***
Иван стоял посреди поля, усеянного высокими подсолнухами. Светило солнце, и лучи падали на землю, согревая её и освещая ярким светом. Свежий ветерок ударил по лицу, и Ваня вздохнул полной грудью, ощущая чувство некой свободы от мира и внутреннее спокойствие, но стоило ему расслабиться, как за спиной раздался неприятный скрипучий голос, который был похож на лязг металла. Он неприятно ударил по ушам, из-за чего Брагинский поморщился. — Мы будем друзьями? Обернувшись, русский застыл, чувствуя, как сердце пропускает удар, а на ногах становится труднее стоять. Перед парнем стояло непонятное существо с чёрной окраской и неестественно длинными конечностями, которые достигали два или три метра в длину. На морде красовался менее приятный оскал, который, как оказалось, не предвещал ничего хорошего, ведь в сию же секунду Брагинского схватили тощие пальцы. Ивану показалось, что из глаз этого существа вытекает кровь, ведь они напоминали цвет чистого рубина. Парень задрожал, чувствуя на своей шее холодные как смерть пальцы, которые обволакивали её снова и снова. — Смотрите, смотрите! Он породил нас, он наш создатель, а сам боится! — неприятные визги раздались со всех сторон, и вслед за ними послышался коварный, писклявый смех. Иван в ужасе упал на спину, тяжело дыша. Из-под земли стали тянуться гнилые руки, которые хотели затянуть парня в эту холодную сырую почву к давно умершим людям. Небо окрасилось в ярко-кровавый цвет, а подсолнухи стали заметно увядать один за другим. Парень потерял дар речи, и всё, что он мог сделать, так это прохрипеть несвязное, получая лишь насмешки в ответ. — Почему ты не хочешь стать моим другом? — тёмная тварь никуда не делась, а лишь ближе наклонилась к Ивану, заглядывая в его глаза, — Почему ты так боишься меня? Крики и возгласы прекратились, словно все ждали ответа Вани, но тот даже двигаться не мог, что уж тут говорить о разговорах? Попытавшись встать, дабы убежать из этого ада куда подальше, парень потерпел неудачу. Его сильнее стали тянуть, тем самым он вжимался в землю как сам не свой. А это чудище до сих вглядывалось в его глаза, будто что-то искала в этом мутном аметисте, однако ничего не нашло. — Ты такой худой и невинный.. — Именно поэтому тебя так боятся! Ты просто ходячий скелет! — Такой одинокий.. — Мы поможем тебе.. Чем больше Иван нервничал, тем больше тварей появлялось вокруг. С каждой минутой облезлые руки хватали Брагинского, а длинные когти на них оставляли кровоподтёки на бледной коже русского, царапая её и совсем не жалея. Кто-то стал шептать ему на ухо. — Иван.. Иван.. — Хватит! Хватит! Отпустите меня! Оставьте меня в покое! — Иван схватился за голову, начиная кричать. Но увы, за этими словами послышался надрывистый смех, который противно резал слух. Брагинского никто не послушал, все только сильнее стали лезть на него, душить и унижать. — Иван.. Ванечка.. Брагинский провалился сквозь землю, падая на холодную бетонную поверхность. Здесь было темно и слишком морозно; холодный воздух сразу ударил по лёгким, из-за чего Иван закашлялся. Парня встретила абсолютная тишина. Первое, что пришло ему в голову, это то, что он просто умер. Вот так, легко и быстро. Приподнимаясь на локтях, юноша наконец-то обрёл покой, расслабленно выдыхая. Густая тьма не давала что-либо разглядеть, да и Иван был уверен, что тут ничего нет. Он находится один в темноте, и осознание этого навеяло дикий страх. — Ваня.. Ванечка.. — всё стало повторяться, и Брагинский начал жадно глотать ртом воздух. Кислорода становилось меньше, воздух будто бы сужался. И Иван проснулся. Открывая глаза, он жмурится от резкого белого света. В воздухе витает запах спирта и таблеток, из-за чего Ване хочется блевануть прямо на себя. Он не переносил спирт в любом его виде. Когда глаза более менее привыкли к светлой обстановке, Иван неуверенно разлепил их, осматриваясь. Заметив перед собой Мэттью, Иван вздрогнул, явно не ожидая его тут увидеть, но заметив за его спиной медсестру, сидящую за рабочим столом, Брагинский сразу всё понял. Его принесли в медпункт. Он не в больнице, а это уже какой-то плюс. — Наконец-то очнулся.. — Уильямс