Не склонившись

Она настороже. Галадриэль, командующая войсками Севера, всегда настороже. Она едва ли спит все эти дни (сколько их прошло она не пытается считать: небо здесь всегда серое и грязное), но ест и пьёт все их подачки, даже когда пища омерзительна. Ведь ей нужны силы, чтобы сбежать и убить их. Всех до единого, но первым — Адара. Пускай он не Саурон, замучивший до смерти её брата, он, тем не менее, детище Моргота — безымянная тварь, убивающая всё, что видит. Он убил Мириэль, убил Элендиля, убил юного улыбчивого Исильдура, Элендилева сына. Он убил Халбранда. Этого она не простит. Галадриэль не знает, зачем оставили в живых её. Никому не было дела до её присутствия, даже издеваться не рвались. Она ожидала насмешек, пыток, насилия — от орков, от самого Адара — но ей лишь время от времени приносят еду. И это большое разочарование. Ведь пока дверь в клетку не откроется, о побеге не может быть и речи. Она до сих пор не понимает, как всё могло так обернуться. Будто само мироздание было против них в тот день. Вместо битвы их встретил кошмар наяву. Едва они добрались до Тирхарада, Ородруин безжалостно извергся: земля содрогалась подобно умирающему зверю, а их мгновенно окутало огромное облако пылающего пепла. Халбранд сумасшедшим прыжком сбил её с лошади и накрыл своим телом. Волна жара накалила его доспех докрасна, и он кричал, пока не потерял сознание от боли. Галадриэль по-прежнему слышит этот чудовищных крик. Орки нашли их, когда она уже привыкла к тяжести бездыханного тела Халбранда на себе. И к тошнотворному запаху его обожжённой плоти. Она уже попрощалась с ним, уже прокляла себя за то, что втянула в эту войну… Но когда орки стаскивали с неё труп, Халбранд внезапно захрипел. Каким-то образом он ещё был жив. Мириэль первой рассталась с жизнью. Всех их держали в клетках во дворе разрушенного Остирита, и истерзанное тело королевы вывесили на стене им на обозрение. От остальных трупов орки избавлялись, но Мириэль до сих пор смотрела со стены слепыми глазами прямо в душу Галадриэли. Халбранда забрали сразу после владычицы Нуменора. Он без того настрадался: его спина почти что припеклась к доспеху, а спрыгнув тогда с коня он серьёзно сломал ногу. И всё равно его утащили к Адару… но обратно уже не вернули. Галадриэль не смогла бы сказать, что сильней её мучит: отзвуки его крика под дождём раскалённого пепла или тот взгляд, что он успел бросить на неё, прежде чем темнота за вратами башни поглотила его. Он не боялся. Даже чуть улыбнулся ей напоследок. Она прекрасно знала, что он храбр, но это было за гранью храбрости. Элендиль совершил самую отчаянную и глупую ошибку. Когда орки забрали Исильдура, он взмолился, прося их взять его в обмен на сына. Разумеется, оба они безвозвратно исчезли в плену Адара. Всё это — её вина. Она привела их сюда, навстречу гибели. Орки, конечно, не могли знать этого, и всё же оставили именно её в живых, словно в назидание. Другой эльф, что оказался здесь, тэлэри, дольше всех ждал своей участи. Его забрали только вчера. И к ночи она получила подарок: его отрезанные уши. Но к тому моменту эта насмешка не могла уже ничто в ней затронуть. После того, что сотворили с Элендилем… С Халбрандом… Так она и стала их единственным узником. Галадриэль пыталась мысленно воззвать к Эльронду, но все старания были тщетны. То ли Остирит находился слишком далеко, то ли она была слишком обессилена. Ей наплевать на собственную жизнь, но необходимо, чтобы Верховный Король и все эльфы Средиземья узнали о новой угрозе. И кроме неё предупредить их некому, потому она обязана найти способ отсюда вырваться. Что проку скорбеть, стенать и презирать себя? Её цель должна занять собою всё сознание. Она уже исследовала все прутья в клетке до единого. На одном обнаружилась трещина, и это было бы удачным открытием, если бы треснутый прут хоть на дюйм сдвинулся. Но Галадриэль била по нему руками и ногами, силилась погнуть, наваливаясь всем весом — ничего. За этим и застал её сегодняшний орк: она легонько дёргала прут, стараясь расшатать его, не привлекая этим внимания своих пленителей. — В сторону, малахольная! — рычит орк. Похоже занятие, в котором она так упорствовала, осталось незамеченным им. — У меня тут твой друг! Что теперь? Снова чьи-то уши? Или уже голова? Нет, орк тащит за собой тачку… выходит, сразу целый труп? Неважно. Если очередной «подарок» для неё столь велик… Орку придётся открыть дверь. Быть может, это её шанс бежать! Её клетка находится в пустынном закутке этих развалин, сейчас поблизости лишь она сама и этот орк — она легко свернёт ему шею и скроется. Главное действовать быстро. Так что нельзя обращать внимание ни на какие их изуверства: даже если под ветошью расчленённый ребёнок, ей нельзя дрогнуть ни на секунду. Труп всегда лишь труп, помочь здесь, увы, нечем. Орк оказывается досадно сообразительным. Он решает подготовить тело, прежде чем отпереть клетку. Ветошь соскальзывает, и сердце в груди Галадриэли останавливается. Это Халбранд. Должно быть, его пытали всё это время, ведь кровь ещё совсем свежая. Безумная улыбка — последнее её воспоминание о нём — тут же встаёт перед глазами. Но она не должна дрогнуть. Орк приподнимает тело, и она видит спину Халбранда. Он уже не в доспехе, его одели в какой-то балахон. Галадриэль может лишь вообразить, как больно и жутко ему было, когда впечатавшийся в кожу наспинник отдирали с мясом. Сзади его бесформенное одеяние от ворота до нижнего края пропитано кровью. Он страдал до последнего мгновения. Но она не должна дрогнуть. И вот, тачку уже подтащили вплотную к клетке. Орк, очевидно, собирается просто перевернуть её, стряхнув труп Халбранда прямиком в клетку. Времени у неё будет совсем немного. Перемахнуть через тачку, сбить орка с ног и свернуть ему шею. Может, после этого останется несколько мгновений, чтобы проститься с Халбрандом. Но сейчас он не более чем мертвечина. Она не должна дрогнуть. Дверь распахивается, и Галадриэль уже готова к прыжку. Всё её тело будто натянутая тетива. Она вперила взгляд в орка, ей нет дела до его поклажи. Ничто не заставит её дрогнуть сейчас. Клетка открыта, тачка медленно принимает вертикальное положение. Ветошь осыпается, а вместе с нею и груз. И за миг до того, как раздаётся глухой стук оземь, который должен послужить ей сигналом, труп, тело — Халбранд — исторгает из груди хриплый стон. Дверь с лязгом захлопывается. Она всё же дрогнула.