Dragon's blood

По прошествию одной недели после свадьбы, Эриду сразили невыносимые боли в животе. Лунные дни на сей раз настигли девушку с силой, подобно медленному урезанию кожи острием ножа. Фрейлины – Татия, Лина, Фрея – заботились о Принцессе, тщательно следя за её нуждником. Служанки негодовали, отчего же Веларион ещё не на сносях, ведь они с Принцем делили покои вот уже целых семь дней. Никто даже не подозревал, что на самом деле муж и жена засыпают порознь, ибо в первую их ночь Эймонд не изъявил желания касаться её, повторив те же слова, что были сказаны в тот вечер, когда Визерис объявил о своем решении обручить их. Эрида так же уклонилась от супружеского долга с неохотой делить постель с человеком, называющим её Недостойной, а её мать шлюхой. Она надеялась, что спустя долгое время Эймонд изменился во мнении, но после услышанного она поняла, что он всегда будет той злобной собакой, которая, несмотря на все попытки приблизиться, только лишь огрызается и кусается. Пробудившись ото сна, Эрида увидела перед собой мирно спящее точёное лицо Принца, который, по-видимому, случайно задремал на диване. Она поднялась с постели. Ощущая жажду, Эрида подступила к графину с водой. Стоило ей взять кухонную принадлежность в руки, как острая боль пронзила низ живота, отчего графин слетел с рук и вдребезги разбился о пол под голыми ногами Веларион. Она схватилась обеими руками за талию. Лицо её скривилось в гримасе боли. — Что такое?, – звук стекла разбудил Принца и он подскочил к обездвиженной от боли жене. — Обопрись на меня, – сказал он и не успела ничего предъявить девушка, как муж поднял её на руки так легко, словно она весила меньше, чем перышко. — С чего такое проявление заботы?, – вымученно улыбнулась Веларион. — Какой из меня муж, если я не забочусь о здравии собственной жены? Эймонд аккуратно положил её на ложе и приказал слугам убрать беспорядок в покоях. — И ты смеешь заявлять подобное после всех гнусных оскорблений в адрес моей семьи?, – разгневалась Эрида, уставшая от неискренних речей Принца. — Определись уже наконец. — Я оставил свои детские обиды далеко в прошлом, иначе насильно опорочил бы твою честь ещё в первую брачную ночь... — Ох, ты ждёшь от меня слова благодарности? — Не перебивай меня, – произнес он низким голосом и Эрида замерла, как оказавшаяся под гипнозом. — Я не монстр, каким ты привыкла меня считать, и уж тем более, не тупой супостат, чтобы пройти мимо болеющей жены. Как человек благого рода и твой муж, я буду проявлять к тебе терпение и заботу, однако ты не можешь ожидать от меня благосклонности по отношению к своей семье. С того самого дня, как я потерял глаз, стало ясным как день, что ни твоей, ни моей семье не дано ладить. То предрешено так же, как и наследие твоей матери, ведь того ты всегда неустанно твердишь, не так ли? В Эймонде более не говорил маленький, обиженный на жизнь мальчик, а повзрослевший и зрелый мужчина, кой теперь состоит в браке и носит супружеский титул мужа будущей Королевы Семи Королевств. Не пристало ему ныне относиться с пренебрежением и ненавистью к собственной жене. Конечно, он не мог с простодушием разрушить все стены между ними, посему не стал обещать Эриде бесконечную любовь и преданность, ибо Принц не был тем, кто стал бы доверять левому лицу больше, чем самому себе. Хоть и недоброжелательство ещё текло внутри самого Эймонда, смешиваясь с валирийской кровью, он чеканно ощущал, как её становилось всё меньше и меньше. — Не называй мою мать шлюхой, а братьев бастардами, хотя бы в мое присутствие. Это непочтительно, – еле слышно сказала Эрида, понимая, что слова Эймонда открыли