Один танец

      Аннабет окидывает зеркало убийственным взглядом. Ее левый глаз дергается в нервном тике, когда она снова проводит едва теплым выпрямителем по волнистой пряди, образовавшейся из-за влажности воздуха после ночного дождя.       Окно в комнате открыто нараспашку, позволяя колыхающему ветру поднимать страницы тетради по тригонометрии на столе. Иногда он мерзко проходится по спине блондинки, вызывая мурашки, и заставляет передергиваться и случайно касаться кончиками пальцев ощутимо теплой поверхности прибора.       Ей не нужно смотреть на время, чтобы понимать, что она серьезно опаздывает. Утюжок все еще не нагрелся до нужной температуры, но Аннабет не оставляет попыток не провести им по волосам в очередной раз. Большинство блондинистых прядей остались прямыми, когда несколько некрасиво завились и нервировали общий вид.       Аннабет остается лишь глубоко вздыхать, прогоняя из головы желание залезть в кровать и зарыться в одеяло с головой. Это утро с самого начала не задалось, поскольку она проспала из-за неприятных личностей, встав на полтора часа позже обычного. Еще едва ополоснулась в душе и не помыла голову. Опрокинула пудру, разбив зеркало. Не выпила кофе с молоком из-за суетящейся Евы на кухне. Ударилась мизинцем о ножку кровати.       Список можно было бы продолжать, если бы Аннабет не красилась в обе руки, почти попадая себе карандашом в глаз и пачкая веки тушью.       И невыпрямленные локоны завершают ее послужной список неудач. На какое-то время.       Наверное, все дело в черной полосе, которая окружила Аннабет со всех сторон. Все ситуации, которые происходили в течение месяца, она могла бы назвать «неудачным стечением обстоятельств», если бы в один из злосчастных дней она не услышала, как в женском туалете Дрю Танака рассказывает своим последовательницам о какой-то странной технике передачи энергии.       — Если вы злой человек, то и люди, окружающие вас, тоже будут злыми. Мы притягиваем то, что по нашему мнению по-настоящему заслуживаем, — с нарочитой медлительностью тогда сказала Дрю, подкрашивая губы в оттенок спелой вишни.       Подоле нее три ученицы с усердием покивали, в их глазах стоял необъятный блеск, пока Аннабет невольно морщилась, намывая руки в умывальнике и косо поглядывая на сборище ненормальных.       Поначалу слова Дрю вызвали у Аннабет недоумение, смешанное с отвращением, но в конечном счете они поселили в ней необъяснимую тревогу.       Она не могла дать себе четкого ответа, когда эта фраза начала крутиться целый день в ее голове. Анализируя и размышляя, почему люди притягивают к себе то, что заслуживают. Была ли эта уловка, чтобы погрузиться в чувство вины за упущенные возможности?       Против воли, каждый вечер Аннабет включала видео о мотивации и магии силы мыслей, параллельно немигающим взглядом листая Instagram и пытаясь уверовать, что существование Перси Джексона — это лишь комок больных образов в голове Чейз.       Она знает, этот парень — комок чистого зла. Избавившись от него, она могла бы вернуть все на свои места — и не важно, что именно Аннабет втянула его в фиктивные отношения. Вернуть возможность получить свою мечту обратно.       Дама-таролог с сальными желтыми волосами говорила:       — Возьмите бумагу и ручку. Успокойтесь и поднимите в груди оптимизм.       Тогда Аннабет уселась в позе лотоса на полу, взяла готовый лист, глубоко вздохнула и с придыханием написала: «Хочу, чтобы Перси Джексона сбила машина…».       После жирной точки на конце, она выдохнула со свистом.       Женщина монотонным голосом продолжила:       — Запишите твердой рукой, не допуская тени сомнений.       Аннабет с серьезным лицом кивнула и дописала: «насмерть».       Свернув бумагу вчетверо, она сжала ее в ладонях до мерзкого шипящего звука.       — Ощутите то, что Вам хочется чувствовать в момент воплощения. Сосредоточьтесь на несколько секунд на обладание восторга или наполненности.       О да, от исполнения этого желания Аннабет была бы в полном восторге. Она мечтает услышать звук ломающихся костей под грудой металлолома. Желает ощутить, как мудак лежит в гробу, а ее грудная клетка переполняется чувством безмерного ликования над смертью заклятого врага.       В тот момент Чейз могла бы прижиматься к твердому плечу Луки, шмыгать носом и причитать, каким прекрасным человеком был Перси Джексон.       И пока никто не видел, она могла бы отвернуться и плюнуть ему в могилу.       По рекомендации дамы-таролога Аннабет смыла бумажку в унитаз, пытаясь отправить ее в канализацию три раза. Она смывалась так же тяжело, как Перси Джексон не желал покидать ее общество.       Но время с того дня проходило, а раздражающее лицо сердечного ублюдка оставалось подле нее.       Это было несправедливо. Аннабет была искренна в своем желании.       Она ненавидит тарологов. И ненавидит Дрю Танаку.       Уставившись в зеркало немигающим взглядом, она водит рукой по плойке и чувствует нарастающий горячий воздух. Аннабет глубоко вздыхает и, в четвертый раз, терпеливо проводит по всей длине волнистой пряди. Она наблюдает, как от выпрямителя сочится пар, а прядь получается гладкой и прямой.       Убрав прибор в сторону, девушка обводит взглядом получившийся результат — волосы стали выглядеть, как сопли.       Она чувствует, как к горлу поднимается судорожный вздох, а руки, будто отделившись от единого тела, начинают быстро перебирать прядь, надеясь придать ей пушистый и более чистый вид.       На долю секунды Аннабет кажется, что все получилось. Но потом пряди снова оседают, превращаясь в некрасивое месиво из чуть волнистых волос на затылке.       Прорычав от досады, она с отвращением откидывает расческу с колен и хватает резинку, резкими движениями перекручивая волосы в пучок. От недостатка объема он получается вялым и едва закрепляющимся.       Видимо, это лучшее из того, что Вселенная может предложить ей сегодня.       Аннабет сглатывает и проводит трясущимися руками по затылку, глядя, как отражение делает то же самое. Бледные губы скривились, а челюсть поджалась, показывая линию скул. До ушей доносится тихий писк сигнала уведомления, и девушка едва поворачивает голову в его сторону.       Наверное, ей стоит прекратить тратить один кислород с парнем, который виноват во всех ее проблемах. Она поднимается с колен, кидая последний взгляд на зеркало, и поправляет лямку белого топа. Прежде чем выйти из комнаты, Аннабет перекидывает серый пиджак на внутреннюю сторону локтя, берет небольшую розовую сумку и бросает в него мобильный, проигнорировав сообщение.       С горечью сглотнув, она закрывает дверь на замок и идет по коридору, пытаясь игнорировать приглушенные голоса на кухне. По обильному запаху жареных тостов Аннабет догадывается, что Ева решила ограничиться скромным завтраком для дорогой семьи.       Когда она входит, Ева кидает на нее быстрый взгляд, перекидывает полотенце на плечо и отворачивается к тостеру, сделав замечание близнецам. По гневному виду стало понятно, что она делает это не в первый раз за утро. Зато появление блондинки оживило мистера Чейза. Его газета в руках издала колыхающий звук при движении за столом.       — Доброе утро, Аннабет, — мужчина попытался улыбнуться.       Аннабет игнорирует его, быстро огибая стол, чтобы подойти к своему месту.       — Доброе, Энни, — в один голос повторяют за отцом близнецы. Девушка косит взгляд на мальчиков, задерживаясь на тарелках перед ними. Их тосты были полностью облиты малиновым джемом, медом и шоколадной пастой, превращая завтрак в страшный сон стоматолога.       Аннабет предпочла отвернуться от них. Она берет в руки поджаренный тост, отрывает жирную корочку и опускает ее в соусницу с медом.       В это время Ева выключает плиту, обтирает руки о полотенце и разворачивается к столу лицом. Скрестив руки на груди, она оглядывается к окну и приподнимает подбородок.       — Нужно перекрасить забор, — будничным тоном сообщает она.       Аннабет отводит взгляд от густого меда, что медленно стекал с хлеба, и поворачивается к отцу. На лбу мистера Чейза пролегла складка от чрезмерного чтения сводки новостей.       Ева продолжает наблюдать за серым небом, лишенным облаков.       — Я видела с внешней стороны несколько сколов со старых слоев краски, — дополняет она, когда тишина затягивается.       В ответ мистер Чейз коротко мычит.       — Еще я заметила дыру.       Бровь мужчины вопросительно приподнимается, пока взгляд все еще направлен на газету. Аннабет прожевывает кусок от хлеба, морщась от привкуса меда, и внимательно смотрит перед собой. Где-то возле нее чавкает Мэттью, его руки до локтей полностью покрыты шоколадным сиропом.       — Из-за нее несколько кроликов пробрались к нам на задний двор. Ночью они съели всю мою гортензию, — женщина поджимает губы и резко оборачивается к мужчине.       На несколько секунд опускается тишина, что прерывается шелестящим звуком перелистывающей газеты.       Уголок рта Аннабет против воли дергается.       — Их было трое, — глаза Евы впились в затылок мужа. — Серые, маленькие и ушастые, — она прочеканила каждое слово, выжидая. — Что скажешь?       Аннабет стало мысленно жаль, что она не снимает это на мобильный. Подобные «выпадения из реальности» были обычным делом для мужчины, когда разговор его не интересовал от слова совсем. В одни моменты за этим было забавно наблюдать, но в другие, это вызывало лишь приступ огрызнуться, драматично встать из-за стола и покинуть комнату с громким хлопком двери.       Глаза Евы сузились на моменте, когда Фредерик покивал головой и вернулся к рассматриванию колонки прогноза погоды.       Только когда тишина вновь затягивается, а взгляд женщины становится обжигающе холодным, мистер Чейз начинает подозревать, что что-то не так. Аннабет внимательно наблюдает, как его глаза поднимаются с газеты на стол, а рука неловко поправляет квадратные очки на переносице. Он оглядывается через плечо на Еву, застывшую на своем месте в напряженной позе.       — Это… довольно интересно? — воодушевленно предполагает мистер Чейз. Когда ответа на вопрос не последовало, он разворачивается обратно, ободряюще улыбается сыновьям и опускает взгляд в газету.       Аннабет прикрывает едва заметную ухмылку за куском хлеба.       Ева отводит взгляд от несносного мужа и переводит его на блондинку. Аннабет встречает ее раздраженный взгляд скептическим.       Его не исправишь. Смирись, Ева, мысленно сочувствует ей Аннабет.       Лицо Евы искажается в выражении отчаяния и смирения, но в ее глазах нет ненавистного блеска. Похоже, что в молчаливой борьбе взглядов, сегодня выигрывает младшая Чейз. Черт побери, Аннабет даже не пришлось открывать рот, чтобы заставить Еву чувствовать себя плохо.       Вместо того, чтобы вспылить и начать кидаться всей кухонной утварью, женщина с громким хлопком отбрасывает бежевое полотенце с изображением роз на столешницу и быстро выходит из кухни, ни на кого не оглядываясь. Мальчики переглядываются между собой.       — Я что-то не то сказал? — брови мистера Чейза сошлись на переносице.       Аннабет не спешит отвечать, вместо этого взяв новый тост и подвинув к себе соусницу с малиновым джемом.       К удивлению, Мэттью решает высказаться первым:       — Нет, пап, — он слизал остатки шоколада с пальцев, — ты всего лишь облажался.       — Как и всегда, — не удержалась Аннабет, чем заслужила полный недоумения взгляд мужчины.       Мистер Чейз отложил газету на стол, открыл рот, но оборвал себя. Переводя взгляд с Аннабет на Мэттью, он нахмурился. Мужчина колебался, не находя нужных слов, и снова открывал и тут же закрывал рот.       Аннабет шумно хмыкнула, когда за поддержкой отец обратился к Бобби, что пытался шоколадным сиропом нарисовать на хлебе кота.       — Они правы, — беззастенчиво заявляет Бобби. Его брови смешно нахмурились, когда сироп потек и вместо ушей получились некрасивые рога, — мама обиделась на тебя. Ты должен подарить ей букет из белых роз и кольцо с бриллиантом.       Бровь Аннабет вопросительно изогнулась. Мистер Чейз пару раз моргнул, пристально глядя на своего сына. Даже Мэттью отвлекся от завтрака и посмотрел на брата.       От такого внимания уши Бобби мгновенно покраснели. Он сжался на своем месте и оглядел всех за столом.       — Так сказали в фильме, который мама смотрела на прошлых выходных. Дядя там сказал, что прощение нужно заслужить большими поступками, и что женщины любят ушами, — на последней фразе он притих, — правда… я не понял, что это значит.       Аннабет тупо прожевывает кусок тоста, пока мистер Чейз, кажется, серьёзно обдумывает предложение сына.       Мэттью смотрит на него и откладывает вилку в сторону.       — Ты дебил, Бобби, — говорит он, не обращая внимания на восклицательный тон близнеца, — кому нужны цветы? Нужно мыслить шире. Папа должен построить новый дом!       Аннабет смотрит по очереди на своих братьев нечитаемым взглядом. Она не может поверить, что десятилетние дети серьезно предлагают отцу способы извинения из жалких мелодрам. Самое странное, что мистер Чейз все еще молчит, уставившись в точку на столе.       — …а я говорю, что мама не простит его, если ей не подарят крутую машину!       — Ты придурок! Мама не умеет водить машину!       — Тогда… личный остров! Она могла бы каждый день делать нам коктейли из бананов!       — Дебил. У нас же аллергия на бананы.       Когда спор перерастает в полномасштабную битву с использованием недоеденных тостов, Аннабет прерывает их рявканьем:       — Вы оба идиоты.       Мальчики прекращают перебранку и оборачиваются к девушке. На их лицах сквозит недоумение. Мэттью опускает соусницу с медом, которую он хотел опрокинуть на голову Бобби, а тот взял тост с кото-драконом в попытках познакомить его с лицом брата.       — Ваши родители сами разберутся. Не лезьте не в свое дело, — в голосе Аннабет сквозят стальные нотки.       От этого тона дети одновременно цыкают и отворачиваются в противоположные стороны друг от друга, скрестив руки. Их ссора продолжается до того момента, пока с другой стороны дома не слышится женский окрик о сборах в школу. Бобби послушно встает со своего места, специально толкая Мэттью в спину, и бежит к раковине. В отместку Мэттью берет шоколадный сироп и с маниакальной улыбкой льет его в тарелку брата.       Прежде чем Бобби вытирает руки о полотенце, Мэттью спрыгивает со стула и убегает в сторону гостиной.       — Мэттью, не бегай по дому, — бубнит мистер Чейз в момент, когда мальчик уже покинул кухню.       Бобби подозрительно оглядывается на арку и подходит к своей тарелке. Его лицо искажается в полной ненависти, когда он видит, что кото-дракон погиб в море шоколада.       Его руки сжимаются в кулаки, и через секунду на все помещение издается рев.       — Я УБЬЮ ТЕБЯ, ПРИДУРОК!       Аннабет старается сохранять абсолютно безучастное выражение лица, когда Бобби разворачивается на месте и, продолжая оскорблять брата, выбегает в коридор. Спустя несколько секунд где-то из гостиной раздаются приглушенные звуки борьбы и громкие крики Мэттью убрать подушку от его лица.       — Бобби, не ругайся на брата, — все так же тихо бормочет мистер Чейз, оглядываясь на выход.       Когда звуки из гостиной прекращаются, а следом доносятся тихий смех и хлопок входной двери, его плечи немного опускаются, губы поджимаются, а взгляд возвращается к газете.       Аннабет невпечатленно смотрит на него, тщательно прожевывая хрустящий тост, до момента, когда мистер Чейз поднимет глаза и выжидающе посмотрит на нее в ответ.       — Аннабет? Ты что-то…       — Если Ева возьмет за привычку молча исчезать с поля зрения, то делай так почаще, — в ее тоне сквозят скрытые нотки удовольствия.       К ее счастью, мистер Чейз этого не заметил или сделал вид. Он немного мученически вздыхает и снимает с переносицы очки, едва не задевая локтем кружку.       — Почему мы не можем обойтись без конфликтов? — устало спрашивает мужчина, внимательно глядя на дочь карими глазами.       Аннабет делает вид, что задумалась над его вопросом. Ее глаза закатываются к выкрашенному белому потолку, указательный палец прижимается к губе, а брови немного хмурятся.       Этот вопрос стал для нее таким же главным и безответным, как для философов понятие смысла бытия.       — Пять минут назад никаких конфликтов не было, — Аннабет щелкает пальцами, пытаясь игнорировать факт, что Мэттью и Бобби являлись опровержением этого заявления, — из этого можно выделить, что нет Евы — нет проблем.       Когда последние слова вылетают из ее рта, Аннабет резко замолкает. Живот скручивает от дискомфорта, и так не вовремя мистер Чейз прищуривается и смотрит на нее. Замалчивание и игнорирование просьб отца — самое важное, что она когда-либо делала на протяжении нескольких лет, и мысль о том, чтобы прямо и без предисловий заявить, что ее ненависть к мачехе — это не детская шалость, вызывает тошноту.       Аннабет медленно опускает взгляд с потолка на мужчину, и вместо злости, гнева или агрессии, которую она ожидала увидеть в его глазах — все-таки она оскорбила его жену, черт возьми, — девушка лишь видит… сожаление?       Мистер Чейз молчит долгое мгновение, но Аннабет на подсознательном уровне знает, что он просто подбирает нужные слова, а не пытается совладать с сильными эмоциями.       Прежде чем он начинает говорить, Чейз несколько раз проклинает себя и свой рот.       — Аннабет, — мужчина поджимает губы и смотрит перед собой. Его пальцы начинают нервно играться с уголком газеты, — когда… когда твоя мама покинула нас…       Ну нет. Нет. Она не даст Вселенной так просто уничтожить этот день.       Мужчина не успевает договорить, когда Аннабет вскакивает со своего места. Ее руки нервно сжимаются в кулаки, а горло опоясывает непонятное чувство, которому она не может дать правильное название. Мозг вопит сиреной. ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ!       Ей нужно немедленно уйти, чтобы не наломать дров — этого слишком много для одного утра.       Аннабет едва замечает, как мистер Чейз встает следом за ней. Он протягивает руку, чтобы остановить ее, но на полпути к краю пиджака замирает, вместо этого попросив выслушать его.       Аннабет сама не знает, почему ее тело осталось послушно стоять над обеденным столом. Ее глаза мечутся из стороны в сторону, не в силах остановить их на каком-либо предмете. Она дышит через раз, боясь, что один неверный выдох сможет разрушить едва выставленное домино в семье.       — Когда твоя мама покинула нас, — мистер Чейз устало опускает протянутую руку на стол, — мы долгое время были только вдвоем, — его лицо искажается от заметной боли тех времен. Аннабет не может не оглянуться на него после этих слов, пристально глядя и пытаясь совладать с собой и своим страхом перед неизвестностью дальнейших слов. — Ты знаешь, я едва закончил колледж, когда ты появилась у меня, и это… очень тяжело растить ребенка в одиночку.       Аннабет кидает взгляд в окно. Почему она не может сейчас испариться?       Она сглатывает, когда мистер Чейз начинает тихо стучать костяшками по столу.       — И Ева… — он на мгновенье замолкает, — Ева стала моей второй поддержкой и опорой, чтобы выдержать все это, — мужчина неопределенно машет свободной рукой. Когда он произносит следующее, то пытается уловить выражение лица Аннабет. К счастью, за долгие годы она научилась скрывать панику за полным безразличием. — Я знаю, и… она знает, что не станет для тебя настоящей заменой матери, но… мы очень хотим, чтобы между нами, — он указывает ладонью на свободное пространство между ними, — все наладилось… понимаешь?       Доля скептицизма все-таки выражается на ее лице, что вынуждает мистера Чейза неглубоко вздохнуть и внимательно посмотреть на дочь.       Медленное жжение проникает в кровь Аннабет при быстром анализе слов.       Ева нуждается в ее одобрении? Нет, это что-то за гранью фантастики.       С самого начала Ева и Аннабет были как Инь-Ян — две противоположные силы, которые являлись для семьи Чейз атомной бомбой на протяжении десяти лет. И как любая взрывная энергия, она должна иметь один конец — полное уничтожение. К неудаче Аннабет, под этот конец попадает только она.       И за все время, что взрыв крылся в ее тени, она никогда не думала о возможности создать что-то созидательное. Даже в своих извращённых фантазиях Аннабет не может представить иной исход этого противоборства, почувствовать желание жить в улучшенной версии семьи, иметь возможность принятия и отпустить обиды, и… Фредерик все еще смотрит на нее.       — Допустим, — говорит ему Аннабет, прищурившись.       Всего на секунду на лице мужчины расцветает едва заметная улыбка. Его плечи немного приподнимаются, и, кажется, он сам становится живее от единственного расплывчатого ответа. Жалкое зрелище, решает Аннабет.       — В таком случае, — мистер Чейз скрещивает пальцы рук и прижимает замочек к груди, — как насчет после этого утра попробовать жить по-другому?       — Жить по другому, — тупо повторяет Аннабет.       У Аннабет руки тянутся взять ватные палочки и почистить уши, но она знает, что слышала. Фредерик, черт возьми, серьезен в своих словах.       — Да, — он кивает головой, — для начала мы можем попробовать желать друг другу отличного дня!       — Желать отличного дня, — безучастно вторит девушка.       — Да, — вновь кивает мистер Чейз. Аннабет с долей отвращения наблюдает за его искрящими карими глазами, — уверен, что нас ждет успех. Главное — это желание изменить атмосферу дома к лучшему, и если все будут его придерживаться, то мы сможем найти точку соприкосновения, — он поджимает губы, чтобы предательская улыбка не появилась на лице, — мы можем делать друг друга лучше каждый день.       Аннабет внимательно рассматривает мужчину с ног до головы.       Черт возьми, на какие курсы счастливых семей он ходил, спрашивается она. Аннабет не помнит, когда в последний раз он говорил больше двух слов за десять минут.       — Я поговорю с Евой, — мистер Чейз выходит из-за стола и невесомо обхватывает локоть девушки, уводя ее из кухни. Аннабет послушно идет следом и крепко сжимает ручку сумки, будто реальность возле нее, это иллюзия, созданная больным воображением, и опустив что-то кажущееся реальным, она проснется, — уверен, она будет счастлива.       Аннабет в этом сомневается, но вслух вторит:       — Невероятно.       Они выходят на задний двор, и прежде чем кто-то из них успевает продолжить диалог, со стороны парковочного места раздается хор различных голосов.       — Теперь моя очередь! — это был Бобби.       — Нет, ты уже сидел на этом месте! Теперь хочу я! — голос Мэттью выше, чем у брата.       — Мальчики, я сказал «тихо восхищайтесь», а не «уничтожьте машину», — а этого придурка только умственно-отсталый не распознает.       Развернувшаяся сцена заставляет ее остановиться на полпути и пожелать Вселенной схлопнуться. Перси упирался поясницей на капот кабриолета, устремив взгляд в телефон и прижимая к губам сигарету, пока в салоне сидели близнецы и пытались конкурировать за место у руля. Они пихались из стороны в сторону, находясь в опасной близости от гудка.       Если бы у Аннабет спросили каким она видит страшный сон, то это было бы оно. Ее братья, придурок Джексон и отец, смотрящий на все это, вместе — само воплощение кошмара.       Кстати об отце…       Мистер Чейз переводит взгляд с незнакомого парня на близнецов, и обратно. В его глазах застыл вопрос, за ответом которым он обращается к Аннабет. У Аннабет же появляется соблазн сказать, что этого идиота она знать не знает, и, кажется, кто-то пытается украсть детей прямо на заднем дворе.       Но она с сожалением вспоминает, что ночью согласилась на тупое предложение, и теперь должна терпеть его и во время жутких пробок. Это было самое не иррациональное действие в ее жизни.       Аннабет уже открывает рот, чтобы окликнуть парня, как вдруг придурок сам замечает их присутствие и поворачивает голову. Ему нужно несколько секунд, чтобы быстро выпрямиться, выкинуть окурок куда-то за спину и засунуть руки в карманы. Аннабет не может не фыркнуть от его панического выражения лица, когда он оборачивается на мистера Чейза, а тот в свою очередь с сомнением оглядывает незнакомца.       — Папа, папа, смотри! Это друг Энни, — кричит из салона Мэттью. Когда он говорит предпоследнее слово, его пальцы изображают кавычки. Бобби рядом с ним озорно смеется и хитро ухмыляется.       Аннабет чувствует, как волна ненависти поднимается из глубин «жить по-другому».       Выражение полного недоверия у мистера Чейза не пропадает, даже когда Перси подходит к ним и протягивает руку для знакомства. Оно наоборот, еще больше проявляется на его лице, заставляя Аннабет испытывать чувство неловкости. Но, кажется, самого Перси это ничуть не смущало, он только приподнял брови и продолжил держать руку до момента, пока мистер Чейз не решился взяться за нее в ответ.       — Перси Джексон, — говорит парень после небольшой заминки. В его тоне нет ничего дразнящего, он действительно выглядел так, будто это знакомство будет стоить ему будущего.       Его скулы сжаты, зеленые глаза внимательно наблюдают за мужчиной, на губах едва заметна вежливая улыбка. Аннабет поклялась бы своими дорогими туфлями, что она впервые видит его таким серьезным.       Она переводит взгляд на отца, который не уступал придурку по актерскому мастерству.       — Фредерик Чейз, отец Аннабет, — мужчина пытается придать своему голосу более твердый тон. — А вы…? — он неопределённо мотнул свободной рукой.       — Да, — с довольной улыбкой отвечает Перси, кидая на Аннабет лукавый взгляд.       Аннабет же закатывает глаза, встав рядом.              — Вот как, — плечи мистера Чейза расслабляются, когда он переводит взгляд на дочь и не видит там какого-либо отрицания этого факта, — Перси… Аннабет рассказывала о тебе… много хорошего, — с запинкой выдает мужчина и отпускает мужскую ладонь.       Перси удивленно вскидывает брови и поворачивается к Аннабет. Та лишь крепко держится за сумочку, уверяя себя, что душить родственника на заднем дворе не очень этично по отношению к соседям.       — Если это так, то я польщен, — в голосе Перси ехидные нотки, которые понятны только блондинке, — ведь обычно перед людьми она говорит обо мне только… — он останавливается, чтобы невозмутимо выдать, — …гадости.       В отличие от своего отца, Аннабет не придает этому ответу большее значение.       На секунду мистер Чейз смущается. Он быстро оборачивается к Аннабет, неловко откашливается в кулак и, стараясь не смотреть на улыбающееся лицо парня перед ним, говорит:       — Это в каком-то роде… похоже на Аннабет, — скорее бормочет для себя, чем для остальных, мужчина.       Перси шумно хмыкает и оглядывается на блондинку.       Ха-ха.       В отличие от Перси, Аннабет совсем не смешно.       Парень открывает рот, чтобы снова ляпнуть какую-нибудь глупость, но его прерывает громкий гудок на всю улицу. Они оборачиваются к машине, чтобы увидеть, как Мэттью зажал Бобби к водительскому месту, и, отмахиваясь от него, последний периодически задевал гудок на руле.       Послышался еще один гудящий звук, перед тем как Перси извинился и отошел к машине, чтобы отогнать близнецов с переднего салона. Аннабет не слышит их разговора, но видит, как Перси отмахивает детей от водительского кресла, будто от мух, а ребята шумно хихикают и лениво бьют его по руке.       Действительно странная картина. Она хмурит брови, разглядывая их и пытаясь игнорировать детские вопли про жениха и невесту. Мистер Чейз рядом с ней заинтересованно склоняет голову, так же наблюдая.       — Интересный выбор после… Луки, — заявляет мужчина.       Аннабет оставляет это предложение проигнорированным, но мистер Чейз не понимает простых намеков, потому беззастенчиво и чуть с придыханием продолжает:       — Может… ты пригласишь его сегодня на ужин?       Аннабет отводит взгляд от спины Джексона, что пытался подкупить близнецов кислым мармеладом, и резко поворачивается к отцу.       Этот вопрос поражает девушку, будто ее втоптали в грязь, а потом без предупреждения окунули в чан с водой.       Она даже не может ответить целую минуту. Аннабет снова смотрит на Перси и близнецов, слушая их тихий смех, особо выделяя первого. Бобби снова сказал что-то глупое, что заставило Джексона рассмеяться. Это был поистине добрый и рассеянный смех, а не ехидное фырканье, которое можно услышать, когда он рядом с Аннабет.       Это ново и… страшно. Она не хочет узнавать его новые грани, особенно, если это происходит на семейном ужине.       — Мы заняты, — Аннабет ни за что не посадит Джексона за обеденный стол.       Против воли ее мозг начинает вырисовывать отдельные картинки возможного вечера, где разгоряченная Ева, в своем излюбленном желтом фартуке, крутится вокруг гостя и предлагает закуски. Фредерик спрашивает Перси о будущих планах на их не-совместную жизнь, а Бобби и Мэттью пытаются съесть на столе весь десерт. Аннабет лучше выколет себе глаза вилкой для рыбы.       — Тогда… в другой день? Ева может приготовить все, что он пожелает, — мистер Чейз не оставляет попыток завести его в дом под официальным предлогом.       Ему лучше не знать, что Перси Джексон уже побывал в их доме под неофиц…       — Нет-нет, я свободен сегодня, — мгновенно, будто почуяв веселье, вклинивается Перси.       Аннабет обращает на него суровый взгляд. Перси встречает его равнодушно.       Лицо мистера Чейза же просветлело.       — Отлично, тогда… есть ли пожелания для ужина? Твое любимое блюдо? — интересуется он. — Моя жена умеет готовить все.       Перси на секунду возводит глаза к небу, задумываясь. Аннабет боится представить, что идиот может сейчас ляпнуть. Она глубоко вздыхает, когда он удовлетворительно щелкает пальцами и поворачивается к ним лицом.       — Пицца? — невинно спрашивает Перси.       Этот выбор заставляет Аннабет невольно фыркнуть.       Пицца. Перси предложил съесть пиццу на ужин. Черт возьми, Ева ненавидит фаст-фуд.       Где-то позади него радостно кричат близнецы, услышав часть разговора.       — Пицца! Сегодня будет пицца!       — Можно ли будет пожарить картошку фри?       Мистер Чейз на секунду замирает. Обилие детских криков и неожиданное блюдо заставляет его пару раз тупо моргнуть. Обычно, когда Лука приходил к ним на ужин, у него был стандартный выбор блюд: лазанья, спагетти с индейкой, яблочный пирог — это то, что заставляло Еву трепетать на кухне в попытке угодить гостю, но фаст-фуд никогда не был ее сильной стороной.       Мужчина пару мгновений обдумывает выбор парня, после чего коротко кивает.       — Конечно, мне нравится твой выбор.       Аннабет не может не потрясенно посмотреть на отца. Его брови были нахмурены, указательный палец прижат к губе. Он явно обдумывал, как заставить Еву не повеситься на своем желтом фартуке от сегодняшнего ужина. Не смотря на эти очевидные неудобства в сторону мачехи, Аннабет все еще считает, что это ужасная идея.       — В таком случае, — Аннабет подает голос перед ними, — нам уже пора, — она кидает выразительный взгляд на Джексона.       Перси видит предупреждение в ее глазах и болванчиком кивает.       Мистер Чейз же откашливается в кулак.       — Тогда мы ждем тебя вечером, Перси, — он протягивает руку парню, и тот с готовностью ее пожимает.       На его лице вежливая улыбка, которая граничит с самодовольством, и Аннабет хочется стереть ее в порошок. Она все еще не может поверить, что подписалась на это недоразумение.       — Конечно, я очень рад этой возможности, — говорит Перси, изредка кидая быстрые взгляды на девушку.       Мистер Чейз коротко кивает и отходит к машине, подзывая близнецов выйти из нее. Те громко скулят и просят прокатиться на ней, но мужчина настаивает на своем, и спустя пару секунд дети вылезают из нее с поникшими головами.       Не смотря на это, когда они проходят мимо Перси, то радостно улыбаются и дают пять в качестве прощания. Аннабет ждет, пока семья зайдет в гараж, и уже после медленно оборачивается к Джексону.       — Ты придурок. Зачем согласился на ужин? — мигом вскипает она, глядя на разрастающийся мужской оскал.       Вместо ответа, Перси начинает что-то напевать себе под нос и идти в сторону водительской стороны. Аннабет идет следом за ним, пристально уставившись в спину. Он отвечает ей, когда они садятся в кабриолет, и парень выезжает с парковочного места.       — Ты же моя девушка, а знакомство с родителями, это серьезный шаг в отношениях, — спокойно говорит Перси, выполняя разворот на дороге.       Аннабет на секунду устало прикрывает глаза.       — Фальшивая девушка, — цедит она сквозь зубы. — И никакие это не отношения. И серьезных шагов у нас нет, — на последних словах ее голос против воли повышается.       Кажется, это не убеждает Перси, потому что в его глазах пляшет огонь веселья.       — Я знаю, — шумно хмыкает он, на мгновенье, поворачиваясь к ней, — но это же забавно, не так ли?       Забавно. Ему, черт возьми, забавно. Аннабет ненавидит этого мудака.       — Мы, наверное, живем в разных мирах, — сухо отвечает она.       Аннабет хочет в это верить, иначе она не понимает, как за одно утро она разрушила около сотни своих принципов. На какой-то момент в салоне стоит тишина, прерываемая свистящим звуком ветра и шин.       В ее голове пустота, что редко бывает. Обычно она заполнена большим количеством замысловатых планов, сценариев будущего, расписанием задач и скидками на текстильную мебель.       — Знаешь что? Хорошо, — неожиданно произносит Перси, пожимая плечами. Это заставляет Аннабет невольно обернуться. — По крайней мере, я добросовестен.       Аннабет на него скептически смотрит.       — В твоём теле нет ни капли добросовестности.       — Но я мог бы… — предлагает он.       — Нет, — твердо выдает Аннабет.       Губы Перси недовольно поджались. Не торопясь, он нажимает на тормоз, чтобы остановиться за водителем седана для пропуска пешеходов.       — К твоему сведению, я могу быть хорошим парнем перед твоими родителями, — он отрывает одну руку, чтобы лениво помахать ею перед своим лицом, — уверен, мы поладим.       Аннабет оставляет это без ответа. Она игнорирует взгляд, который Перси посылает ей спустя несколько секунд.       — Что тебя так беспокоит? — придурок все не отстает.       — Твое существование в моей жизни.       Перси закатывает глаза, отворачиваясь к лобовому стеклу.       — Я тоже не в восторге от тебя в своей, — с нарочитой медлительностью проговаривает он, — но ты попросила меня помочь тебе.       — Как ужин с моими родителями поможет воссоединению? — Аннабет ответно начинает закипать. Ее руки сжимаются в кулаки, обхватывая кожаную ручку сумки до скрипа. Где-то слева от них пикап едва успевает остановиться перед светофором, заставляя рядом стоящие машины ему громко прогудеть. — Твоя задача — мозолить Луке глаза, находясь подоле меня, а я в ответ помогаю закрыть химию. В этом уравнении нет места для семейных встреч.       Глаза Перси чуть сужаются, но Аннабет сомневается, что это из-за отсутствия манер водителя пикапа. Он просто выглядит совсем невпечатлённым Аннабет.        — Тогда скажи мистеру Чейзу, что я умер по дороге до школы и отмени ужин, — совершенно серьезно предлагает он.       Аннабет крепко зажмуривается, прикусывая щеку изнутри.       — Ну уж нет, — в противовес своим словам отвечает Аннабет. Она согласилась на все это только ради того, чтобы увидеть, как обычный день Евы превращается в кошмар с пиццей в главной роли, — это будет невежливо.       — Невежливо отказываться?       — Невежливо оповещать, что гость умер, находясь в одной машине со мной, — невозмутимо отвечает Аннабет, кидая быстрый взгляд на профиль парня. — Люди могут подумать, что я к этому причастна.       Перси шумно хмыкает и заворачивает на главную улицу, ведущую к школе Уитни.       — Люди уже давно готовы, что подобное может произойти в любой момент, — вторит он, прикусив нижнюю губу. — Сейчас я расскажу тебе почему.       — Сейчас я наглядно покажу тебе, что этого делать не стоит.       — …хотя знаешь, не очень-то и хотелось, — Перси фыркает, въезжая на стоянку школы. Он молча паркуется на своем месте, становясь по обе стороны от старого коричневого пикапа Бекендорфа и красного легкового автомобиля Левеск.       Аннабет не дожидается заглушки и вылезает из кабриолета, оглядываясь по сторонам. Повсюду учащиеся спешили к главному входу школы, периодически оглядываясь на блондинку. Она чувствует, как к горлу подкатывает тошнота. Поправив лацкан пиджака, девушка оглядывается, когда со стороны водительского места открывают дверь.       Перси убирает ключи в карман серой толстовки с изображением логотипа школы и протягивает руку ладонью вверх. Аннабет не нужно много времени, чтобы вытянуть свою и позволить парню обхватить ее, крепко сжав. Его ладонь горячая, и девушка ненадолго наслаждается этим, когда холодный ветер снова проходится по парковке.       В тишине они обходят несколько рядов учеников, которые столпились возле стенда с расписанием, здороваются с некоторыми знакомыми Джексона — к слову, которых недолюбливает Аннабет — и, в конечном счете, останавливаются возле кабинета тригонометрии, не размыкая рук.       Перси становится чуть ближе к ней, что заставляет Аннабет внешне поморщиться, а внутренне содрогнуться. По какой-то причине они не входят внутрь, но ей не нужно долго думать, чтобы понимать из-за чего это. Она кидает взгляд на большие школьные часы, подмечая, что до начала урока остается около десяти минут. Большинство учеников уже расположились по своим местам и ждали начало.       — Как долго мы собираемся стоять здесь? — говорит Аннабет после паузы.       Перси хмурится, оглядываясь по сторонам. Он делает движение языком, которое перерастает в тихий звук, похожий на клацанье, — так парень задумывается над вопросом.       — Недолго, — расплывчато отвечает он, немного раскачивая их руки.       Аннабет приходится подчиниться и послушно наблюдать, как ее руку пытаются оторвать.       — Ждешь, когда нужно будет пойти по своим секретным делам? — глаза Аннабет сужаются. Она наблюдает, как задумчивость на лице парня сменяется интригой.       Свободной рукой он чешет щеку и снова оглядывается по сторонам, будто их могут подслушать. Когда Перси никого не замечает по близости, он нагибается к девушке и шепчет.       — Перед уроками нужно продать как можно больше наркотиков, — он театрально оглядывает углы коридора на наличие шпионов или конкурентов. Аннабет прикусывает щеку изнутри, внимательно следя за ним. — Я слышал, что сегодня у одиннадцатиклассников пробные экзамены, — он делает здесь многозначительную паузу. — Им нужно помочь, понимаешь? — далее следует подмигивание.       — Супергерой без имени, — подыгрывает Аннабет.       Перси с готовностью кивает и выпрямляется. Его бахвальный вид вызывает в Аннабет приступ головной боли.       — Тогда вали уже отсюда, — Аннабет пытается вырвать руку, но ее затея с треском проваливается. Вместо этого Перси сжимает ее сильнее и тянет на себя, заставляя блондинку покачаться на месте и использовать его грудь в виде поддержки.       — Скажи, что будешь скучать по мне, — он прижимается подбородком к ее голове.       