрать ту боль, что омега чувствовал тогда. Это Кейя должен был лежать в муках, Кейя должен был терпеть все то, что испытал на себе Дилюк. Омеге не легко было признавать свои шрамы, даже когда они зажили и на спине он не мог их видеть, однако осознание, что они там, причиняло боль, как вечное напоминание об утрате. И вот теперь губы виновника проходятся по каждому рубцу, что так резко стали слишком чувствительными, против всякой логики. Дилюк уже открыто стонет, стоит Кейе прижаться ближе. Такое чувство, словно внутри все сводит от желания, а альфа все продолжает мучать его ласками, которых не хватает. Они прекрасны, но все же не достаточно. Не тогда, когда Дилюк знает, что может получить и какой Кейя бывает. - Горячо... - наконец произносит он, пытаясь собраться, - хочу Тебя. Чтобы показал, насколько скучаешь, а то не особо заметно. Мелко язвит, чтобы подстегнуть, разозлить, как это бывало делал с партнёрами по бизнесу. Позже признаваясь себе, что обожает видеть, как ломается их хрупкое эго из-за маленьких подколов, на которые можно закрыть глаза или вовсе отшутиться. Вот только от Кейи он принял бы любую реакцию на свои слова. Кейя стонет на ухо омеги, когда Дилюк безжалостно для выдержки альфы отвечает ему. Он лишь хотел узнать пристрастия Рагнвиндра в сексе, понять, что тому более приятно, ведь при первом разе ему приходилось решать все самому, выбирать за омегу, потому что Кейя знал о его неопытности, знал, что забирает первый раз Дилюка. Это все еще грело его душу, до очередного рыка. Сейчас же у того уже был опыт, и Альберих мог сто раз злиться на себя за это, но признать был обязан. Омега подначивает Кейю сорваться, возможно мстит за то, что оставил его на столько лет, и альфа почти срывается, прикусывает молочного цвета плечо, чтобы Дилюк ощутил, насколько остры его клыки сейчас. Ладони ложатся на бедра, Кейя оглаживает два полушария, раздвигает и пальцами одной руки скользит в ложбинке между ягодиц прямо по смазке. Ее действительно много, что в очередной раз греет самолюбие Альбериха. Пальцы толкаются внутрь, заставляя омегу замолчать в своих высказываниях. Если тот не хочет отвечать, то Кейя более не спросит, вспомнит сам, как ярко омега выгибался под ним тогда в кабине, найдет все нужные точки, приласкает, как никто другой никогда не смог и не сможет. Альберих выжжет свою страсть и любовь к Дилюку на его теле, даст прочувствовать в полной мере, ощутить и запомнить. Кейя сотрет каждого альфу, что был с ним, хотябы на эту ночь, чтобы остаться воспоминанием в будущем. Альберих, в желании заставить омегу задохнуться в стоне, толкается двумя пальцами сразу, но в итоге замирает, осознавая, что даже яркое желание Рагнвиндра и его влажность не позволяют ему продвинуться так сразу дальше, чем до первой фаланги. Он поспешно извлекает из горячего тела пальцы и толкается уже одним, чтобы не навредить и не причинить боль. В голове тут же взрывается рой мыслей, потому что узость Дилюка ненормальная для того, кто имеет супруга и уже столько лет в браке. Кейя шумно выдыхает Дилюку в затылок, ощущая себя словно в их первый раз, когда омега был девственен и столь же закрыт, даже в течке, от чего приходилось растягивать его и наслаждаться каждым сорванным с его губ стоном. Сейчас от этого стало лишь жарче. «Твой муж совсем не ласкает тебя?» – Альберих нежно целует Дилюка за ухом и, проводя по раковине языком, толкается глубже. Альфа, что Рагнвиндр выбрал себе, раздражает все сильнее, настолько, что Кейя бы с радостью вцепился ему в глотку. Он еще помнил, насколько Дилюк был податлив и жаден, насколько охотлив на ласки, как можно было не касаться его, не любить, не держать в постели, пока сил совсем не останется. Смазка хлюпает при очередном толчке внутрь, и Альберих трется лбом о висок омеги, целует в щеку, приподнимается, переставая прижиматься грудью к спине, покрытой испариной от желания. Кейя садится на пятки, смотрит на омегу полным вожделения взглядом. Палец медленно покидает слегка уже раскрытое нутро, Кейя с удовольствием, полный