Утренний кофе и сиропный секрет

День был на удивление холодным, никакого теплого осеннего ветерка, провожающего зеленое лето, никаких ласкающих кожу лучиков утреннего солнца, голубое небо заволокли хмурые тучи, готовые вот-вот пролить слезы на спешащих на работу или учебу людей, яркость листопада блекла на фоне серых домов, а ведь это было только второе сентября. С самого утра у Айзавы Шоты все шло не так, проснулся гораздо раньше будильника, запнулся об обнаглевшую кошку, решившую помешать своему хозяину благополучно дойти до ванной комнаты, решив, что ее голод важнее всех проблем этого мира, все любимые оверсайз толстовки оказались грязными, так что пришлось надеть ненавистный черный костюм, единственное, за что стоило говорить всевышним “спасибо”, так это за удачное расположение новой квартиры, в которую Шота переехал всего пару недель назад. До школы, в которой тот работает учителем социальных наук вот уже 2 с хвостиком года, а в этом учебном году еще и стал классным руководителем “Самого проблемного за всю историю доступного образования” класса первого года старшей школы, идти всего каких-то десять минут, что заметно облегчало его тяжелые рабочие будни. Толкаться в забитом общественном транспорте и выслушивать ежедневные возгласы пенсионерок, поголовно решивших, что, раз человек не бреется подчистую, носит мешковатые вещи и предпочитает чуть более длинные волосы, чем принято в обществе, то он определенно точно карманный вор, порядком надоело. Не забыв покормить привереду Аки, рыжую ленивую кошку, когда-то подобранную им на улице еще котенком, Айзава благополучно вышел из дома. Пройдя почти половину пути в глубокой задумчивости о своем хроническом недосыпе и только сейчас посмотрев на наручные часы, Шота мысленно обматерил себя за глупость. До начала уроков еще целый час, сидеть в душном классе, вынужденно слушая возгласы не задумывающихся об отсутствии нормальной звукоизоляции в школьных учреждениях детей, да еще и, не дай ками-сама, наткнуться на Хизаши Ямаду, учителя английского языка и по совместительству бывшего однокурсника педагогического ВУЗа, преподавателю ну никак не хотелось, поэтому удачно подвернувшаяся по пути неброская кофейня быстро привлекла свое внимание. Пусть в такие места Айзава ходить и не любил в силу своей занудности (“Зачем тратить деньги на кофе, которое я могу попить дома? Еще и лишний раз разговаривать с людьми”), но потерпеть общество баристы и таких же несчастных жаворонков казалось куда более приятным делом, чем бессмысленно сидеть на холоде. Ветряные колокольчики оттарабанили приятную трель на все небольшое помещение, атмосфера заведения удачно располагала к себе своим теплым светом, пастельными тонами дизайна и приятной музыкой, но, что незамедлительно привлекло к себе внимание Шоты, так это высокий блондин за стойкой, дружелюбно улыбнувшийся посетителю. — Добро пожаловать! — голос теплый, немного хриплый, четко были слышны тревожные нотки. Возможно, первый рабочий день без курирующего старшего? Айзава знает, что это такое, в студенческие годы подрабатывал баристой, та еще морока, когда впервые остаешься один на один с этой адской машиной и кучей уставших недовольных людей. Отголоски недоумения о том, что такой взрослый мужчина занимается практически традиционно студенческой работой, кажется, отразились на лице учителя, так что бариста за стойкой неловко покашлял, нервно постукивая пальцем о пластиковый корпус кофемашины. — Да…мне просто эспрессо, пожалуйста. — Ваше имя? — мужчина взял бумажный стаканчик с лого заведения и открыл черный маркер. — Айзава Шота. Расплатившись и усевшись за один из немногочисленных столиков, подальше от того, где миловались какие-то школьницы, Шота положил голову на стол и просто стал пялиться на проезжающие за окном кофейни машины, проходящих людей, иногда переводя недовольный взгляд на смеющихся девочек. По прошествию пяти минут мужчина услышал свое имя, неторопливо