выглядел обеспокоенно, сидя на краю койки и глядя на Брагинского, — Я Мэттью, мы встречались с тобой сегодня. Как ты себя чувствуешь? Канадец попытался улыбнуться, но отрешённый вид русского лишь опечалил Уильяма. — Всё хорошо. Спасибо.. — Иван выдавил из себя улыбку, и тут же вжался в подушку из-за боли в голове. — Я вижу.. — Мэттью вздохнул, — Ты упал в голодный обморок, так что тебе нужно срочно поесть. Твой отец не брал трубку, поэтому пришлось заглянуть в медкарту. Мой брат проводит тебя, вам по пути. Слишком опасно идти одному в такой холод и в таком состоянии. Брагинский помрачнел, как только речь зашла об его отце. Не особо хотелось, чтобы кто-то видел его исколотые руки и похмельный вид, так что Ваня похвалил Всевышнего в мыслях за то, что отец не ответил на звонки. Боль в голове как пулей сняло, когда Мэттью сказал, что Ивана проводит его брат. А кто это? Брагинский не особо хочет контактировать с незнакомыми, а уж тем более делиться адресом дома. — Кто твой брат? — Альфред Джонс. Ваня вздрогнул, услышав знакомое имя. Значит, русский не ошибся, когда отметил, что Мэттью, возможно, его брат. Это получается, он пойдёт с ним? Либо сегодня у Ивана слишком бурный день, либо высокий процент удачи. Джонса он хоть немного знает, они пересекались несколько раз, а значит, проблем должно быть меньше. Брагинский почувствовал, как начинает болеть живот. Всё-таки нужно поесть, иначе второго обморока ему не избежать. — Вот, держи.. — Уильямс притянул к себе свой рюкзак, доставая оттуда упаковку имбирного печенья, — Хотя бы перекуси, а дома пообедаешь нормально. Иван неуверенно взял печенье, взглянув на Мэттью, который уже улыбался. А ещё Брагинский отметил, что у парня есть брелок с белым медведем, прямо как на кофте. Любит животных? Белых медведей? Поблагодарив Уильямса, Иван отложил еду в сторону, ответив, что поест позже. Мэттью долго мучать Брагинского не стал и попрощался уже через пару минут, оставляя того наедине с медсестрой, которая продолжала заполнять какие-то бумаги. Но почему-то с уходом Уильямса, у Брагинского поселилось чувство вины. Почему он так резко ушёл? Ваня сделал что-то не так? Успокаивая себя тем, что Уильямсу пора на пары, Ваня открыл упаковку с печеньем. К нему сразу же подошла медсестра со стаканом воды. — В сухую не ешь, плохо будет.. — улыбаясь, девушка поставила стакан на тумбу рядом. — Спасибо.. — Брагинский покраснел и улыбнулся в ответ, надкусив одну из печенек.***
— Он странный! — Мэттью сидел рядом с Альфредом, полностью забыв о том, что он сейчас на паре, — Он выглядит так отрешённо. Я понять не могу, жалко мне его или нет. А ещё, он настолько худой, что мне страшно представить, сколько он ест и ест ли вообще.. Получив замечание от лектора, Уильямс извинился, подпирая голову рукой и начиная выводить пропись в тетради. Альфред же сидел и внимательно слушал жалобы младшего брата, одновременно записывая конспект. Для него всеобщая история была скучной, так что парень сразу же отложил ручку, переведя взгляд на Мэттью. — Иван закрыт в себе, по нему видно, но это не значит, что он странный.. — Джонс устремил взгляд в окно, — Интересная личность. — Интересная?! — Мэттью удивлённо уставился на Альфреда, — Ты шутишь?! Ты же недавно мне говорил, что интроверты тебя бесят и отталкивают! — Да, но я не думаю, что Иван снова будет чем-то скучным. Тем более, мы уже общались с ним. — приукрасив, Альфред довольно откинулся на спинку стула, — У него такая интересная жизнь. Он всю Россию объездил! Будет о чём поговорить. На лице Альфреда тут же промелькнула улыбка, стоило ему вспомнить образ Вани. Брагинский был слишком ванильным: у него были пепельные волосы и очень интересные глаза, Джонс до сих пор сомневался в том, что это их природный цвет, но даже если это линзы, то ничего страшного! А ещё русский носил белый шарф, который был слишком длинным и Альфред задавался вопросом, почему же Иван его не снимает даже в колледже? В нём же жарко! Из мыслей его вывел голос Мэттью. — И ты его бросишь как и всех своих подруг? — канадец фыркнул, — Если да, то ты настоящий козёл, Альфред. После этой фразы Джонс