***
Альберих улыбается, когда Каелус тащит его наверх. Ладошка родного сына кажется невероятно тёплой. У Кейи сердце щемит от нежности. Он успевает лишь отвечать на вопросы маленького альфы, тот оказывается столь любопытным и подмечает практически все. Впрочем, ответ на «останешься?» он оставляет открытым. Кейя и не собирался уходить больше, оставлять свою семью он точно не намерен, но то, что это дом Дилюка, и жить в нем, не имея за своими плечами ничего, немного вводило в замешательство. Он решил, что поднимет этот разговор позже, когда ему и омеге вновь посчастливится остаться наедине. Каелус доводит отца прямо до двери в свою комнату, открывает ее и затаскивает того следом за собой. Альберих оказывается в просторном помещении: тут много игрушек, кровать, стол, а главное - все стены в рисунках и плакатах. Егеря, статьи, вишапы и, собственно, сам Альберих. Кейя замечает даже плакат с Дилюком и Фениксом. Так много и так заботливо развешанные, Кейя лишь умиляется тому, как сильно это все любит ребёнок. — Садись, я сейчас, — подводит он альфу к кровати и убегает к столу, чтобы достать какую-то книгу. Кейя садится и лишь наблюдает, как их с Дилюком мини-копия бежит, запинаясь об ковёр, и почти падает. Альберих ловит ребёнка и поднимает, усаживая к себе на колени, видит, как малыш слегка краснеет. Кажется, он ещё тоже не до конца осознал, что они отец и сын. Неловкость от этого за пару минут общения не исчезнет, но они постараются. Кейя привычно поглаживает алые пряди, пока сам малыш активно листает книгу. — Вот, смотри, — Каелус тыкает пальчиком в иллюстрации, — папа не особо любил рассказывать об операции Раскат, но я хочу знать. Малыш перелистывает страницу, и там вновь иллюстрация. Кейя видит, как нарисованный он выходит из Феникса и идёт к другому егерю. В голове тут же возникает картинка прошлого, где он оставил своего омегу после признания. В груди закололо, он понимает, почему Дилюк не особо рассказывал сыну, но тот так яро хочет знать ответы, Кейя справится. Альберих берет в руку книжку, переворачивает, читая на обложке «История войны в картинках» и улыбается. Чего только не придумают. — Хорошо, но обещай, что больше не достанешь этим папу. Каелус не понимает, но активно кивает головой. — Тогда слушай, — Альберих начинает рассказ с момента их вылета в ту ночь. Конечно он опускает моменты дрифта и того, что Дилюк передавал ему, что ощутил он сам. Он говорит голые факты, что они делали и как дрались. В красках описывает сражение, и Каелусу это нравится. Тот так широко раскрывает глазки в почти щенячьем восторге. Ребёнок и вправду радуется от того, насколько героические у него отцы. К моменту, когда Кейя ведёт разговор о том, что произошло в разломе, его голос становится тише, малыш, уже успевший усесться на кровати, вновь переползает на его колени. — Ты не хотел уходить, да? — словно ощущая эмоции Альбериха, говорит ребенок. — Да, я очень не хотел оставлять твоего папу, малыш, — Кейя треплет ребёнка и улыбается. — Так вот значит где было ваше первое признание, — лицо маленького дьяволёнка расплывается в улыбке, и Кейя видит в нем себя. На его коленях сидит его точная копия, явно выведавшая нужную информацию. Альберих трепет малыша за щёчку и кивает, подтверждая слова сына. Хорошо хоть не расспрашивает ничего больше, ещё мал и слава богам. Кейя продолжает трепать маленькую щечку, когда в комнату заходит Дилюк. Тот зовёт их на ужин, а Каелус вцепляется в Кейю. — Мы заняты, пап, — гундит малыш, явно не готовый делиться новообретенным отцом. Впрочем, Кейя и вправду голоден, да и разговоры о прошлом можно продолжить на кухне. Дилюк и Каелус начинают препираться. Кейя сидит с пару минут слушая это, а потом произносит: — Пойдём, я никуда не денусь, мы ещё поговорим обо всем на свете, обещаю. — Нет, я не голоден, — говорит малыш, и в этот момент его желудок урчит, выдавая откровенную ложь. Кейя приподнимает бровь и, просто подхватывая ребёнка, поднимается. — Каелус, это приказ, пошли есть, быстро! — по-армейски говорит он сыну и тащит того из комнаты вниз. Дилюк же чуть закатывает глаза. Ну разумеется. Восхождение Кейи на пьедестал детского внимания идёт по третьему кругу, и Дилюк не сделает с этим ничего, если не хочет задеть чувства ребёнка, что отошёл от обид и готов узнавать Кейю не только как