I see him die a little more inside
and I don't want to hurt him anymore
I don't want to take away his life
I don't want to be a murderer
♫ Rihanna — Unfaithful
В следующую пятницу Орион-Сириус не пришел. Тонкс прождала в баре достаточно времени, чтобы понять — и не придет. Все же она что-то разрушила своим неосторожным поцелуем, позволив им обоим перейти грань, и, если теряла над собой контроль во время секса… Тонкс не была уверена, что не теряла. Но если бы Сириус увидел ее лицо вместо лица Миранды, он бы вряд ли стал молчать. Или он решил, что так у него едет крыша. Но не спросить же: послушай, ты, случайно, не замечал, что у девчонки, которую ты трахаешь по вечерам пятницы, мое лицо? И не признаться, что на самом деле Мирандой была Нимфадора… куда ни глянь — тупик. Доре стало бы паршиво без привычной дозы риска, но риска хватало и без секса с дядей — Пожиратели Смерти не собирались униматься, их нападения происходили все чаще. Кроме того, без вести пропал Флориан Фортескью, хозяин кафе-мороженого в Хогсмиде, и Олливандер. Фортескью еще с Первой Магической работал на Орден Феникса, а Олливандер… он был Олливандером, этого было достаточно. Другими словами, в руках у Волдеморта был член Ордена, владеющий множеством ценной информации, и мастер волшебных палочек, который наверняка знал не менее, а то и более важные вещи. Сириус избегал Нимфадору — здоровался, прощался, передавал соль и салат за столом, но не более, и старался как можно реже на нее смотреть, из-за чего ей было стыдно: она играла с ним, а он не знал не то что правил игры, но даже того, что это была игра. Миранда, Орион… только чтобы она развлеклась… Люпин, наоборот, несмотря на то, что Тонкс его отвергла, продолжал вести себя с ней более чем мило, и она порой задумывалась, нельзя ли назвать его поведение ухаживаниями. Чем-то все же он был привлекателен — Ремус. Зануда, но в этом занудстве можно было найти что-то милое. Что-то, возможно, сексуальное — или же ей просто хотелось секса. Тонкс надеялась, что это не нимфомания. Во всяком случае, можно было просто попробовать. Всего лишь попробовать. Сириус игнорировал ее, Орион не приходил раз за разом, а Люпин нарочито старался чаще оказываться рядом, невзначай касался ее руки, и Дора ощущала от него вибрации, говорящие: я тебя хочу.***
Всему виной была веселая атмосфера Лугнасада. Молли испекла пироги с черникой, медовые лепешки и кукурузный хлеб, приготовила тушеную баранину с овощами и кашу семи зерен, сварила ежевичный морс и яблочный сидр — обеденный стол в доме на площади Гриммо ломился от угощений. Люпин то ли случайно, то ли намеренно оказался за столом рядом с Дорой. Когда они одновременно потянулись за лепешкой, их руки столкнулись, и Ремус покраснел, а Тонкс быстро и незаметно метнула взгляд на Сириуса — тот стал мрачнее и словно напрягся. Ревность, вот что это было. Ревность.***
— Веселый был праздник, — сказала Тонкс, когда все наелись. Люпин вызвался помогать Молли мыть посуду, и делал это без магии, закатав рукава свитера до локтей. Войдя на кухню, Дора прислонилась плечом к дверному косяку. — Веселый, — спина Ремуса немного напряглась, когда он услышал ее голос. — Знаешь, какой есть ритуал в день Лугнасада? Он наверняка знал, но промолчал. — Свадьбы, — продолжила Нимфадора. — Временные. На год. — Вот как. — По-моему, это тоже весело. Она подошла к Люпину со спины, все еще не понимая, зачем это делает. Зачем причиняет боль и ему, и Сириусу. — Ремус… Договорить Тонкс не успела — он обернулся, оставив посуду, схватил ее за плечи и поцеловал. Порывисто, отчаянно, жадно… но совсем не так, как целовал Сириус. Тонкс ответила, привстав на цыпочки, решила — она никому из них ничем не обязана, она взрослая свободная женщина. Почему тогда она чувствовала себя так, будто изменяет? Кому изменяет — дяде? Ладони Ремуса легли ей на поясницу, он аккуратно приподнял края топа, едва трогая кожу. Лучше бы снял сразу, зачем так медленно? Тонкс нетерпеливо замычала в поцелуй, накрывая ладонью напряженный член Люпина. — Послушайте!.. Мгновенно они отпрянули друг от друга, будто обоих кто-то невидимый дернул назад. Сириус влетел на кухню, бледный и… напуганный? Тонкс думала, он устроит сцену ревности, замаскированную под «как ты посмел трогать руками мою племянницу», но Сириус ни слова про это не сказал. Хлопнув ладонью по столу, он выпустил из руки листок бумаги и хрипло проговорил: — Только что прилетела сова от Гарри. Его исключили из Хогвартса за использование волшебства в присутствии маггла.***