Аннабет игнорирует странное желание прильнуть к его шее, потому решает просто замереть на месте. И еще не дышать.       — Ты собираешься на войну? — безразлично спрашивает Аннабет.       — Нет.       — Тогда уходи, — она не дает парню возможности сделать что-то большее и отодвигает его от себя на приличное расстояние.       Перси беззлобно цыкает и распускает их руки. Аннабет начинает чувствовать нарастающую пустоту без тепла мужской ладони.       — Зануда, — бормочет парень и разворачивается на пятках. — Вот я буду скучать.       — Мы встретимся через пятнадцать минут, придурок.       — Мелочи, — Перси лениво машет в ее сторону и посылает воздушный поцелуй.       Аннабет показывает ему средний палец в качестве прощания. Оставшись одна, она поворачивается к открытой двери, чтобы посмотреть на одноклассников. Потом снова оглядывается на мужскую спину, что устремилась в сторону лестницы.       Ей совершенно неинтересно куда придурок уходит до уроков. И совершенно не хочет узнать, по какой причине он опаздывает, постоянно имея официальное заключение от мистера Браннера или мистера Блофиса. Ей нет до этого дела. И странное жжение в груди, называемое любопытством, точно не кричит узнать об этом прямо сейчас.       Она повторяет себе — ей неинтересно. Это личная жизнь Джексона, к которой она не имеет права притрагиваться.       Аннабет снова оглядывается по сторонам и кидает быстрый взгляд на школьные часы.       Ну ладно, может слегка интересно.       Прежде чем разумная часть говорит, что это плохая идея, ноги уже идут по коридору, а глаза прищуриваются, чтобы выцепить из толпы серую толстовку с логотипом школы. К ее счастью, Перси еще не дошел до поворота на лестницу, потому ей не составляет труда отстать от него на несколько метров.       Быстро обходя учеников, Аннабет начинает чувствовать себя супершпионом. Насколько можно делать это на каблуках, она ускоряется, замечая, что Перси завернул за поворот. Будьте прокляты его длинные ноги!       Аннабет широко ухмыляется, когда спускается по лестнице, изредка вытягиваясь над перилами, чтобы увидеть черноволосую макушку. Спустившись на первый этаж, Перси беззаботно проверяет мобильный, не замечая хвоста за собой.       По какой-то причине это оказывается забавным. Аннабет чувствует всплеск азарта, преследуя Перси по коридору первого этажа. Она едва замечает, как Пайпер, беспечно сидевшая в кресле-мешке, проводит ее удивленным взглядом.       Джексон проходит еще несколько метров, игнорируя открытый кабинет физики, и разворачивается в сторону служебного коридора. Аннабет пытается быстрее передвигаться, но волна учеников заставляет ее замедлиться.       Достигнув кабинета физики, она ускоряется и заходит за поворот, пристально следя за черноволосой головой.       Ей почти удается заметить в какой кабинет он заходит, когда кто-то достаточно сильно задевает ее плечом. Резкая боль заставляет Аннабет остановиться на мгновенье и оглянуться в сторону кретина, который замер возле нее, как кукла.       — Эй, какого хрена? Разуй гла… — шипит она, но заметив расширенные голубые глаза напротив, замолкает на полуслове.       У Аннабет перехватило дыхание.       Талия, придерживая плечо с противоположной стороны, удивлённо смотрит на нее в ответ.       — Извини, — тихо говорит брюнетка, ясно глядя в глаза напротив.       Аннабет кажется, что вместе с плечом она также откусила язык. Проходит несколько долгих мгновений, прежде чем она беззлобно отвечает:       — Ничего страшного, — девушка потирает пульсирующий ушиб. — Это было не больно.       Лицо Талии расслабляется, возвращая безразличие, и теперь она равнодушно смотрит на подругу. Аннабет ожидает, что Грейс кивнет — спокойно и профессионально, как она умеет, и уйдет, но вместо этого, они стоят на одном месте, неловко пялясь друг на друга.       Аннабет вспоминает единственный связный разговор, который произошел между ними несколько дней назад в кофейне, но в основном его поддерживали Перси и Шон. Все остальное время они игнорировали друг на друга: в столовой, на совместной физкультуре и во время случайных пересечений в коридоре.       И сейчас, обменявшись несвязными словами, Аннабет чувствует пробуждающуюся тоску в груди.       — Как… — неловко начинает Аннабет. Талия выпрямляется и несколько раз моргнула, прислушиваясь к вопросу, — …как дела с Шоном?       Потрясающе. Первое, что она спрашивает, это о парне.       Вместо того, чтобы обычно вспылить при упоминании горячего соседа по парте, Талия спокойно пожимает плечами.       — В порядке, — коротко кивает она.       — Славно, — вторит Аннабет, устремив взгляд куда-то в коридор, но только не на пронзительные голубые глаза. Она молчит, кожей ощущая этот взгляд.       Талия прикусывает губу и опускает глаза к полу.       — Перси? — блондинка слышит, как это имя дается ей с трудом и скрежетом в зубах.       — Пока в порядке, — туманно отвечает Аннабет. Она еще не знает, что произойдет вечером. Возможно, ей действительно придется извиняться перед соседями.       Талия еще раз кивает. Проходит еще несколько долгих мгновений, перед тем, как Грейс открывает рот в поисках новой темы для разговора.       — Я слышала… шалость придурка не удалась, — брюнетка поджимает губы.       Каким-то образом, это немного разряжает обстановку. Аннабет шумно фыркает и поправляет края пиджака. В носу фантомно отдается вонь тухлых яиц. Аннабет едва заметно передергивает.       — Нас наказали на неделю, — блондинка устало вздыхает, кинув взгляд на Талию, что немного оживилась при ее ответе. — Вчера мистер Блофис заставил писать эссе на тему техники безопасности в кабинете химии.       Талия вскидывает бровь.       — Удачно?       Аннабет беззлобно закатывает глаза.       — Нет, Перси переписывал его три раза, пока мистеру Блофису не надоело смотреть на его лицо в кабинете.       Грейс шумно фыркает, прикрывая глаза. Кажется, она представила это перед глазами.       — Похоже на придурка, — говорит она. После ее едва заметная улыбка пропадает. — Пайпер?       Пайпер. Это имя в вопросе вызывает в Аннабет приступ скукожиться и спрятать голову в горшок с фикусом. Аннабет знает, что Маклин далась эта ссора тяжелее, чем ей, поскольку подруга приложила множество усилий, чтобы разобраться во взаимоотношениях Шона и Талии в одиночку.       К тому же Пайпер полная стерва. Это настолько явно, что написано у нее на лбу, когда она замечает Грейс где-то на другом конце коридора.       Аннабет усмехается с унылой улыбкой на лице.       — Злится.       Талии не нужно много слов, чтобы понять. Она лишь кивает, поджимая губы, и скрещивает руки на груди. Это не похоже на ту Талию, которую Аннабет знает, и теперь ей кажется, что она должна что-то сделать.       — Может… — неловко начинает блондинка. Она продолжает, когда Талия поднимает на нее нечитаемый взгляд, — вы с Шоном присоединитесь к нам за обедом?       Мгновенье, и во взгляде Грейс что-то меняется. Голубые глаза расширяются, и Аннабет ставит, что это связано с неверием. но это быстро проходит, когда брюнетка берет себя в руки и неопределенно пожимает плечами.       — Может быть завтра, — предполагает она. — Или послезавтра.       — В любое время, — успевает сказать Аннабет до того, как по коридору проходится громкий звук трели звонка о начале урока.       Талия бросает на нее последний задумчивый взгляд, когда ученики устремляются в кабинет физики. Она кивает Аннабет напоследок и трогается с места, стараясь не задеть покалеченное плечо.       Аннабет лишь остается глубоко вздохнуть.

***

      Аннабет каким-то образом знает, что если упомянет в своем разговоре одну черноволосую особу, то Пайпер Маклин точно ее загрызет посреди коридора. В ожидании, пока подруга копошилась в своем шкафчике, она думает о том, чтобы сорвать пластырь и позволить ране залечится на открытом воздухе, но вместо этого почему-то продолжает дергать ее за края.       Тяжесть быть третьей в этой ссоре подвергает Аннабет в неоправданный риск.       Она думает, что могла бы уехать в отдаленный уголок Калифорнии и пасти овец. Или купить дерьмовый дом возле бухты и каждое утро прогонять стаи чаек. Возможно, она купила бы домик на дереве и собирала питьевую воду, благодаря проливным дождям.       Но потом, в эти несуразные мысли, врывается разумная сторона, кричащая, что Аннабет не сможет выжить без цивилизации и технологий. Ведь она хочет поступить в университет Коннектикута. А там нет джунглей и овец. Но есть бухта и чайки.       Она сохраняет абсолютно безучастное выражение лица, когда Пайпер нетерпеливо вплетает локон в косу и что-то злобно бормочет о черноволосых людях и их блондинистых родственников.       — Нелюди… ироды… — Пайпс крутит голову в стороны, чтобы лучше разглядеть получившийся результат.       Аннабет выжидающе смотрит на нее, облокотившись на чей-то шкафчик.       — Ненавижу… — продолжает шипеть шатенка, закручивая конец волос в резинку.       Закончив, она разворачивается к Чейз и хлопает дверью так сильно, что рядом стоящий парень подпрыгивает от звука удара.       — Что Грейсы опять сделали не так? — спрашивает Аннабет, медленно шагая в сторону своего шкафчика. Пайпер раздраженно что-то мычит в ответ, поправляя лямку комбинезона.       — Они не могут каждый день делать что-то так, — недовольно отвечает Пайпс.       Брови Аннабет сошлись на переносице. На физкультуре она отпустила подругу на пятнадцать минут в свободное плаванье, и за то время, что Аннабет провела подоле Джексона — если точнее, то на Джексоне, поскольку тренеру Хеджу захотелось внести перчинку в нормативы, и он решил, что парни обязаны отжиматься с дополнительным весом на спине в виде девушек.       И это было тяжело. Но если уточнять, то тяжело было не Аннабет, а Перси, который едва выдержал восемь отжиманий, но все равно ей было тяжелее держать равновесие.       Ха. Слабак.       Аннабет приходится сильно постараться, чтобы не улыбнуться от нахлынувших воспоминаний и сконцентрироваться на Пайпс, что пребывала не в духе.       — Шон выдержал семнадцать отжиманий с Талией, — ее голос звучит резче обычного, — она так грозно смотрела на него, что мне показалось, она лично сможет отжаться с его телом пару десятков.       — Мистер Хедж не человек, — заявляет Аннабет, подходя к своему оранжевому шкафчику.       Она чуть нагибается, чтобы лучше видеть комбинационный замок, что имел выемку в шкафчике. Это была ручка с замочной скважиной посередине, которую огибала лимбовая система замка. Ключей от таких шкафчиков никто не имеет при себе, поскольку среди учеников они постоянно терялись.       Аннабет терпеливо прокручивает комбинацию, пока Пайпер недовольно вздыхает, прислонившись плечом к соседнему шкафчику.       — Когда эти двое прошли около меня, — вскипает она, глядя перед собой, — я думала, что убью Талию. Шон, о боже, милый Шон улыбнулся мне и спросил как мои дела, пока эта стерва, — ее на секунду передернуло, — смотрела на меня так, будто я украла ее парня.       — Уверена, Талия не смотрела на тебя так, — Аннабет на секунду отвлекается от прокрутки комбинации и поворачивается к Пайпер.       — Тебя там не было.       — Да, но я видела, как во время разговора ты прожигала взглядом отжимающегося Джейсона и Хиону на его спине, — хмыкает Аннабет. — Поверь, ты ошибаешься.       Пайпер глубоко вздыхает и устало закатывает глаза, молча признавая поражение. Она поворачивается к шкафчику Аннабет и наблюдает, как та продолжает открывать замок.       Когда до их ушей доносится щелкающий звук, Аннабет открывает дверцу и оглядывается на полки, которые как обычно были забиты учебниками, разноцветными стикерами-напоминалками и спортивной курткой, которую она берет с собой во время занятий на улице.       Вот только сейчас ее взгляд зацепляется за инородный предмет на нижней полке. Пайпер рядом с ней шумно фыркает и скрещивает руки на груди.       — Я забыла сказать, что подловила твоего парня за отпиранием шкафчика, — неожиданно заявляет Пайпс. На ее губах расцветает хитрая ухмылка.       Аннабет крепко зажмуривает глаза. Красная банка Coca-Cola без сахара стояла на краю нижней полки, будто насмехаясь. Помимо прочего придурок налепил на нее зеленый стикер.

Посылаю лучи добра в твои руки. Будь хорошей за нас двоих на отработке

Перси

      Аннабет зло сминает стикер в кулаке.       Если мудак намекает, что мистер Блофис будет нервировать только ее, то она запихнет эту банку ему в глотку.       — Придурок даже не смутился, — продолжает Пайпс.       Аннабет с хлопком закрывает дверь.       — Увидишь его еще раз — не стесняйся ударить по голове. Там все равно ничего важного нет, — цедит сквозь зубы она.       Пайпс на это заявление лишь усмехается.       — Ты постоянно это говоришь, но почему-то встречаешься с ним. В чем его секрет? — глаза шатенки сужаются, прежде чем она пихает подругу в бок и указывает рукой на рот, — в этой штуке, да?       Аннабет закатывает глаза, но чувствует, как уши обдало жаром.       — Заткнись.       По коридору проходится волна женского смеха.