ей глаза. Было неправильным с её стороны требовать от Принца любви к своей семье, когда она сама не могла терпеть его мать. — У тебя есть ещё что-то, что ты хотела бы добавить, милая жена?, – невесело засмеялся Эймонд. — Не изменяй мне, – ответила Принцесса и подняла на него глаза. — А если и делаешь это, то позаботься о последствиях и о том, чтобы никто не узнал. Вся Гавань в курсе о похождениях Эйгона. Я не Хелейна. Я не стану покорно терпеть, как меня обсуждают все, кому не лень. Не в моих желаниях взойти на Железный Трон в глазах общественности лишь как женщина, не сумевшая удержать мужа на ложе. — Тем не менее, ложе нам с тобой ещё не довелось поделить, жена, – отшутился Эймонд, за что Эрида не постеснялась стукнуть его по плечу. — Я говорю серьёзно, дядя. — Я позволяю тебе подобную вольность только по той причине, что ты больна. И пусть будет так. Однако от тебя я требую того же, – весёлый тон испарился. — Если я застану мужчину, целующим тебя, я отрежу ему язык. Коли увижу, как мужчина прикасается к тебе, я отрежу ему пальцы по одному. Если я поймаю ублюдка, трахающим тебя, я отрежу его дряблый член и яйца, а затем скормлю их ему. А тебя заставлю смотреть. Я не прощаю предательства, запомни это. Эрида согласно кивнула. Когда Эймонд ушел на тренировку, боль, что вовремя его присутствия держалась поодаль, словно боялась самого Принца, вернулась, лишая Принцессу сил. Она упала головой на подушку, сворачиваясь калачиком. *** Спустя несколько дней Эрида, наконец, перестала содрогаться от боли, поскольку регулы остались позади. В один из тех дней ей пришлось сменить аж три платья из-за сильных кровотечений. Более постыдный случай произошел во время семейного ужина, когда прямо за столом задняя часть её платья окрасилась в красный цвет. Благо, Хелейна не оставила Эриду в беде и поспешила ей помочь поменять одеяние. Сейчас же две Принцессы сидели в детской, занимались вышиванием и обсуждали последние новости. — Дочь лорда Стокворта понесла от придворного слуги, – тихо сказала Хелейна, аккуратно протыкая ткань иголкой. — Боги, а что же сталось с тем слугой? Его казнили? — Опозоренный перед высшим светом, лорд Стокворт отрёкся от собственной дочери, и отправил её на Север, а слугу обезглавил. Эриде нравилось проводить время с Хелейной. Рядом с ней она ощущала спокойствие и благодать. Девушка вдруг вспомнила, что в скором времени Красный Замок должен посетить её великий дядя – Веймонд Веларион. Она никогда не проявляла к нему симпатию, потому как мужчиной он был завистливым, неприятным и всегда относился к её братьям с презрением, не принимая их за Веларионов. Через два дня то и случилось. В Гавань прибыл сир Веймонд, облаченный в небесно голубые доспехи, и с надменным видом прошелся по двору со своей свитой, где проводили тренировку Эрида и сир Глендон. Она поспешила сразу же сообщить о визите своего дяди Рейнире и Деймону. Особых причин для этого у сира Веймонда не было. К чему бы ему появляться при дворе в столь незначительный день? Эрида и Эймонд ожидали гостя в Малом чертоге, там же сидели и Хелейна с Эйгоном. Они поднялись с мест в знак уважения, когда в зал вошли лорд-десница, Алисента, Король и сам сир Веймонд. Принцесса заметила, что высокомерие его не спало, даже после разговора с королевской четой. Он посмотрел на внучку и улыбнулся, но улыбка оная не была дружелюбной. Эрида демонстративно отвернулась, предпочитая вместо его общества жареные овощи. — Прискорбно, что принцесса Рейнира не сумела в полной мере воспитать достойную преемницу. Вся в свою мать. Что ж, посему это дело остается за вами, принц Эймонд. Уверен, вам