Орден Феникса снова собрался за тем же столом, за которым они отмечали Лугнасад. Бледная Молли кусала губы. Сириус казался привидением. — Не могли его исключить, — беспомощно-виновато сказала Тонкс. — Не было повода… Он же колдовал в обществе своего кузена, к тем магглам, которые живут с несовершеннолетним волшебником, запрет не относится, они и так априори знают… — Они знают, но какая разница? — спокойствие Кингсли передавалось всем остальным. Даже если он и нервничал, это было незаметно. — Министерство настроено против Гарри. — Более того, — тихо сказал Стерджис Подмор, — дементоры работают на Министерство. — Ты думаешь, что?.. — ахнула Гестия Джонс. — Только предполагаю. — Любой вариант для нас плох, — проскрипел Муди. — Но Дамблдор и Уизли прямо сейчас разбираются с этим. Будто в ответ на его слова посреди стола материализовался светящийся рыжим сиянием горностай, Патронус Артура. — Министерство Магии изменило решение, — голосом мистера Уизли доложил он. — Волшебную палочку Гарри не уничтожат, из Хогвартса он исключен, но только временно. Двенадцатого августа назначено дисциплинарное слушание, на котором будет принято официальное решение. — Дисциплинарное слушание, как же! Его будут судить! — рыкнул Сириус. — За то, что он оборонялся! Черт бы подрал это гребаное Министерство! — Сохраняй спокойствие, Блэк! — повысил голос Муди. — Нужно подумать о другом: как забрать Гарри у магглов… — Я немедленно!.. Тонкс схватила дядю за руку, едва тот начал вставать, и дернула, возвращая на стул. Взгляд у Сириуса был совершенно безумный. — Я заберу его! — взмолился он. — Позвольте мне его забрать! — Чтобы министерские сотрудники забрали тебя? — хмыкнул Аластор. — Нет, Блэк, так не пойдет. Тонкс заключила лицо Сириуса в ладони, вынуждая его посмотреть на себя. Ее собственное лицо отразилось в его зрачках. — У нас есть время, — сказала она медленно, стараясь подражать интонации Кингсли. — За Гарри присматривает Арабелла. В доме Дурслей он в безопасности. Мы просто заберем его, и все. Ты скоро увидишься с ним. — Лучше бы удалить магглов на время, когда мы придем за Гарри, — задумчиво сказал Люпин. — Они могут поднять лишний шум. — Магглы не проблема, — заулыбалась Тонкс. — Я придумала. Пришлю им сообщение, что они выиграли в конкурсе… хм, например… что они попали в финал Всеанглийского конкурса лучших содержателей пригородных лужаек. Они поедут на объявление победителя. — Неплохо, — оценил Стерджис. — Хорошо, — Аластор хлопнул ладонью по столу, привлекая всеобщее внимание. — Слушайте план.***
План был прост: они появятся на Тисовой улице в отсутствие Дурслей и заберут Гарри. Они — это Муди, Люпин, Тонкс, Кингсли, Дож, Дингл, Вэнс, Подмор и Джонс. Сириус хотел бы, чтобы и ему позволили выбраться, но было бесполезно даже заикаться об этом — ответ Аластора был однозначен и предсказуем. Его снова оставили в клетке. Давно Сириус не ощущал себя настолько беспомощным, и дело было не только в Гарри — когда он увидел Люпина и Дору целующимися, хотя она сказала, что отвергла его, внутри будто что-то сломалось. Было глупо ревновать племянницу, еще глупее — хотеть ее. И разве он сам не поступал так же? Разве не он на протяжении долгого времени спал с Мирандой? У Нимфадоры есть право целоваться с кем угодно. Если бы это зашло дальше, став чем-то более серьезным, Сириус был бы против, но на самом деле понимал, что сам может дать Тонкс еще меньше, чем Ремус. Ремуса хотя бы не разыскивали, как преступника. И не об этом ему стоило думать, нервно меряя шагами гостиную в ожидании товарищей по Ордену вместе с Гарри.***