нахмурился, сомневаясь в себе. Уильямс был прав. Альфред никогда не вступал в отношения больше, чем на неделю, будь они дружеские или романтические. Партнёр становился ему неинтересен уже на следующий день, а американец за подобные выходки не чувствовал никакой вины. Так стоит ли ему располагать к себе Ивана? Нужно ли ему это? Джонс впервые начал переживать за другого человека. Иван отстранён от общества, оно его не принимает ни в каком образе, а если и Альфред отвернётся от него, то это слишком сильно ударит по психике подростка. Брагинский был из тех людей, которые привязываются к собеседнику слишком быстро, но не хотят открыто это признавать. Если он и правда доверится Альфреду, а тот покинет его, то Иван может и причинить себе вред. Эта цепочка событий, сложившаяся в голове, заставила Джонса ощутить тревожность, и поэтому тот как-то агрессивно настроился на брата, скрывая её. — С чего ты взял вообще, что я его брошу? — Ты всегда так делаешь. — Неправда. Я не буду им пользоваться. Мэттью с насмешкой уставился на брата, который пытался скрыть свои переживания. Вообще, Ваня представлял из себя тихого, скромного и добродушного человека, с которым можно завязать любой диалог, если потрудиться. Сам же Альфред не раз думал о том, чтобы взять некий отдых от гиперактивной жизни и разностороннего общения. Брагинский прекрасно подходил по всем критериям, в которых сейчас нуждался Джонс. — Сколько ты мне раз говорил о том, что ты с кем-то «дружба или любовь до гроба», и сколько раз я слышал от других, что чья-то подруга вскрыла себе вены и пыталась покончить с собой? Или друг, я откуда знаю, какая у тебя ориентация. — усмехнувшись, Уильямс заметил обиду на лице Джонса, — Я правду говорю. Так всё и было. — Заткнись. — сухо ответил Альфред и скинул тетради в рюкзак. Пара закончилась быстро, и парень рванул в коридор не дождавшись младшего брата, однако тот догнал его спустя минуту. Удостоверившись, что Джонс всё-таки направляется к Ивану в медпункт, Мэттью как-то недоверчиво взглянул на него. — Только не нужно строить из себя мачо и совращать бедного русского. — Что непонятного в слове «заткнись»? – Альфред уже был раздражён своим спиногрызом, и канадец, бросив тому на прощание пару слов, упорхал вдаль по коридору.***
Дверь в медпункт отворилась, и на пороге встал силуэт. Альфред обратил внимание на то, что Иван здесь один и, как ему показалось, спит. Тихо закрывая за собой дверь, Джонс прошёл вперёд, а затем аккуратно, дабы не разбудить, опустился на край койки. Обратив внимание на пустой стакан и упаковку печенья на тумбе, он мысленно поблагодарил брата за то, что хотя бы в таких ситуациях он не такой тупой. Глядя на Ваню, Альфред немного замер. Парень сам не заметил, что на лице появилась туповатая улыбка, и именно поэтому тот слегка смутился. Иван сейчас и правда выглядел мило: растрёпанные волосы, розоватые щёки и тихое сопение, а руку он и вовсе запустил под подушку, наверное увидев уже пятый сон. — Ты и правда не похож на других.. — шепнув себе под нос, Джонс слегка наклонился к русскому, обращая внимание на его немного пухловатые губы. Подавив в себе желание впиться в них, Альфред был готов себя ударить. Что это сейчас было? Так ведь нельзя, они даже не друзья, а тем более не пара. Тряхнув головой, Джонсу стало противно от самого себя. Дурак. Он со всеми так, и это не лечится. Не заметив, что Ваня проснулся, Альфред ещё несколько секунд вглядывался в приятные черты лица напротив, а затем вздрогнул, когда тихий голос Ивана нарушил тишину: — Альфред? — русский был смущён своим положением, ведь Альфред чуть-ли не нависал сверху. Американец в свою очередь быстро отпрянул, улыбаясь. — Оо, доброе утро, honey! — Джонс больше не нашёл фраз, которыми можно было ответить. — Доброе.. — неуверенно оглядев Альфреда, Иван приподнялся, потирая сонные глаза. — Мэттью, наверное, сказал тебе, что мне придётся проводить тебя сегодня. Конечно, я сам отважился на это! Просто нам по пути, так что не подумай, что это отберёт у меня моё время. Да и я переживаю за твоё состояние. Тебе, скорее всего, всё ещё плохо, раз ты до сих пор здесь. — улыбаясь, Альфред