Choke

«Stop, drop and drag me into place I'll break your pretty face» Choke — I Don't Know How But They Found Me       Один долгий гудок за другим. Майк дрожал, как от холода, словно маленький…ах, да, тут он и есть маленький ребенок. Ему не больше одиннадцати. Холодный пол, леденящий ноги, ночь, полнолуние, луна в окне висела большим красным блином. Скотт, ответь, прошу тебя… Майку было страшно. Очень страшно.  Они рядом. Они близко. Врач сказал, что после УКУСА у Майка вполне могут быть галлюцинации, но Шмидт искренне верил – это не так. Он правда их видел и называл их кошмарными аниматрониками. Скрип половиц. Боль в груди, дыхание сбито. Майк смотрит вправо, во тьму коридора. К нему идут. Ну же, Скотт, ответь, ответь, ответь, ПРОШУ ТЕБЯ!       На самом деле, Скотт отвечал Майку каждую ночь, но завтра у него контрольная работа, и он отключил телефон, просто потому, что ему было необходимо выспаться.       Тем временем они приближались. Майк слышал, как скрипел их-ее-его эндоскелет. И, вот, наконец из-за угла показалось чье-то лицо издалека даже напоминающее человеческое, только... кошмарное. Челюсть разорвана, тело покрыто дырами и  торчащими проводами. Майк взвизгнул от ужаса и, совсем ничего не разбирая, бросился в окно. Стекло разбилось, и Майк…       Майкл вскрикнул и тут же свалился с кровати, потом резко встал – в глазах потемнело, он оперся на стену и тяжело задышал, будто пробежал марафон. Это все сон, глупый сон. Ему уже давно не десять. Уже девятнадцать лет как не десять. Кошмары по ночам были привычным делом, но вот кое-что… было совсем новым. Иногда Майк замечал в себе какие-то странные перепады настроений. Из крайности в крайность. Например, проснувшись этим утром, Майк обнаружил себя в довольно таки подавленном состоянии, хотя в течение всей недели был чуть ли не в эйфории.

В своих записях Уильям писал о том, что болен…

И кажется, заболевание называлось маниакально-депрессивный психоз

НЕТ

Майк не болен, Майк ни в коем случае не болен, как отец!       В любом случае у Майка нет времени думать об этом, у него сегодня суд и консультация с двумя клиентами. Работа адвокатом давалась ему легко, это точно было делом всей его жизни, его предназначением.       Майк оделся в деловой костюм, взял сумку с документами и спустился вниз по лестнице, по дороге не забыв проверить почтовый ящик и…обнаружил, что ему пришло письмо. Это была совсем не редкость, но… от кого? Майк прочел и по спине пробежал холод.

Генри

      Генри, мать его, Эмили Фазбер. Майк не видел его почти двадцатьлет. Но он его помнил. Очень хорошо помнил. Этот человек заменял Майку отца. Именно он помогал Мэтт – его маме – с деньгами, дарил Шмидту свою безвозмездную любовь, как родному сыну. Он умер в пожаре пиццерии Фазбера, которую сам же и поджег и теперь выясняется, что жив. ОН ЖИВ! Майк трясущимися от волнения руками порвал конверт и достал оттуда письмо. Дорогой Майк! Я узнал о тебе совершенно случайно. Это произошло, когда я был у доктора и по совместительству моей подруги по имени Беатрис, мы болтали о личном, и она рассказала мне о том, что состояла в отношениях с неким Майклом Шмидтом – я сразу же понял, что это ты и попросил у нее твой адрес. Я точно знал, что это не совпадение и решил написать тебе. Прости меня, Майк, я поступил ужасно, сымитировав свое самоубийство, я поступил как настоящий трус, просто слабак. Мне очень жаль и я искренне надеюсь, что ты сможешь простить меня. С твоего позволения, я бы очень хотел увидеть тебя. Если ты ответишь на это письмо, я обязательно приеду в Харрикейн. Твой покорный слуга, Генри Фазбер       Майк улыбнулся и заплакал. О Боже, он совсем не верил своему счастью! Он непременно ответит Генри этим вечером.