Секреты пустых коридоров

      Мне нравилось провожать Ваню до дома, забирать с дополнительных занятий, но мне казалось, что я слишком навязчив, а он не может сказать мне об этом. За последнюю неделю Иван, кажется, поменял отношение ко мне только в хорошую сторону. Он не стеснялся разговаривать со мной, а на мои вопросы уже хоть как-то отвечал, пускай однотипно и сложно, но мне этого хватало. Брагинский стал для меня другом за такой короткий срок, но кем стал для него я — это, пока что, загадка. Я совсем не знал его, зато он хорошо знал меня, каждый раз слушая мой очередной бред, когда мы вместе шли домой. Меня устраивало это, однако хотелось узнать о Ване немного больше, и именно поэтому, сегодня, я решил пригласить его к себе в гости, чтобы провести как можно больше времени с ним. Без каких-либо пошлостей, мы бы просто просидели весь оставшийся вечер вдвоём, разговаривая о жизни, ведь большего от Брагинского мне не надо. Он стал отказываться, но я настоял, так что после пар он должен был пойти ко мне. Не очень, конечно, получилось. Мне не стоило заставлять Ваню идти со мной, чёрт, я обязательно извинюсь! А пока… Пока я подожду, когда закончится эта скучная пара английского, и я со спокойной душой покину душную аудиторию. Прикинув, что у Ивана дополнительные занятия заканчиваются наравне с моими, я лишь улыбнулся, осознав, что скоро встречусь с ним. Брагинский привлёк меня как личность ещё с первой нашей встречи. У него была запоминающаяся внешность и глубокие, аметистовые глаза, но почему-то они всегда выглядели испуганно и грустно, и меня это очень тревожило. Я нахмурился. Что с ним? Я должен обязательно это выяснить.       Меня пихнули в плечо. Я посмотрел на Гилберта, который был моим соседом по парте. Та ещё заноза в заднице, которая мешала мне спокойно жить. Нельзя сказать, что мы были злейшими врагами, но и лучшими друзьями мы не являлись. Так, золотая середина. Он был слишком конфликтный и с завышенной самооценкой, а такие люди меня отталкивали, пусть мне неоднократно говорили, что я такой же. Не знаю, но я был лучше Байльшмидта в разы, да и при общении со мной за какую-то обидную шутку получить в нос было не так страшно. Вернее, я вообще не трогал собеседника, если он как-то заденет меня, а вот Гилберт… С лёгкостью мог сломать человеку лицо, не чувствуя за это угрызения совести. — М? — я вопросительно изогнул бровь и устало уставился на него. — Поехали в бар сегодня вечером? В тот самый, на окраине. Тёлки будут, алкоголь.. — Гилберт странно улыбнулся. — Тебе лишь бы напиться и трахнуть кого-то, — я фыркнул, поправив очки, — Я занят. — Чем? — Байльшмидт покосился на меня, — Ты же дома сидишь и ничего не делаешь, никуда не ходишь, мне ли не знать? Или ты просто сейчас сливаешься?       Я агрессивно настроился. Какое ему дело до того, чем я занимаюсь дома? Может, у меня правда появились неотложные дела, которые необходимо сделать, к примеру, до вечера? Конечно, я бы мог напрямую сказать ему о том, что я ожидаю супер-важного гостя вечером, но этот идиот не так поймёт. Вздыхая, я просто промолчал. Не хотелось ему что-либо доказывать. Да и променять Ваню на какое-то бухло и местных шлюх мне не особо хотелось. Я не был фанатом беспорядочных половых связей, чем хвастался Гилберт, а алкоголь мог выпить только наедине с собой, но никак не в компании. Мало ли, что подмешают. В общем, он не переставал донимать меня с тем, чтобы я поехал с ним, однако я отказался, посылая его далеко и надолго. Услышав, что он когда-нибудь припомнит мне это, я лишь закатил глаза, отворачиваясь. Кто он вообще такой, чтобы указывать мне, куда ехать и что делать? Мы с ним не так тесно общаемся, можно сказать, что вообще редко. Странно, что он позвал меня с собой, и мне кажется, что я правильно сделал, раз отказался.       