отметил, что Брагинский снова покраснел, прячась за шарфом. Чёрт, он даже тут его не снимает! — Всё уже хорошо, я просто уснул, извини. — Ваня заглянул в небесно-голубые глаза и заметил в них какую-то искру. Джонс правда рад, что с ним всё хорошо? — Знаешь, когда мой брат позвонил мне и начал взволнованно что-то объяснять, я подумал, что кто-то умер. Он всю аудиторию на уши поднял, ибо так кричал в динамик, что остальные это услышали, — Джонс усмехнулся, — Позвонил мне, будто мне есть дело до каких-то левых людей из этого паршивого места, но он смог уговорить меня придти.. Строя из себя героя и пересказывая минувшие события, парень таким образом надеялся, что даст понять Ване то, что он ему уже не безразличен, и у них будет хоть какое-то доверие друг к другу. Заметив, что Иван его слушает, Альфред как-то затупил, потеряв мысль. Обычно, ему никогда не давали договорить. Либо он быстро перескакивает с одной темы на другую за счёт резко всплывающих вопросов, либо его просто затыкают. Иван же молчал, и как Альфред понял, вникал в каждое слово. — Когда я пришёл и увидел тебя, лежащего на полу, я так испугался, ты бы знал! Просто ты и без того бледный, а тут ещё бледнее. Вылитый мертвец, Боже. Затем, мне пришлось принести тебя сюда. — Принести? — Брагинский заметно напрягся. — Да! Не переживай, ты очень лёгкий. Мне было не так трудно, как казалось на первый взгляд. Иван еле заметно улыбнулся. Джонс ценил эти мимолётные улыбки, ведь у Вани было не так много поводов улыбаться. Так что Альфред и сам натянул улыбку до ушей, похвалив себя за то, что порадовал русского. — Спасибо. Мы пойдём? — Если ты правда хорошо себя чувствуешь, то пошли. — Альфред поднялся, следом за ним встал и Ваня, но затем американец подозрительно уставился на него, — Только не ври. Иван снова напрягся. Не врать? Он ведь хорошо себя чувствует. Поджав губы, русский уставился в голубые глаза напротив. Он поел, хорошо поспал и выпил таблетки, что может быть лучше? Однако, ему всё равно казалось, что если он скажет, что всё хорошо, он всё равно соврёт. Заметив растерянность на лице Брагинского, Джонс вздохнул, поправляя лямку рюкзака. — Ладно. Предположим, я поверю в то, что с тобой всё хорошо. — Альфред кинул взгляд в сторону окна, за которым появились тучи, — Нам бы двигаться быстрее, сегодня дождь обещали.. Ваня кивнул, поправляя шарф. Брагинский взял рюкзак, но его тут же перехватили. — Он какой-то тяжёлый у тебя. Отдохни. Я понесу. Через секунду парни вышли из медпункта. В коридоре стояла гробовая тишина. Многие студенты ушли домой, и лишь немногие сейчас сидели на дополнительных занятиях. Как брат Джонса, к примеру. Спускаясь по лестнице, Альфред решил нарушить тишину своим вопросом, который его мучал все эти дни. — Вань, можно вопрос? — Угу.. — Почему ты этот шарф носишь? Тебе не жарко? Иван немного убавил шаг, а затем и вовсе остановился на ступеньке выше, тем самым поравнявшись с Альфредом в росте. В голове сразу появилось множество вариаций, что можно сказать в данный момент, ведь правду Брагинский говорить явно не собирался. Почесав затылок, Ваня снова улыбнулся, глядя на Альфреда. — Просто для красоты, да и в нём не жарко, он же шёлковый. — аметистовые глаза сверкнули; Альфред заметил в них ложь, но вдаваться в подробности не стал. На улице их встретила пасмурная погода и холодный лёгкий ветер. Джонсу стало холодно, так что, если такая погода будет и завтра, то он наденет ветровку. А Ваню погода вообще не волновала. Он шёл нараспашку, игнорируя порывы ветра. Слушая очередной говор Альфреда, русский снова молчал. — И потом я ей говорю, что, ну, нам нужно расстаться, понимаешь? — парень увлеченно рассказывал одну из своих историй, активно жестикулируя руками, — Мы спокойно разошлись, всё было хорошо. Затем, она весь семестр говорила всем своим знакомым, какой я плохой, чёрт её подери! Делая акцент на последнем слове, Альфред заметил, что Ваня вздрогнул, так что Джонс быстро извинился. Нужно бросать привычку кричать так резко и внезапно. — Весь семестр? А ты на каком курсе? — Брагинский тихо прервал Джонса. — Ох, точно. Я на втором! Чуточку старше