человека с картинки и в военной форме. Омега провожает своих альф взглядом и признается себе, что тоже этого хочет — узнать Альбериха вне устава. У них никогда не было такой возможности ранее. Даже дрифт не мог это показать. Ужин проходит уж слишком оживленно. Кейя с Каелусом продолжают обсуждать свое, пока Дилюк молчит. Ему нечего сказать сейчас, кроме редких замечаний, чтобы Каелус не болтал с набитым ртом, иначе подавится, но хватало их ненадолго. Омега действительно начинал жалеть, что настолько потакает прихотям сына, тот едва ли теперь будет его слушать, будучи настолько увлечённым. Хотя уже к концу ужина тот полностью вымотался и сонно клевал носом в тарелку десерта, съев его лишь наполовину. — Пойдем в ванну и спать, — Дилюк мягко гладит его по голове. — Хочу, чтобы Кейя помыл… — Каелус надувает губы. — Ты со мной весь вечер спорить будешь? — омега хмурится, чувствуя, что с появлением альфы такое теперь будет даже чаще, чем раньше, — Кейя устал и тоже хочет спать. — Ну он же герой… — Я тоже. — Ну ты живой… — Он тоже, — Дилюк выгибает бровь, ожидая следующий аргумент. — Ну… Ты… Ты папочка! — Кейа тоже. Ещё что-то? — детские глазки бегают по сторонам, ища, что ещё сказать, но крыть нечем, — всё, не еби мне мозг, пошли. — А сказку… — Я подумаю. Ты не очень хорошо себя вёл за вечер. Каелус поднимает брови домиком, от чего глаза становятся ещё больше, и жалобно трясёт нижней губой, тяжело вздыхая так, что у омеги дрогнуло сердце, но не рука, ловко цепляя сына со стула, чтобы унести в ванну. Впрочем, участь со сказкой обходит стороной, потому что детская батарейка садится слишком быстро, особенно от такого шквала эмоций, и Каелус засыпает, ещё когда Дилюк переодевает его в пижаму, не говоря уже о дальнейших действиях. Кейя обнаруживается в комнате омеги, и он тихо подходит к кровати, присаживаясь на край. — Очень рад, что ты отказался от гостевой.***
Ужин проходил спокойно, разговор тёк сам собой, впрочем, Дилюк был молчаливее обычного, но Кейя решил, что тот просто даёт ему возможность пообщаться с сыном. Под конец трапезы малыш, совсем вымотавшись, уже клевал носом в тарелку, а Кейя с удовольствием смотрел, как тот и вправду многими повадками походит на него самого в детстве. Внутри было приятно осознавать, что омега всё-таки несмотря на свой юный возраст решился родить ребёнка от мертвого альфы, что плод их пусть и короткой любви на поле боя всё-таки сидит с ними за столом и почти что уже спит в десерте. Альберих вспомнил про банку, что ему подсунул Альби, и в груди заныло. Их должно было быть двое. Двое малышей, которые могли бы сейчас бегать вместе, но выжил лишь один, и все из-за него. Кейя выдохнул, оставляя приборы у тарелки и смотря, как Дилюк уносит Каелуса наверх. Он уже не может изменить прошлое, то, что хотя бы один его ребёнок жив, уже огромное счастье, и Кейя должен быть благодарен. Благодарен своему омеге, что ждал его столько лет, что выносил, что родил, несмотря на явное осуждение. Кейя слышал частично в рассказах утром, как тяжело было Дилюку, но тот явно не говорил ему всего. Сам альфа и не давил, расскажет, когда захочет, или покажет. Они решились на дрифт, когда снова будут в штабе. Кейя и вправду хотел бы увидеть то, что пропустил за эти годы, да и возможность узнать что-то ещё о судьбе его омеги будоражила. Альберих по привычке хотел убрать со стола, когда этим уже занялась одна из оставшихся в поместье горничных, молча унося тарелки и стараясь не мешаться самому Кейе даже своим нахождением в комнате. Альберих, осознав, что помощь не нужна, поднялся на второй этаж, по памяти дошёл до комнаты Дилюка. Он прошёлся там, снял халат, тот был слишком плотной текстуры, и Кейе откровенно было в нем жарко. Каенриахская кровь всегда подогревала его изнутри, дай волю - он бы и зимой ходил на распашку, вот только в штабе выбраться наружу кроме вылазки в егере и возможности то не было. Интересно, а Каелусу тоже перейдет эта часть его физиологии или тот будет в Дилюка? Кейя с этими мыслями прошёл в ванную, подобрал там с пола свою повязку и ошейник омеги. Покрутил тот в руке, пытаясь понять, чем ещё он ему знаком. Вернулся в комнату, сел на кровать, отложив глазную повязку на столик у кровати, ошейник так и остался в руках, Кейя провёл по влажной ткани пальцами, и тут его осенило. Он сначала