поднялся с нагретого места, заметив, что подростки уже ушли, и подошел к стойке, не глядя взяв протянутый ему стакан. Только через пару секунд Шота недоуменно посмотрел сначала на молочную пенку, почти профессионально собранную в фигурку белого кота с темными кофейными кончикам ушей, потом на удивленного баристу, не понимая, что сейчас чувствовать, злость, стыд или чертово умиление, так и рвущееся наружу. Первым неловкую тишину решил прервать осознавший свою ошибку бариста, забавно замахавший руками, отчего передние желтые пряди, до этого успешно прятавшиеся за ушами, выпали и начали болтаться туда сюда. — Простите, я перепутал заказ! Какой ужас, давайте я все исправлю, я быстро! — Я…нет, все нормально, можете не переделывать. Давайте я доплачу. — обычно Шота давно уже разбубнелся бы на нерадивого работника, но что-то в этот раз его останавливало. Возможно, это голубые, словно ясное летнее небо, глаза? Или морщины, придающие мудрости этому контрастно раскрасневшемуся по-детски лицу. — Что вы, не надо! За счет заведения,прошу, примите мои извинения… — яркая улыбка, во все 32 зуба, такая теплая, воодушевляющая, как у стереотипных героев из американских комиксов, почти ослепила совсем незаметно покрасневшего Шоту. И небо казалось не таким уж и темными, холодный ветер не только заставлял кутаться в свои шарфы, но и раздувал тучи, желто-красные листья издалека напоминали весенние лепестки сакуры, да и проснуться рано стоило только ради того, чтобы успеть зайти сюда. — Да…спасибо. — Айзава поспешно развернулся на пятках и пошел в школу, пересмотрев все плюсы и минусы нахождения сейчас в душном кабинете, пока в его спине (черт возьми, он просто это чувствовал, да так, что по всему телу бегали мурашки!) прожигали дыру взглядом. Оглушающий звонок, отдающий рикошетом по стенкам черепа, итак слишком сильно сдавливающего мозг, по крайней мере так казалось из-за ужасной головной боли, заставил резко раскрыть глаза и попрощаться со своим прекрасным коротким сном, внезапно заставшим Шоту на диване в учительской в обнимку с бумагами, которые тот только-только к тому моменту проверил и хотел донести до своего кабинета. Еле-как проморгавшись и посмотрев на наручные часы, Айзава отчаянно вздохнул, понимая, что опять проторчал на работе до позднего вечера, а звонок означал не окончание уроков (к счастью последнего урока у Шоты не было, так что тот сразу ушел в учительскую разбираться с макулатурой), а конец рабочего дня. Эдакое традиционное напоминание от директора Незу, которому очень уж нравится жать на кнопку звонка, что всем (обычно только Айзаве) по трудовому кодексу уже давно пора быть на пути к своей уютной кухне, ароматному чаю и теплой кровати. Стопка бумажек как влитая залезла в ящик рабочего стола, психологически дав учителю наконец расслабиться и сбросить с себя груз рабочего дня. Шарясь по столу в поисках ключей, отвлекшись на какую-то очередную “очень смешную” картинку от Ямады в чате, Шота натыкается рукой на пластиковый стаканчик с его именем, написанным черным маркером красивым почерком на англйиском, с забавно нарисованной звездочкой в конце, емкость всеми силами пытается удержаться на столе, начав качаться прямо на краю, но проигрывает эту битву и с глухим стуком падает на пол, прикатываясь прямо к черным кедам Айзавы, так бесстыдно не подходящим надетому на него дорогому костюму. Подняв стаканчик, в голове всплыл утренний инцидент, на губах заиграла слабая искренняя улыбка, которая, впрочем, тут же испарилась, стоило вспомнить про издевательские насмешки Хизаши, как назло решившему сегодня впервые за несколько лет работы прийти не просто не впритык, а пораньше, настолько, что Шота встретил его буквально через пару минут после выхода из кофейни, так что напиток еще был не тронут, как и молочный котик, выглядывающий из-под края стакана. “Ладно, стоит отметить, латте был не так уж и плох…” — все же заключил Айзава и, наконец, пошел в сторону