Путь к алтарю

      За разговором с Асей Зоя немного развеселилась.       — Надеюсь, вы же не против, Агнесса, что я ей сказала, что вы с Севастьяном живете душа в душу? — спросила Зоя. — Расскажи я вашу кашу в голове, которую вы пытались вылить на уши Севастьяну, мол, жену можно бить — она бы в вашем лице свою союзницу нашла!       — Не лезь, Зойка, — ответила Ася. — Ее жизнь, пусть живет, как хочет. Хочет она, чтобы ее Филатов пи́здил — дело хозяйское. Ты же еще виноватой окажешься, что отговаривала.       — Я не отговаривала, — удивилась Зоя.       — И правильно делала, — подтвердила Ася. — Так-то, быть может, Филатов и не врет. Кто знает, может, он детей пи́здить будет. Как Глашку, например. А жену пальцем не тронет.       — Да, все может быть, — согласилась Зоя. — Я, кстати, не понимаю, как можно было вести столь странную политику по отношению к жениху! То, значит, обняться нельзя, то потом сама себя предлагала.       — Да оттуда все, Зойка, откуда и странные мысли, — ответила Ася. — От того, чего в детстве насмотрелась. Вот только не подумала, что гнать надо, куда подальше, неадекватов, решила, что их просто нужно радовать.       — Агнесса, — вдруг вздохнула Зоя. — А права ли я буду в отношении Саши? Так-то выносить семейные обсуждения на публику — не лучший вариант, можно за это уцепиться, но ведь подумает еще, что наказана за взгляды…       — В таком возрасте и учитывая, что все это говорилось без задней мысли, вряд ли подумает, — предположила Ася.       — Да и я ей говорила, что подобное не стоит говорить при других людях, она же сама не послушалась, — больше себе сказала Зоя.       Саша вернулась домой грустная. Одноклассницы, мало понявшие крамольный монолог на экзамене, но умудрившиеся перевести фразу Елены Филипповны про единицу за год по поведению, наперебой обещали Саше все возможные земные кары, которые непременно на нее должны будут свалиться дома. Еще страшнее стало, когда вернувшаяся домой мать сразу же пошла к ней в комнату.       — Саша! — нерадостно начала Зоя. — И не стыдно было не слушаться, игнорировать материнские слова, плевать на материнские запреты?       — Мама, вы о чем? — спросила Саша.       — Тебе было велено нигде, никогда, ни при ком не изъясняться на тему того, что царь неправ? — спросила в ответ Зоя. — Ты пообещала так не делать. А сейчас показываешь мне, что для тебя материнские слова — это ничто.       — Мама, простите, пожалуйста, но я только сегодня додумалась, свела все воедино, что раз вы говорили, что папа умер за счастье народа, то можно сделать вывод, что счастье народа как заключается в отсутствии царя. Его нельзя свергнуть, но можно убить, хоть это и грешно.       Зоя почувствовала, что ее затрясло. От мысли, что следующим шагом Саша задастся вопросом, как именно нужно убить царя, молодой женщине стало нехорошо.       — Саша, это папа так думал, — произнесла Зоя. — И, к сожалению, у него ничего не получилось, он отошел к Богу. И у других ничего не получалось, они тоже отошли к Богу. Это сейчас нам кажется, что царя нельзя свергнуть, но если подумать, все возможно. Тебе, быть может, сейчас кажется, что решать примеры по физике — это невозможно. А потом, когда будут знания, ты поймешь, что они не такие уж и сложные. С царем так же. Ни ты, ни я, никто не знает, как свергнуть царя! А тот, кто додумается до этого, получит от общества огромнейшую награду, ему будут благодарны, счастливы знать, что появился такой человек! Поэтому, Саша, ты больше никогда нигде никому не должна говорить на тему царя.       «Ослушаешься — выдеру», — едва не слетело с языка молодой женщины, однако пугать дочь так же, как она иногда пугала нерадивых гимназисток, не хотелось.       — Ослушаешься — накажу, — сказала Зоя. — Сегодня не разрешаю идти гулять за то, что не держишь обещания, плюешь на материнские слова и вообще семью позоришь перетряхиванием нижнего белья!       Саша кивнула. Желая хоть с кем-то поделиться своим изумлением, Зоя, недолго думая, направилась к Эльвире Марковне.       — Матушка, — произнесла Зоя, едва переступив порог дома. — Угостите Массандрой.       — Сперва рассказывай, — ответила Эльвира Марковна.       — Вы не поймете, матушка, — вздохнула молодая женщина. — Вы поймете не так, превратно…       — И все равно, рассказывай, раз начала, — повторила Эльвира Марковна. — С меня честное слово, что не буду осуждать.       — И даже в комнату не позовете? — спросила Зоя. — Прямо здесь, у порога рассказывать?       — Позову, — ответила женщина. — Проходи, Зоя.       Зоя пришла в комнату, села на кресло и сказала:       — Вам не понять, матушка… А кому-то еще и не расскажешь.       — Что произошло? — спросила Эльвира Марковна.       — Саша сказала, что счастье народа заключается в отсутствии царя, которого нельзя свергнуть, поэтому нужно убить, — ответила Зоя.       Эльвира Марковна опешила от этих слов.       — Помните, я вам рассказывала, Саша уже спрашивала про Володю, — продолжила Зоя. — А додумалась до всего этого, по-видимому, только сейчас. И на экзамене по французскому все это поведала. За что и была потом наказана — честь семьи позорит.       На словах о чести семьи Эльвира Марковна рассмеялась.       — Матушка, и зачем вы так? — спросила Зоя. — Я же к вам с открытой душой пришла!       — Да вспомнила одну мадемуазельку, которая страдала из-за того, что дома на тему чести семьи излишне пеклись, — ответила женщина.       — А надо было за крамолу наказывать и мотив множить? — Зоя чуть возмутилась. — А что, побить хорошенько за ненужные мысли, чтобы потом пришли другие, что нужно прекратить насилие не только в семье, но и в государстве!       — Это цитата Агнессы? — практически утвердительно уточнила Эльвира Марковна. — Твои взгляды от другого человека пошли.       — Матушка, а что я должна была делать? — спросила Зоя. — Ничего не делать тоже нельзя, другие люди не поймут эти высказывания. Наказывать за крамолу взгляды не позволяют. От мысли о цареубийстве мне самой мерзко, вы же знаете мои взгляды.       — А побудь в моей шкуре, когда одна барышня говорит то, что идет вразрез с моими взглядами, — женщина вдруг снова рассмеялась. — Я бы послушала, понаблюдала за этой сценой.       Вдруг Эльвира Марковна замолчала и сказала:       — Зоя, только не обижайся. Просто со стороны интересно, я бы даже сказала, забавно смотрится. Говоришь, сказала, почему цареубийство не выход и гулять не пустила? Быть может, так и надо, все правильно, ты молодец. Начала разводить про то, что царя надо свергать? С этим не согласна. Сама бы, может, за такие слова огрела тебя, да не буду. Может, на этом все и закончится. Саша же послушная девочка, один раз оступилась — второй повторять не будет.       — Да кто знает… — вздохнула Зоя. — Когда послушная, а когда и не очень.       — Не переживай раньше времени, — ответила женщина. — И на меня не обижайся. Ну очень было забавно такое от тебя слышать, ничего не сказать.       — Да вы что, матушка, не буду, — согласилась Зоя. — Угостите хоть чаем, что я, зря пришла в гости?       — Конечно, угощу, — произнесла Эльвира Марковна.