решил, что его инициалы просто вышиты на ткани ошейника, но все оказалось куда проще. Этот ошейник был воротом его камзола. Вот куда пропал чехол с его парадником и вот почему Дилюк не сразу ответил тогда на его вопрос. Кейя отложил его к повязке и лёг на кровать. Мысли наполнили его голову с новой силой. — Как же тяжело тебе было, Люк? Альберих закрыл глаза, услышал, как дверь в комнату открылась. Тихие шаги омеги оказались уже рядом, и он ощутил, как прогнулся матрас под его весом. Кейя посмотрел на Дилюка, протянул руку к вороту его пижамы и потянул на себя. Сам тоже приподнялся и накрыл губы омеги своими, смял в поцелуе, недолгом, но пылком. Кейя словно хотел передать те чувства, что нахлынули на него от новой информации про ошейник. Он отпустил Дилюка через минуту, но не на долго. Дал лишь чуть выпрямиться, а после потащил на кровать и завалил прямо на спину, сам укладываясь головой ему на живот и обнимая. — Люк, я никогда не буду гостем, либо ты мой полностью, либо никак. Кейя поглаживает выпирающую косточку бёдра омеги, ползёт руками под свободную майку пижамы, гладит кожу пальцами. — Спать и жить я хочу только с тобой. С вами, — Кейя трется щекой по тёплому животу омеги сквозь ткань, вдыхает его аромат, и ему хорошо и спокойно. — Спасибо тебе, Люк, — говорит он, почти засыпая, за все то, что Дилюк выдержал. За сына, за то, что ждал столько лет и что не выгнал его при первой же возможности. Дилюк не менее сонно и довольно сощурился, запуская обе руки в густые волосы альфы, и мягко стал массировать кожу. Разумеется он согласен. Навсегда и только с ним, хотя у них определённо будут ещё трудности с притиркой друг к другу. Рагнвиндр засыпает под дыхание Кейи и чувство приятной тяжести его тела.***
Утро начинается с того, как альфа целует его низ живота, руками сжимая его бедра и ягодицы. Дилюк шумно дышит, инстинктивно раздвигая ноги шире, давая Кейе пространство. Он почти готов отдаться полностью под эти ласки, как дверь в спальню резко распахивается и залетает Каелус. Дилюк резко садится, отстраняя от себя альфу. — Я готов! — ребёнок запрыгивает на кровать и в оба глаза смотрит на Кейю. Дилюк закатывает глаза, падает обратно на кровать и трёт лицо руками. Он уже понял, что пока детёныш дома, то будет стараться забрать внимание альфы себе. Омега даже чувствует укол ревности, когда ребёнок вместо него стал выбирать Альбериха, постоянно вытаскивая того то в сад на площадку, то обратно к себе в комнату за горы книжек. А его он откровенно посылал работать: «У тебя же много дел, иди, мы справимся». Разумеется, у Дилюка всегда есть дела, связанные с бизнесом, но слышать такое было несколько обидно.***
Дилюк откидывает голову назад, разминая плечи. Прошло несколько дней с момента, как Кейя обосновался в их особняке, а у них несмотря на это не получалось даже поговорить, не говоря о большем. Или альфу забирал себе Каелус, или у Дилюка подрывались все сроки, и сраки, были необходимы созвоны. Чёртов Эрох заморозил часть своих активов на Рассвет, мешая полноценной работе компании. Тихий стук в дверь вырывает его из задумчивости, и он смотрит на вошедшую горничную. — Машина подъехала для мастера Каелуса. Дилюк сначала непонимающе смотрит на девушку, затем на календарь, и резко осознает, что выходные кончились и сыну необходимо опять приступать к занятиям, а тот наверняка сам обо всем забыл и даже не собирался. — Мы поедем с Кейей! — ребёнок упирается, глядя на прислонившегося плечом к косяку двери отца. — Не-а, — Дилюк бегло смотрит на время, отмечая, что пять минут на спор у них ещё есть. — Почему? — Кейа уже отучился свое, ему будет неинтересно, ты за эти дни его укатал как коня на пашне, и вообще, ты совсем ахренел? Каелус что-то бурчит, забирая из рук отца свой рюкзак, пищит, что тот душный взрослый, потому что уже старый, за что получает несильный шлепок по жопе, и с визгом бежит вниз, без остановок открывая входную дверь и запрыгивая в машину. Подготовку к школе он тоже любил, так что особо ничего не потерял и точно не обиделся. Может чуть-чуть, но как только встретится с друзьями, сразу же обо всем забудет. Дилюк мурчит, чувствуя горячие руки на талии, откидывает голову назад, на плечо Альбериха, и тычется в шею носом. В принципе, вот сейчас у них будет около трех часов на то, чтобы побыть вместе.