выхода из здания, дабы не заставлять директора и вахтерш еще дольше задерживаться на рабочем месте из-за его внезапного сентиментализма. Утро для Тошинори как обычно началось с неприятного звона будильника и приема таблеток, в просторной квартире стояла обыденная тишина. Приготовление завтрака не заняло слишком много времени, учитывая, что лечебная диета у Яги была строгая, ломать голову над выбором не приходилось, первым и практически единственным вариантом была овсяная каша, которая, к счастью, осталась в холодильнике еще со вчерашнего дня, оставалось лишь разогреть ее. Утренние процедуры прошли быстро и без приключений, так что Тошинори уже шел к кофейне, с отчужденностью, присущей всем насыщенно прожившим жизнь взрослым людям, смотря себе под ноги, мысленно отмечая, насколько резко изменилась погода. Ветер не такой уж и сильный, тучи даже и следа не оставили на небе со вчерашнего дня, лучи солнца так и грели прохожих, словно отдавая им последние остатки тепла перед грядущей зимой. Расправиться с ежедневной подготовкой к открытию не составило труда, ровно в семь часов утра пластиковая табличка была перевернута, приглашая каждого желающего скоротать время в уютной атмосфере с чашечкой горячительного напитка. Не прошло и пяти минут, как приятную лоу-фай музыку прервал звон колокольчиков, Яги натянул рабочую улыбку, но стоило взглянуть на посетителя, как губы скривились более искренне и смущенно. Это был вчерашний мужчина, ставший жертвой невнимательности Тошинори, сегодня тот был не официальном костюме (на самом деле глубоко поразившем баристу, никогда еще он не видел, чтобы кому-то настолько сильно подходил деловой стиль), а в обычных черных брюках и худи, выглядело менее опрятно, но от того, почему-то, роднее. У Яги был наметан глаз на людей и их характеры, спасибо большому стажу работы в службах спасения, и по своему опыту тот был уверен, что больше никогда не увидит мужчину в этом заведении, у таких людей вообще склонность избегать все, что когда-то принесло малейшие негативные эмоции. — Доброе утро… — спокойно отчеканил Айзава, подойдя к стойке и взглянув точно в голубые глаза баристы, у которого очень заметно покраснели кончики ушей. — Мне латте, маленький, на имя Айзавы Шоты. — Латте, хорошо…латте? Извините, если прозвучит грубо, я был уверен, что вы тот тип чопорных людей, которые берут исключительно самые крепкие напитки. — Шота поперхнулся от этой очаровательно вежливой наглости, не понимая, что вызвало такую реакцию, возмущение или рвущийся наружу смешок, особенно при виде карикатурно удивленно приподнятых светлых бровей (которые можно было разглядеть только вблизи). — Считайте, что в этом виновато ваше влияние. — Яги поперхнулся следом от такого ответа, прикрыв рот своей, спасибо большое, огромной ладонью, которая смогла скрыть вспыхнувшую краску на щеках. Шота молча расплатился, Тоши с той же неловкой тишиной принялся за работу, управляясь с ней уже более уверенно, чем вчера, виной тому какой-никакой опыт или аура, исходящая от человека за столиком неподалеку, неотрывно следящим за длинными пальцами, ловко натирающими паровой кран кофемашины. В какой-то момент глаза Айзавы налились свинцом и тот прикрыл их, решив, что дрема на пару минут сможет хоть как-то помочь его хроническому недосыпу, что не скрылось от взгляда Яги, по-доброму хитро улыбнувшемуся уголком губ. Услышать свое имя сквозь накатившую пелену сна было необычно, но, что уж точно заставило Шоту резко вскочить, так это чертовски теплая ладонь, легшая на спину (честное слово, даже через теплое худи и ткань футболки он мог чувствовать жар, исходящий от этого человека, словно тот — само солнце во плоти), Яги смущенно дернулся и убрал руку, поставив маленький пластиковый стаканчик на столик. — Простите, я просто звал вас, а вы все никак не вставали… — Тоши быстро ретировался обратно за свою стойку, с нелепой неловкостью тыкаясь указательными пальцами друг в друга, словно