***
Мои пары начинались с двенадцати, у сестры примерно во столько же, поэтому с завтраком мы не особо торопились и медленно смаковали свежеприготовленный домработницей медовик, кусочки которого Катя порой выковыривала из-под ногтей с новым маникюром. — Смотри, знаешь, что это? — Я показал сестре десертную вилку. — Столовый прибор. Нужно взять его вот так, а потом сделать так, — я показательно отколол от медовика кусочек и ободряюще продолжил: — это совсем не сложно, у тебя получится. Катя ничего не ответила, только скривилась и кинула в меня кусочек торта, лишь чудом не попав в атласную рубашку. Я всегда склонялся к мнению, что меня воспитали родители, а её — волки. Даже с учётом того, что поблизости они не водились, Катя всё равно где-то нашла стаю, иначе никак не объяснить, откуда у неё такие дикие повадки. Пока я сидел в выглаженных штанах и рубашке, она завтракала в пижамной длинной футболке. Мои светлые волосы были тщательно расчёсаны и уложены, её, выкрашенные в рыжий, торчали во все стороны, будто она не спала, а воевала за территорию. Впрочем, учитывая то, что Денис сегодня оставался на ночь, возможно, она и вправду не спала. Катя чихнула, не прикрыв рот, и я показательно отодвинул в сторону тарелку с медовиком, на который попали её слюни. — Будь здорова, Катя. Спасибо, Артём, — ворчала она, сползая со стула. — Неси скорее мне новую порцию, — как можно строже велел я. Вскоре к нам спустился Денис, пожелал доброго утра и сел напротив меня, по соседству с Катей. Сестра с грохотом поставила передо мной новую тарелку медовика, аккуратно придвинула такую же к Денису и вернулась на своё место. Парень глянул на неё, расплылся в блаженной улыбке и принялся ласково приглаживать растрёпанные рыжие волосы. Я был рад наблюдать за их отношениями, мысленно проводил аналогию между мышкой и медведем и умилялся этому сравнению. В нашей компании Дениса называли Teddy Bear, а когда он делал или говорил что-то особенно душевное, все в один голос повторяли: даже плюшевые медведи не такие плюшевые. Он был высоким, мощным парнем с крепкими мышцами, но при первом же взгляде на его мягкое лицо с ясными голубыми глазами становилось понятно, что внутри Дениса не агрессия или чувство собственного превосходства, а высокая концентрация доброты. Если плюшевых мишек наполняли синтепоном, то он был заполнен добротой. Рядом с ним и без того хрупкая Катя выглядела ещё меньше. Она любила прятаться за Денисом, а потом, спустя какое-то время, неожиданно подавать голос, заставляя всех вокруг вздрагивать и в недоумении озираться по сторонам. Мне бы хотелось проделывать с кем-то нечто похожее. Ощущать крепкие объятия, защиту. При моих габаритах это не являлось чем-то невозможным, мы с сестрой пошли в маму, а в её роду не наблюдалось высоких и могучих. К восемнадцати годам Катя еле вытянулась до метра шестидесяти, я в свои девятнадцать был в районе метра семидесяти пяти и полагал, что тут, скорее всего, помогли гены папы. Он тоже был далеко не спортсмен, но мог похвастаться хорошим ростом. — Гриша сегодня зовёт к себе, у него во дворе как раз закончили делать площадку для мини-гольфа, предлагает её опробовать, — сказал Денис. — Пойдём? — Вечером? — спросила Катя, и тут же воодушевлённо добавила: — Я за! У меня сегодня как раз мало пар. — У меня вряд ли получится, — предупредил я. — Родители позвали понаблюдать за собеседованием. — Интересно? — спросил Денис. — Пожалуй, — уклончиво ответил я и принялся за медовик. Я не мог выкинуть мысли о предстоящем вечере из головы, из-за чего впустую прослушал все лекции. Ох, надо успокоиться, в конце концов, это же не свидание. Да и уместно ли подобное на работе? С другой стороны, я ведь пока и не работал, папа лишь потихоньку вводил меня в курс дела. Он то возил на предприятие, то на проверку наших магазинов, то на собеседования, просил запоминать всё как можно лучше, но основным требованием на ближайшие годы было просто хорошо учиться в универе. В зале совещаний было трудно усидеть на месте, я всё думал: «Ну, когда же, когда же придёт Владимир?» и вертел имя, что удалось недавно выяснить, на языке. Если бы не мама, которая периодически что-то говорила на ухо и обсуждала со мной чьё-то портфолио, я бы уже свихнулся. Как хорошо, что в этот раз она тоже