По стопам империй, повторяя их ошибки

      Настроение у Австрии сегодня было скверным. Веймар снова оставил её одну в своём офисе. Прямо в разгар их совместного вечера, которые, кстати, после смерти Германской Империи стали ещё более редким явлением, республике внезапно позвонили, и ему пришлось спешно куда-то бежать. Австрия бесцельно бродила по однообразным бежевым коридорам, размышляя о том, стал ли Веймар работать больше после той ночи или стал осознанно её избегать. Каждый раз, заходя в его кабинет, девушка либо находила помещение пустым, либо республика говорил по телефону, либо что-то писал, приговаривая, что занят. Даже её сестра Венгрия, от которой уже давненько ни слуху, ни духу, казалась более дружелюбной к своей сестре. Безусловно, Австрию это цепляло, и очень больно.       За мыслями пролетело какое-то время, и Австрия задумалась о том, что ей нечего здесь делать, и собралась уже уходить, но увидела рядом кабинет Рейха. Она решила зайти. Постучав, девушка аккуратно просочилась в помещение. Окно на противоположенной стороне от двери выходило на закатное солнце, из-за чего Австрия не сразу заметила немца. Его любимая оранжевая рубашка сливалась с лучами солнца. Третий Рейх находился на своём месте, сидя за массивным столом с выгравированной свастикой - любимым символом Рейха, которым он старался по возможности помечать всё, что принадлежало ему. На углу стола было небольшое радио, из которого играло «Знамёна ввысь».       – Этот трудяга вновь тебя бросил, я полагаю. – Рейх поднял на вошедшую Австрию безразличный взгляд и выключил радио.       Девушка испуганно встрепенулась. Она понимала, что немец имел в виду «бросил одну в офисе», но сама невольно вздрогнула от мысли, что Веймар может с ней расстаться. Её мысли подкреплялись ещё и тем, что другие работники - подчинённые Веймара - считали её его секретаршей. Со стороны уже давно не было похоже, что они встречались.       – Австрия? – Окликнул её Рейх, вставая с кресла. – Что-то случилось?       – А? – Девушка вновь вздрогнула, опомнившись. – Нет, то есть, да. То есть, ты прав. Даже не знаю, зачем сюда пришла. – Австрия развернулась к двери. – Я лучше, наверное, пойду. Извини.       – Ты можешь остаться, если хочешь. Ты мне не помешала, я всё равно уже собирался идти домой.       Австрия какое-то время стояла перед дверью в нерешительности и нервно ковыряла верхнюю пуговицу рубашки. Она никому этого не говорила, но ей было жутко неловко общаться с братом Веймара. Она до сих пор корила себя за то, что Рейх получил ранение на войне, которое давало о себе знать по сей день.       – Х-хорошо. – Австрия села на предоставленное кресло рядом с тем, в которое уселся немец. – Спасибо.       За окном резко стемнело. Огромный дирижабль, пролетавший над городом, закрыл собой солнце. Рейх выпрямился и заглянул Австрии в глаза. Солнечные блики в них исчезли, но её обворожительные глаза всё ещё поблёскивали от влаги.       – Ты хочешь мне что-то сказать. – Подытожил немец, не отрывая от Австрии такого проницательного взгляда, что ей показалось, будто бы Рейх читал её мысли.       Девушка открыла рот, чтобы ответить, но тут же, смутившись, отвела взгляд и уставилась в пол. Она хотела сказать, что пришла к немцу случайно, да и рассказывать ему ничего не хотела, но не выдержала его пронзающего душу взгляда. На душе будто бы заскреблись кошки. Хотелось выговориться, пожаловаться Рейху на его брата, хотелось, чтобы немец её поддержал, подбодрил.       – Это не связано с тобой… – Австрия попыталась замять тему, но в её голосе прозвучала нужда в этом разговоре.       – С Веймаром, значит? – Полувопросительно спросил Рейх, закидывая ногу на ногу. – Угадаю, это связано с его вечной занятостью. Он о тебе позабыл.       Австрия вновь задумалась, не может ли Рейх читать мысли.       – Ну, он же не специально. На нём большая ответственность и я не смею требовать от него недоступного ему времени.       – Нет, смеешь. – Рейх ласково улыбнулся. Дирижабль пролетел, и его белоснежные клыки засияли в лучах солнца. – Он мог бы не заниматься всей этой ерундой, если бы послушал меня. Ты ведь тоже согласна со мной, так? Ты тоже считаешь, что потакать всем и каждому - неправильно?       Австрия задумалась. В глубине души она понимала, что для проигравшей страны это единственный путь, но ей так хотелось, чтобы Веймар вновь проводил с ней время. Чем дольше девушка об этом думала, тем холоднее ей становилось, тем больше она скучала по его объятиям и тёплым словам.       – Да. – Наконец, ответила она, не решаясь посмотреть на Рейха. – Я понимаю, что так нельзя, но…       – Чушь. – Перебил её немец. – Австрия, посмотри на меня.       Девушка подняла голову и встретилась взглядом с Рейхом. Его взгляд был полон понимания.       – Я очень хорошо тебя понимаю. – Продолжил он. – Может даже лучше, чем тебе кажется. Всё-таки, наши народы не такие уже и разные. У нас много общего. Больше, чем ты себе представляешь. – Глаза немца сверкнули, но Рейх тут же отвернулся, встал со своего места и посмотрел на часы. – Мы можем продолжить наш разговор завтра, если хочешь. А можешь и сама поговорить с Веймаром и объяснить ему всё лично. Я тебя поддержу. А сейчас мне нужно идти.       