Вообще, он отвлёк меня от планирования сегодняшнего времяпровождения с Иваном. Ваня не первый, кто приходит ко мне. До него у меня дома были почти все мои друзья и знакомые, бывало, что даже девушки, но почему-то я немного боялся, что не смогу угодить Брагинскому, будто он... особенный что-ли? Пусть он и не был требовательным, я всё равно переживал по поводу того, как всё пройдёт. Ивану было совершенно плевать на то, что происходит вокруг, лишь бы его не трогали и всё. Только вот... Всё равно мне казалось, что распланировать дела заранее, чтобы он никак не огорчился во мне или что-то наподобие этого, будет лучше, нежели сидеть и тормозить, не зная, как построить диалог. Хм... Можно сыграть ему что-то на гитаре? Или... Показать альбом? Нет, Альфред, даже не смей! Рано ещё. Тогда, что делать? Я даже не знаю, чем увлекается Ваня!       После того, как Гилберт снова пихнул меня в плечо, я не удержался и дал ему подзатыльник. Чего он вообще привязался ко мне? Из-за того, что Людвига нет? К слову, с Людвигом мы общались очень даже хорошо. Мы были знакомы ещё с первых классов, ещё и поступили в один колледж, что несказанно радовало! Но почему-то немец заострил внимание на Гилберте, поэтому в последнее время мы не особо контактировали. Так, пересекались на парах, перекидывались приветствием, а затем расходились в разные стороны. Было грустно, что я больше не так хорошо общаюсь с другом детства, но что поделаешь? Время идёт и люди меняются, растут. А я, видимо, до сих пор остался ребёнком, которому всё время неймётся.       Мрачные мысли оккупировали мою голову и я погрустнел, но голоса одногруппников вывели меня из подавленного состояния, и я пришёл в себя. Пара закончилась, все начали неспеша собираться домой, и лишь один я небрежно спихнул тетради в рюкзак и рванул прочь из класса. Врезавшись в кого-то, я быстро извинился, и побежал дальше. Пробегая по лестнице, я чуть не слетел с неё, но спустя какое-то время я уже стоял у двери в одну из аудиторий. Из неё выходили первокурсники, которые выглядели крайне измученными, и мне на секунду стало жаль их. Зачем загружать себя дополнительными занятиями, если твой организм не способен вывести такую нагрузку? Я сел на подоконник, поставив рюкзак рядом. Брагинского не было, и я тут же насторожился. Мы договаривались встретиться здесь, тогда... где же он? Может, он меня просто избегает? Чёрт, я так и думал, не нужно было лезть к нему. Ударив себя по лбу ладонью, я испытал некий стыд, а затем дверь скрипнула. Всё-таки Ваня никуда не ушёл, что заставило меня широко улыбнуться и подбежать к нему. — Добрый день, honey!       Я обнял русского, и буквально сразу же ощутил, как он вздрогнул. Ваня ещё не привык к такой тактильности, так что я быстро отпрянул, извиняясь. Он выглядел уставшим и сонным, его волосы были растрёпаны, а белый шарф слегка сполз. Не теряя ни секунды, я тут же поправил его, вновь улыбаясь и заглядывая в глаза Брагинского. — Добрый.. — Ваня уже не смущался при виде меня, как это было при первой нашей встрече, и меня это невероятно радовало. — Ты сегодня долго.. Сильно устал?       Перехватив рюкзак Вани, я захватил и свой. Ну, что поделать? Я уже привык таскать по две сумки каждый день, если честно. Для меня это не было чем-то сверхъестественным, да и рюкзак Ивана своей тяжестью не удивлял. Мы пошли по коридору, направляясь в сторону выхода из заведения. Я молчал. Кажется, это был мой первый раз, когда я ничего не мог рассказать. За день со мной ничего не произошло, а говорить о том, что у меня есть красноглазая бестия с немецкими корнями, которая предложила мне развлечься сегодня, совершенно не хотелось. Да и Ваня относился к моим друзьям с опаской. Они отталкивали его, я замечал это. Каждый раз, когда ко мне подходили просто