нашкодивший ребенок. Айзава проморгался, сонно потирая глаза, и кинул тихое “спасибо”, взяв стаканчик и позволив себе посидеть еще немного, дабы хоть немного отвести от себя тяжесть дремы. — Вы плохо спали сегодня? Ах, простите мое любопытство! У вас просто такие красные глаза… — А? Да…Поздно лег, бессонница, много работы. — Шота сам удивился своему рвению продолжить беседу, на любого другого человека(за исключением, пожалуй, только Немури и Ямады, и то далеко не всегда) он бы уже давно очень укоризненно посмотрел своим фирменным взглядом строгого учителя. Послышалось копошение, а затем тихий гулкий стук, Айзава с любопытством взглянул на баристу, заметив маленький пузырек на стойке. — Это глазные капли! Возьмите, мне они не нужны. — лицо Яги светилось от радости, да так сильно, что даже Шота не смог при виде него сдержать слабой улыбки, которая, впрочем, сразу приобрела издевательские черты. — Вы каждый день носите с собой глазные капли для посетителей, страдающих бессонными ночами? — Что? Нет! Я просто купил их вчера по ошибке и забыл выложить из сумки! — Тошинори слегка надул щеки обиженно, но долго держаться не смог, его прорвало на хриплый чарующий смех. В голове Шоты, кажется, что-то треснуло, он смотрел удивленно на чужие дрожащие губы, зажмуренные глаза с этими чертовыми светлыми ресницами, играющими бликами на свете теплых ламп, качающиеся желтые пряди, обрамляющие острые скулы (которые так и хотелось попробовать укусить), а затем засмеялся тоже, тихо, слегка грубовато. По пути в школу Айзава быстро выпил напиток, заметив, что тот, почему-то, оказался слаще вчерашнего, но не особо придав этому значения, а Яги положил небольшую сумму из своего кошелька за секретно использованный карамельный сироп, с нежной улыбкой смотря на удаляющуюся спину за окном кофейни. Утренние походы за чашечкой кофе стали обыденностью. Если они не увидят друг друга, то, считай, день не задался. Первую неделю мужчины практически молчали, неловко уточняя лишь детали заказа. Однако вскоре Шота не выдержал. Зайдя практически первым за все утро в заведение и услышав ставший родным перезвон ветряных колокольчиков, он обвел стойку взглядом и никого не увидел, зато прекрасно услышал очень гулкий стук и болезненный стон. Из-под стола вылез Яги с рефлекторными от боли слезами на глазах, держащийся за лоб. — Оу…ты в порядке? Давай я посмотрю… — Шота, не переставая удивляться своему внезапно около-экстравертному поведению рядом с этим человеком, общение с которым почему-то уже на третий день знакомства перешло на “ты”, подошел к Тошинори настолько, насколько это позволяла барная стойка, и осторожно, украдкой проверяя реакцию баристы, положил свою холодную после улицы руку (детская ненависть к перчаткам и варежкам даже с возрастом решила остаться с ним) на чертовски горячую ладонь мужчины, от контраста их температур по спине Айзавы пробежал табун мурашек, заставляя его незаметно вздрогнуть. Лицо его, к слову, каким-то образом оставалось все таким же отчужденным и уставшим. Яги немного подумал, стыдясь про себя за такую глупую ситуацию, и убрал ладонь, давая посетителю взглянуть на выступившую из раны, за которую стоит благодарить чересчур острый угол стола, так можно было бы обойтись и обычной шишкой, красную жидкость. — Сильно же ты приложился…есть аптечка? — Все нормально, не волнуйся, я обработаю сам. — Яги натянул свою яркую улыбку настолько, насколько смог, учитывая, как сильно теперь болела голова и как нещадно щипало лоб. Айзава на такое лишь помотал головой и бесцеремонно зашел за стойку, начав рыскать по ящикам в поисках волшебной коробочки с медикаментами. — Не нормально, капнешь себе перекись в глаза и будешь потом мучаться с походами к офтальмологу, лучше сядь и скажи уже, где эта долбанная аптечка. — В ящике выше. — Яги указал пальцем на нужную дверцу. Шота достал перекись водорода и ватные диски с пластырями, быстро подошел к двери, перевернув табличку