Не тратя больше лишнего времени на разговоры, немец вышел за дверь, оставив Австрию сидеть в кресле одну. Они думали об одном и том же. Австрия, не надеясь получить поддержку, сейчас чувствовала себя гораздо лучше. Рейх дал ей хороший совет - просто поговорить с Веймаром, объяснить то, что она чувствует. Полная решимости и приподнятого настроения, она вышла из кабинета.       Рейх, тем временем, шёл не домой, как он делал это обычно в это время. Он направлялся домой к Венгрии. Немец уже давно с ней не виделся, хотел навестить и поговорить, а Австрия своим визитом поспособствовала его решимости заняться этим именно сегодня. Всё то время пока он шёл к своей машине, он думал о том, какой Веймар дурак. Сколько времени прошла со смерти их отца, а он всё продолжает гнуть свою линию. Порой Рейху казалось, что Веймар даже не заметил, что Германской Империи больше с ними нет. Если бы он не находился со своим братом вместе в ту ночь, именно так и подумал бы. Веймар ни слова не проронил по этому поводу, будто бы забыл на следующий день. Это злило Рейха ещё больше, ведь его брат был наследником, тем, на кого Империя возлагал все надежды. Вот он – думал Рейх – пресмыкающийся перед угнетателями нашей семьи, германский наследник, мой родной брат…       Когда машина остановилась у дома, где проживала Венгрия, а вернее, где её последний раз навещал Рейх, уже успело стемнеть. Выходя на улицу и захлопывая дверь, немец уже успел пожалеть о том, что сюда приехал. Последние несколько часов он истязал себя мыслями об отце, брате и ситуации в целом. От чувства спокойствия после беседы с Австрией не осталось ни следа.       Постучав в дверь венгерского убежища, Рейх получил в ответ тишину. Нахмурившись, он толкнул дверь, и та послушно открылась, демонстрируя тёмные внутренности старой заброшенной квартиры. Рейх шагнул внутрь и включил свет. В такой помойке Венгрия не стала бы находиться долго даже в самой глубокой депрессии. Это место было её спасительным убежищем последнюю пару лет. Местом, где девушка временами скрывалась ото всех. Ни Веймар, ни Австрия, вообще никто не знал об этом доме. Лишь одному Рейху было известно. Так уж вышло, что Венгрия разделила участь Веймара, однако то ли из-за смерти отца, то ли из-за того, что виновным в начале войны был назначен Германская Империя, то ли ещё по какой причине, но на Венгрию давили меньше.       Обойдя все комнаты, Рейх обнаружил венгерку на кухне, печально склонившуюся над полупустым стаканом. Её глаза потерялись в бесконечных прядях волос, спутанных друг с другом. В последнее время Венгрия перестала следить за их длиной, и сейчас они доходили ей до груди. На плечи, как и годы назад, был накинут всё тот же коричневато-зелёный офицерский мундир. Немец поправил ворот угольно-чёрного пиджака и, не говоря ни слова, сел рядом. Где-то минуту ничего не происходило. Тишина стояла такая, что дыхание обоих звучало как пыхтение поезда. Наконец, Венгрия одним махом опустошила стакан и потянулась к бутылке.       – Будь добра, плесни-ка мне тоже. – Нарушил тишину Рейх.       Венгрия наполнила прозрачной жидкостью два стакана до краёв и один из них молча поставила перед немцем. Вид у девушки был как у маленькой девочки, у которой умерла собака. Было видно, что её терзали какие-то мысли.       – Ты тоже хочешь мне что-то сказать?       – Нет. – Резко и без раздумий отрезала Венгрия, вновь приложившись к стакану.       Рейх тоже сделал глоток и поморщился. Не от крепкости, а от отвращения. Он никогда не питал любви к простой водке.       – У меня как всё обычно. – Процедил Рейх, как бы между делом, пытаясь сдержать раздражение в голосе.       – Так и терпишь своего брата? Терпишь, как моя сестра терпит меня?       – Да… Терплю… – Рейх нахмурился. Чувство раздражения нарастало.       – Зная тебя… – Венгрия опустошила стакан. – Ты бы взял своё силой. Или хитростью, как Франция.       – Как Франция? – Непонимающе переспросил Рейх. – И что же эта «jeune femme» может такого хитрого предпринять?       Венгрия улыбнулась. То ли из-за алкоголя, то ли из-за непонимания Рейхом ситуации, то ли из-за его кривого французского. Вмиг её лицо вновь стало привычно грустным.       – Веймар тебе не рассказал, да? – Девушка сделала паузу. Её полные чистого искреннего сочувствия глаза уставились на немца. – Франция у твоего брата землю забрала. За неуплату долгов.       Рейх от услышанного сжал стакан с такой силы, что он, в конце концов, треснул и разлетелся в дребезги. Спирт растёкся по столу и закапал на пол. В ладонь впилась пара осколков, а водка сильно жгла раны, но Рейх не обращал внимания. В мыслях немца царил хаос. Родной брат не решился рассказать ему об этом. Видимо, боялся бурной реакции, ведь Веймар знал позицию Рейха.       – Всё ещё не думаешь взять ситуацию под свой контроль?       – Я поговорю с ним об этом. – Немец встал, потирая порезанную руку. – Именно поговорю, Венгрия. Если бы я мог получить силой всё, что я хотел бы, я бы первым делом вытряс из тебя всё дерьмо. – Венгрия пошатнулась. – Иногда мне кажется, что я единственный, кого заботят Веймар и Австрия. А ты, если хочешь что-то сделать, начни с себя, а не кидайся советами.       Следующее, что услышала Венгрия - это громко хлопнувшая входная дверь. Она осталась сидеть одна лишь в компании осколков стекла и кровавых подтёков вперемешку с водкой, оставленных немцем.