Феникс

Кейя поднимается сам и помогает подняться омеге, после чего берет того на руки и уносит в спальню. Большая кровать уютно принимает их двоих, и Альберих довольно удобно устраивается сам и устраивает Дилюка на мягкой поверхности. Шея ноет от укуса, Кейя, впрочем, старается не замечать боли, метка Дилюка явно болит сильнее. Кейя цепляется взглядом за обнаженные ноги, острые ключицы, талию и пах омеги. Это отвлекает от нужной темы, поэтому альфа тянется к Дилюку, когда тот задаёт вопрос. Кейя тяжело выдыхает тому куда-то в шею и натягивает на плечи омеги покрывало, скрывая того от своего взгляда, стараясь не задеть повреждённую кожу метки. Только запахнув покрывало на груди Рагнвинда, он наконец берет себя в руки. Альберих садится обратно прямо перед Дилюком и поднимает взгляд. - Уехать, было желание покончить с жизнью, чтобы не видеть и не ощущать твоё новое счастье, – Кейя вновь зачёсывает выбившиеся синие пряди рукой назад. - Из-за ошейника я решил, что ты замужем. К тому же ребёнок, и знаешь, то, что он мой, я и подумать не мог, – Альберих замолкает на этом моменте на секунду, но потом продолжает вновь. - Дайн и Альби на мои вопросы не отвечали, пришлось додумывать все самому и, как видишь, я идиот. Альберих выдыхает на последней фразе, смотрит в алые глаза, в любимые глаза своего омеги. - Я бы не смог без тебя, Люк. Тогда не мог и сейчас бы тоже, просто не справился бы, ты в этом плане оказался куда сильнее. Дилюк ничего не говорит на проявление заботы, удобнее устраиваясь в своём коконе. Становится теплее, хоть ворс и щекочет кожу, а на месте капель воды чуть липнет. Хотя, стоит альфе открыть рот, он жалеет о том, что не может тому заехать. Счастье? Каждый раз проходя мимо чёртовой статуи или когда его туда специально тянул сын, чувствовать, как сердце падает, это счастье? Дилюк делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться, несмотря на то, как с каждым словом Альбериха ему хочется двинуть тому по лицу все сильнее. Дилюк согласен, что не свят и пробовал строить отношения, каждый раз ловя отвращение даже от обычных объятий, не говоря уже о чем-то большем. Но чтобы Кейя подумал о полноценном муже? Относительно, это неплохо, видимо он слишком хорошо вошёл в образ семейного, но Альберих истинный или кто? - А нюх тебе отбило вместе со зрением? – он щурит глаза, сжимая губы в тонкую линию, стараясь не поддаваться мыслям, что и альфа считал его шлюхой, значит, раз до недавнего времени думал, что Дилюк уже занят. – И что сходство тебя и Каелуса видел буквально каждый… Ты действительно настолько слеп? – Рагнвиндр кусает себя за язык, тормозя, не давая сказать лишнего, и только шепчет, опуская голову, – он твоя ебаная копия, Кейя. - Я тоже без тебя не могу. И не мог. Это не жизнь, - Дилюк закрывает глаза, ничего не говоря из того, что в голове бегает красной строкой с кучей восклицательных знаков, горло слишком сильно давит спазмом. Даже очередной глубокий вдох даётся с трудом, награждая лишь терпким запахом альфы. Теперь уже его альфы. Альберих молчит, слушая все, что выпаливает ему омега. Понимая, что правда был слеп. Господи, да он понял это ещё в лаборатории Альбедо, сейчас лишь в очередной раз убеждался. Кейя не сдерживается, придвигается ближе, крепко обнимая Дилюка, поглаживая по спине. - Я видел в нем тебя, только твою маленькую копию, – Кейя не врал в этом, он правда не замечал в Каелусе ни одной чужой черты кроме своего омеги, – клянусь, что даже сейчас вряд ли разгляжу в нем себя, возможно я и правда слеп, Люк. - Прости, – снова шепчет он уже куда-то в шею омеги, протираясь носом, ощущая аромат, что становится все