тебя, dear, — по-дружески пихнув Ваню локтём в плечо, Альфред улыбнулся, — Слушай, расскажи что-нибудь о себе. — А? Рассказать? — Иван встрепенулся, теряясь в собственных мыслях, — Но что?! — Что угодно, я буду рад выслушать любой твой бред. Просто, у нас получается так, что я тебе чуть-ли не всю свою жизнь рассказал, а про тебя я ничего не знаю. Даже твой любимый цвет! Брагинский задумался. Он совершенно без понятия, с чего начинать и что вообще рассказывать. У него были проблемы с этим, и проще было бы тогда, когда парень мог письменно изложить все свои мысли. Построив в голове пару предложений, через минуту молчания Ваня всё-таки решился поделиться с Джонсом хоть чем-то. — Ну.. Я приехал сюда из Москвы. Там отучился девять классов и сразу сюда, — Иван выдержал паузу, — До этого, в России, я учился играть на разных музыкальных инструментах. У нас в школе был некий музыкальный кружок, где стоял рояль и пара смычковых, я на них учился иг… — Ты умеешь играть на смычковых инструментах и на рояле?! Ваня, да ты гений просто! — Джонс буквально загорелся после услышанного, и схватил Ваню за обе руки, останавливая, — Почему ты раньше молчал? Это же так круто! — Ты и не спра… — Я на гитаре играю, правда я самоучка, меня отец научил! У нас бы вышел превосходный дуэт, Ванья!* Брагинский зажмурился от громких возгласов Альфреда, и американец наконец-то успокоился. Парни пошли дальше, а Джонс чувствовал за собой вину. — Кхм, извини! Продолжай. — отведя взгляд, Джонс мысленно ударил себя по лбу. Идиота кусок, научись не перебивать. — Я бы с радостью, но мне пора. — Иван остановился, а затем остановился и его собеседник. И правда, те уже стояли около дома Вани. Он был средних размеров, но с большим, панорамным окном, под которым цветы, к сожалению, выцвели. Осень как никак. Альфред продолжил рассматривать жилище, обратив внимание на второй этаж, окно которого было плотно зашторено. Ему почему-то показалось, что это комната Ивана, но он мог и ошибаться. — Хорошо.. — протянув, Джонс закончил осмотр дома и перевёл взгляд на Брагинского, который немного не понимал, чему Альфред так удивлён. Обычный, ничем неприметный дом. По всему району такие. Может, он ожидал увидеть флаг Российской Федерации на крыше? Подойдя поближе к Ване, Альфред заглянул в его глаза. Иван не носит линзы. Поправляя свои очки, американец улыбнулся. — Слушай, давай я дам тебе свой инст? — Инст? Зачем..? — Пообщаться с тобой хочу! Одним движением, Джонс вынул из рюкзака ручку, которая валялась где-то на дне, а затем взял руку Вани. Ощущая, насколько она тонкая и миниатюрная, Альфред отметил, что она ещё и холодная. Брагинский ещё так легко одет. Дурак, заболеет ещё. Оставляя айди своего аккаунта на тыльной стороне ладони, Джонс улыбнулся, пририсовав на конце сердечко. — Вот, напиши мне вечером. Вообще, я не заставляю, ты можешь написать мне тогда, когда тебе будет удобно, и когда ты сам этого захочешь. — ещё раз заглянув в аметистовые глаза, Альфред сунул ручку куда-то в карман рюкзака. Брагинский слегка смутился, ведь даже после написания злосчастного айди, Джонс не выпускал его руку из лёгкой хватки. Но потом быстро опомнился, смущённо отпустив её. Ваня почувствовал, как его щёки краснеют, а сердце пропускает удар. Он же мог записать его контакт на телефоне, или сразу найти его сейчас. Почему Альфред сделал это? Хочет быть ближе? Это Ивана даже не оттолкнуло, наоборот, ему стало приятно от прикосновения. Обычно, они вызывают у него неописуемое отвращение или даже страх, но тут совсем иначе. — Ладно, не смею вас больше задерживать, Иван. — усмехнувшись, Альфред обнял русского, похлопав по спине, — Обязательно покушай, как придёшь домой. Мне уже передали, что ты толком не ешь. До завтра! Брагинский лишь кивнул, смущаясь ещё больше. В коротком объятии Джонса на секунду стало теплее внутри, из-за чего Иван стал чувствовать, как его сердцебиение участилось. Не успевая обнять Альфреда в ответ, Ваня лишь проводил того взглядом. Вздохнув, Брагинский прикрыл рот рукой, а его кончики ушей заметно покраснели. — До завтра. — ветер унёс его слова в никуда, и Иван поспешил в дом.