похоти, смотрит на это, тянет момент, пока не выходит окончательно. Ладони резко сжимают Рагнвиндра за задницу, раздвигают половинки в стороны, и Кейя не медля более не секунды вжимается в омегу лицом, толкается языком внутрь, подхватывая Дилюка под живот одной рукой, чтобы тот не рухнул на постель, чтобы было удобно. Смазка на вкус не особо сладкая, как на запах, но Кейя лишь слизывает ее и толкается внутрь глубже, встречая новую порцию, сглатывая ее и проталкиваясь снова. Дилюка хочется вылизать, распалить, оттрахать прямо так, чтобы он сжимался прямо на его языке и умолял о большем, чтобы смазка текла по лицу и бедрам, пачкала постель и волосы Альбериха, но он не отпустит. Заставит извиваться на себе, одарит тем, что не дали ему за эти годы, чего лишил омегу и сам лишился. Кейя все еще сжимает одной рукой крепкую ягодицу, сминает, оттягивает в сторону, чтобы раскрыть Дилюка, и продолжает выходить языком, толкаясь снова и снова. Ладонь на животе удерживает некоторое время, пока Кейя не осознает, что тот справляется сам, уже крепче стоя на ногах после проникновения. Рука скользит чуть ниже и ложится на пах омеги, пальцы обвиваются вокруг члена, и Кейя начинает водить по нему в такт толчкам внутрь. Острота зубов не меньше, чем его собственные слова сказанные ранее. И Дилюк от этого трепещет всей сущностью. Действия альфы грубоватые, переходят в более нежные и внимательные, и как же сильно от этого ведёт. От контраста настроения, от того, как даже воздух между ними словно меняется из сладкой патоки во что-то лёгкое. Однако стоит вниманию альфы полностью перетечь туда, откуда тёк сам Дилюк, и омегу прошибает насквозь. Кейя с лихвой выполняет его просьбу. Дилюку действительно становится горячо. Между ягодиц, вдоль позвоночника и даже на бёдрах. Новое чувство едва не заставляет упасть на постель, да только заботливо придерживающая рука Альбериха не даёт этому случиться. Омега тонко поскуливает в подушку, разводя ноги шире, желая получить больше ощущений, хотя, казалось, он и так плавился от каждого движения языка внутри и пальцев на ягодицах, что раскрывали его только шире. Когда Дилюк начал думать, что лучше ему уже не будет, что альфа уже размазал его в удовольствии, как тот совершенно внезапно кладёт ладонь на его пах, и омегу словно снова подбрасывает. Резкая волна удовольствия прокатилась по телу сильнее лавины, вынуждая медленно и сладко кончить, в звуках давая понять, насколько ему нравится происходящее между ними. Кейя проводит ладонью по сочащемуся смазкой члену, толкаясь языком глубже, внутрь самого омеги, и ощущает, как взвивается Дилюк под ним. Его буквально выгибает, ноги сводит в судороге, и Альберих лишь сильнее лижет по сжавшемуся вмиг нутру. Рука отпускает член, пальцы вязкие от семени истинного, и Альберих, пока Дилюк еще подрагивает в оргазме, крепко прижимает того к себе, раскрывает руками ягодицы, проникает, ласкает, давая возможность продлить удовольствие. Его омега так чувствителен, что хватило лишь едва приласкать. Кейя рычит в негодовании о том, что это явно сказывается долгое отсутствие секса. Понять это не так сложно, и Альберих от части рад, что Рагнвиндр столь нетронут, что так отзывчив на его страсть, вот только простить то, что супруг Дилюка не проявляет к нему должного уважения и любви, он не может. Мысли сами приходят в голову о том, что он не отпустит омегу, пока тот не насытится, пока не растворится в удовольствии до изнеможения и не уснет у альфы на груди. Кейя мечтает еще не раз за эту ночь услышать свое имя с этих губ в сладком стоне, ощутить, как Дилюк прогнется под ним в очередной волне удовольствия и как будет молить его продолжать или дать перерыв, чтобы хоть чуток отдышаться. Пальцы проникают в расслабленное нутро, Кейя тянет мокрые от смазки и слюны стенки. Слабый укус оказывается на ягодице, Альберих трется носом о светлую кожу, целует в след и приподнимается. Пальцы покидают тело омеги, обе ладони ложатся на бока Дилюка, альфа прижимается стоящим членом в раскрытые для него бедра и потирается