Испытание

      К пятому году их испытания Балор пережил три выкидыша. Ситуация осложнялась тем, что идея завести детей была осознанной для обоих, беременности — желанными. Каждый раз для Балора это заканчивалось огромным чувством вины за тот первый аборт и за свою "несостоятельность". Он неделями не вставал с постели, и Паше приходилось затаскивать его на психотерапию и силой заставлять принимать антидепрессанты.       Четвертая беременность оказалась более удачной, хотя и самой тяжёлой: Балор постоянно принимал гормоны и колол препараты для профилактики тромбозов, а ещё берёг себя, как хрустальную вазу. Впрочем, в этом Паша его не просто поддерживал, а буквально дрожал над ним, готовый исполнять любые прихоти.       У них появилась квартира в городе, и Паша настоял на том, чтобы Балор провел последние месяцы беременности там. Характер кошмара к этому моменту стал просто невыносимым — как же Паша не скучал по их прошлому, когда Балор отвечал сарказмом на каждую его реплику! Конечно, кошмар отказывался жить в городе, хотя Паша приводил вполне разумные доводы ("Я не смогу быстро отвезти тебя в больницу, если что-то случится!"). Пришлось усадить его в машину насильно и отвезти в квартиру под его недовольное шипение.       Удивительно, но Балор вновь стал самим собой — спокойным и милым, — когда начались роды. Паша паниковал сильнее его, когда кошмар разбудил его в пять утра и сообщил, что у него уже час как схватки и что он уже принял душ, поел и собрался.       Держался он молодцом, хоть врачи и дрожали над ним каждую секунду — по их мнению, нужно было делать кесарево, но кошмар настоял, что сможет родить сам. Только один раз он от усталости стал отстранённым и попросил Пашу уйти на время. Сердце Паши разбивалось на части, но он был готов на что угодно, лишь бы с его котиком всё было хорошо.       Несколько часов спустя Паша остался единственным в палате, кто не спал. Балор покормил малышку Тууликки и отключился на кровати в причудливой позе — вымотался. Девочка спала, тихая и уютная, а Паша лежал рядом с любимым на кровати, подперев голову рукой и смотрел то на одного, то на другую, не в состоянии переварить тот факт, что можно быть настолько счастливым.       Он любил их обоих до смерти и каждый день с тех пор благодарил высшие силы, что подарили ему такого прекрасного мужа, а мужа — что подарил этому миру такую замечательную девочку. Уля оказалась спокойной и серьезной девочкой, с ней не возникало никаких проблем, кроме одной — Балор жутко ревновал, когда девочка оказывалась на руках у Паши.       Кошмар выглядел в такие моменты, как мама-кошка, у которой забирают котенка, и стремился как можно скорее забрать Улю у Паши. Проблема не решалась ни доводами и убеждениями, ни психотерапией, и Паша совсем уж было решил не трогать дочь, но однажды Балор заметил, что под Пашин низкий голос Уля засыпает быстрее, и успокоился. В доме воцарился рай.       ***       Балор возился с девочкой на полу — она недавно научилась ходить более-менее уверенно, но всё ещё часто плюхалась на попу. Паша готовил овощной салат, поглядывая на них — лучи летнего солнца зажигали яркие всполохи на их волосах.       Неожиданно раздался негромкий звук, Паша почувствовал вибрацию магии — произошло то, чего не случалось ни разу за годы, что они провели здесь.       Сюда пришел чужак.       Не со злыми намерениями, но это был чужой им человек, и магические печати сразу опознали его.       Паша бросил на мужа обеспокоенный взгляд, хотя можно было этого не делать — Балор уже прижал дочь к себе в защитном жесте. Они поняли друг друга без слов: кошмар с девочкой на руках подорвался и кинулся в соседнюю комнату (это была пристройка, которую Паша сооружал несколько месяцев практически полностью своими руками).       Паша же вооружился огромным ножом, потому что остальное оружие лежало далеко под замком. Они давно уже не ожидали нападения.       В дверь — удивительно! — деликатно постучали. Паша машинально ответил "войдите!"        — В какую ж глухомань ты забрался, Пашок! — сказал Жеглов, входя.        — Глеб Егорыч? Как вы нас нашли? — Паша не светил ножом, но взял его в руке поудобнее. Он не мог доверять никому из МЧК.        — Я ведь легендарный во всех смыслах следователь, — лучезарно улыбнулся Жеглов. — Железку из рук можешь не выпускать, раз тебе так спокойнее, но я с миром пришел. Принес тебе кое-что, что ты забыл в комитете.       С этими словами Глеб Егорыч достал из-за пазухи аккуратно перевязанную прядь черных волос. Они принадлежали Балору, догадался Паша.        — С их помощью, — Жеглов положил прядь на край стола, — его всё равно не могли найти (а они пытались, поверь), но на всякий случай пусть будет у вас. Наделал ты тогда переполоха, доложу я тебе!.. Да и чёрт с ним. Вы счастливы?        — Абсолютно. Но...        — Так-так, Пашок?        — Если вы смогли нас найти, то и остальные смогут.       Жеглов отмахнулся.        — Не смогут. И я — могила, я вас не выдам. Будьте счастливы. Обещаете?       Паша кивнул.       Жеглов понимающе улыбнулся, отдал честь и был таков. Паша стоял посреди комнаты с ножом в руке, пока печати не перестали вибрировать магией. Потом бросил нож на стол и кинулся в комнату.       Балор всё ещё обнимал дочь так, словно хотел своим телом защитить.        — Слышал? — спросил Паша.       Балор кивнул.        — Вы в порядке? — снова спросил Паша.       Балор опустил девочку на пол и бросился Паше в объятия.        — В порядке, — проговорил он. — Я люблю тебя.       Паша прижал его к себе, коснулся его виска губами.        — Чего это ты вдруг?        — Я разве не могу тебе без повода сказать, что люблю тебя? — мурлыкнул Балор. — Я просто давно уже не вспоминал, что ты сделал ради меня, как рисковал.        — Пустяки, любой на моем месте сделал бы так, — Паша прижал его к себе сильнее.        — Я люблю тебя, знаешь?        — Знаю. Я тебя тоже люблю. Я вас люблю.       Балор замурчал. Это ли не счастье?       16.11.2022