удастся научить её манерам, – сказал сир Веймонд на высоком валирийском, так как все знали, что Принцесса с детства не жалует драконов, соответственно ей было незачем изучать их язык. Бдительный взгляд Эймонда остановился на мужчине, что легкомысленно оскорблял его женщину. Эрида улыбнулась, несмотря на раздражение, и заговорила на безупречном высшем валирийском: — Мое воспитание, отнюдь, не ваша забота, сир Веймонд. Я, как для вашей будущей Королевы, а также мой брат – храбрейший и сильнейший своего рода – Джекейрис Веларион, как для наследника дома Веларионов, обладаем наилучшими манерами, коеми наделила нас наша мать, в отличие от вас, взрослого мужчины, что уподобно крысе молвит непозволительные тирады, скрываясь языком драконов, ошибочно предположив, что я его совершенно не понимаю. Все присутствующие за столом одарили девушку изумленными взглядами, и она подняла брови на Эймонда. В его взгляде промелькнула гордость, прежде чем он обратил внимание на Веймонда. — Не в мое присутствие будет нестись молва об истинном наследнике Дрифтмарка, Принцесса. Веларион – теперь уже Таргариен – раскрыла рот, чтобы ответить дяде, но Король прервал её поток мыслей, сообщая о скорой свадьбе своего внука Джейса и племянницы Бейлы в Дрифтмарке. Всю ярость Эриды, как рукой сняло, стоило ей услышать чудесную новость, что означало её возвращение в родной дом. Никто из сидящих за столом, помимо Принцессы, Хелейны и самого Визериса, не восприняли это событие с воодушевлением. С женитьбой на дочери Лейны, Джейс бы на шаг приблизился к Плавниковому Трону, чего не желал сир Веймонд, и что не нравилось Королеве и Отто. После нежелательной трапезы с Веймондом Эрида попросила сира Глендона сразиться с ней. В боях на мечах она могла без сожалений выплеснуть всю накопившуюся злобу. Сегодняшний прием стал для неё последней каплей. — Полагаю, сир Веймонд вёл себя неподобающе, – предположил Глендон, защищаясь от удара щитом. — Не могу поверить, что этот мужлан в самом деле надеется заполучить Дрифтмарк, –Таргариен яростно наступала на рыцаря, не давая ни секунды на то, чтобы собраться с силами. — Не бросайтесь в омут гнева из-за необдуманных слов этого человека, Принцесса, – усмехнулся Глендон и одним махом разделил деревянный меч Эриды на две части. — Было бы чем оные слова обдумывать, – фыркнула девушка. — Великий дядя слепо верит, что унаследует Плавниковый Трон, посему из-за своей жадности и властолюбия он собственными руками погубит все свои шансы на Дрифтмарк. Эрида вынула свои кинжалы, рассекая воздух перед лицом сира Глендона. Он, ловко уворачиваясь от атак Принцессы, схватил её за обе руки и рывком лишил земли под ногами. Таргариен тяжёло дышала, ощущая полное разгромление. Точно так же и Деймон сваливал падчерицу с ног, стоило ей на секунду замешкаться. Воспоминания о былых временах, когда она только-только училась держать нож в руках, не говоря об огромном мече, пронеслись перед глазами теплым ветром. Если бы тогда Деймон не проявил к ней благосклонность, обучив всему тому, что сам когда-то изучал, какой бы была её жизнь сейчас? Быть может, она до сей поры боялась собственной тени или подчинялась бы приказам других, самовольно превращая себя в марионетку? Принцесса оттолкнула прочь подобные мысли, как только сир Глендон помог ей встать. Она с глупой улыбкой на лице мысленно посылала умершему отцу благожелания. Её радовала мысль, что он, хоть и находясь далеко, наблюдает за тем, какой девушкой она стала и гордится ею. — Дорогая жена... Эймонд подошел к супруге, приветствуя, и неожиданно для неё, что неудобно для сира Глендона, заключил её в объятия и