поздороваться, Брагинский одарял их таким взглядом, словно передо мной нечто ужасное. Наверное, так оно и было, ведь половиной моего окружения являлись либо знатные курильщики, либо алкаши, либо просто придурки, которые любят подрезать что-то у первокурсников. Я про вещи, хах. Хотя, я уже начал сомневаться в том, что они крадут у них только вещи. Кто знает, может они уже расчленяют ребят где-то.. Кхм! Знаете, мне никогда не нравилась тишина. Она резала слух своим неприятным, эээ... Не знаю, как объяснить! В общем, тишина пугала и была слишком скучной! Лучше уж посмеяться с чего-нибудь, покричать или просто завязать диалог, нежели идти в гробовой тиши, слушая свои же шаги и гул машин за окном. Но с Ваней всё было иначе. Я не раз ловил себя на мысли, что с Ваней мир ощущается по-другому. Мне нравилось молчать с ним, а ещё делиться чем-то. Он меня внимательно слушал и иногда даже посмеивался с моих глупых поступков или слов. Тогда я впервые понял, что тихие люди меня привлекают больше, чем какие-то безбашенные личности, способные устроить геноцид и анархию. — Всё хорошо. Я подтянул английский, так что теперь меня не будут терзать мысли о том, что я ничего не знаю... — Иван улыбнулся, затем улыбнулся и я. — Ты много чего знаешь, Вань. И с английским у тебя всё хорошо. Конечно, с произношением нужно поработать. Оно слишком резкое и твёрдое, — склонив голову набок, я посмотрел на Брагинского, — Просто нужно поверить в себя и тогда ты станешь отличным знатоком английского, dear!       В аметистовых глазах промелькнула искра, и совсем скоро на щеках выступил еле заметный румянец. Я смутил Ваню, и в глубине души похвалил себя за это. Брагинский слишком нежный для этого мира. Хотя, иногда мысль о том, что в тихом омуте черти водятся, не давала мне покоя. Ваня коротко поблагодарил меня, и спустя минуту мы вышли на улицу. В то же время я почувствовал пристальный взгляд на себе, но значения этому не придал, смахнув на то, что я просто не выспался ночью, вот и меня охватили приступы паранойи. Погода сегодня была солнечная, дул тёплый ветер и для осени это было нормально. Я обратил внимание на внешний вид Ивана. Он надел форму, и меня это удивило. Обычно русский ходил в своей потрёпанной тёмной толстовке, а сегодня весь при параде, даже с галстуком и рубашкой. Дополнял это всё тёмно-синий жилет, в котором Брагинский выглядел просто потрясающе… по сравнению со мной. Я был слишком неряшлив, из-за чего меня вновь охватил стыд. Чёрт, Джонс, ты бы хоть... рубашку заправил что-ли...       Поправив волосы и прогоняя свой внутренний голос в голове, я решил, что нужно всё-таки разбавить тишину парочкой фраз, ведь после моего недо-комплимента русский так и не проронил ни слова. — И всё? — М? — Это всё, что ты хотел сказать? — идиот, это звучало грубо, — Я имею ввиду поделиться... Рассказать... Короче, что нового? — Ничего.       Я вздохнул, слегка опечалившись. Ваня опять за своё. Надеясь, что когда-нибудь он привыкнет ко мне, я сунул руки в карманы джинс. Брагинский молчал, хмуро глядя себе под ноги. Хорошо, тогда я расскажу о том, насколько сильно я люблю бургер с курицей, а говядину терпеть не могу! Я знаю, что Ивану эта информация не нужна, но я не мог заткнуться, когда речь шла о еде! Она же такая... вкусная! За разговором я молился в душе на то, что Брагинский не хочет есть, ибо неловко как-то получается. За неделю общения мне удалось узнать, что русский очень мало ест. Даже тогда, когда мы сидели в столовой, он ограничился лишь булочкой и вишнёвым соком. Такое себе зрелище со стороны, ведь на тот момент напротив Вани стоял мой массивный поднос с множеством фаст-фуда.       