***

      К сожалению Перси, он не шутил, когда говорил, что Аннабет придется отсиживаться в кабинете наказания за двоих. Она провела там около получаса, пока мистер Блофис не распустил их, сославшись на дела.       Сейчас девушка сидела на кровати в своей комнате, прокручивая на ноутбуке конспекты для подготовки к контрольной работе по физике. Периодически она слышит, как Ева гремит посудой на кухне, и ей становится жаль, что она не была свидетелем момента, когда женщину оповестили о главном блюде.       Но если учесть, что миски ставили резче и громче обычного, а по коридору витал горелый запах, то не нужно было иметь дедукцию, чтобы понимать, что Ева не в восторге.       Аннабет не скрывает своего удовольствия, открывая учебники и тетради, чтобы повторно законспектировать прошлую тему.       За вечер они пересеклись один раз на лестнице, остановились напротив друг друга, пристально вгляделись и попытались улыбнуться, но вышло… отвратительно. В конечном счете, они молча прошли мимо, стараясь забыть это недоразумение как можно скорее.       Аннабет поворачивается к тумбочке, чтобы дотянуться до тетради с прошлого года, когда со стороны окна слышится скрежет. Проходит еще несколько секунд, перед тем как он раздается снова, и Аннабет закатывает глаза, вылезая из теплой кровати.       Доходит до подоконника, раскрывая шторы, и открывает замок на окне. Впуская холодный воздух в комнату, она так же понимает, что вместе с ним приглашает и другое чудовище.       — Какой обряд экзорцизма нужно провести, чтобы изгнать тебя отсюда? — устало спрашивает Аннабет, выглянув наружу.       Прямо под окном сгорбился Перси, пытаясь удобнее поместить ногу на выступе из кирпича. Ему нужно немного времени, чтобы ухватиться за выступ и показать наглое лицо.       — Меня пригласили, — звучит чуть запыхавшийся ответ.       Аннабет не выглядит убежденной.       — Проваливай с моего окна, — твердо произносит она. — У нас есть дверь на первом этаже. Когда найдешь, позвони в колокольчик. Может, кто-то смилуется и откроет. Прощай, — Аннабет намерена отпустить стекло, но Перси быстрее.       Парень уже подтянул свое тело на козырек и теперь спокойно перелезал через рамочное окно, игнорируя Аннабет, что пытается придавить его. Перси лишь беззлобно посмеивается над ее жалкими попытками и вваливается в комнату — хотя скорее, падает — утаскивая Аннабет за собой.       Им не удаётся избежать звука грохота.       Она оказывается сверху на нем, придавливая весом к полу. Перси протяжно мычит, когда Аннабет задевает локтем его ребра — и ей действительно не жаль причинять ему боль.       — Побереги убийство на потом, — просит Перси, когда Аннабет неслучайно придавливает его руку и пытается встать, — я еще хочу отведать пиццу целыми руками, — он кряхтит, несильно пихая Аннабет с себя.       Аннабет сурово смотрит на него.       Ей ужасно хочется протянуть руку вперед, схватить что-нибудь тяжелое и швырнуть прямиком в раздражающее лицо, но страшно столкнуть торшер, не попасть по цели и разбить окно. Вместо этого она перелезает через него и садится на пол, наблюдая, как придурок разминает шею, подгибая под себя ноги.       — Еще чего, силы на тебя тратить, — бухтит Аннабет. Она поднимается с пола и, кинув последний взгляд на парня, забирается в постель.       Перси широко усмехается и, схватившись за каркас кровати, помогает себе подняться. Он отряхивает синий однотонный свитшот от пыли и поправляет белый воротник рубашки под ней. Аннабет совершенно не впечатлена его выбором одежды.       — А ты чего явился так рано? Дома голодом морят? — сухо интересуется она, положив ноутбук обратно на колени. До семейного ужина порядка двух с половиной часов.       Перси делает несколько ленивых шагов, прежде чем падает звездой на кровать. Аннабет невольно подпрыгивает на матрасе.       — Скучно, — тянет он, положив руки за голову и устремив взгляд на выкрашенный потолок.       Аннабет смотрит на него долгий момент.       — И что же нужно сделать, чтобы скрасить ожидание, Ваше Высочество? — с ядом в голосе спрашивает она.       Перси рассматривает ее, как будто размышляя, стоит ли отвечать. Он переводит взгляд на ноутбук, потом на раскиданные конспекты, и, в конечном счете, видимо, решает, что Аннабет заслуживает немного спокойствия.       — Просто занимайся своими делами, — парень лениво машет рукой куда-то в ее сторону.       Аннабет тупо моргает раз. Два.       Она не ожидает, что Перси Джексон когда-нибудь станет нормальным, но он был достаточно проницателен, чтобы знать, когда его компания действительно не к месту.       — Благодарю от сердца, — цедит сквозь зубы Аннабет, опуская взгляд на экран ноутбука.       Она выставляет таймер в сорок минут, чтобы успеть законспектировать и разобрать несколько задач по расчету импульса частицы. Если за это время она не успеет выполнить цель, то ей придется убить себя на завтрашней контрольной.       Аннабет не хочет умирать, пока не наденет желанное платье на выпускной, бережно хранящееся в коробке на верхней полке шкафа, поэтому старается провести время с максимальной пользой.       Собрав всю концентрацию в кулак, она вчитывается в лекцию принципа относительности, подмечая новые формулировки определений и выписывая формулы. Аннабет старается не смотреть за экран ноутбука, но краем глаза все равно невольно выцепляет раскинутую тушу на кровати.       Перси лежал молча, закрыв глаза, и погрузившись в полудрему. Его черные волосы раскиданы по разные стороны, челюсть расслаблена, а грудь размеренно поднималась. Периодически он глубоко вздыхал, хмурил брови и морщился.       И его хватает ненадолго.       — Я голоден, — спустя пятнадцать минут заявляет он.       Аннабет медленно отводит глаза от разбора теоремы и поворачивается к нему. Она надеется, что на ее лице ясно выражается желание убийства.       — И меня это волнует, потому что…?       — Я твой гость.       Аннабет оборачивается к окну, через который тот самый гость пролез в ее комнату.       — Гости являются желанными людьми в доме, и их приглашают, — она делает паузу, прежде чем разворачивается обратно к ноутбуку, — а ты просто неразумное насекомое.       Глаза Перси опасно сужаются, но он хотя бы затыкается. Аннабет может снова вернуться к формулам.       Любой физический процесс протекает одинаково вне зависимости от…, мысленно проговаривает она, пока в мозг не поступают странные звуки, …выбора инерциальной системы… клац, …отсчета, щелк.       Аннабет отрывается от конспекта, но не поднимает глаза, прислушиваясь.       Клац. Щелк. Клац. Щелк.       Ей остается лишь глубоко вздохнуть и повторить счет до десяти в поисках успокоения.       Клац. Щелк.       — Еще один звук, и ты будешь доставать свою железяку из глотки.       В комнате наступает тишина.       Перси послушно прекращает насиловать язык и лениво поворачивает к ней голову, уставившись своими зелеными глазами. Аннабет встречает его расслабленный взгляд ответным — убийственным.       Они играют в гляделки какое-то время, и блондинка побеждает. Перси вздыхает, отворачиваясь обратно к любимому виду — потолку.       — Почему ты не хочешь перекусить? — спрашивает он жалостливым тоном. — Вся эта злоба… тебе нужно передохнуть, я уверен.       Аннабет кидает взгляд на время, она села за подготовку только полчаса назад. Обычно она тратит на это около четырех часов, не замечая, как летит время. Но теория относительности, Эйнштейн и придурок под боком заставляют ее мозг закипать в утроенном режиме.       — Я только начала работу, — безразлично отвечает она.       — Никогда не поздно поесть.       На лице Аннабет проступает гримаса недовольства, и она мгновенно бормочет себе под нос:       — Оставь меня и мой холодильник в покое.       Перси дует губы несколько секунд.       Блондинка отрицает факт, что он выглядит мило под светом гирлянд над кроватью.       — Но еда такая вкусная… — он все еще не оставляет попыток.       — Особенно чужая, — буркнула девушка, начав откладывать тетради в сторону.       — …когда ешь в желанной компании, — Перси поворачивается на живот и устремляет взгляд на открытый стеллаж.       Аннабет краем глаза наблюдает, как его подбородок падает на сцепленные перед собой руки, а глаза устремляются в одну точку. Перси так мечтательно смотрит вдаль, словно, если будет делать так достаточно долго, то еда материализуется прямо тут.       Аннабет игнорирует поднимающуюся бурю тепла в груди, списав на голодный желудок.       — Сукин сын, — бормочет Аннабет, поднимаясь с кровати. — Не смей проказничать здесь, — девушка показывает на него пальцем, и Перси приподнимает брови, чтобы услышать продолжение, — я узнаю, — угрожающим тоном сообщает она.       Перси моргает пару раз и поднимает руки, сдаваясь.       — Твои секреты останутся нетронутыми, Воображала.       И на том спасибо. Аннабет не особо хочет, чтобы он встал с кровати, поскользнулся на коврике и случайно упал на шкаф, скидывая украденную оставленную им толстовку на лицо. Аннабет передергивает от этого исхода.       Дверь за ней захлопывается.       Она шаркает пушистыми тапочками по лестнице, игнорируя детские вопли в гостиной. Но краем глаза замечает, как Мэттью кидает зеленого динозавра в телевизор, будто это поможет нарисованному Бэтмену победить злодея в мультсериале. Бобби рядом с ним строит на полу большой город из LEGO.       Когда Аннабет входит на кухню, ее встречает полный беспорядок. Большинство столешниц были забиты всевозможной утварью, на плите стояли сковородки и противни, кухонный остров был полностью обставлен тарелками с нарезанными продуктами и раскиданными тряпками. Где-то на полу Аннабет замечает рассыпанную пшеничную муку.       Сама Ева стоит сгорбившись над островом, нарезая картофель на брусочки. Ее желтый фартук и рукава полностью обсыпаны остатками муки, черные волосы прилипли ко лбу, а руки немного нервно работают с ножом. Подходя ближе, Аннабет чувствует горячий воздух и запах теста из включенного духового шкафа.       Ева кидает на нее быстрый взгляд, когда Аннабет достает из холодильника несколько видов овощей, моцареллу и банку песто. Она доходит до свободной столешницы — единственной, которая не была забита продуктами к ужину, и находящейся в полуметре от Евы, — и начинает нарезать хлеб на деревянной доске.       Они проводят какое-то время в тишине, нарушаемой звуками режущих ножей.       Аннабет перекладывает нарезанные овощи в миску и поливает оливковым маслом, когда Ева выкладывает картофель на противень.       Брови женщины еще сильнее начинают хмуриться, когда она посыпает их большим количеством паприки. — Что за грохот стоял наверху? — неожиданно резким голосом спрашивает она, все еще склонившись.       Аннабет вскидывает голову, удивленная тем, что к ней обращаются. Она молчит несколько долгих мгновений, пока думает на ответом. Отвечает, только когда выбирает несколько банок специй из выдвижного шкафа:       — Комар, — безразлично произносит блондинка.       Ева на один миг замирает и оглядывается на нее.       — Комар? — удивленным тоном переспрашивает она.       Аннабет нервно сглатывает и переводит взгляд с одной из баночек на металлическую тарелку.       В каком-то роде Перси действительно был комаром. Надоедливым, жужжащим около уха и с отвратительной рожей. Аннабет не знает ни одного насекомого, которому бы так желали смерти.       — Да, — медленно отвечает Аннабет, посыпая салат всевозможными специями. Женщина подозрительно сужает глаза. — Поистине огромный, — она сжала зубы, уставившись в одну точку. Ева хмурится и смотрит ей в тарелку.       — Видимо он сильно тебя беспокоил.       — Всё еще, — быстро заявляет Чейз.       Аннабет пристально обводит Еву взглядом. Ее рука все еще автоматически посыпает салат солью. Позади начинает пахнуть чем-то горелым.       Она не может поверить, что сейчас участвует в светском разговоре.       Ева опускает взгляд на небольшую горку на помидоре.       — Думаю, ты насыпала слишком много соли, — говорит она после паузы.       Это заявление не заставляет Аннабет остановиться.       — Так и задумано, — без сомнений отвечает Аннабет, пристально глядя ей в глаза.       Левая бровь Евы приподнимается в вопросе. Ее взгляд ясно говорит, что она считает Аннабет странной.       Аннабет же опускает маленькую банку со стуком и берет в руки деревянную ложку. С упоением она размешивает легкий салат, наблюдая, как частички соли впитываются в овощи. Поставив тарелку на поднос, девушка выкладывает хлеб и банку песто. Ева все еще пристально наблюдает за ней. Запах гари становится сильнее.       Аннабет встречает ее взгляд равнодушно, мысленно спрашивая себя, что женщине от нее нужно.       — Думаю, у тебя что-то горит, — вторит ей Аннабет после длительного молчания.       Брови Евы удивленно приподнимаются, и она начинает сразу же принюхиваться. Ее глаза расширяются, когда она оборачивается к духовому шкафу и хватает одно из полотенец на столешнице.       Открыв дверцу, оттуда сразу же начинает валить дым.       Аннабет безразлично наблюдает, как Ева, сидя на корточках, пытается отогнать его от главного блюда вечера. Получается безуспешно.       Пока женщина бормочет проклятья под нос и вытаскивает противень, Аннабет быстро хватает маленький нож и поднос, и сбегает из кухни. Она надеется, что у Евы это не было задумано.       Аннабет входит в комнату в тот момент, когда Перси облокотился на задний каркас кровати и пристально вглядывался в один из прикроватных столиков. Блондинка останавливается в дверях, чтобы посмотреть на что он так уставился.       Аннабет разбирает у Лэм недовольное выражение лица. Кажется, Перси то же это почувствовал. Его глаза сужены, а руки скрещены на груди. Спустя долгое мгновенье, он говорит:       — Почему я ей не нравлюсь?       Аннабет обдумывает слова и позволяет тишине повиснуть между ними. В какой-то момент она поворачивается к Лэм, разглядывая ее улыбающуюся мордочку и черные глазки.       — Ты никому не нравишься, — заключает она, поставив поднос на свободное пространство на кровати.       У Перси появляется недоверчивое выражение лица.       — Я тебе не верю, — он усмехается над проявлением неуважения к своей персоне.       Аннабет пожимает плечами. Она плюхается на кровать, поджимает под себя ноги и открывает банку песто.       — Тогда ты можешь жить во лжи всю оставшуюся жизнь, — с упоением тянет она. Взяв в руки нож, она окунает его в зеленый густой соус и намазывает на хлеб.       Перси подозрительно прищуривается и, наконец, отворачивается от Лэм в сторону подноса. Он поддается вперед, чтобы разглядеть в большой миске нарезанные огурцы, помидоры, листья базилика и кусочки моцареллы.       Аннабет внимательно наблюдает за тем, как он берет вилку и аккуратно насаживает помидор. Перси подносит его к лицу и разглядывает со всех сторон.       — Какие-то проблемы? — спрашивает она, когда он начинает к нему принюхиваться.       Перси отводит взгляд от несчастного помидора и смотрит прямо на Аннабет.       — Свежесть овощей — залог здоровья.       Аннабет вопросительно приподнимает бровь.       — Ты намекаешь на то, что я не умею готовить? — ее тон сквозит резкостью. Перси покосился на огурцы в миске. — Или на то, что я подсыпала тебе отраву? — девушка начинает угрожающе помахивать ножом в руке.       — В течение дня ты четыре раза обещала меня убить, — он внимательно следит за передвижением ножа, — но честно говоря, я с удовольствием пойду на суицид, если ты поешь отравленный салат вместе со мной.       — Оо, нет-нет, — восклицает Аннабет, протягивая руку с хлебом ко рту, — желанному гостю все самое лучшее, не так ли?       Она откусывает от хлеба, наслаждаясь вкусом соуса вкупе с подовой корочкой. Аннабет так же заставляет себя воспротивиться желанию усмехнуться, когда Перси, все еще подозрительный, все-таки кладет в рот помидор.       Девушка пристально наблюдает, как его челюсть работает, прожевывая овощ, и через секунду зеленые глаза невольно расширяются, а сам он замирает. Она прикусывает щеку изнутри, все еще глядя на то, как парень пытается не поморщиться.       — Ну как? — без предисловий спрашивает она с небольшим придыханием, внутренне содрогаясь от удовольствия наблюдать за мучениями Джексона от переизбытка соли в салате.       Перси шумно сглатывает и опускает взгляд на миску. Проходит около тридцати секунд, когда он начинает судорожно кивать. Аннабет невольно удивляется его выдержке и отсутствию негативной реакции.       — Очень вкусно, — цедит парень сквозь зубы. Он накалывает вилкой огурец и подносит его к Аннабет. — Ты обязана его попробовать.       На лице Аннабет все-таки проскальзывает широкая улыбка, и она начинает отмахиваться от него хлебом.       — Я готовила этот салат, Перси, — усмехается она. — И именно поэтому есть я его не буду.       — Многое упускаешь, — отвечает Джексон, возвращая вилку на свою сторону.       Аннабет кивает с театральным сожалением. Перси смотрит на нее с пустым лицом, помешивая салат, будто это как-то поможет ему улучшить вкус. Они едят — точнее, Аннабет ест, пока Перси пытается распределить несолёный сыр на все овощи. В какой-то момент он сдается и тянется к банке песто, ножом выкладывая небольшое количество соуса в миску.       Видимо, это достаточно позволяет вкусу перемениться, потому что далее он без каких-либо проблем выкладывает овощи с соусом на хлеб. Аннабет на минуту задумывается, что это был хитрый ход.       В следующий раз она добавит больше морской соли.       Когда они заканчивают, Аннабет оставляет поднос с тарелками на небольшом комоде возле двери и ложится обратно в постель, уже мысленно настраиваясь на физику. От теплого одеяла и наполненности живота ее мозг немного плывет. Перси же встает со своего места и подходит к окну, открывая его нараспашку. Он облокачивается на подоконник и вытаскивает из кармана пачку сигарет, чтобы впоследствии закурить одну.       Аннабет же открывает недописанный конспект и перечитывает его несколько раз. Почему-то сейчас кажется, что ни одно предложение ей не кажется связным.       Она хмурится в экран, плотнее укутываясь и ощущая себя похожей на желе. До носа доходит отдаленный запах никотина и вишневого фильтра, и Аннабет невольно переводит взгляд на мужскую спину и макушку, высовывающейся из окна. Она так пристально смотрит, что Лэм начинает недовольно коситься в ее сторону.       Когда Перси выкидывает окурок куда-то в кусты, Аннабет мгновенно отворачивается и смотрит определение формулы. Она все еще не понимает, что она означает, поэтому краем глаза наблюдает за передвижениями Джексона по комнате. Тот начинает медленно обходить открытые шкафы и письменный стол, будто на них находится что-то интересное. Аннабет все еще надеется, что он не поскользнется рядом со шкафом.       В конечном итоге, парень останавливается возле огромной стопки мебельных журналов и задумчиво склоняет голову. Вероятно он что-то решает для себя, потому что потом подходит к письменному столу, и его пальцы начинают парить над стопкой разноцветных стикеров.       Мгновенье, и на кровать падает стопка журналов и обилие зеленых стикеров. К счастью для Аннабет, она ненавидит зеленый, потому не особо будет расстроена их отсутствию, но к ее несчастью, Перси потратит их на свои нужды.       Следом за ними Перси ложится на живот, хватает первый попавшийся журнал и открывает страницу с ассортиментом кухонной гарнитуры.       — Я хотел спросить еще вчера, — неожиданно начинает говорить он. — Но забыл, — парень шумно перелистывает страницу. Аннабет выжидающе смотрит на него. — Что означает каждый цвет?       Перси оборачивает к ней разворот, на котором было три продольных стикера. Фиолетовый, отдаваемый в сирень, находился около длинных черных светильников в скандинавском стиле, что свисали в ряд над кухонным островом. Аннабет посчитала их достаточно симпатичными, чтобы подумать о приобретении, что она и говорит Перси. Тот задумчиво кивает и продолжает слушать.       — Розовый — купить обязательно, голубой — посмотреть подобное у другого производителя, — монотонно рассказывает она, прокручивая задачи, — желтый — подождать до распродажи, оранжевый — не покупать ни под каким предлогом.       Перси обдумывает слова и возвращается к рассматриванию картинок.       — Я так и понял, — спокойно выдает он.       Аннабет прищуривается, наблюдая, как на его лбу залегает складка от чрезмерно внимательного ознакомления с ассортиментом. Она решает, что ему скучно, и отворачивается к экрану ноутбука.       Квартира в Коннектикуте, это то, к чему Чейз стремится в течение года. Проведя несколько напряженных месяцев в текстильных магазинах, погрузившись в сайты и мониторив товары из каталогов, она твердо убедилась, что эта квартира должна стать не только ее убежищем, но и домом, в который она хотела бы всегда возвращаться. Ни один предмет мебели не должен вызывать у нее чувство отвращения, и таким образом она подбирает каждый стакан, стул или полотенце со всей тщательностью.       Одновременно это была ее терапия и проклятье.       В те моменты Лука не особо принимал участие в обустройстве, лишь краем глаза заглядывая в журналы и кивая в невпопад. Но Аннабет не обижалась, списывая это на полную веру в ее силы.       Но сейчас, наблюдая за тем, как Перси поворачивает журнал на 45 градусов, чтобы посмотреть на стол, помеченный желтым стикером, подобные рассуждения вызывают в ней странные чувства.       Что было, если бы Лука проявлял столько же внимания для их квартиры? Был ли он вообще воодушевлен этой идеей, как Аннабет?       И правда. Очень тревожные мысли.       Аннабет моргает несколько раз. Ей необходимо вернуться к Эйнштейну и Галилео.       Не проходит и десяти минут работы, как в ее голове уже полная неразбериха из формул, неразборчивых выражений и примеров задач. Она устало откидывается на подушки и оглядывается на парня, полностью погруженного в дело. В его руках один из новых журналов про мебель.       В какой-то момент Перси пристально разглядывает разворот с английским интерьером, а после отрывает зеленый стикер и аккуратно приклеивает возле кресла с ушками в странно коричневой расцветке и геометрическими узорами. К слову, возле него уже прикреплено пять оранжевых стикеров Аннабет — а это означает, что она категорически против этого ужаса, который почему-то в журнале назвали «креслом».       — Что ты делаешь? — цедит она сквозь зубы.       Перси оборачивается к ней с невинным выражением лица.       — Что делаю?       — Зеленые стикеры.       В глазах Перси зажигается понимание. Вместе они оглядываются на небольшую стопку журналов, где уже выглядывали зеленые стикеры.       — Помечаю, — спокойно отвечает он, развернувшись обратно к Аннабет. — То, что мне нравится.       Это поражает Аннабет, как что-то, от чего тонны металла кажутся ей мягкими.       Она даже не может ответить целую минуту и смотрит, как Перси берет еще стикер и клеит его рядом с тем креслом. Два стикера — видимо оно очень ему нравится.       — Твое мнение никто не спрашивал, — вскипает она.       В противовес Перси приклеивает третий стикер.       — И? — он невозмутительно пожимает плечами.       Аннабет старается взять себя в руки. Это просто временное недоразумение, ему осталось просуществовать возле нее еще месяц.       — Что значит «и»? Во-первых, у тебя нет права голоса в моих покупках, — она поддается вперед и выхватывает журнал из его рук. Перси ей позволяет, спокойной следя за передвижением колыхающего разворота с наклейками, — во-вторых, это отвратительное кресло, которое является ошибкой в мире мебели, — она глубоко вздыхает, чтобы продолжить, — в-третьих, я прямо сейчас собираюсь сжечь все листы, на которых ты оставил свои пометки.       Перси не особо впечатлен от ее гневной тирады. Он безразлично поворачивается на спину и хватает следующий журнал про постельное белье, вытягивая его перед своим лицом.       — Чем отличается ситцевый комплект от бязи?       Проходит минута без ответа, прежде чем Перси говорит свое ненужное мнение о шелке. Аннабет подавляет порыв закричать в подушку.

***

      Как бы там ни было, но Аннабет с того момента больше не возвращается к Эйнштейну и Галилео. Она сидит в своем уголке на кровати и перебирает журналы, которые Перси уже успел окрестить своей дорогой оценкой. Она заметно морщится, когда видит его предпочтения в картинках, а не на словах.       Аннабет думала его вкус в стиле будет лучше.       В течение часа они поддавались спору об установке подвесного кресла в квартире, что едва не перерос в драку подушками. Аннабет спускается на кухню еще раз, чтобы взять из морозилки пинту мятного мороженого. Она обводит внимательным взглядом подгорелую пиццу и брошенную сырую картошку на плите, и уходит наверх.       Они разделяют десерт на двоих, чувствуя себя достаточно ленивыми, чтобы даже не задумываться об учебе и всяких контрольных работах. Перси лежит головой на одеяле, под котором находилась Аннабет. Она могло ясно чувствовать его вес плече.       Сам Джексон держит в руках телефон и тянется за ложкой, которая ускользала от него все дальше.       — Я твердо убежден, что сделаю это в своей комнате, — он беззастенчиво указывает пальцем на экран. Аннабет оборачивается, немного задевая его лицо волосами.       — Если в порыве лунатизма ты утонешь в нем, то я только за, — усмехается она, облизывая ложку.       Перси закатывает глаза и пытается отогнать от себя длинные локоны.       — Туда можно поместить маленькую акулу, — не успокаивается он.       — Если она сожрет тебя, то я только за, — с упоением повторяет Аннабет.       Она снова разглядывает картинку, которая вскружила Перси голову за одно мгновенье. На ней над изголовьем кровати располагался огромный аквариум с различной живностью, и парень зацепился за эту идею, как умалишенный — кем он собственно и был.       Перси продолжает что-то говорить о рыбах, и Аннабет невольно заслушивается, потягивая мороженое. В какой-то из моментов его уносит в историю лиственного дракона, и Аннабет заставляет его съесть около пяти ложек мороженого, чтобы он забыл и начал говорить о чем-то другом. К ее дальнейшему сожалению, он начинает говорить о скатах и их возможному исчезновению. Откуда столько ненужного дерьма в его голове?       После Перси забавно хмурится, когда не может вспомнить какой-то супер-важный, для Аннабет, факт о водорослях.       Девушка действительно становится уверенной, что у него рыбьи мозги.       — Скоро ужин, — задумчиво тянет Аннабет, отложив пустую пинту на тумбочку. — А на кухне валяется горелая пицца. Я разочарована в умениях Евы.       Перси что-то неразборчиво мычит с закрытыми глазами.       — Не переживай, — он зевает, — я видел из окна, как к вашей двери шел курьер.       Аннабет тихо фыркает.       — Ставлю десять баксов, что она примет еду за свою.       — Даже спорить не буду, тебе лучше знать.       В следующий миг комната погружается в комфортную тишину, и Аннабет краем глаза начинает наблюдать за умиротворяющим лицом Перси. При близком рассмотрении она подмечает небольшую россыпь веснушек на носу и едва видный шрам на брови, который пересекает конец темной брови.       Его черные волосы растрепаны и выглядят немного глупо, то и дело спадая на лицо, когда он двигается или дергает голову, чтобы отогнать их от глаз.       — Что мне нужно знать? — неожиданно заговаривает он, заставляя Аннабет немного вздрогнуть.       — Что? — едва не пищит она, но вовремя берет себя в руки и откашливается.       Я пялилась на него, судорожно думает Аннабет, долго пялилась.       — Какие-то факты о твоих родителях, — брови Перси немного сводятся к переносице, и он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Аннабет. — Что можно говорить, а что нет.       Аннабет немного тушуется, все еще погруженная в свои мысли о неожиданном открытии, и не сразу отвечает.       После безразлично пожимает плечами, немного смещая этим голову Джексона в сторону.       — Отец занимается проектированием военной техники, поэтому не заговаривай с ним о политике, — Аннабет загибает палец, — он не подвержен каким-то переменам и обычно только слушает. Скорее всего, темп беседы будет задавать Ева, а она мерзкая и старая карга, которая обожала Луку и до сих пор считает его третьим сыном, — она загибает второй палец, — если ты ее завуалированно оскорбишь, то она этого не поймет, поэтому развлекайся.       Перси с сомнением выгибает бровь.       — У вас не слишком-то теплые отношения, не так ли? — прямо спрашивает он.       Аннабет фыркает и отворачивается от парня, чтобы уставиться на стену впереди.       — Самое то для мачехи и падчерицы.       