на “Закрыто”, и встал перед баристой ожидающе. Тошинори послушно уселся на табуретку, убирая пряди своих волос за уши (Шоте показалось, что его сердце остановилось на секунду, слишком хорошо выглядело это действие), и закрыл глаза, подняв голову к мужчине. Тот, немного полюбовавшись открывшимся видом и дав себе мысленную пощечину, принялся осторожно обрабатывать боевое ранение товарища, после чего заклеил то пластырем и еле-как сдержался, чтобы не дать Яги подзатыльник, как делал со своими самыми неусидчивыми учениками (читай “Мидорией и Бакуго”). — Я все хотел спросить… — как бы невзначай бросил Шота, пытаясь сложить медикаменты обратно в коробку, распирающую от всяких лекарств, по большей части обезболивающих. — Почему мой кофе каждый раз с разным вкусом? — Оу… — Тошинори поправил свою челку и опустил голову, украдкой смотря на Айзаву с улыбкой. — Я просто…ну…добавляю туда разные сиропы. — Кажется, я их не прошу. И не плачу за них. — голос Шоты был почти безразличным, а оттого еще больше колол по совести. Черт возьми, он знал, как манипулировать внутренними стержнями людей. — Н…нет, ты не понял! Это акция, да, акция нашего заведения! — Тошинори тут же замотал руками и головой, о чем сразу пожалел, почувствовав резко стрельнувшую боль и тут же успокоившись. — Акция, которая длится уже вторую неделю? Интересно, и в чем же она заключается? — бровь Айзавы в любопытстве взметнулась вверх, а на губах появилась легкая ухмылка, он облокотился об один из шкафчиков и скрестил руки на груди, с упоением наблюдая за бурными эмоциями собеседника. — В подарок за красивые глаза… — пробурчал Яги, не подразумевая произносить это вслух. — Что? — Я имею в виду! Эм…Да, мне уже лучше, а ты тут со мной еще и просидел! Тебе ведь как обычно латте, да? За мой счет, спасибо большое, что помог! — Тошинори, как только осознал сказанное, вскочил со своего места и сразу принялся за дело, повернувшись к сконфуженному Шоте спиной. Айзава смотрел с немым шоком, не понимая, послышалось ему сказанное или нет. Что ж. Довольно интересно, стоит сказать. Он определенно точно не жалеет, что зашел сюда тем дождливым утром. На губах играла улыбка, самая настоящая, не издевательская ухмылка или что-то подобное в его стиле. После ухода мужчины Тошинори заметил рядом с аптечкой горстку денег за кофе с сиропом и улыбнулся, помотав головой. Айзава шел в школу в более приподнятом, чем обычно, настроении, подмечая, что сегодняшний сироп нравится ему больше всего. После того инцидента с ушибленным лбом и раскрытием сиропного секрета, общение стало более открытым и частым. С того дня у обоих в головах будто что-то изменилось, разбился незримый барьер, смотреть друг другу в глаза стало легче, разговаривать проще, а вот частые “случайные” прикосновения волновали сильнее. Айзава все чаще стал вставать по утрам с ускользающим чувством чужой горячей ладони на своем плече, пытаясь нащупать туманную фигуру из сна рядом с собой, но единственной соседкой мужчины была лишь нагло спящая на его кровати кошка, а не желанное двухметровое тело. В один из таких дней Шота встал чересчур уж рано, с чувством полного разочарования, ставшего до боли привычным, и с теплым голосом в голове, эхом удаляющимся от сонного сознания. Чуть не сев на Аки, подскользнувшись в процессе попыток надеть тапочки и стукнувшись боком о тумбочку, Шота еле-как дошел до ванной, матерясь на всю квартиру. Из головы все никак не хотела уходить высокая худая фигура, большие ладони на бедрах, слишком хриплые для здорового молодого человека стоны, собственная дрожь, острые тазовые кости под пальцами. Силком заставив себя принять утренний душ, Айзава смотрел в зеркало на свое измученное лицо. Холодные капли воды стекали по подбородку, застревая в щетине, влажные, слегка покусанные губы, были приоткрыты, на них все еще чувствовался фантомный вкус чужих губ из сна, щеки стремительно краснели вслед за реакциями тела. Накатившие чувства