решила поехать с нами. Бизнесом руководил папа, мама же принимала в нём пассивное участие: порой присутствовала на собеседованиях, но скорее из любопытства, чем необходимости, и изредка выпускала свою коллекцию, если на неё вдруг находило вдохновение. — О, а вот у него очень хорошие работы, — мама перевела взгляд серых глаз на мужчину среднего возраста, которому папа задавал вопросы. Я попытался сосредоточиться на происходящем, но выходило плохо, а точнее совсем никак. В конечном итоге я принялся крутить вокруг пальца одно из колец, а потом чуть не испустил дух, когда папа сказал, что они устроят небольшой перерыв. На первом этаже нашего офисного здания был небольшой островок с кофе и закусками, и я решил, что отправиться перекусить и успокоиться будет весьма благоразумно. Знакомый бариста заварил кофе, добавил мои любимые сиропы, а потом мы перекинулись парой слов. Улыбчивый, высокий, широкоплечий, примерно моего возраста — идеален, у нас даже какие-то общие интересы имелись. Одна проблема — натурал. Однажды, совсем недавно, я уже имел несчастье проникнуться чувствами к гетеро и второй раз наступать на эти грабли совсем не хотелось. Я неторопливо попивал кофе, бездумно смотря на высокий, уже наполовину высохший цветок в горшке неподалёку. Слух уловил: «Здравствуйте. Что закажете?» — бариста отвлёкся на нового клиента, а потом кто-то присел на соседний стул у барной стойки и поздоровался. Я медленно оторвался от нелепого цветка и повернулся, думая, кто бы это мог быть? А потом обрадовался, что успел проглотить кофе, иначе неизбежно поперхнулся бы им. На меня смотрели обманчиво-сонным взглядом, на дне зелёной радужки которого плескались озорные золотые искры. — Здравствуйте, — мой голос был спокойным, хотя внутри вертелся такой ураган чувств, что хотелось верещать. Но я был уверен: ни один мускул не дрогнул на лице и не выйдет из-под контроля, если мне самому того не захочется. Мама часто говорила, что это от папы. Да, пожалуй. Я с детства любил наблюдать за аккуратными движениями его длинных пальцев: как они держали вилку, бокал, перелистывали документы. Он изящно подавал маме ладонь, когда она спускалась с лестницы или выходила из машины, и даже в разгар самого безудержного веселья его смех был лишь немного громче положенного. Папа говорил витиевато, а на светских вечерах ещё и размерено, тщательно подбирая слова. Раньше маму это немного раздражало, ей хотелось, чтобы он разошёлся не на шутку, излишне топнул ногой или развалился на диване как обычный человек, а не как модель на съёмке журнала «Vogue». В моей голове свежи были детские воспоминания о том, как мама, не зная, что ещё придумать, начинала яростно щекотать папу. Он ужасно боялся щекотки, и, разумеется, смеялся во весь голос, просил её прекратить и извивался, чтобы избежать проворных пальцев. Но даже в этот момент немного растрёпанный, в измятой домашней рубашке он выглядел почти идеально. Тогда мама поняла, что в каждом его движении нет притворства, что он просто такой, какой есть, махнула рукой и оставила папу в покое. — Жаль, что я пришёл поздно и не успел угостить вас кофе. — Я ещё не заказывал десерт, — намекнул я. Папа назначил получасовой перерыв, у нас было достаточно времени, чтобы поболтать и съесть небольшое пирожное, что Влад учтиво заказал. На самом деле мне не очень хотелось сладкого, но десерт давал возможность занять руки и сосредотачивать на себе внимание в тот момент, когда улыбка Влада становилась слишком очаровательной. Мне с самого детства нравилось наблюдать за папой и вполне ожидаемо я перенял очень многие его привычки, натренировал самообладание, научился себя преподносить и хорошо подбирать слова. Но его выдержка являлась врождённой частью характера, я же был куда эмоциональнее. Поэтому заинтересованный взгляд, что ощущался каждой клеточкой тела, начинал немного смущать. — Я так понимаю, вы работаете в этой компании? — спросил Влад. — Не совсем. Я стажёр, — солгал я, хотя вряд ли наше сходство с мамой можно было упустить из виду. Что у меня, что у Кати были её миндалевидные серые глаза, маленький вздёрнутый нос (у сестры чуть более приподнятый), аккуратные скулы и блондинистые волосы: у сестры с бежевым оттенком, у меня — перламутровым. Но Влад поверил, а, может, просто сделал