По традиции, первым уроком у первокурсников должен был быть урок с деканом факультета. Гермиона чувствовала себя несколько неуверенно, Хьюго это сразу же почувствовал, готовясь применить весь свой немаленький арсенал против возможного обидчика, а Лили села поближе к папе. Будь Гарри все тем же зеленым пацаном, смотревшим на мир широко раскрытыми от удивления ярко-зелеными глазами, он, наверное, считал бы профессора МакГонагалл чем-то навроде сурового божества, но, достаточно пожив, мальчик смотрел на декана совсем иначе. Став Главным Аврором, Гарри понимал, что ни зелья, ни всеобщая ненависть, ни даже «работа» Амбридж были бы невозможны без поддержки администрации школы, поэтому ничего хорошего он от урока не ждал.
Полосатая кошка на столе вызвала грустную улыбку мальчика, а Хьюго едва подавил в себе желание зафиксировать профессора в этой форме, потому что просто не знал, получатся ли у него такие непростые чары. Гера, взглянув на кошку, почувствовала какое-то внутреннее беспокойство, но пока все было хорошо. Когда профессор обратилась, это вызвало «ах» со стороны тех, кто не знал об анимагии МакГонагалл, и усмешку у Гарри. Гермиона вслушивалась в речь профессора, понимая, что это не учитель, и учит она только страхом, чего делать категорически нельзя. Минерва МакГонагалл представала перед девочкой совсем другой, нежели в ее воспоминаниях, к тому же Гермиона ощущала какой-то глубинный страх. Когда профессор двинулась к их столу, у девочки захолодели ноги, появилось ощущение надвигающегося чего-то страшного, отчего Гермиона схватилась за руку Гарри, с тревогой на нее взглянувшего.
Иголка у четверых из пятерых получилась сразу, но, когда Гермиона захотела помочь Гере, Минерва, наконец, сорвалась, дав Гарри формальный повод. Итак. Гермиона наклонилась к Герании, чуть подправив ее палочку, шепнув при этом, что формула фигня, а главное воображение, и тут…
— Мисс… ис Гриффиндор! — прошипела профессор МакГонагалл. — Занимайтесь своим делом!
— Я сделала иголку, — сообщила в ответ кудрявая девочка. Она совсем не испугалась, потому что за свою жизнь в министерстве и не таких видала. — Потому могу помочь члену своей семьи.
— Что эта калека вообще делает в Хогвартсе! — воскликнула Минерва и вдруг замолчала. Из-за стола медленно, но неотвратимо поднялся Гарри, пока Гермиона успокаивала немедленно заплакавшую Геранию.
— Молчать, — озвучил мальчик уже наложенные чары. — Минерва МакГонагалл оскорбила члена семьи Гриффиндор, — «и Певерелл» — добавил он про себя. — Потому утратила честь называться профессором. Как женщина, сия особа не может быть вызвана на дуэль, равно как и низкородная. Да будет применена к ней кара низкородных! — с громким хлопком уже совсем не профессор исчезла из класса.
— Это она куда? — поинтересовалась Гермиона, в руках которой плакала сестра мужа.
— На конюшню, — пожал плечами Гарри. — Сейчас плетей получит и будет изгнана с земель наших на веки вечные.
— Лицо попроще сделай, — хихикнула девочка, залюбовавшись гневом мужа. — А то ты стра-а-ашный!
— Ладно, трансфигурация на этом закончилась или сами? — поинтересовался очень не любивший учиться мальчик, на что Гермиона взглянула на часы, вздохнула и двинулась к доске. Лекцию в ее исполнении первый курс факультета понял гораздо лучше, а не желавший слушать Симус думал о превратностях судьбы, баюкая то место, куда попало жалящее.
Следующим уроком по какому-то странному стечению обстоятельств должны были быть Зелья, хотя, насколько Гарри помнил, в прошлый раз все было совсем не так. Впрочем, учитывая, что один профессор свое уже получил, а второй только готовился, мальчик, можно так сказать, не возражал. С другой стороны, из всех них школа была нужна только Гере, но вот в таком своем виде она, скорее, вызывала отвращение. Впрочем, эти вопросы можно было решить и позже, а пока… Пока гриффиндорцы, старавшиеся держаться подальше от семьи Основателя, ибо кто их знает, спускались в подземелье, уже предвкушая «сражение на штангенциркулях», то есть общение с аристократией.