Сразу же в голову лезут слова Фредерика, сказанные утром. Жить по-другому с сегодняшнего дня. Отец не мог быть серьезен. Глаза Евы выдавали ее с потрохами на лестнице и кухне, женщина так же в это не верит.       Аннабет кидает взгляд на часы, и ее глаза невольно расширяются. Перси снова зевает, когда его начинают толкать в плечо.       — Вставай, придурок, — натужено говорит она, пытаясь выпихнуть его с кровати.       Перси удивленно приподнимает брови, но послушно сам встает на пол.       — Через десять минут ужин, — поясняет Аннабет, сдувая прилипший волос с лица, — уходи и не смей заявляться в дом раньше, чем через пятнадцать минут.       — Почему ты прогоняешь меня? — обиженно спрашивает он. Парень потягивает мышцы рук и лениво движется к открытому окну, за которым стояла темнота, едва освещаемая фонарями.       — Потому что мне надо переодеться. И ты не можешь встретить моего отца на лестнице.       Перси хмурится, но кивает. Вторая причина кажется ему более логичной.       Аннабет наблюдает, как он перелезает через оконную раму и салютует ей двумя пальцами.       — Вали уже, — раздраженным голосом говорит она.       Когда его надоедливая голова скрывается где-то в кустах, Аннабет устало выдыхает и падает на подушки. От осознания, на что она подписалась на ближайший час, ей хочется встать и осмотреться в поисках чего-нибудь, что можно ударить, но она проглатывает свою горечь. Вместо этого Аннабет все-таки поднимается, чтобы подойти к шкафу и достать готовый комплект одежды.       В момент, когда она застегивает пуговицы на голубой рубашке, то думает, что заявиться на семейный ужин в пижаме было бы уморительным зрелищем. Но нет, она натягивает джинсы на ноги и делает пучок на скорую руку, позволяя некоторым прядям свисать спереди и сзади.       Она проверяет сохранность макияжа и красит губы блеском, когда в дверь раздается звонок. Быстро натянув белые носки, Аннабет тихо открывает дверь и прислушивается к голосам в коридоре.       — …я полагаю, вы Перси?       — Да, спасибо за то, что согласились принять меня на ужин, — звучит самодовольный голос, от которого Аннабет закатывает глаза и поддается ближе. — Надеюсь, я не побеспокоил Вас своим выбором.       Аннабет подавляет тихий смешок, когда Ева немного тушуется перед парнем. Спустя секунду она выдает четкий ответ:       — Признаю, мы с детьми не часто ужинаем подобным, но я люблю бросать себе вызов, — ловко выкрутилась Ева.       Аннабет чувствует, как к горлу подкатывает ком. Ее сейчас стошнит от этой показной вежливости обоих. Далее она слушает, как Перси проходит из коридора в гостиную. Дети при виде него радостно кричат, и Аннабет спешит обратно в комнату, чтобы взять мобильный.       Она специально громко спускается с лестницы, наступая на скрипучие ступени, и буквально выплывает в помещение. Возле дивана столпились близнецы, наперебой показывая парню игрушки и построенный городок из LEGO. Последнее Перси разглядывает с особым интересом, слишком странным для взрослого парня.       Когда близнецы заметили и спросили об этом, он чересчур радостно ответил:       — В детстве моя сестра грызла игрушки, потому мама не разрешала покупать что-то настолько мелкое для игр. Понимаете? — Перси оборачивается к мальчикам. — Она могла их проглотить.       — А сейчас? — с любопытством спрашивает Бобби.       Перси задумчиво склоняет голову.       — Сейчас она достаточно взрослая, чтобы этого не делать.       Ева и Аннабет одновременно закатывают глаза.       — Бобби, не задавай глупых вопросов гостю, — просит Ева, подталкивая мальчика в столовую. Она оборачивается и взглядом натыкается на Аннабет. Ее губы недовольно поджимаются. — Аннабет, будь добра, накрой место для Мэттью.       Они проходят вперед, и Аннабет невольно ровняется плечом к Перси. Пока Ева была занята раскладкой полотенца для Бобби, Аннабет решается тихо спросить:       — Сестра?       Единственное, что Аннабет знала о семье Перси — это то, что они не особо были богаты, как и большинство семей в маленьком городке Калифорнии. О том, что у него была сестра, блондинка слышала впервые.       Перси коротко пожал плечами и прошел вперед, игнорируя полный ответ на вопрос. Аннабет подозрительно прищуривается и идет следом за ним.       Черт, она называет себя его девушкой, но даже не знает о нем таких очевидных вещей.       Фальшивой девушкой, категорично отзывается мозг.       Теперь ей почему-то интересно узнать о нем больше. Есть ли у него собака? Кошка? Хотя, узнав об его увлечении подводными со-братьями, Аннабет бы предположила, что у него должна быть рыбка. Кем работают его родители? Снова нет. Лучше другой вопрос. Хорошо ли они к нему относятся?       Ева любезно предлагает Перси сесть около Аннабет, и та невольно подмечает, что расстановка столовых приборов, это единственное над чем женщина действительно постаралась. Она достала из своего серванта один из любимых сервизов, но не тот, который обычно был за столом, когда приходил Лука.       Он был цвета слоновой кости, с серебристым ободком и розовым цветком посередине. Это было бы красиво, если бы на этих тарелках не располагались куски жирной пиццы и картошка фри.       Аннабет смотрит, как глаза близнецов радостно горят. Бобби тянется к картошке фри перед ним, но Ева мигом хлопает по руке.       — Бобби, подождем папу, — заявляет Ева, смотря на сына, который начал немигающим взглядом гипнотизировать картошку.       — Это будет надолго, — обреченно бормочет Аннабет и откидывается на спинку стула. Она слышит тихий смешок Перси.       Сам парень развалился на своем месте, как у себя дома. Он положил руки на живот и принялся с небывалым интересом разглядывать люстру над столом. Ева уже открывает рот, чтобы обратиться к скучающему брюнету, как вдруг со стороны входа в столовую раздаются мужские шаги.       Аннабет и Перси одновременно оборачиваются, чтобы увидеть спешащего в их сторону мистера Чейза.       Фредерик подходит достаточно близко для протягивания ладони. Перси поднимается со своего места и здоровается с мужчиной с вежливой улыбкой на лице. Развернувшаяся сцена заставляет Аннабет мысленно вывернуть желудок на дорогой ковер.       — Перси, дети, — Фредерик обводит каждого взглядом, — извините за опоздание, нужно было решить рабочие дела.       Очередные рабочие дела, скучающе проговаривает у себя в мыслях блондинка.       По дороге к главному месту за столом, он трепет близнецов по голове и касается плеча Евы. Та даже бровью не повела на его нежный жест.       — Итак, спасибо за то, что пришел, Перси.       Боги, да сколько можно друг друга благодарить, Аннабет заставляет себя не закатывать глаза публично. Поэтому она снова делает это в голове.       — И спасибо за то, что пришла ты, Аннабет, — продолжает мистер Чейз.       Аннабет кидает на него убийственный взгляд. Она надеется, что он сумеет прочитать в нем: «Хватит драматизировать, черт возьми», но мужчина никогда не понимал намеков.       Она коротко кивает и отворачивается к одной из больших тарелок с сырной пиццей. Аннабет надеется, что еда из пиццерии на северной стороне Калифорнии разрядит погруженную тишину за столом.       Ева оглядывается на детей, что со слюнями на лице, пристально вглядываются в картошку фри, и наконец предлагает начать ужин. С громким криком близнецы накидываются на пиццу, что заставляет Еву немного поморщиться от скорости их работающих ртов.       Перси тихо хмыкает и выкладывает себе на тарелку несколько кусочков мясной пиццы. Аннабет кисло жует свою картошку. Мистер Чейз неловко рассматривает своих довольных детей.       — Миссис Чейз, очень вкусно, — разрушает тишину Джексон. Он откладывает кусок откушенной пиццы обратно в тарелку и поворачивается к женщине, — не отличишь от доставки.       Аннабет едва не давится. Она аккуратно скосила глаза на парня, а после на пунцовую Еву, что принялась судорожно поправлять скатерть на своей половине стола.       — Если это так, то я польщена, — осторожно произносит Ева.       Аннабет все еще пытается сохранить спокойное выражение лица.       — Да, должно быть, — лестно отзывается Перси, для наглядности откусив еще раз, — почему-то в голову пришла пиццерия Фокс на улице Бой, — далее он оглядывается на Аннабет, и она точно может видеть в крошечных зрачках ублюдка огонь веселья, — ну, знаете, лучшая пиццерия в округе. Они готовят собственный соус из базилика, сливок, чеснока и сливочного масла. Моя мама всегда пытается его повторить, но безуспешно, но у Вас он получился… один в один, — Перси уставился на свою пиццу задумчивым взглядом, будто она может сказать ему правду.       — И правда, удивительное совпадение, — бормочет про себя Ева, приподнимаясь со стула. — Может сока? — она мгновенно меняет тему, и близнецы радостно хватают свои стаканы.       Пока женщина наливает из кувшина апельсиновый сок, Мистер Чейз задумчиво смотрит на Джексона.       Аннабет же хочет провалиться сквозь землю и отсмеяться от души, но она стоически держит лицо, хватая со своей половины идентичный кувшин.       — Перси, ты упомянул свою маму. Она повар? — заинтересованно спрашивает мистер Чейз. Он тихо благодарит Еву, когда она наполняет его бокал.       Перси начинает копошиться в своей тарелке.       — Нет, она… — он на секунду замолкает, обдумывая свой ответ. Аннабет внимательно ловит каждую интонацию в его голосе, медленно откусывая по картошке, — она много кем работала и в основном искала свою мечту через хобби. В прошлом году она заочно поступила в Нью-Йорский университет творчества, а сейчас пишет роман, работая из дома.       Мистер Чейз удовлетворённо кивает и макает собственную картошку в соус. — И о чем она пишет?       Перси коротко мычит.       — Что-то о древнегреческих полубогах… честно говоря, это засекречено даже от семьи, — на его лице проступает ухмылка.       Не такая, какую Аннабет привыкла ее видеть ежедневно. Она мягкая и теплая, в ней нет самодовольства или огня. Блондинка едва не откусывает себе палец, вовремя вспомнив, что она съела весь фри в руке.       — Звучит скучно, — с набитым ртом пробубнил Мэттью.       — Мэттью! — воскликнула Ева, протягивая кухонное полотенце к его лицу.       Перси немного хмурится на это заявление, но следом расслабляется.       — Моя сестра считает так же, — усмехается он, а после поворачивается к Мэттью, — но если скажем это вслух, то с большой вероятностью, я стану в нем отстойным героем, что умрет вначале.       Мэттью хихикает, насколько это возможно с картошкой во рту. Аннабет морщится, когда немного картофеля выпадает из его рта на стол.       Ева устало закатывает глаза на эту сцену, а мистер Чейз снова кивает головой, даже не оглянувшись на сына.       — Очень интересно, а что насчет остальной семьи? Ты упомянул сестру.       Боги, Аннабет действительно сегодня проснулась в параллельной Вселенной. Ее отец принимает участие в разговоре. Она медленно отпивает из стакана, и краем глаза наблюдает за Джексоном.       — Ей четырнадцать, и недавно она прошла период юношеского максимализма.       Аннабет немного давится от этого заявления. Мистер Чейз откладывает вилку, которой он ел пиццу — безумно странная сцена есть пиццу вилкой — и внимательно смотрит на парня.       В этот момент Бобби, у которого был рот в кетчупе, поворачивается к Мэттью.       — Что такое юношеский ма-кси-ма-лизм? — его брови сведены к переносице.       — Не знаю, — озадаченно тянет Мэттью, — может… это что-то связано с юношами? Я знаю, что юношами называют мальчиков, которые стали старше, — поучительно говорит он.       Бобби недоверчиво смотрит на него.       — Значит, она прошла через взрослых мальчиков? Мы тоже пройдем через них?       Едва он договаривает, как Ева громко восклицает, а Перси тихо фыркает, успев прикрыть рот рукой. Аннабет прикусывает щеку изнутри и прикрывает глаза.       Мистер Чейз тупо моргает, глядя на то, как мальчики переглядываются между собой, не понимая, что они сказали не так.       — Юношеский максимализм — это когда дети начинают строить нереалистичные мечты и не слышат никого, кроме себя, — по-простому объясняет им Фредерик.       — Верно, это бывает у мальчиков и девочек, — вставляет слово Ева. Она все еще пытается заставить себя съесть фаст-фуд, но пока только сверлит глазами свой кусок пиццы на тарелке. — И что она делала? Аннабет, например, устроила нам бойкот в тринадцать, когда решила стать вегетарианкой.       Аннабет кидает на нее убийственный взгляд из-под стакана.       — Она думала, что когда станет взрослой, то заставит всех людей мира перейти на котлеты из травы, — продолжает женщина.       Все внимание переключается на нее, даже Перси удивленно смотрит. За столом на некоторое время воцаряется тишина, пока каждый осмысливает то, что услышал.       — Как думаешь котлеты из травы вкусные?       — Не знаю, может, нарвем на заднем дворе и попробуем?       — Мальчики!       Пока Ева и близнецы ссорятся за возможность пожарить траву, Перси нагибается к уху Аннабет. Она решительно смотрит вперед, игнорируя его выжидающий взгляд.       — Когда-то я тоже жалел бедных козочек и коров, — тихо шепчет он.       — А теперь жалеешь только себя, да? — цедит сквозь зубы Аннабет. Она протягивает руку к его лицу и отодвигает на прежнее место.       Мистер Чейз прочищает горло, и прежде чем близнецы успевают встать со своих мест и сбежать за травой вопреки просьбам Евы успокоиться, он складывает руки перед собой и вежливо просит Перси продолжить.       Аннабет совсем чуть-чуть удивляется его интересу.       — В прошлом году, — говорит Перси после паузы. Аннабет замечает его напряженные плечи, — Эстель решила, что полностью готова к взрослой жизни. Она собрала вещи в рюкзак и ушла жить в гостевой домик на заднем дворе. Помимо вещей она так же без спроса взяла дробовик отчима и думала, что сможет охотиться на животных, — он делает многострадальный вздох.       Близнецы с горящими глазами поддаются вперед, чтобы услышать продолжение, пока Ева прижимала руку к груди и большими глазами смотрела на парня.       — И что дальше? — кто-то спрашивает за столом. Аннабет запоздало понимает, что это была она сама, с замиранием сердца слушая историю.       Перси закатывает глаза и берет в руки стакан с соком.       — Единственное, что у нее получилось сделать с ним, это выстрелить в телевизор. Чтобы заработать на новый, она все лето проторчала на лужайке, продавая лимонад, — он делает небольшой глоток, — больше к взрослой жизни она не стремится.       