все никак не хотели уходить, и Шота, проклиная все на свете и понимая, что уже не может справиться с наваждением, закрыл глаза и дал своему сознанию разгуляться на полную катушку, прикасаясь холодной рукой к своему вставшему члену. В голове внезапно послышался голос, тихое, молящее, возбужденное “Шота!”, и от дорисованного образа прогибающейся костлявой спины, выставленных покрасневших ягодиц со следами его собственных рук, Айзава уже готов был кончить, крепко сжимая свою руку и выстанывая такое желанное “Яги!” чересчур уж громко, прямо как там, в ночном видении пару часов назад. Ладони, слишком огромные, до смеха непропорциональные, горячие, красивые, с этими чертовыми длинными пальцами, как у пианиста, так умело протирающие пароотводную трубку этими блядскими вызывающими движениями вверх-вниз, губы, сухие, потресканные, чересчур тонкие, нуждающиеся в поцелуях, в чужой заботе, укусить бы их самому, оттянуть, облизать, чтобы позабавить себя чужим смущением, о-о-о, Айзава знает, Тошинори очень смешной, когда стесняется, талия тонкая, при виде нее в мыслях только “Он точно не живой мертвец?”, поместится в его руках как влитая, сжать, помять эти обтянутые бока, пометить живот засосами, укусами, успокаивающими поцелуями. Голос. То слишком громкий, то чересчур уж тихий, никакой золотой середины, яркий, греющий душу, мелодичный, дрожащий от возбуждения, срывающийся в полную хрипотцу. — Да, Яги, да, вот так…— раздавалось по всей ванной комнате вперемешку с водой из-под крана и хлюпающими звуками. Образы в голове все более откровенные и смущающие, но Айзава предпочитает подумать об этом потом, сейчас вся присущая ему рациональность дала место эмоциям и чувствам, которые еще предстоит осознать за завтраком, проведенным в раздумьях над случившимся. Идти после такого активного утра в кофейню итак было не лучшей идеей, но Шота ничего не мог поделать со своим желанием лицезреть заряжающую на позитивный лад улыбку баристы, однако он никак не ожидал увидеть пушистые белые кошачьи ушки, торчащие из-под привычно собранной в небрежный хвостик копны ярких желтых волос, удачно скрывающих основание ободка под собой. На проступающих острых скулах виднелось неловкое смущение, Яги почесал затылок, тихо поприветствовав вставшего в ступор Айзаву. — Это…- наконец смог оттаять и подать голос мужчина, все-таки подойдя к барной стойке, всеми силами сдерживая свою непослушную руку от порывов потрогать искусственные ушки.— Сегодня хэллоуин и я об этом забыл? — Нет-нет, до хэллоуина еще месяц, не переживай! — Яги очаровательно посмеялся, прикрыв рот ладонью.— Просто наше заведение часто сотрудничает со всякими организациями по защите животных, сегодня вот у нас акция в поддержку кошачьего приюта…— бариста пальцем постучал по коробочке с надписью “Помогите бездомных кошкам”, стоящей на стойке рядом,— …так что нас заставили надеть…это. Нелепо выглядит, да? — Нет! В смысле…— Шота прокашлялся, приводя свой слегка сорвавшийся голос в порядок.— Нет, тебе идет. Смотрится мило. — Мило…Вот уж не ожидал. Спасибо! — Тошинори убрал свисающие пряди за уши, давая мужчине получше рассмотреть румянец на своих щеках, и принялся делать латте. Наблюдать за Яги с кошачьими ушками на голове было одним удовольствием, Айзава настолько потерялся в своих мыслях, что успел вопреки всему пресущему ему рационализму щелкнуть пару раз сосредоточенного на своей работе баристу, и, к его большому сожалению, не заметил, как за соседним столиком с пластиковым стаканчиком рафа с корицей сидела ученица его класса Мина Ашидо, известная всей школе как одна из главных заводил и участница небезызвестной даже местному району “банде” Бакуго Кацуки, нестереотипного проблемного хулигана с синдромом то ли бога, то ли отличника, черт его поймешь. И пока Шота с довольной расслабленной улыбкой наслаждался видом на что-то подпевающего себе под нос баристы, Мина, не теряя времени, с хитрой ухмылкой сфотографировала своего