Когда мы дошли до дома, то я пропустил Ваню вперёд, открыв дверь. На пороге нас никто не встретил, ибо домашних питомцев у меня не было. Отец сегодня на работе, Мэттью задержится... Впрочем, как и всегда, так что я не удивлён тому, что в доме тихо. А вот Брагинский насторожился. — У меня отец на работе, Мэттью пока что в колледже, так что не переживай. Я не маньяк-насильник и не украл тебя. — улыбаясь, я почесал затылок, а затем потускнел, когда Ваня, видимо, шутку мою не оценил.       Помогая Брагинскому снять ветровку, я сам не понял, зачем сделал это. Он отвёл взгляд, а я поправил очки, ничего не сказав. Чтобы развеять обстановку, я предложил русскому по чашечке чая, однако тот отказался. Чёрт, и как правильно преподнести ему себя? С какой стороны подойти? Много вопросов сразу же возникло в моей голове, и я повёл Ваню в свою комнату на второй этаж. На полпути я вспомнил, что там сущий беспорядок, так что я немного побледнел. Что-то я как-то не подумал о том, что нужно было прибраться. Боже, я сам себе удивляюсь. Как я упустил такую важную деталь...? Но Иван уже у меня дома, вот мы поднимаемся по лестнице и уже поздно приглашать его прогуляться или что-то ещё. Джонс, ты просто кусок идиота. — Ам, слушай, dear... — повернувшись к Ване, я в очередной раз натянул на себя улыбку и перегородил ему путь, — У меня там... Творческий беспорядок немного.       Ваня уставился на меня с недопониманием, а я виновато отвёл взгляд. Брагинский сам по себе выглядел чисто и опрятно, так что я прикинул, что он своего рода перфекционист, и любой беспорядок для него — удар по больному. Мне стало стыдно за то, что я привёл человека к себе в гости, где царил сущий хаос. Конечно, не во всём доме, а исключительно в моей комнате. — Ничего страшного.       Я расслабился, пропуская Ивана вперёд. Когда мы подошли к двери моей комнаты, я неуверенно открыл её, и теперь Ване открылся обзор на незаправленную кровать и фантики от конфет на столе, а также на разбросанную по углам одежду и комиксы. Ещё раз извинившись, я быстро накинул на постель плед и сел, приглашая Брагинского к себе. Когда он аккуратно закрыл скрипучую дверь, я поморщился. Fuck, у тебя ещё и дверь скрипит. Мог бы для приличия смазать. Заткнись. Почему? И без тебя тошно. Я понимал, насколько сильно облажался, и скорее всего Ваня думает, что я какой-то поросёнок, который любит жить в грязи. Однако, парень ничего мне не сказал. Это могло бы меня успокоить, но потом я вспомнил, что он молчит, мать твою, всегда! Стало страшно, когда я стал прикидывать то, что в своей голове Брагинский уже думает, как сбежать из моего дома. Ну, вот и правильно думает! Так, ты кто вообще? Секрет.       Как-то мы слишком долго молчим, поэтому у меня уже начала развиваться какая-то шиза. Плюхнувшись на кровать, я уставился в потолок, а потом в спину Вани, который сидел неподвижно и думал о чём-то. — Ты в порядке? — стоило мне спросить это, как Брагинский вздрогнул, посмотрев на меня. — Не особо.. — Что случилось? — Неважно..       Опа. Я заинтересован, Ваня. Теперь то ты от меня не отделаешься. Принимая сидячее положение, я тут же заметил обеспокоенное выражение лица Брагинского. Я тяжело вздохнул, опустив свою руку на плечо Ивана. Парень сразу же посмотрел на меня, и теперь наши взгляды встретились, из-за чего мы оба были смущены. За себя не знаю, но на щеках Вани точно выступил румянец, и я слегка отсел, понимая, что ему не особо приятен близкий контакт. — Ты ведь знаешь, что я всегда буду рад помочь тебе. Расскажи, что тебя тревожит?       