вид. Потом он спросил, не посещал ли я недавнюю выставку местного художника. По счастливой случайности оказалось, что нет — ну а будь иначе, я бы лично создал эту удачную случайность — и мы условились завтра сходить на неё вместе, обменялись номерами и Влад отправился на собеседование. Чудесный субботний сентябрьский день я проведу с прекрасным парнем на выставке, по которым всегда обожал бродить! Ну, разве не счастье? В конференц-зал я не стал возвращаться, во мне больше не осталось выдержки, чтобы можно было спокойно усидеть напротив Влада после всего случившегося. Поэтому я написал родителям, что подустал, пару минут бездумно посидел в машине, пытаясь успокоиться, а потом завёл её и отправился домой.***
Выставка оказалась чудесной, а Влад в зелёной хэнли с длинным рукавом, что так шла его глазам, ещё прекрасней. Кроме того, она потрясающе выделяла его мышцы, отчего частота моего заинтересованного взгляда еле держала допустимый уровень. Пока всё шло хорошо, то волнение, что сопровождало меня с самого утра, немного улетучилось, уступая место приятному воодушевлению. О, да, утром я ужасно волновался, ведь мне не так часто удавалось сходить на свидания. Я попросил домработницу два раза погладить одну и ту же рубашку, потому что мне всё казалось, что на ней есть складки, долго размышлял над тем, какие же кольца подобрать, а потом принялся перенюхивать все свои одеколоны, которыми пользовался раз в столетие. Подходящего не нашлось, и я принялся за духи сестры, но она избила меня подушкой и велела идти вон из её комнаты. Успокоившись, Катя заглянула ко мне и сказала, что я лью на голову столько шампуня, что весь им пахну, так что вряд ли нужно что-то ещё. После выставки мы решили отправиться перекусить и обсудить картины, я пытался выяснить у Влада, какую кухню он предпочитает, но ему было всё равно. Как мне показалось, он вёл себя даже слишком равнодушно. Конечно, возможно, Влад всеяден, но мне просто хотелось узнать о нём побольше. Может, я был слишком настойчив? Вот чёрт, а мне казалось, я неплохо себя подал, как глупо будет испортить всё одним промахом. Но всё обошлось, Влад вспомнил о каком-то ресторане с вкусной кухней и приятной атмосферой, куда мы и поехали. Место и вправду было хорошим, с живой музыкой, приглушённым уютным светом и выверенным урбанистическим интерьером. Влад повёл меня к столикам у кирпичной стены, каждый из которых можно было изолировать плотными тёмно-коричневыми шторами. Одно место благодаря этому уже напоминало шатёр. Я невольно вспомнил похожие шатры в клубе, в котором побывал этим летом. Воспоминание, откровенно говоря, паршивое: в конце первого курса я познакомился с Денисом, а тот в свою очередь представил меня компании, лидером которой на тот момент был Игорь. Человек ужасный, и это ещё мягко говоря. Пока я и Гриша пили шоты у бара, Игорь пригласил в VIP-шатёр девушек, предоставляющих интимные услуги, а потом ему в голову пришла «отличная» идея познакомить меня с ними поближе. Стоило ли говорить, что подобное не привлекало ни с одной стороны, а Игорю на это было абсолютно плевать? Грише лишь чудом удалось заболтать его и убедить, что в тот вечер моя любовь отдана алкоголю, а сердцу не прикажешь. Мне отчаянно хотелось добавить, что эта любовь отдана так же и другому полу, да и не просил я сводить меня с кем бы то ни было, сам разберусь, но благоразумно промолчал. Игорь был ещё тем мудаком и гомофобом, изрядно подпортивший жизнь всем тем, кто был до и во время меня. Если бы не Стас, он так и продолжил бы истязать всех вокруг. Я постарался выкинуть скверные воспоминания из головы и сделал заказ. Еда и вправду оказалась вкусной, но на этом хорошее заканчивалось. Разговор не клеился, выставку мы обсудили довольно быстро, можно было перейти на другие произведения искусства, поговорить о любимых художниках, музыкантах, какие ещё рестораны в нашем городе нам понравились. Господи, да элементарно начать разговор об ювелирных изделиях, это был беспроигрышный вариант! Но мы сидели достаточно близко друг к другу на полукруглом диване, что шёл вдоль стола, и порой натыкались на удручающую тишину. Я не понимал, что происходит, а Влад будто чего-то ждал. Когда официант принёс весь наш заказ и в ближайшее время появляться не планировал, Влад дёрнул