Проходит мгновенье, прежде чем близнецы начинают хохотать. Ева наконец выдыхает и смотрит на свою нетронутую тарелку, при этом бормоча: «Господи, ужас какой-то, бедный ребенок». Мистер Чейз приподнимает в удивлении брови и смотрит на Аннабет, которая молча уставилась на спокойного Джексона.       Теперь она твердо убеждена, что семья Джексона с приветом.       Следующие полчаса Бобби и Мэттью втягивают его в нелепые дебаты о существовании дельфинов-людоедов, а Перси, как самый большой придурок в мире, с удовольствием поддерживает эту тему, не замечая изучающий взгляд мистера Чейза и противоположно хмурый Евы.       Аннабет могла бы это пережить, пока в какой-то момент они не включают в свой спор Фредерика.       — Папа, а что будет, если дельфины со всего мира соберутся и нападут на людей?       — Я думаю это само по себе противоестественно.       — А если их сделают мутантами?       — Дельфины слишком умны, чтобы люди использовали их в своих целях.       — Тогда инопланетяне. Инопланетяне превратят дельфинов в мутантов, чтобы истребить людей.       Мистер Чейз на секунду задумывается над этой теорией. — Это уже больше похоже на правду.       Ева закатывает глаза так сильно, что это, наверное, больно.       По ее скрещенным рукам, полной тарелке и недовольному взгляду можно понять, что она не сильно довольна атмосферой за столом. Большинство ужинов, которые проводились с Лукой под боком, были оснащены разговорами об образовании, затрагивались так же политика и экономика, и в основном говорили только Ева и Лука, пока Аннабет вяло ковырялась в рыбе, а мистер Чейз залипал в одну точку. Близнецы говорили: «Фу, вонючая рыба», и убегали в гостиную.       И сейчас, наблюдая за тем, как Фредерик серьезно рассуждает с детьми план спасения семьи в период захвата Землей дельфинами-мутантами под руководством инопланетян, заставляют Аннабет невольно посмеяться над Евой в своей голове.       Сильнее Ева начинает раздражаться, когда мистер Чейз пытается проанализировать какая военная техника США может сгодиться для потенциального оружия человечества.       — Перси, — неожиданно вклинивается в их разговор Ева, поддаваясь вперед за столом. Мистер Чейз, близнецы и Перси замолкают, одновременно поворачиваясь к женщине. На ее лице проступает полуулыбка от этой сцены, — у Аннабет большие планы на Коннектикут, — она кидает быстрый взгляд на блондинку, — а у тебя? Вы будете учиться вместе или… на расстоянии?       Аннабет пытается сохранить абсолютно безучастное выражение лица после озвучивания этого вопроса, но в голове будто стучат молотком по последним клеткам мозга.       Что?       Какое-то время стол погружается в напряженное молчание, а Аннабет не может оглянуться на парня, чтобы увидеть его реакцию — почему-то слишком шокирующая. Нет, Аннабет, безусловно, понимает, почему он не может ответить уже долгое мгновенье, потому что они банально никогда об этом не говорили.       Еще вначале сделки Перси никогда не спрашивал по какой причине Аннабет затеяла все это. Он послушно выполнял свою роль, не требуя ничего, кроме занятий химии в ответ, и Аннабет надеялась, что ему никогда не придется рассказывать правду.       Но это черная полоса, поэтому правда неизбежна.       Перси заметно тушуется, когда Ева терпеливо смотрит на него в ожидание ответа.       — Я… — он перебирает картошку в своей тарелке и целенаправленно ни на кого не смотрит. Аннабет решается медленно повернуться к нему. — В школе Уитни я являюсь капитаном команды по плаванью, поэтому на соревнования приезжают рекрутеры из колледжей.       Так, и что он хочет этим сказать, брови Аннабет сводятся к переносице при этих мыслях.       — Многие из них уже предложили мне стипендию, и колледж Коннектикута в том числе.       У Аннабет глаза расширяются так сильно, что они стремятся выкатиться прямо в стакан с соком.       — Но я пока еще не принял их предложение, — Перси быстро оборачивается к Аннабет и улыбается, но она видит, что это не радостная улыбка.       Ева ее удивления не разделяет. Она чуть подпрыгивает на своем месте и начинает кивать головой, будто от этого заявления зависела вся ее жизнь.       — Понимаю, — голос Евы сквозит театральным пониманием, — вы совсем только недавно стали… проводить время, — она избегает слова «встречаться», — а совместная квартира — это очень серьезный шаг в отношениях.       Недопонимание на лице Перси стало выглядываться еще резче. Проходит мгновенье, прежде чем в его зрачках сквозит осознание. Чертовы мебельные журналы.       Аннабет крепко зажмуривает глаза. Если Ева скажет хоть еще слово, она…       — Аннабет была так счастлива, когда они с Лукой начали планировать свое будущее в другом городе, но теперь… — глаза Евы упираются в стол. Если бы Аннабет не знала ее десять лет, то подумала, что женщина крайне огорчена, что у ее падчерицы возникли с этим проблемы, — я даже не знаю, что она будет делать теперь. Мы говорили ей, что эта идея пустая…       — Заткнись.       — Что, прости?       Стол погружается в напряженную тишину. Аннабет и Ева пристально смотрят друг на друга.       — Я сказала заткнись, и не говори о том, что к тебе не имеет никакого отношения, — лицо Аннабет застыло твердой маской непоколебимости.       Хотя ее живот вопит об обратном. Он скрутился в таком же спазме, как и грудная клетка, заставляющая все внутренности сжиматься.       Ева молчит некоторое время, тупо моргая. В какой-то долгий момент она отмирает и медленно поворачивается к мистеру Чейзу, у которого рука с картошкой застыла по пути ко рту.       Аннабет ненавидит Еву. Ненавидит за то, что она принижает способности Аннабет, постоянно выставляет ее в дурном свете и сейчас унижает в своей манере перед тупым Джексоном.       Аннабет хорошо знакома с этим «проявлением заботы» с ее стороны. Ева делает это каждый раз, когда думает, что мистер Чейз не обращает внимания, как будто их противостояние, это лишь не пустой звук только для младшей Чейз.       Она знает, что Фредерик этого не видит, потому что он невнимателен к таким вещам. Он не может обнаружить скрытые подтексты, если кто-то не укажет пальцем. Но он видит проблему в общей оболочке и ничего с ней не делает.       Жить по-другому, да?       Она то же этого хочет, не так ли?       Все это похоже на посредственное кино, за которым Аннабет наблюдает и не может выключить, даже когда из ушей льется дерьмо.       — Почему ты думаешь, что можешь так говорить? Особенно, — осторожно начинает Ева, — перед гостем.       Ну нет. Ева не заставит ее почувствовать вину за сорвавшийся ужин.       — Тебе наплевать на Перси, как на гостя, — сырая, неподдельная жестокость в тоне Аннабет заставляет Еву отпрянуть. Остальное тоже выглядят удивленными, она даже краем глаза может заметить, как кусок пиццы выпал изо рта Бобби. — Ты просто заказала еду из пиццерии Фокс и выдала за свою, а потом еще сидела с лицом, как у покойного, боясь коснуться, будто она убьет тебя. Я знаю, что тебе нравился Лука, и он был единственным, кто хотел поддерживать твои убогие разговоры о садоводстве, но Луки здесь больше нет, и, не смотря на это, ты рада, что он разрушил мои мечты переехать от вас. Наверное, это то, чему учат в руководстве для домохозяек, — ее гневная тирада заканчивается сильным хлопком по столу.       Аннабет вскакивает со своего места, едва не задевая локтем стакан Перси, и тот, выйдя из оцепенения, поддерживает его на месте.       — Нахер это.       Мистер Чейз продолжает потрясенно смотреть на дочь. Его рот открывается и закрывается, как у рыбы, выброшенной на берег.       — Аннабет, может… — осторожно начинает он.       — Нет, я лучше выколю себе глаза.       Она ощущает гнев каждой клеточкой своего тела. Это слишком много для одного дня, слишком самонадеянно и сложно. Их жизнь никогда не пересечет за черту «жить по-другому».       Аннабет покидает столовую, ни на кого не оглядываясь.       Перси смотрит в свою тарелку, прежде чем кто-то вскакивает следом за ней. Он громко прокашливается, обтирает рот салфеткой и спокойно поднимается со своего места.       — Спасибо за ужин, было приятно побеседовать с каждым, — парень задвигает свой стул за стол.       Перси беззастенчиво салютует близнецам, кивает мистеру Чейзу и едва удостаивает Еву взглядом. Он покидает столовую в полной тишине.

***

      Аннабет хочет уткнуться лицом в руки и просидеть в кабриолете несколько часов, но она гордо смотрит в ночную мглу и стойко не оборачивается на мужские шаги. Перси не спрашивает, как она залезла в кабриолет, а просто следом садится на водительское сидение.       Они проводят следующее время в тишине, пока Перси не заводит машину и не поворачивается к девушке с немым вопросом в глазах.       Аннабет пожимает плечами, говоря этим, что ей плевать, куда Перси захочет ее отвезти. Она готова даже уехать на кладбище и помочь для себя выкопать могилу, лишь бы ее не трогали.       Черт возьми, о чем она думала, когда соглашалась на это? А, точно, она думала, что заставит Еву подавиться жирной картошкой фри.       Сейчас Аннабет хочет подавиться ей до смерти.       Они бесцельно ездят по округу около сорока минут, игнорируя громкие компании подростков и всякие забегаловки, которые встречались по пути. В какой-то момент она думает, что это должно было произойти, и в малой мере рада, что взрывная волна еще не обернулась в ее сторону. Пока, Аннабет может поддаться прохладному ветру на дороге и оглядываться на океан, который ужасно перекрывался забором на мосту.       Спустя долгий момент времени, Перси останавливается на каком-то тихом поле, возле которого редко проезжали машины. Он откидывается на кресло и поднимает голову вверх. Его руки все еще покоятся на руле, а пальцы изредка стучат по кожаной обивке.       — Это та часть, где ты достаёшь лопаты и спрашиваешь, где я хочу быть похоронена?       Если прокрутить назад, то Аннабет уже была согласна на это после выхода из дома, но эмоции полностью утихли, и на их смену пришла усталость от чрезмерно длительного дня.       — Еще бы я спрашивал.       Аннабет бесшумно поворачивается к нему. Какой-нибудь второсортный ученик школы Уитни назвал бы выражение его лица равнодушным, но Аннабет — безвольно наблюдавшая за ним в течение месяца — может сказать, что это не так, лишь по немного выраженной морщинке на его лбу и подергивании бровей.       Она думает о его эмоциях, когда он говорил за столом, и приходит к выводу, что тема семьи делает из него новую личность. Аннабет даже не может по пальцам пересчитать, когда он не вел себя как идиот. Наверное, в кругу своих родителей он играет роль ангела.       — Почему ты не рассказывал о своей семье? — это скорее вырывается, чем задается целенаправленно.       — Ты никогда не спрашивала.       Точно. Аннабет неловко опускает взгляд на его воротник рубашки, немного подсвеченной светом луны.       — К слову… ты тоже никогда меня не спрашивал, — она решает, что лучшая защита, это нападение.       Перси переводит на нее незаинтересованный взгляд. Кажется, он не собирался нападать на нее, как думала Аннабет.       — К чему это вообще? — тупо спрашивает он.       Она колеблется, прежде чем отвечает.       — Это была плохая идея.       — Тебе лучше судить.       — Я говорила, что не стоило соглашаться.       — Пицца была неплоха.       — Теперь моя семья окончательно меня ненавидит.       На это у Перси не находится саркастичного ответа. Он лишь внимательно рассматривает ее, в поисках чего-то, что будет понятно только ему.       — Это не так. Дети могут ненавидеть родителей, но не наоборот.       — В тебе говорит жалость?       — Нет, простреленный дробовиком телевизор.       В машине наступает оглушающая тишина, пока она не прерывается одновременным фырканьем. Аннабет прикусывает щеку изнутри, но на ее лице все равно проступает полуулыбка, в отличие от Перси, у которого целая идиотская ухмылка.       — Чтоб ты знала, я намерен попробовать котлеты из травы.       — Лучше заткнись, — беззлобно просит Аннабет.       Они снова замолкают, погруженные в мысли.       Ева, как скорее всего, и отец, не верят в ее силы снять квартиру в Коннектикуте самостоятельно.       И они, безусловно, правы, хоть Аннабет и никогда не признает этого перед ними. Но она может сказать это себе и своим планам, что медленно, день за днем, канут в Лету.       Нет, она не отступит. Никогда не отступала от своих целей и не сделает это даже единожды.       Аннабет снова поворачивается к Перси, пытаясь осознать, как сильно она хочет вернуть свою мечту обратно, даже если это и получится сделать только с ним. Она смотрит на парня и чувствует столкновение эмоций, настолько громких и непонятных, что ей приходится отвести взгляд.       Находиться в присутствии Перси… комфортно. Это не так раздражающе и гневно, как было в начале, но, безусловно, это улучшение, которое чувствуют оба.       — У меня есть просьба.       Перси вопросительно приподнимает бровь, но не оборачивается.       Аннабет жует губу, пытаясь мысленно создать в своей голове полную уверенность в дальнейших словах.       — Не принимай заявку в Коннектикут, — с глубоким вздохом она отворачивается к лобовому стеклу. — Мы переедем туда с Лукой, когда сойдемся, и… мне не нужна проблема в виде тебя в городе мечты, — конец она пытается выдать как шутку, потому в конце добавляет неловкое хмыканье.       Перси молчит какое-то время, обдумывая, и позволяя тишине вновь повиснуть между ними.       Аннабет хмурится, когда ответа не следует слишком долго. Она оборачивается к нему с серьезным выражением лица, и видит, что он безразлично смотрит на близстоящее дерево. Перси кидает на нее быстрый взгляд, видимо, поняв, что от него что-то ждут.       — Ладно, — он коротко пожимает плечами, — я все равно туда не хотел… слишком ветрено.       Аннабет приподнимает бровь и продолжает смотреть на него. Парень возводит глаза к темному небу и поджимает губы.       — Оставлю вас, чтобы вы могли завести дом, построить дерево и посадить детей, — скучающим тоном продолжает он, — …или что там обычно делают счастливые пары?       — Они делают все в точности наоборот, — хмыкает Аннабет.       Перси со всезнающим лицом кивает и заводит автомобиль.       До дома Аннабет они не говорят ни слова.