Я принялся смотреть Ване прямо в глаза, ещё и пристально, словно пытаясь найти ответ именно в аметистовых дебрях. Русский сменился в лице, чуть нахмурившись, поджимая губы и отводя взгляд. Спрятавшись в своём шарфе, парень молчал, а я заметил, как начинают подрагивать его руки. Он боится меня? Быть такого не может! Может! Уйди. Сняв очки, я протёр их низом своей рубашки, а затем надел снова, продолжая глядеть на Брагинского. В душе поселилось некое волнение. Вдруг, правда что-то серьёзное? Первокурсников нынче не особо любят, и я сам прошёл через это, тем более к такому забитому человеку явно будут претензии от старшекурсников. И Ваня убивал меня тем, что молчал, не зная, как рассказать мне то, что с ним произошло. Конечно, насильно вытряхивать из Ивана рассказ мне не хотелось, но и оставлять Брагинского наедине с мрачными мыслями и боязнью завтрашнего дня было не самым лучшим решением. — Хорошо, если ты не хочешь говорить, то мы можем просто отвлечься! Ты когда-нибудь играл на гитаре? — Ам... Приходилось пару раз.. — Брагинский немного расслабился.       Я улыбнулся, улыбнулся и Ваня. Поднявшись с кровати, я достал из пыльного угла гитару, которая, слава Богу, была в чехле, и её не атаковал этот многовековой слой пыли. Когда она была у меня в руках, я посмотрел на Брагинского, чьи глаза удивлённо сверкнули и были явно заинтересованы инструментом. Смог занять Ваню чем-то? Да я настоящий герой, чёрт меня побери! — Конечно, я не профессионал, меня отец учил… — поставив на грифе простой аккорд, я извлёк звук, — А ты? Давно играл? — Давно.. — Иван вздохнул, протянув это слово как-то печально, так что через секунду я пихнул ему гитару в руки, — А? Но я... Я всё забыл... — Ничего страшного! Можешь просто продемонстрировать свои умения, я не буду тебя осуждать за неправильную игру!       Я заметил, как Ваня осторожно обхватил гриф гитары, а затем его худощавые пальцы зажали баррэ аккорд. Я удивился. У меня были проблемы с постановкой именно таких аккордов, а Брагинский легко с этим справился, так ещё и звук был чистым и не фальшивым. Он точно «давно» играл? Я прищурился, когда русский пытался подобрать подходящий для песни бой, но у него не особо получалось. Проблема была в том, что он не мог быстро переставлять аккорды по ладам, иногда путаясь, а иногда отвлекаясь на то, что струна начинала звенеть из-за слабого зажима. В итоге, он забил на тональность и перешёл на обыкновенный Am. Ваня играл тихо, настраивая себя на предстоящую игру, и я с нетерпением ждал, что же Иван собирается сыграть. Наигрывая себе под нос какой-то знакомый бой, Брагинский сосредоточился, и я сразу отметил, что это что-то из советских 90-х, поэтому в голову мне пришло множество вариантов того, что же Ваня пытается сыграть. Это могли быть Шуты, могла быть Гражданская Оборона или тот же самый Сектор Газа. Несколько их песен были в моём плейлисте, ведь русский рок и панк для меня значили многое. Что-то в них было привлекательное, родное, но в то же время пугающее. Я совсем выпал из мира и не заметил, как Ваня уже разобрался с аккордами и боем, смотря на меня. Я чуть расстроился, ибо думал, что он будет петь, но Брагинский просто смотрел, ожидая ответа. — Вспомнил? А теперь — пой! — Что?! — спокойный взгляд Ивана сменился на испуганный, и он тут же протянул гитару мне, — Нет! Я не... — Ну, пожалуйста, Ванья! — я готов был встать на колени и умолять его спеть мне, но я не стал этого делать. Он итак считает меня странным, так я буду выглядеть ещё хуже. — Но... Я не думаю, что тебе понравится. — Брагинский чуть смутился, поправляя шарф. Положив гитару к себе на коленки, тот уставился на неё, явно вспоминая либо слова, либо мотив. — Ты наигрывал что-то из русской музыки? — после моих слов Иван уставился на меня с неким удивлением, коротко кивнув, — Замечательно! Я, можно сказать, фанат культуры 90-х, так что мне зайдёт любая песня, которую ты сыграешь.       