в удовольствие. Смотрит, как спина Дилюка прогибается чисто в инстинктивном движении, и феникс набитый на коже привлекает взгляд вновь. Кейя не удерживает себя коснуться его губами, вновь провести дорожку из поцелуев по линии позвоночника, провести языком по неровным рубцам. Альбериху хочется извиняться за каждый сантиметр обожженной кожи за то, что не уберег. Он оставляет последний поцелуй на загривке, едва прикусывает в желании услышать шипение или стон. Ладони скользят по бокам Дилюка, оглаживают. Сам Кейя уже несдержанно притирается бедрами к оттопыренной заднице. - Иди сюда, – низко и хрипло шепчет Альберих на ухо, прикусывая мочку. Руки альфы ложатся на плечи, он медленно переворачивает омегу на спину к себе лицом. После долгой разлуки хочется видеть эмоции, смотреть в глаза, знать, что ощущает омега, что позволяет вновь овладеть им спустя столько лет. Его истинный, его и только его... Кейя довольно резко разводит стройные бедра, устраивается между ними, смотрит, одним лишь взглядом показывая омеге, как он в миллионный раз восхищен его красотой. Взгляд с колен переходит выше, скользит до члена и ниже, туда где блестит смазка и Кейя знает, как там горячо. Он входит медленно, но одним движением, не давая одуматься. Стонет в губы омеги, едва удерживаясь от желания поцеловать, потому что смотреть в этот момент в алые глаза куда важнее. Сердце сбивается в ритме, стоит члену погрузиться до основания. Альберих ощущает, как стискивает его плоть внутри, и утробно рычит, крепче перехватывает омегу за бедра, раскрывает до максимума. Секунда промедления и альфа неспеша выходит, но не до конца, решая не покидать Дилюка пока они не закончат. Первый толчок от этого выходит рваный, глубокий. Кейя рычит, повторяя движение, смотрит, прожигает взглядом, потому что любовь внутри него заполоняет все вокруг. Феромон разливается по комнате, смешивается в который раз с запахом самого омеги, и Альберих ускоряется. Дилюк заходится в стоне, его наполняет так, что омега закатывает глаза в удовольствии. Течка еще не отошла, и ощущения внутри особенно яркие. Нутро горит от того, как сильно его распирает. Альберих воистину обладает не только широкими плечами и высоким ростом, но еще и большим членом. Крупный, давящий на простату так, что Дилюк несдержанно скулит, стоит альфе начать выходить. Омега вцепляется в его плечи, словно прося остаться, наполнить снова, и когда Кейя исполняет его просьбу, омега рычит. Простату простреливает удовольствием, член Альбериха идеально давит внутри, и Рагнвиндр срывается. Разум остается где-то на периферии сознания, его провозит по постели с каждым новым рывком альфы внутрь, Дилюк откровенно стонет, цепляется пальцами сильнее в смуглые плечи, дерет кожу короткими ногтями, потому что удовольствие слишком яркое. Долгие годы одиночества сказываются, впрочем, стоит ли говорить о том, что ту течку в кабине он помнил смутно, лишь то, насколько ему было хорошо, приятно. Вот только дальнейшие события стерли из памяти детали, касания, шепот, эту заполненность, от которой перед глазами искрили звезды. Рагнвиндр желал и боялся осознать то, что еще этот мужчина может сделать с ним, как распалить и заставить задыхаться в удовольствии, потому что он стонал от каждого толчка не прекращая. Кейя с жадностью зверя впивался в бок омеги одной рукой, второй упираясь в постель, чтобы просто не рухнуть на Дилюка от силы, с которой он вбивался в податливое, текущее для него тело. Смазка хлюпала, звуки стонов перемешивались со скрипом кровати и глухими ударами, с которыми та долбилась о стену, но им обоим на это сейчас было абсолютно плевать. Омега принимал его, сдавливал внутри, был узким даже спустя десятки толчков внутрь. Кейя рычал ему в шею, задыхался от аромата Дилюка, что наполнял его легкие. Его близость заставляла сердце заходиться в бешеном ритме, лишь осознание того, что омега сам возжелал его, дурманило разум. Омега подпустил его, доверился, отдался. Кейя утробно рычит, выпуская бедро Рагнвинда и упираясь уже двумя руками по сторонам