До боли знакомый кабинет принес Гарри исключительно неприятные воспоминания. Тревожно переглянулись Лили и Хьюго, влетела и Гера. Как ни странно, факультет Салазара хранил молчание, никак не комментируя происходящее, хотя готовность, демонстрируемую тремя из пяти членов семьи Основателя, несомненно, отмечали. Возможно, именно поэтому и не комментировали.
Так как Невилл Лонгботтом оказался у барсуков, что, по мнению Гермионы, было вполне логично, то взрывов можно было не ожидать. Отчего вся семья расселась компактно, защищая, тем не менее, Геранию со всех сторон, что и увидел влетевший в класс профессор. На лице Северуса Снейпа угадывалась легкая улыбка, что ввергло Гарри в легкий ступор. На удивление профессор не начал с переклички, а заговорил о технике безопасности. Его бархатный глубокий голос обволакивал, заставляя замирать и вслушиваться в него. Не было и следа от той самой язвительности, что помнил мальчик.
— А теперь мы попробуем сварить простое зелье, — перешел к практике зельевар. — Мисс Гриффиндор, оставайтесь на месте, — попросил он Геранию, левитируя к ней поднос с ингредиентами.
— Не понял, — признался Гарри. — Снейп покусал тебя и слил всю язвительность?
— Язвить у тебя не получается, — проинформировала мальчика любимая супруга. — Поэтому даже не пытайся. Но действительно странно…
— И в голову совсем не лезет, — разочаровано добавила Лили, со знанием дела измельчая ингредиенты. — А я так старалась…
— Что ты старалась? — удивился не понявший фразу дочери Гарри.
— Ну чудище ему показать, папа! — удивилась недогадливости мальчика зеленоглазая девочка. — Помнишь, тетя… ой… мама нас водила в кинотеатр, и там на афише было такое чудище?
— Гермиона? — удивился Гарри, не помнивший этого эпизода.
— Какая-то часть Чужого, кажется, — припомнила кудрявая девочка, слегка покраснев. — Похоже, дети решили его показать профессору.
— Жуть, — улыбнулся мальчик.
Профессор совершенно переменился. Теперь это был, пожалуй, учитель, любящий свою работу. Буквально летая по классу, он замечал все, поправляя детей, заставляя их сосредоточиться на работе, при этом не выпускал из виду Геранию, поспешив ей на помощь, едва только девочка утомилась. Такого Снейпа Гарри не знал, не знала его и Гермиона, отчего урок был вдвойне интересным.
***
С каждым новым днем Кощей все больше убеждался в том, что Дамблдором управляли, целенаправленно сводя с ума. Такой человек мог бы быть учителем, другом или кем-то, кого маг не замечал бы, но абсолютно точно это был кто-то, находившийся рядом с Дамблдором. Несмотря на расхожее мнение, Фламель учителем Альбуса не был, лишь однажды допустив того в лабораторию. О том, что Дамблдор украл кусочек Философского камня, Николя был, разумеется, в курсе, но ничего делать не стал, считая, что мальчик накажет себя сам. Так оно, на самом деле, и случилось, ибо правильно работал лишь созданный своими руками и своей душой камень. Впрочем, Дамблдор это уже знал, готовясь… Но теперь он все еще жил, если это существование можно было так назвать, в камере темниц крепости Певерелл.
Трезво рассудив, что со своим обидчиком сын может попытаться разобраться самостоятельно, некромант занялся поиском возможного кукловода со всем тщанием, в связи с чем Аберфорту Дамблдору предстояла не самая радостная в его жизни беседа. Впрочем, удовольствием допрашиваемых Кощей не интересовался никогда, поэтому спокойно шагнул в Хогсмид, чтобы «пообщаться», как некромант называл этот процесс.
— У тебя есть выбор, — проинформировал Кощей связанного Аберфорта. — Либо ты быстро и правдиво рассказываешь мне все о своем брате, либо я тебя убью и допрошу твою душу.
— Некромант… — констатировал Дамблдор, тяжело вздохнув. — Я расскажу тебе все, но молю только об одном.
— О чем же? — удивился бессмертный некромант. Условия ему еще не ставили.
— Скажи, кто убил мою сестру? Прошу тебя! — на глазах пожилого мужчины появились слезы.
— Делов-то… — хмыкнул Кощей, призывая душу девушки, чей прах захоронен по какой-то причине не был, не давая тем самым уйти ребенку на перерождение. — Сейчас и спросим. Кто тебя убил? — обратился он к душе.
