Путь к алтарю

      Глаша смотрела на пятьдесят рублей и не могла оторвать от них глаз. Идея, на что их можно было потратить, пришла мгновенно, однако девушка прекрасно понимала, что мать не разрешит ей подобное и в лучшем случае просто спрячет эти деньги, в худшем же поднимет на нее руку или, что было бы еще более печальным, еще долго никуда не будет выпускать.       «Это же как раз на револьвер и патроны, — думала Глаша. — Как раз именно та сумма, которая мне нужна!»       Если бы Глаша взяла эти деньги, возможно, Машунька бы не сразу хватилась пропажи. Однако вот так брать слишком большую сумму без спроса Глаша не могла. Девушка позволяла себе брать пять, десять копеек, не говоря об этом матери, однако Машунька сама не раз говорила дочери, что о таких мелочах ей сообщать нет смысла, просто не стоит брать слишком много ради неоправданных трат.       «Нужно, в конце концов, решить, готова ли я пойти и выстрелить или не готова», — подумала Глаша.       Девушка вернулась в свою комнату и начала размышлять. Вроде бы все было легко и логично: выстрелить в Филатова и Софи. Однако в какой последовательности это делать, Глаша никак не могла решить.       «Или в Софи не стоит? — подумала Глаша. — Может, она еще все осознает? Одумается?»       Глаша тяжело вздохнула. Решиться на убийство нехорошего, но все равно человека, было нелегко. Речь шла именно о Софи, Филатов, по мнению Глаши, входил в категорию сатрапов, а не людей.       Промучившись полчаса, Глаша пришла к выводу, что на то они и взгляды, чтобы за них страдать, поэтому она готова страдать в полной мере, когда мать обязательно поднимет на нее руку за нецелевое использование пятидесяти рублей, а потом обязательно со временем все отработает.       Глаша взяла пятьдесят рублей, положила их в сумочку и вышла на улицу. В том, что сегодня вечером или завтра она непременно будет наказана матерью, девушка ничуть не сомневалась.       Улыбнувшись и придав себе бодрый вид, девушка вошла в оружейную лавку.       — Мне револьвер, — произнесла Глаша.       — Да, помню вас, — ответил продавец. — Мадам, и все же немного формальностей. Приходите с мужем, пусть он покажет свой паспорт, в который вы вписаны. Просто вы довольно юно выглядите, я ведь не пойду против правды, если скажу, что вам лет девятнадцать?       «Пойдешь», — подумала Глаша и сказала. — Благодарю за такие слова, но мне двадцать — почти двадцать один.       Непонятно зачем девушка добавила:       — Хорошо, приду со своим паспортом. Мне муж сказал, что это уже прошлый век, чтобы у жены не было своего паспорта, поэтому он выписал мне собственный.       — Тем более, — ответил продавец. — И не нужно других людей с собой брать.       Глаша попрощалась с продавцом и вышла на улицу.       «Юно выгляжу, значит, — думала девушка. — На девятнадцать лет, значит! Интересно, а если ты замужем, но еще несовершеннолетняя, тогда продают оружие или все равно не положено? Должны вроде продавать…»       Однако ответ на этот вопрос ничем бы не помог Глаше: девушка была вписана в паспорт матери, не состояла в браке, поэтому не смогла быть купить револьвер даже в двадцать лет — пришлось бы ждать совершеннолетия.       Раздосадованная Глаша вернулась домой, вернула деньги на место, а потом вспомнила про экспроприацию. Термин, который позволял и государству забирать что-либо, и используемый в некоторых кругах революционеров, невольно пришел на ум девушке.       «У Филатовых точно должно быть оружие в доме, — подумала Глаша. — У Филатова, может быть, и еще одно где-то».       Однако найти только оружие было недостаточно, девушка когда-то слышала, что патроны должны храниться отдельно, поэтому нужно было найти и их тоже.       «Полезу к ним что-то воровать — да он все сделает, чтобы отправить меня на уголовную каторгу!» — подумала Глаша.       Однако эта идея оставалась единственной из более-менее реальных. Просить Никиту, чтобы он купил оружие на деньги, снова украденные у матери, Глаша не решилась бы, кроме того, Никита мог не поверить в слова о боязни разбойников или тоже не сойти лицом за совершеннолетнего.       Не понимая, что ей теперь делать, Глаша вышла во двор. Краем глаза девушка заметила, что к почтовому ящику подходит Софи, и подумала:       «Вот приставучая какая!»       — Софи, вы по какому вопросу? — спросила Глаша, подойдя к девушке.       — Глаша, я хочу с вами поговорить, — произнесла Софи. — Вы многое неправильно поняли из нашего предыдущего разговора. Я даже записку вам написала с просьбой прийти, но так даже лучше. Давайте же с вами переговорим.       — Хорошо, Софи, — произнесла Глаша и озвучила только что придуманную идею. — Прогуляемся по улицам.       — Хорошо, Глаша, — обрадовалась Софи. Сделав пару шагов, девушка начала рассказ. — Глаша, вы меня неправильно поняли. Давайте не будем искать виновных. Я хочу помочь вам так, как могу. Не знаю, честное слово, не знаю, что там думает Дима или maman, хотят они видеть вас в нашем доме или нет… Но я же могу помочь вам! Вы будете приходить ко мне, я вас буду учить да хотя бы правильно пользоваться ножом и вилкой! Расскажу правила этикета за столом. Я буду вас обучать, Глаша. Научу всему тому, что знаю сама. А жить вы будете со своей maman. Разве это плохо, Глаша?       — Хорошо, Софи, пойдемте, — согласилась Глаша.       Несмотря на то, что Глаша боялась еще раз заходить в дом Филатовых, сегодня она планировала, сославшись на прохладу, предложить Софи погреться где-нибудь, сказав об этом неподалеку от их дома.       «А так даже врать не пришлось», — подумала Глаша.       Не слушая лепетание Софи, Глаша вошла в дом Филатовых.       — Одну минуту, Глаша, — произнесла Софи. — Я за столовыми приборами.       Пользуясь тем, что она осталась одна в комнате, Глаша огляделась. Разумеется, на видном месте оружия не лежало.       «А вдруг?» — подумала Глаша и начала проверять ящики письменного стола — по рассказам других людей, это был один из методов хранения оружия.       Первый ящик был полон какой-то ерунды, во втором на довольно видном месте лежал ключ. Понимая, что он лежит здесь не просто так, Глаша взяла его в руку и решила открыть третий ящик. Однако он никак не открывался.       «Да твою же! — с досадой подумала Глаша. — И ведь замочной скважины нет!»       Девушка с силой дернула ящик и увидела там патроны.       «Это хорошо», — пронеслось в голове Глаши.       Осталось найти само оружие. Девушка быстро огляделась и увидела только один закрывающийся ящик в этом столе. Недолго думая, Глаша вставила ключ в замочную скважину и чуть было не рассмеялась — замок не был заперт.       Девушка выдвинула ящик и достала оттуда револьвер. Глаша чуть прислушалась — вроде бы шагов не было.       «Знать бы, что успею, попробовала бы зарядить здесь, — подумала девушка. — Знать бы, что не успею — соврала бы, что хочу в туалет».       — Дима, ты так поздно пришел обедать или уже совсем домой? — раздался голос Софи.       — Обедать, милая Софи, — ответил Дмитрий. — Сегодня же я совсем поздно домой вернусь, дел много. А вот завтра, если все пойдет как запланировано, после обеда на службу возвращаться не буду.       «Побеседуй еще с братом», — подумала Глаша и спешно начала заряжать револьвер.       Софи вошла в комнату в тот момент, когда Глаша зарядила револьвер, но еще не успела его убрать в карман платья.       — Глаша, положите оружие на место, это не игрушки, — произнесла Софи.       — Когда бездействует полиция, других выходов нет, — ответила Глаша, взвела курок и выстрелила в Софи.       Пуля прошла в нескольких сантиметрах от девушки.       — Глаша, положите оружие, — спокойно сказала Софи. — Глаша, вы не такая. Вы не сможете. Положите оружие, и я не скажу Диме о том, что произошло.       Тем временем Глаша снова взвела курок, выстрелила и опять промахнулась.       — Глаша, пожалейте вашу maman, — произнесла Софи. — Как вы говорили, она ни в чем не виновата, она вас искренне любит. Положите оружие на стол, и я выведу вас на улицу, Дима ни о чем не узнает. Я скажу, что баловалась с револьвером и случайно выстрелила, он поверит мне.       Глаша прицелилась дрожащей рукой, вытерла слезы о плечо — от слов о матери девушка почти что расплакалась — и снова выстрелила.       Пуля улетела куда-то в сторону.       — Глаша, положите револьвер, — сказала Софи. — Положите револьвер, я помогу вам выйти на улицу, и мы больше никогда не увидимся.       — На мать, на мать дави, — раздался едва заметный шепот из коридора.       — Если вас осудят к каторге, ваша бедная maman будет скучать без вас, — продолжила Софи. — Глашенька, не делайте глупостей. Я не буду заявлять в полицию, не буду жаловаться Диме. Мы расстанемся как чужие люди. Глашенька, не представляете, как ваша maman будет скучать без вас!       Глаша опустила револьвер и произнесла:       — Софи, выйдите в коридор. Я сама выйду на улицу. Простите меня.       Софи вышла в коридор и увидела, как Дмитрий, незаметно подошедший после первого же выстрела, машет рукой, чтобы она уходила. Едва Глаша направилась в сторону коридора, как увидела Филатова.       Дрожащей рукой девушка взвела курок и, спешно прицелившись, выстрелила. Пуля попала в руку. Пока Филатов зажимал рану, пытаясь остановить кровь, Глаша снова выстрелила, практически не целясь — пуля немного зацепила кожу.       — Шестой в себя, — зло сказал Филатов. — Так будет всем лучше.       Глаша снова выстрелила в Филатова, практически не целясь, и поняла, что пуля застряла в стволе.       Впереди был Филатов, который вот-вот ее бы настиг, позади окно. Недолго думая, Глаша открыла окно и выпрыгнула с высокого первого этажа.       На этот раз ей повезло и нога практически не подвернулась.       — Держи убийцу! — крикнул Филатов дворнику, и уже вскоре девушка уже убегала от дворника.       Глашу поймали практически сразу.       — Дело, Аглая, будет уголовным, а приговор — единственно возможным, — сказал Филатов, побежав к дворнику. — Вечная каторга.       И только сейчас Глаша осознала, что на этот раз все точно окончится обвинительным приговором.       — Я сперва к врачу, чтобы перевязал и написал документы, а потом сразу же в полицию, — сказал Филатов дворнику, и Глаша почувствовала, что, по-видимому, в последний раз идет по этой улице без кандалов.