поцеловал. То было демонстрацией его собственничества перед рыцарем. Таргариен же опешила от столь резкого проявления чувств, однако поддержала спектакль, достойно отыгравшись. Сие было их второй близостью, но Эрида не ощущала никаких эмоций, коем должно показаться в эдакие моменты. Внутренне она догадывалась. Соприкосновения с Принцем происходили из-за их общего секрета, который они обещали тщательным образом скрывать, в ходе того ни одна их близость не сопровождалась искренностью. — Я прибыл с интересной вестью, но для этого тебе следует переодеться, и мой тебе совет, – ограничься одними лишь брюками, – с нечитаемым выражением лица сообщил Эймонд. — Ох, тогда мне совсем не следует надевать верх, представая перед тобой в едином неглиже, муж мой?, – съехидничала Эрида, захватив врасплох Принца в ответ на его недавнее действо. Эймонд одарил её легкой, дразнящей улыбкой. — Я предпочитаю тебя голой, любовь моя. Эрида сжала губы, стыдливо опуская голову. Она приняла для себя важнейшую истину – никогда не подшучивать над мужем, ибо подобные подтрунивания воспринимались её воображением неправильным образом. Сир Глендон прочистил горло, прежде чем оставить Принца и Принцессу, которые только недавно вошли в семейную жизнь. Он, как и любой другой мужчина, понимал стремления принца Эймонда. *** Поменяв свой тренировочный наряд на точно такой же чистый, Эрида вышла к мужу, что терпеливо ожидал её в большом наружном дворе. Ей были непонятны планы Одноглазого. К чему он вызвал её туда, где в основном содержится его дракон? — Мне осточертело наблюдать за тем, как ничтожный люд смеется над тобой, – признался Эймонд и вежливо протянул руку жене. — Что ты имеешь в виду, дядя?, – изогнула одну бровь Принцесса, перед тем как взять мужа за руку. — Настала пора взглянуть страху в глаза, милая племянница, – решительно выдал Принц. Безмятежно летающая на воле Вхагар, приземлилась на грузные лапы за спиной Эймонда, устрашая свирепым видом Эриду. Ей не понравились слова супруга, более всего она испугалась появления крупного дракона в мире. Девушка инстинктивно попыталась шагнуть назад, но пальцы Эймонда сжались и он удержал её, не давая сдвинуться с места. — Неужто ты до конца своих дней будешь вести себя, подобно перепуганной мыши, Недостойная? — Коли мой ответ имеет вес повлиять на то, сяду я на эту тварь или нет, то – да, буду. — Не заставляй меня пожалеть о том, что доверил тебе собственную жизнь в первый день охоты, когда ты не можешь проявить того же по отношению ко мне, – стиснул он руку жены с глухим недовольством. Принц не хотел заставлять её против воли садиться на Вхагар, но, ежели она воистину желает стать настоящей Королевой, то ей необходимо, как воздух, избавиться от сковывающих страхов и оседлать наконец дракона. По большей части его жена должна соответствовать ему самому. Благо, Эрида довольно преуспела в том, всё больше напоминая Эймонду самого себя. И он искрился желанием поскорее показать леди-жене, чего она все долгие годы превратно страшилась. — Я не прикоснулась к собственному дракону, и ты думаешь, что я могу с легкостью припасть к ужасающей Вхагар? — Оставь эти преувеличения. Вхагар не сожрет тебя, по крайней мере, если я того не пожелаю. — Весьма убедительно, учитывая, что от тебя, муж мой, можно ожидать, чего угодно. Довольствуясь несерьезными разговорами, Эрида взглянула в огромные, таящие в себе души тысячи людей, ярко-зеленые глаза громадной ящерицы. Вхагар была опасным, грозным, могучим зверем и имела дурной нрав. Она – настоящая машина для убийства, и её мирное сосуществование с людьми казалось для Веларион вопросом времени, ибо