— Аберфорт подлил Альбусу зелье, и он убил меня, — ответила душа, колышась, будто на ветру, что означало — сил у нее немного и скоро она развеется, растворившись в Мироздании. Некромант такой жестокости не понимал, потому небрежным жестом прервал связь тела и души, отпуская настрадавшуюся душу.
— А теперь говори, — предложил Кощей, помогая Аберфорту небольшой молнией.
Старик обвинял всех вокруг, но поливал грязью брата так, что некромант диву давался. Родная кровь, брат — и ненавидел своего близкого так, что желал его упокоения. Правда, кукловодом Аберфорт не был, зато пролил свет на дела минувших дней, обратив внимание Кощея на тот факт, что Альбус постоянно сидел в замке, что значительно уменьшало круг поисков. Но и рыльце у уже сквиба было в пушку, правда, недостаточно для развеивания. Лень было некроманту копаться в грязных панталонах магической Британии, просто лень. Теперь оставалось только прошерстить замок на тему того, кому было выгодно свести с ума Дамблдора.
— Отзови детей на выходные, — посоветовала Марья. — Во-первых, семья объединится, во-вторых, мать увидит дочь, в-третьих, сынок-то в Хогвартсе всяко лучше ориентируется.
— Ты права, душа моя, — признал бессмертный некромант. До выходных оставалась всего пара дней, что проблемой не было, позволяя просто подождать.
— Надо младшим сказать, что старшие вернутся, — проговорила Марья, отправляясь в сторону детской, откуда спустя несколько минут раздался ликующий детский визг.
— И на-пи-сать… — по слогам произнес Кощей, отправляясь в кабинет. В шкатулке обнаружилось новое письмо, прочтя которое, некромант расхохотался. — Молодец, сынок, — произнес Кощей, успокоившись. — Просто фамильное чувство юмора!
***
Получив письмо Кощея, Гермиона задумалась, кивнув затем. Весь юмор ситуации состоял в том, что без Маккошки главными на факультете была семья Гриффиндор, потому они могли покинуть школу в любой момент, что, учитывая скуку, было даже более, чем желательно. Дважды подумав, девочка наказала детям и Гере отправляться в гостиную, а сама, прихватив Гарри, направилась в кабинет декана.
— И зачем мы туда идем? — поинтересовался мальчик, желавший только спать, день его утомил.
— Мы сейчас главные на факультете, — объяснила ему Гермиона. — Потому можем изменить внутренние правила и до января вообще уйти домой.
— То есть тебе тоже скучно, — понял Гарри, успевший за день многое — и Маккошку изгнать, и Биннса развеять, что, впрочем, никто не понял. — Но, может, сначала из «выручайки» диадему заберем?
— Хочешь с Волдемортом закончить, — поняла девочка, согласившись. Диадему действительно стоило забрать, чтобы дома, в спокойной обстановке уже прояснить все оставшиеся открытыми вопросы.
Впрочем, Гарри думал о том, что стоит Волдеморта не убивать, а вселить во что-нибудь тихое, например, дуб. А затем перехватить управление метками, которые тот понаставил. Правда, получится ли это, мальчик не знал, желая посоветоваться с отцом… Да, Гарри принял Кощея отцом, уже совершенно спокойно называя наставника именно так. В таких разговорах молодые люди дошли до кабинета декана факультета, войдя в который, Гермиона почувствовала не просто страх, а ужас. Девочка опустилась на корточки, заплакав, как будто боггарта увидела, что сильно обеспокоило Гарри.
— Что случилось, родная? Что с тобой? — прижал он Гермиону к себе, поднимая ее с пола.
— Не знаю… Не понимаю… Страшно очень… — призналась ему девочка, на что бывший Главный Аврор нахмурился. Получалось, что… Ничего у него не получалось, но боггарта любимой из прошлой жизни мальчик помнил, поэтому быстро вывел Гермиону из кабинета, решив прийти сюда попозже, и без девочки.
Гермиона слегка дрожала, чего, по мнению Гарри, не могло быть, если только МакГонагалл не просто так была боггартом, а «отчисление» означало что-то другое — более болезненное или страшное. Поняв, что самостоятельно проблему не решит, мальчик решил посоветоваться с мамой Марьей, считая, что она точно сможет найти причину страха любимой.