за кисточку на ближайшей шторке, потянулся ко второй, и вот они сошлись друг с другом, тяжелым коричневым бархатом отгораживая нас ото всех. Он улыбнулся привычной мягкой улыбкой, сощурился, из-за чего вид его стал блаженным, будто ему только что пришло прекраснейшее видение, а в глазах заиграли задорные искорки. Я улыбнулся в ответ, но без особого энтузиазма. Если Влад закрыл шторы для того, чтобы мы могли спокойно обменяться влюблёнными улыбочками, то ему придётся подождать, пока ко мне вновь вернётся приподнятый дух, а ещё лучше выйти на связь и поддержать хоть одну тему разговора. Но Влад, видимо, решил предложить какую-то свою тему и для этого ему почему-то было необходимо придвинуться ко мне вплотную, так, что наши плечи соприкоснулись. Я аккуратно поставил на стол бокал вина, подобравшись. — У тебя есть планы на завтра? — спросил он. Завтра? Нам бы с сегодня разобраться. Ох, ладно, Артём, не дуйся и попытайся расслабиться. Да, одна небольшая ошибка, кое-где были шероховатости, но вечер, возможно, ещё можно спасти. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Вот и не осуждай. Однако новый вопрос Влада заставил продолжить недоумевать: — Не надо куда-то рано утром вставать? — большая ладонь легла на колено, и тут пала даже моя выдержка: я распахнутыми глазами уставился на неё, пока Влад шептал на ухо: — Давай снимем номер. Его рука поползла выше по внутренней стороне бедра. Меня будто окатили ледяной водой, а потом выставили на улицу под зимний пронизывающий ветер. Пальцы дрожали, зубы чуть скрежетали друг от друга, однако не от выдуманного мороза, а раздражения, что всё накатывало и накатывало, волна за волной, ещё одно лишнее слово или действие, и будет девятый вал. В голове настойчиво билась мысль, которая посещала так редко, что эти случаи можно было пересчитать на пальцах:Какого хуя?
Я попытался припомнить весь наш предыдущий разговор, слово в слово. Вдруг я где-то ненароком дал двусмысленный намёк? Но среди воспоминаний не нашлось чего-то вроде: а давай потрахаемся? Нет, всё шло чинно, пристойно, неторопливо. Я крепко сжал его запястье и убрал руку, посмотрел в глаза и вдруг осознал: то, что казалось мне сонливостью, блаженством, было не иначе, как взглядом змеи, выжидающей момента напасть. На всякий случай я отсел, достал из портмоне пару купюр, мысленно радуясь, что всё ещё ношу наличку, кинул их на стол и поспешил встать из-за стола. Для этого пришлось в полусогнутом состоянии преодолеть весь диван, чтобы добраться до другого края, потому что у ближайшего сидел Влад. На середине пути хотелось уже встать ногами на мягкое сидение и перепрыгнуть через стол, но достоинство было дороже. Отодвинув шторку, я обернулся через плечо и подчёркнуто вежливо произнёс: — До свидания. Путь до дома показался сном, который невозможно припомнить: вроде уверен в том, что что-то видел, но что именно — кто знает? Таксист, к счастью, понял, что у меня нет настроения болтать, а потому довёз до ворот молча. За это я поставил ему в приложении все пять баллов и оставил чаевые. На вымощенной разноцветной плиткой дорожке от ворот до входа в дом я встретил Катю в мокром халате, которая шла с бассейна на заднем дворе. — Как прошло? — спросила сестра. — Никак, — безжизненно ответил я и поспешил в свою комнату. Чувствовал я себя паршиво, будто простуда одолела, вот только не тело, а душу, и высасывала все силы. Сон очень долго не шёл, в голове то и дело всплывали воспоминания сегодняшнего вечера, все те «звоночки», которые не просто так меня насторожили. Когда дом окончательно поглотила тишина, и все легли спать, в былой внутренней пустоте начали зарождаться злость и обида. Почему обязательно надо всё опошлять? Неужели нельзя хотя бы на первом свидании удержать член в штанах и просто поговорить, узнать друг друга лучше? Неужели людям всё равно, с кем спать, главное, чтобы на лицо были приемлемые? Наверное, я так и заснул злым и напряжённым, потому что когда проснулся, эти чувства по-прежнему были со мной, окрепшие, возросшие, жаждущие выхода. Поэтому за завтраком я сказал, что, пожалуй, работы этого Влада и вправду слишком простоваты, не хватает в них чего-то. Не годится он для нашей компании. То ли дело тот мужчина с богатым хорошим портфолио, которого заприметила мама.