Конечно, я загнул с тем, что я фанат, ибо даже не знал, как зовут солистов многих групп, но мы это, пожалуй, упустим. Ваня замешкался. Я знаю, что ему было сложно сделать то, что я попросил, но Ване нужно раскрыться. По крайней мере мне. Я видел в нём нечто большее, чем просто забитую хикку, так что сегодня он мне обязательно сыграет и споёт, я решил это для себя. Правда, мои решения похожи на лёгкий абьюз, но я просто не собираюсь весь вечер сидеть в тишине. Брагинский глубоко вздохнул, поставил аккорд и слабо провёл по струнам. Подвинувшись ближе, я аккуратно изменил позицию его правой руки, чтобы играть было легче и она не устала, поэтому Ваня слабо кивнул, настраиваясь. Ещё раз кинув на меня умоляющий взгляд, Брагинский смирился с тем, что я от него так просто не отстану. Я скрестил руки на груди, находясь в ожидании. И наконец, Иван соизволил сыграть. Его пальцы плавно варьировали между аккордами, в которых встретился один с баррэ, но Ваня быстро справился с ним, и теперь несчастный F не доставлял каких-либо неудобств. Я заметил, что парень бил по струнам вниз, делая акцент на последнем аккорде, отпуская его. Этот стиль и мотив показались мне чем-то известным, поэтому я принялся вслушиваться в игру Брагинского. Аккорды повторялись, шли по кругу, за счёт чего вступление было недолгим, и Ваня начал: — Границы ключ переломлен пополам...       Я вздрогнул. Между аккордами послышался тихий голосок Ивана, плавно ложившийся на них. Запел он на русском, однако я не особо понял, какую именно песню он исполняет, но та показалась мне знакомой. Пелось что-то про Ленина и... перестройку. Что ж, это в духе любого русского, петь про советскую Россию, но текст песни был каким-то вызывающим, пусть пару слов я не до конца понимал. Я заострил внимание на бархатистом и тихом голосе Вани; парень пел робко, словно боясь ошибиться, но на следующем куплете уже вошёл во вкус, отдавая себя игре. И тут меня осенило. Это была одна из самых популярных песен Гражданской Обороны, но, увы, я слышал её лишь в английском варианте. Всё идёт по плану, если я не ошибаюсь? — А моей женой накормили толпу, мировым кулаком растоптали ей грудь… — Всенародной свободой растерзали ей плоть, так закопайте ж её во Христе, ведь… — я уже успел найти текст в Интернете, подпевая Ване. Русский уставился на меня, чуть не сбившись с игры, а я просто уткнулся в телефон, краснея. Ну, что? Я не удержался, прости, Вань. — Всё идёт по плану... — And everything is planned... — наши взгляды встретились вновь, поэтому Иван снова смутился, быстро опуская глаза на гриф. Я, в свою очередь, посмотрел куда-то в стену. Неловко вышло.       Между тем, Брагинский плавно перешёл на четвёртый куплет и пел громче, и я понял, что теперь он точно не стесняется. На лице появилась лёгкая улыбка. Всё же, я не смог сдержать её, когда в словах проскочил русский мат. Он всегда забавлял меня, а слышать его из уст Вани было мне в новизну. Брагинский заметил мою тупую улыбку, из-за чего повеселел сам, с настроением пропев строчку про то, что «при коммунизме всё будет заебись». Песня подходила к концу, и по Ване было видно, что ему самому нравится своё исполнение, да и мне оно зашло не меньше. Парень пел умело и красиво, из-за чего моё сердце с каждым разом пропускало удар. Я не думал, что у Ивана есть музыкальный слух, да и эта песня очевидно не для его голоса. Однако, Брагинский справился со своей задачей, заканчивая исполнение этой прекрасной, резкой песни. Аккорд Е растворился в тишине, и Иван, отложив гитару в сторону, посмотрел на меня с некой улыбкой. — Ванья! Это замечательно! — я сам не ожидал, что обниму русского, что повалю его на кровать, и буду говорить ему столько хорошего, что он покраснеет, без возможности вставить и пару слов.       