дракон оный должен был использоваться в боях и поглощениях бесчисленных царств. Порою Эрида ломала голову, как Эймонд в столь юном возрасте смог оседлать такую махину. Видимо, подобное притягивает подобное. Принц подвёл жену к Вхагар. Заметив её неуверенные шаги, он настойчивее подтолкнул леди к дракону. — Тебе пора раскрыть свою истинную сущность и принять чистоту крови своей, леди-жена, – твердо произнес Эймонд и поднялся по длинной шее дракона, шагая будто по обычной тропинке в лесу. — Доверие должно порождать доверие, не правда ли?, – с этими словами он помог жене взобраться на Вхагар. Усадив трепещущую Эриду на седло, Принц прочно пристегнул её цепями. Ему нравилось смотреть, как тихо дрожат фарфоровые плечи его леди-жены. Было интересно узнать, как бы отреагировало это самое тело перед ним, находясь под его тяжелым натиском. Однако Эймонд отбросил вопиюще озабоченные мысли, негодуя, как они могли помутить его всегда холодный рассудок. — Если не хочешь случайно выпасть и разбиться, то держись крепче, – предупредил Принц, опускаясь спереди. — Разве были случаи?, – встревожилась Эрида. — Это предостережение. Думаешь, я предоставлял кому-либо ещё, помимо тебя, возможность прокатиться на самом мощном драконе в мире? — Довольно радушно. — Замолчи и делай, что я сказал. Разумеется, Эрида не могла бы так легко свалиться с Вхагар, будь то иначе ей пришлось бы приложить титанические усилия, ибо Эймонд надёжно приковал её к седлу. Самодовольная усмешка коснулась губ Одноглазого, как только Эрида прижалась к его спине, обвивая руками талию. — Ты готова?, – спросил Эймонд, хватаясь за упряжь. — Будто бы у меня есть выбор, – выпалила она, зажмуривая глаза и крепче хватаясь за мужа. Его Высочество усмехнулся, затем на валирийском дал Вхагар команду подняться. Дракон, повенуясь приказам своего всадника, несуразно взвилась на лапы. Она начала движение и побежала вперед, набирая скорость. С роду не испытавшая подобные тряски от дракона под собой, сердце Эриды предательски заколотилось. В следующий миг Вхагар раскрыла крылья, длиною в целый берег, и издав страшный рёв, одним прыжком пронзила своими размерами наступающий закат над Королевской Гаванью. — Открой глаза, Недостойная, ты должна увидеть это!, – прокричал Эймонд, воспрявший духом. Вопреки страхам Эрида раскрыла глаза. Вхагар несла их вдоль пушистых облаков, которым можно было лишь рукой подать. Всё внутри Эриды словно перевернулось. Она с широкими глазами глядела по сторонам, стараясь запомнить каждый миг. Ужас, терзающий душу, постепенно исчезал, уступая место небывалому восхищению. Глаза горели от чудесного пейзажа бескрайней синевы, что окружала её со всех сторон. Эрида посмотрела вниз и поразилась оттого, насколько Гавань, казавшаяся ей огромной, выглядела совсем крошечной, будто бы могла поместиться на ладонях. Сердце её трепетало от переизбытка чувств. Разыгравшийся от щенячего восторга своей жены, молодой Принц направил Вхагар вниз. Крылатый силуэт дракона пролетел прямо над жилым городом и взбудоражил каждого своим величием. Гонимые ветром Принц и Принцесса пролетели над Черноводной. Крыло Вхагар разрезало океанскую гладь, опаляя своего всадника и его леди-жену брызгами воды. Эрида цеплялась за мужа обеими руками так сильно, словно только он мог защитить её и дать то, что не могут дать другие. Она не верила, что подобное ощущение внутренней свободы ей сумел подарить не кто иной, как Одноокий принц Эймонд, коего она считала своим недругом. Возможно, теперь, когда внутри неё начали зарождаться иные, непонятные ей самой чувства, она перестанет видеть в нём врага всей жизни.