сильнее от эмоций. - Мне жаль, что я оставил тебя тогда, вас оставил... – Кейя трется носом уже по ворсу пледа, крепче обнимая омегу. - Я думал, что очистить мир для тебя будет хорошей идеей, что позволить найти кого-то лучше, будет правильно... – Альберих с каждой секундой их объятий понимает, что уже не отпустит, что не уйдёт никогда больше. Кейя шумно дышит, прижимаясь лбом к чужому плечу, чуть разжимает свои слишком крепкие объятия, боясь навредить и так только отошедшему от химии омеге. Он опускает руки со спины, берет края пледа на груди и крепко держит уже их. - Я слишком долго жил войной и в казарме, чтобы осознавать эти чувства так сильно, как осознаю их сейчас... Можешь ненавидеть меня за это... - уже тихо произносит Альберих, ощущая в горле ком, его не оправдывает ни одно его слово. И даже тяжелое детство не может быть оправданием за его поступки. Но он правда надеется, что Дилюк его услышит, что всё-таки то, что он сделал, было не зря, и покой всего мира позволит смягчить ему его уход, а то, что он сейчас рядом, заглушит месяц тупости и недопонимания. Дилюк готов закатить глаза, но вместо этого тихо выдыхает. Глупый альфа. Но он сам не лучше, если уж судить обо всем. Омега кусает губу, сам уже сжимая в руках плед. - Ты знаешь, что… - что я не смог сохранить второго твоего ребёнка. Продолжение крутится где-то на кончике языка, так и оставаясь не озвученным. Ещё один вдох глубже, и он поднимает взгляд с набегающими слезами, – что я не хочу, чтобы ты снова ушёл. Озвучить то, что ещё пять лет назад разрывало ему сердце по свежим ранам, он просто не может. Не сейчас. Может позже, в дрифте, между первыми шагами или разбитыми коленками Каелуса. Медленный выдох, и так же медленно Дилюк тянет руку, чтобы зарыться ею в волосы на затылке, притягивая альфу к себе. - Останься, пожалуйста. Со мной, с нами… - он шепчет тихо, словно боясь спугнуть или самому поверить в реальность происходящего. - Мастер Дилюк, что-то случи… - короткий стук в дверь, и в комнату заходит Аделинда, замирающая на пороге, – мне стоит вызвать полицию? Дилюк стремительно краснеет, понимая, что на нем самом только покрывало, а Кейя в одних трусах и мокрых. А то, как женщина смотрит с самым ледяным спокойствием, которое он может вообразить, смущает ещё больше. Он быстро качает головой, что все нормально. - Тогда позвоню вашему врачу… - Не стоит… - Рагнвиндр будет бесконечно благодарен за все, что эта женщина для него делает, порой даже сверх своих обязанностей, но сейчас хочет, чтобы она ушла. - Хорошо. Принесу аптечку и сообщу, чтобы вас не беспокоили ещё несколько дней. Блондинка закрывает дверь, а Дилюк сползает ниже по подушкам, оказываясь почти полностью под взглядом альфы, пряча пылающее лицо в покрывале, не обращая внимания на то, как ткань неприятно задевает укус. У Альбериха замирает сердце, когда тонкие пальцы зарываются в его волосах, а с губ омеги срывается просьба остаться. Он просит его? Дилюк после всего и вправду сейчас просит его остаться? Кейя трется о его ладонь, почти стонет на выдохе. Его отпускает; весь груз, что он носил в сердце последний месяц, просто уходит. Альберих поддаётся под ласку ладони в его волосах, шумно дышит, ощущая аромат омеги. Слова почти срываются с губ, но его ответ так и зависает неозвученным в воздухе, когда в комнату заходит служанка. Та самая блондинка, что закрыла дверь прямо перед его носом. Она осуждающе смотрит на альфу, и Кейя ее не винит, хотя ощущения не особо и приятные. Впрочем, Альберих занят сейчас другим, он точно не оставит больше ни одного момента недосказанным. Одной ошибки хватило надолго, чтобы больше не