Но, что поделать? Мне в самую душу запало пение Ивана, и я не мог выразить всё, что сейчас чувствую по отношению к нему и к песне. Голос Ивана напоминал мне чистый бархат, мягкий и тёплый, и мне казалось, что гитара была создана прямо под него. Они дополняли друг друга, каждая струна обволакивала Брагинского своим звучанием и теперь я сделал для себя вывод — я обязательно научу его игре перебором! Или он умеет? Знаете, я теперь сомневаюсь в его «давно играл» и «не особо умею». Всё он умеет, просто не признаёт это. Ощущая тепло Ивана, я на секунду почувствовал, как по моему телу прошлась волна мурашек. Обнимая Брагинского, я слышал его сбитое дыхание, а затем, его тонкие руки плавно обхватили мою шею. Ваня обнял меня в ответ, и моей радости не было предела. Я снова улыбнулся, вдыхая приятный аромат лаванды и... вишни? Странное сочетание, но никакого отвращения оно у меня не вызывало. Я наоборот задумался, почему раньше не обращал внимания на тонкие нотки ягод..? — Ты красиво играешь, Вань. И поёшь тоже. У тебя прирождённый талант.. — я говорил тихо, но Брагинский меня услышал. — А? Талант? Нет, что ты... Я просто долго разучивал эту песню, поэтому так хорошо её исполнил... — Молчать.       Ваня сыграл мне, так ещё и спел, а это уже что-то значит. К сожалению, я не могу считать, что он доверился мне, но я понимал, что наши отношения двигаются в нужном направлении. И мне это нравилось. Спустя несколько секунд я поднялся, заметив, как сильно Ваня смущён своим положением. Я виновато отвёл взгляд, трогая свою шею. Слишком много нежностей, Джонс, ты идёшь на новый рекорд! Как же без тебя было хорошо, а. Бу-бу, потом спасибо мне скажешь. За что?! За то, что я тебе помогаю действовать. Смотри, как он лежит, ну. ЗАТКНИСЬ. — Ам, Ваньечка... — Да? — У меня пирожные есть, будешь?       Уловив положительный кивок, я соскочил с кровати и, дожидаясь Ваню, направился на кухню. Дома кроме нас до сих пор никого не было. Меня одновременно беспокоило, что Мэттью ещё не пришёл. Мой брат не состоял в каких-то группах, да уж тем более сектах, но почему-то мне стало тревожно от того, что он мне даже не пишет. Но потом на душе быстро стало радостно. Ну и ладно, мне же лучше. Ваня аккуратно сел за стол, а я начал рыться в полке. — Чай? Кофе? — Чай. — Зелёный? Чёрный? — Зелёный... Но не слишком горячий, спасибо.       Я улыбнулся, заваривая для Вани зелёный чай с добавлением лайма. Себе же я сделал кофе, ибо не был фанатом чая. Не нравился он мне, особенно с сахаром, а уж тем более с молоком. Это было каким-то извращением, как такое вообще можно пить? Доставая ванильное пирожное из холодильника, я поставил его на стол, перед Ваней, а совсем скоро рядом с ним стоял и чай. Сев рядом, я отпил кофе, но затем решил подождать пока он остынет, ибо мне больше нравился холодный американо, но никак не горячий. Посмотрев в окно, я отметил, что погода за окном слегка испортилась: в небе появились тучи, вот-вот должен начаться дождь. Ваня заметил мой грустный взгляд, и тут же спросил: — Всё хорошо? — Конечно. — улыбаясь, я перевёл взгляд на Брагинского, замечая крем на его губах.       Ваня заметил мой взгляд и быстро слизал крем, запивая чаем. Я задумался. Брагинский милый, если на то пошло. Будь бы он девушкой, я бы каждый день дарил ему цветы просто за то, что он такой красивый, наплевав на то, что мы знакомы всего лишь неделю, может чуть больше. Подперев голову рукой, я почувствовал, как мои щёки тихонько загораются. — Как тебе Америка? — М? Не могу ничего сказать... Я нигде не был, кроме колледжа. — Иван доел пирожное, а затем отставил чашку в сторону, посмотрев на меня. — Как тебе предложение съездить в центр города на выходных? — я улыбнулся, героически поправляя очки, а Брагинский нервно поправил шарф, стараясь не смотреть в мои глаза. — Центр? Не знаю... — Ваня задумался, — Я не особо люблю скопления людей, я думал, что ты это уже понял. — Конечно понял! Но... Ты ведь будешь со мной, honey! — осторожно пихнув Ваню локтем, я придвинулся на стуле к нему, — Сходим куда-нибудь. В парк, например. Там тихо и спокойно, а ещё там хот-доги есть, классные такие… — Ну... На выходных? — я кивнул, а Иван немного улыбнулся, — Хорошо.       