от головы истинного. Алые волосы разметались по подушке, глаза Дилюка были широко раскрыты, зрачки подернуты дымкой желания, а губы не закрывались ни на минуту. Альберих был готов умолять его продолжать стонать под ним, потому что он не слышал ничего прекраснее. Толчки становятся более жадными, стоит руке альфы отпустить светлое бедро, и омега сам забрасывает ноги на его талию, скрещивает за спиной, словно показывая, что не желает отпускать ни на миг. Ни сейчас, ни потом, Альберих уже не уйдет от него, не посмеет, Дилюк не отпустит. Член внутри от крепости сжатия бедер проходит глубже, и оба пилота стонут в унисон от этого. Кейя тычется носом в ошейник на шее Дилюка, ткань неприятно проходится по коже, и Альберих желает сорвать ее, даже если знает, что увидит там чужую неровную метку. Дилюк стонет, Альберих не щадит их обоих, буквально вбиваясь в его нутро с очередным толчком. Его ладони крепче обхватывают широкие смуглые плечи, дерут кожу, зная, что этот засранец будет тащиться от этих меток ни один день. Помнит то, с каким пылом он хвастался этим в дрифте, когда еще считал его альфой, видел, как другие омеги заходились в оргазме под ним, слышал их стоны от лица самого Альбериха, и внезапная вспышка ревности сейчас пробилась в мозг. Дилюк на очередном толчке внутрь, поднимает голову, крепко вцепляется в плечи, тычется носом в загорелую шею, лижет кожу, ощущая соленый пот, чувствуя аромат альфы, задыхаясь не меньше, чем сам Кейя от его феромона. Альберих отвечает на ласку очередным глубоким порывом, ему нравится то, как омега держится за него, так, словно никогда не отпустит, так, будто в этом мире нет его мужа, нет семьи, что он построил за эти годы, так, будто Альберих тот, кто нужен ему больше всего на свете, и Альберих верит. Он поддается этим мыслям, эмоциям, утопает в них, позволяя и дальше дурманить разум собой, прижиматься, въедаться себе под кожу, проникать в самое сердце, которое уже более чем полностью было в руках Рагнвиндра. Клыки омеги не столь длинные, но кожу нещадно саднит от того, как Дилюк вгрызается ему в плечо, словно желает пометить. Кейя замирает внутри, наполняет собой того изнутри и позволяет творить с собой все, что тому заблагорассудится. Рагнвиндр жаден не меньше, выдуманная собственными мыслями ревность полыхает внутри, он оставляет укус, глубокий, кровоточащий. Такой, что сойдет явно ни за один день и не сойдет вовсе, потому что омега клянется себе, что будет вгрызаться в него каждый раз. Это его альфа, только его, и никто более не посмеет к нему прикоснуться. Член внутри замирает, и Дилюк недовольно ведет бедрами, крепче сжимает икры за спиной альфы и сам насаживается до конца, вжимает Альбериха в себя, намекая продолжить, иначе он все возьмет под свой контроль. Впрочем, долго ждать не приходится, пока Дилюк, жадно урча, вылизывает свой укус от капель крови и оставляет сверху синяк в виде засоса, Альберих с не меньшим желанием толкается внутрь, позволяет насладиться, довольно равномерно наполняя собой, так, что даже кровать стала меньше биться о стену. - Ты либо ускоряешься, либо я сам тебя сейчас трахну, – рычание Дилюка заставляет его улыбнуться. Омега отстраняется от его плеча в недовольстве, и Кейя смотрит на то, насколько алые у него губы от крови или от натертости. Впрочем, Альберих тут же это проверяет, впиваясь в жадном поцелуе и действительно ощущая привкус метала. Это подначивает ускориться, да и накатывающие волны удовольствия уже не за горами. Кейя давит омегу собой, перехватывает его руки, открывая от изодранных ногтями плеч, и вбивает их в матрас над головой за запястья. Подушка летит на пол, не выдерживая такого напора. Кейя целует Дилюка, продолжает врываться в него не останавливаясь, беря так, как хочет, как нужно. Дилюк раскрывает глаза в удовольствии, сейчас ощущая то, какой его альфа дикий, с какой жадностью он продолжает наполнять его, и в очередной раз кончает, совершенно неожиданно, резко и с потемнением перед глазами. Он изливается на их животы, сжимает бедра крепче и