молчать. Девушка скрывается за дверью, когда Кейя смотрит на омегу и позволяет себе накрыть его тело, оказаться сверху и практически вжать смущенного Рагнвиндра в постель. Он тычется носом куда-то в висок омеги, тянет края покрывала, видя, как Дилюк зарылся в него почти с головой. Альфа тянет края в стороны, раскрывает того по грудь, чтобы была возможность вновь прижаться губами к шее, мягко пройтись поцелуями около израненной кожи, осмотреть, как там все припухло. Хорошо, что им принесут аптечку, было бы неплохо обработать рваные края - уж слишком сильно Кейя впился клыками в омегу в душе. Альберих оставляет очередной поцелуй, обнимая Дилюка одной рукой и прижимая к себе, когда всё-таки шепчет неозвученный фразу. - Я не уйду, останусь рядом и успею надоесть тебе до чертиков, обещаю... Кейя поднимает голову, смотря на лицо омеги, касается губами щеки, краешка губ. Внутри разливается тепло, в груди становится так жарко. Ничто на свете не приносило ему такого удовольствия. Никогда ему ещё не было так спокойно, как сейчас. Дилюк шумно дышит, когда губы проходятся рядом с укусом. Боль не сильная, но все равно неприятно. Радость того, что альфа остаётся рядом, почти полностью перекрывает то, что Аделинда может спуститься вниз и вернуться буквально за десять минут, а если альфа продолжит, то это явно окончится интимом, на который у них нет времени, как бы ему самому этого не хотелось. Рагнвиндр упирается рукой в плечо альфы, чуть сдавливая пальцами, и одними губами шепчет, что сейчас не время. Он видит, он тоже хочет, но сейчас нет. Омега успевает хоть немного прикрыться, когда слышит стук каблуков. Уверен, Аделинда ступала так специально. Девушка быстро открывает дверь, почти не глядя ставит аптечку на ближайший комод и уходит. Дилюк обязательно выпишет ей очередную премию. Он остро хочет поцеловать своего альфу, но лишь касается губами его плеча, прежде чем вылезти и взять все необходимое из аптечки. Ампула новокаина ломается легко, смешиваясь с хлоргексидином на вате, и с этой смесью Дилюк делает компресс сначала Кейе, а потом себе, мелко вздрагивая от того, какие импульсы по коже несут прикосновения альфы и контраст прохладной жидкости к припухшей коже. Дилюк уже хочет вернуться обратно к бумагам, оставив альфу одного отдыхать, но тот в наглую загребает обратно к себе, укладывая на свою грудь. Омега пытается сопротивляться больше для вида, но быстро затихает, сопя в плечо. Так они и проводят время до вечера. Кейя что-то спрашивает о том, как они с сыном жили, а омега тихо рассказывает, обходя некоторые моменты, обещая показать потом в дрифте. Как, например, почему же, если у них с Тартальей - Дилюк отчётливо слышит скрип зубов - так прекрасно все шло, то не доползло до кровати или сколько у него было альф по вызову, если считать непосредственно по самим вызовам, ведь, опять же, до дела так и не дошло, оставляя Дилюка страдать в одиночестве и паре игрушек категории 18+. Кейя лежит на кровати, крепко прижимая к себе омегу, ведёт ладонью по почти уже высохшим волосам, перебирает пряди и ощущает себя в полной гармонии. Это странные чувства для такого как он, особенно странно ощущать их без крови на поле битвы. Вот только Альбериху это нравится, он может и не признается себе сразу, но вот такой покой ему по душе. Альберих чуть сжимает пряди, когда слышит о Тарталье - этот молокосос его раздражает, бесит так, что хочется разбить ему рожу снова. Впрочем, если Дилюк мог с ним хоть немного расслабиться, то это неплохо, наверное. Кейя все равно был мёртв для всего мира и ничего не мог сделать. Альфа недовольно мычит, опускает руку прямо на бедро омеги, ведёт чуть