Мои глаза загорелись, я на радостях был готов снова заобнимать Ваню, но сдержался, понимая, что я сегодня слишком странно веду себя. Я не знаю, сколько мы просидели за разговорами, мне неизвестно, что подумал Мэттью, когда увидел нас вдвоём на кухне. За окном давно стемнело, но это не мешало нам обсуждать различные темы. Я расспрашивал Ивана о том, как живётся в России, и я был в полном шоке, когда узнал, что старые советские «Жигули» — это не защитные капсулы, если с НАТО развяжется война. Это обыкновенные автомобили. Когда Брагинский услышал моё предположение о том, что эти машины правда послужат защитой от ядерной бомбы, он рассмеялся. Впервые за наше общение. Я был доволен тем, что сегодня я хоть как-то помог Ивану раскрыться, но я резко вспомнил то, что несколько часов назад он не договорил о том, что же всё-таки произошло с ним сегодня в колледже. Мне стало немного страшно за Брагинского, и в душе я понадеялся, что завтра с ним всё будет хорошо. То, что я был старше его на курс — не давало мне покоя. Не хотелось отпускать Ивана и оставлять его на съедение местным подросткам, ведь я знал, какие они жестокие. Так что, вся надежда была исключительно на самого Ваню, но ведь я прекрасно знал, что он вряд-ли сможет за себя постоять.       Восемь часов вечера подкрались незаметно, и Брагинский отметил, что ему пора домой. Всё это время мы просидели на кухне за чаем и разговорами, и для меня это было чем-то комфортным. Я гордился собой. Особенно тем, что я не поехал тусоваться с Гилбертом где-то на окраине города. Вместо этого узнал своего друга получше, а это было для меня огромным показателем. Да и Иван немного открылся мне, это было ярко видно. — Тебя проводить? — я подошёл к Ване, протягивая ему рюкзак. — Не стоит, спасибо. Я сам дойду. — улыбаясь, Брагинский застегнул свою ветровку, закинув лямку рюкзака себе на плечо. Я лишь вздохнул. — Хорошо, тогда напиши мне, как придёшь домой? — подойдя к нему, я поправил его шарф, заглянув в глаза. Такие блестящие... Ваня кивнул.       Открыв дверь, я пропустил Ивана. В моё лицо сразу же ударил холодноватый ветер, и я поморщился. Холодно на улице, а Брагинский без шапки. Если заболеет, я его из-под земли достану. Ваня попрощался, собираясь уходить, как я схватил его за запястье, останавливая. — Мы ведь друзья? — я спросил это спонтанно, и позже понял, что скорее всего я сделал это зря. Иван вздрогнул, немного взволнованно посмотрев на меня.       Мне стало страшно, но я сам не понял, почему. Мне казалось, что сейчас он засмеёт меня, что весь этот день прошёл зря. Ване было сложно находить новые знакомства, а уж тем более заводить друзей, так что такие резкие слова могли поставить его в ступор или даже напугать; я не знал, как он отреагирует. Я почувствовал вину. Мне не стоило спрашивать этого. Но я же ему не встречаться предложил, правильно? Ваня молчал, смотря на меня, а потом на его лице появилась улыбка. — Может быть.       Я расплылся в улыбке. Разговаривает загадками? Хорошо. Отпустив его руку, я снова попрощался с ним, закрывая дверь. Я обязательно узнаю, друзья мы, или нет, а пока... На развороте я врезался в Мэттью, который незаметно подошёл ко мне сзади. Это из-за него Иван мне точно не ответил?! — А ты что тут делаешь? — Стою. — Уильямс выглядел как-то агрессивно. Я тоже насторожился. — Чего агрессивный такой? — Это ты съел сладкое? — глаза Уильямса загорелись, и он сжал руки в кулаки. Я почувствовал, что пора уносить ноги. — Я что-то устал... Пойду посплю... — присвистнув, я подвинул его в сторону и пошёл по коридору, однако на мою спину напрыгнули, и я упал на пол.       Видимо, сегодня вечером от Мэттью я точно не отделаюсь.