слышит, как Кейя стонет в ответ, ощущает наполненость, чувствует, как альфа замирает, как дышит ему в шею. Рагнвиндру хочется ощутить, что и Альберих тоже кончил, но шумное дыхание последнего и то, как альфа целует его в шею заставляет проскулить. Ебучая выдержка. Кейя едва сдерживается, его губы касаются ткани ошейника, он ведет ими, словно ощущая, что не может закончить так просто. Этот элемент на теле омеги все еще его раздражает, мешает, кажется ненужным. Альберих рычит, вновь толкаясь бедрами внутрь, омега под ним всхлипывает, ноги, что ранее были крепко скрещены у него за спиной, сползают вниз по потной от страсти коже, Кейя, уже готовый подхватить их, убирает ладони с запястий Дилюка, но тот сам находит в себе силы и вновь обхватывает его талию. О, Кейя обещает вознести молитвы этим охуенным бедрам чуть позже. Омега зарывается освобожденными руками в синие волосы, трепет их и сам давит на голову альфы. Разум, что ранее кричал о слабости на собственной шее, сейчас затыкается, омега внутри него желает быть помеченным, покрытым, любимым в конце-то концов, и он готов, чтобы клыки Альбериха вонзились в его кожу. Кейя тычется губами в полоску ткани на шее, ладони, ласкающие его затылок не побуждают к разуму, Кейя покрывает кожу, ткань, целует Дилюка в подбородок, при этом продолжая не так дико как ранее, но заполнять омегу собой. Клыки удлиняются, ему хочется впиться в шею омеги, но Альберих знает, что это ничем уже не поможет. Он лишь продолжает целовать, вылизывать ткань, кожу, опускаться на ключицы, продолжать брать своего Дилюка, наполнять до усталости и беспамятства, слушая его стоны и наслаждаясь ими. Омега раскрывает глаза, стоит альфе ускориться, он ощущает то, насколько близко Кейя к разрядке, насколько тот становится жаден. Дилюк до боли сжимает синие пряди волос, ощущая, как клыки Кейи наконец касаются кожи и ткани ошейника. Чертов альфа. Кейя прикусывает кожу сначала с одной стороны, после целуя, повторяя вновь и буквально растворяется в какофонии звуков, которые стало издавать горло омеги. Альберих продолжает, шея краснеет даже под тканью, он видит это, но продолжает свою пытку. Хоть он не может пометить его так, как хочется, по-настоящему, но пусть Дилюк ощутит, осознает, что будь такая возможность, он бы впился в него так глубоко, насколько это возможно. Время ускоряется, Дилюк окончательно срывает голос, когда Кейя наконец замирает внутри него, наполняя, изливаясь, заполняя собой, и слабо взвизгивает, стоит ощутить натяжение стенок после. Узел распирает его, и Рагнвиндр ударяет Кейю в плечо, шипя: - Я..я же завтра не встану... – голос совсем хриплый, тихий. Рагнвиндр в мести долбит рукой еще раз по груди Кейи и, ощущая новую волну удовольствия, наконец выдыхает. Тело совсем растворяется, усталость слишком резко накрывает его с головой. Он еще открывает рот, что-то бурча, но эти звуки даже в слова не складываются. Альберих стонет, заполняя омегу собой, крепче прижимает того к себе, целует в шею, ощущая боль от довольно сильных ударов, что еще фантомно ощущались на коже. Вот только слова омеги причиняют больше боли. Дилюк, кажется, совсем не умеет отдыхать. Фатуи уехали, к чему ему завтра куда-то торопиться, в штабе еще с неделю будет тишина перед тем, как начнутся какие-то новые дела. Опять работа? Кейя ненавидит мужчину, что Рагнвиндр выбрал себе в мужья, почему он свесил все дела на омегу. - Позволь хоть раз позаботиться обо всем своему альфе, – слова срываются с губ раньше, чем Альберих осознает их значение. Говорить о муже, когда Дилюк буквально был растянут его узлом сейчас - полная низость. Его спасает лишь то, что омега уже в беспамятстве. Спасает то, что Кейя едва ли сдерживает очередной порыв, готовый сказать, что он готов стать этим альфой, он готов разделить с Дилюком все дела и невзгоды. Рагнвиндр и правда отключается в его руках, позволяет себе заснуть в крепких объятиях, сытый близостью, наполненный, окруженный феромоном альфы, который, кажется, готов на то, чтобы позаботиться о нем утром. Дилюк счастлив.