Дом Дурслей на Тисовой улице Тонкс сразу не понравился — чересчур ухоженный, что было видно даже по фасаду, окнам и той самой лужайке, за которую они рассчитывали получить приз. Если бы конкурс реально существовал, они бы несомненно заняли первое место в номинации «самый скучный садовый дизайн». Аластор щелкнул делюминатором, и все фонари на улице погасли, погрузив Тисовую во мрак. Первым в дом входил тоже Аластор, за ним — Люпин, третьей — Тонкс; в темноте она нечаянно задела что-то, что разбилось с громким стуком. В темноте не было видно, но Дора была уверена, что Эммелина Вэнс закатила глаза — зато наверху раздался шорох: очевидно, Гарри тоже услышал шум и решил спуститься. Как и ожидалось, он появился наверху, держа волшебную палочку нацеленной на них, толпящихся в прихожей, но опустил оружие, услышав голос Муди. Зря; мысленно отметила Тонкс — на их месте могли быть Пожиратели Смерти под Оборотным, и, подумав об этом, сдержала нервный смешок: паранойя Аластора была явно заразной. Устав стоять в темноте, она первой вскинула свою палочку, произнеся «люмос». Гарри оказался таким, как Тонкс себе его и представляла — подросток, похожий на Джеймса Поттера, как его молодая копия. Несмотря на серьезность происходящего, Дора то и дело ловила на себе взгляд Ремуса: пока они представлялись Гарри и объясняли ему свой план — отчасти поэтому Тонкс вызвалась помочь Поттеру собрать вещи. — Неплохо здесь у тебя, — оценила она комнату, в которую ее проводили. Гарри неловко улыбнулся, принимаясь собирать рассыпанные книги. Как наладить с ним контакт, Дора не знала, а наладить было нужно, с пацаном придется вместе работать, более того — она собиралась рисковать жизнью ради него. Знать бы хоть, стоит ли он этого. — Тебе не кажется, что мне не очень идет этот цвет? — осенило Тонкс: как она могла забыть лучший способ обратить на себя чужое внимание? Гарри вежливо посмотрел на нее, вертящую в пальцах прядь фиолетовых волос, и в то же мгновение они стали ярко-розовыми. Выражение лица Гарри было достойно запечатления на фотоснимке. Тонкс обожала такую реакцию. — Как вы это сделали? — Можно просто на «ты», главное — никогда не называй меня «Нимфадора», — предупредила она. — Я метаморф, так что меняю внешность, как хочу. — Ничего себе, — с уважением протянул Гарри. — Ага. Я выиграла в генетическую лотерею, — не без гордости призналась Тонкс. — Метаморфом можно только родиться, это очень редкий дар. Мама говорит, что все дело в крови Блэков. — Блэков? — Поттер опешил не меньше, чем когда она поменяла цвет волос силой мысли. — Вы имеете в виду… — В эту лотерею я, наоборот, проиграла, — хохотнула она. — Моя мать — урожденная Блэк. Кузина твоего крестного, кстати. На лице Гарри отразилась напряженная мысленная работа. — То есть, вы… ты… племянница Сириуса? — Бинго! — Тонкс щелкнула пальцами. — Двоюродная. Кроме того, я прихожусь родной племянницей Нарциссе Малфой и Беллатрикс Лестрейндж. По тому, как менялся взгляд Поттера, можно было классифицировать степени шока. Тонкс стало смешно. — Не парься, я от такого родства не в восторге. Думаю, Сириус тоже. — Да, — неловко промямлил Гарри. — Иногда родственники… не самые… — Именно. Иногда родственники — не самые, — подтвердила Тонкс, взмахом палочки собирая все его вещи в чемодан.***
Летал мальчишка действительно хорошо, и добрались они без приключений, как бы Аластор ни нагнетал обстановку. Сириус выскочил им навстречу, порывисто обнял Гарри, и, глядя на это, Тонкс вдруг испытала необъяснимый укол ревности — идиотизм, с чего ей ревновать? За Сириусом никогда не была замечена склонность к мужчинам, Гарри был дорог ему, как память о лучшем друге… но все равно по венам Доры растеклась черная патока желания, чтобы Сириус принадлежал только ей. Только ей одной, и никому больше. Только ее он может обнимать, неважно, какой смысл вложен в объятия. Но она целовала Люпина. Ей было можно целовать другого мужчину, а Сириусу нельзя обнять крестника? Все это медленно сводило с ума. Однажды, когда Тонкс была подростком и приехала на каникулы домой, мама поругалась с отцом. Тед ушел погулять, а Андромеда сидела на кухне, курила тонкую сигариллу и говорила дочери, что всегда была такой, сколько себя помнит. Что они все — такие. Блэки любят до безумия, до умопомрачения, они не готовы делить любимых людей ни с кем, и это их беда. Кто-то способен держать себя в узде, но все равно это иногда вырывается наружу. Тонкс намеренно подарила Люпину многозначительную улыбку, и заметила, что в глазах смотрящего на нее Сириуса полыхнуло то самое черное пламя.