выше и сжимает выпяченную от позы, в которой лежит Дилюк, ягодицу. Его омега. Это успокаивает разбушевавшегося собственника внутри, и Кейя выдыхает куда-то в рыжую макушку. - Каелус дома? – он уже слышал от омеги, что тот знает о своём втором отце, что Дилюк рассказал ему. Альбериху безумно хочется познакомиться с ним вновь уже при этих обстоятельствах, посмотреть в глаза сына, которые, как говорит омега, достались тому от Альбериха. Кейя водит носом по тёплой макушке, крепче обнимает и притягивает Дилюка к себе, вдыхая его аромат, наполняя им свои лёгкие и ожидая ответа омеги. Он даже волнуется внутри, не зная, как ребёнок примет его в таком ключе, но всё-таки им и правда нужно встретиться. - Скоро вернётся, - Дилюк тихо мурчит, все же расслабляясь и получая удовольствие от позы и того, как альфа сжимает ему ягодицу. Он ведёт носом от ключицы до шеи и выше, замирая у самого уха, чувствуя волнение альфы по его феромону. Омега успокаивающе мурчит, потираясь об край челюсти, и мягко говорит: - Он как-то мечтал, глядя на монумент, что ты его отец. Придумывал, как будете копошиться в егере вместе, - Дилюк закрывает глаза, тихо выдыхая, - а я просто стоял рядом и не знал, как ему сказать… Конечно он понимает, что та истерика вовсе не от того, что Кейя действительно оказался его отцом, а скорее от обиды на омегу за то, что тот столько времени молчал, глядя на детские мечты и рисунки. - Он в любом случае будет тебе рад. Дилюк мягко целует альфу в висок и все же поднимается из его объятий, чтобы одеться и встретить сына с занятий. Кейе он бросает свой халат, как единственную вещь, которая сойдётся у того на груди, а сам переодевается в мягкий домашний комплект, один черт ближайшие дни никуда не выйдет. Омега едва успевает спуститься на первый этаж, как ребёнок врывается внутрь, на ходу рассказывая, как здорово он кого-то уложил на секции, и вообще у него был лучший день в жизни, и он хочет кушать, и.. Он замечает альфу позади, замолкая на полу слове, а потом принюхивается к омеге, ещё шире раскрывая глаза.

***

Кейя мягко оглаживает ладонями талию Дилюка, когда тот ведёт носом по его коже. Опускается на бёдра, чуть сжимает их, пока омега целует висок. Альбериху так хочет уложить омегу лопатками на кровать, вжаться в него всем телом. Правда тот уже поднимается, оставляя слегла распаленному альфе лишь свой шлейф аромата. Кейя лишь выдыхает, понимая, что Каелус уже скоро будет дома, да и Дилюку нужно оправиться после отравления, поэтому встаёт. Он ловит халат, тут же надевая тот на свое тело. Халат на груди даже почти сошёлся, что радовало, и Альберих успел чмокнуть Дилюка в висок, когда тот вышел из комнаты первым. Кейя спускался по лестнице, когда внизу уже слышался шум пришедшего домой ребёнка. Тот так радостно щебетал о своих победах, что альфа замер на последней ступеньке, смотря на то, как его сын делится с отцом радостью. Сейчас он и вправду заметил в сыне легкую схожесть с собой, глаза действительно его. Кейя стоял, в упор смотря на малыша, пока тот не повёл носом и не посмотрел с удивлением на омегу. В голове Кейи пришла мысль о том, что малыш тоже чует аромат Дилюка и то, как тот изменился из-за метки, он все понял. Альберих наконец спустился с лестницы и подошёл ближе, присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с ребёнком, и посмотрел в глаза. - Привет.. – сказал он и улыбнулся, глядя в отражение собственных глаз. В последний момент вспоминая, что за ласками с омегой забыл надеть повязку, и малыш сейчас видит его увечие. Бежать в ванную уже все равно было поздно, поэтому Кейя остался сидеть перед ребёнком и ждать его реакции.