учителя на телефон и поспешно убежала, пока ее не заметили, присылая снимок в беседу класса, ежесекундно получая в ответ удивленные возгласы и шокированные стикеры. Звонок, оповещающий об окончании обеденного перерыва, прошедшего в какой-то непонятной обстановке (вся столовая почему-то очень активно пялилась на Шоту, но тот был слишком невыспавшийся и уставший, чтобы что-то с этим делать, а в учительской стало подозрительно тихо, как только он зашел, так еще и Ямады нигде не было), заставил вздрогнуть от осознания, что следующий урок с 1”А”, а это значит, что без каких-то происшествий точно не обойдется. Интересно, что же на этот раз? Драка Бакуго и Мидории? Минета, застрявший головой в мусорном ведре после того, как его туда полетом отправило Джиро после мерзких заигрываний недопикапера? Засунувший пальцы в розетку Денки, утверждающий, что он покемон из детского аниме? Интуиция подсказывала, что произойдет что-то гораздо хуже, и она его не подвела. Стоило только сделать шаг в класс, на него сразу посыпались вопросы. — Айзава-сенсей, вы в отношениях?! — Айзава-сенсей, кто это? — Айзава-сенсей, вы что, гей?! — Айзава-сенсей! — Ребята, прекратите, это некрасиво! — Тихо вы все! — стоило только ударить рукой по столу, как все тут же заткнулись и сели по своим местам, давая наконец выдохнуть и осознать произошедшее.— Для начала, вас не учили лезть не в свои дела? А во вторых, о ком вы вообще говорите? Весь класс переглянулся друг с другом, а затем вперил свои взгляды на смущенно улыбающуюся Мину, сводящую указательные пальцы вместе в непонятном жесте. — Извините, Айзава-сенсей…я просто видела вас сегодня в кофейне, и…— но договорить Ашидо, к превеликому счастью для нее, учитывая, как от злости начало то краснеть, то бледнеть лицо преподавателя, не дал хлопок двери и громкое “Стерка-а-а-а!”. Шота пожалел, что вообще решил когда-то устроиться учителем, да еще и в одну школу вместе с виновником шума. — Стерка! Почему твой самый-самый-ультра-мега-супер-бро не знает о твоих отношениях? Я готов обидеться! — честное слово, Хизаши в самый раз подходил этому классу, такой же бешеный, громкий и нетерпеливый. Айзава был готов сквозь землю провалиться, стоило ему увидеть фото на телефоне почти бывшего после всего произошедшего друга, нагло пихаемое ему в лицо. В классе вновь началась шумиха. Если он переживет этот день, то обязательно уволится и найдет дистанционную работу, чтобы больше точно никогда не наткнуться ни на своих коллег, ни на учеников. — Во первых, у меня сейчас урок, Ямада…— своим мертвецким голосом произнес бледный Шота, заставив мужчина поубавить пыл и присесть на первую парту рядом со старостой класса Иидой Теньей, пытавшемуся во всех этих криках успокоить ребят, но, как обычно, прибавлявшему этим только больше шуму. Смотря на заинтересованные лица учеников и понимая, что никуда ему уже не деться, Айзава заставил себя немного успокоиться громким выдохом и сел на свое место за учительский стол.— Мы не встречаемся. Это мой друг. Мина, завтра жду твоих родителей в своем кабинете. — Нечестно! — Братан, так на друзей не смотрят.— замечание Ямады сопровождалось поддакиваниями ребят. Шота, вспомнил, чем занимался утром и после чего он вообще это делал, внезапно покраснел, заставив всех затаить дыхание и чуть не упасть в обмороки от удивления, и закрыл лицо руками, надеясь, что сейчас все здание взорвется и ему больше не придется распинаться здесь не пойми зачем перед кучей проблемной ребятни и не менее проблемного коллеги. Урок социальных наук так и прошел в неловких разбирательствах чувств Шоты и уговором, что тот оставит свой номер телефона таинственному мужчине с фотографии. Честное слово, Айзава не мог сказать, почему вообще шел на поводу у этих детей, а не отправил их всех к директору писать объяснительные, за меньше, чем год обучения, 1”А” смог каким-то чудесным образом сделать то, что не смог еще ни один класс, ни во время его учебной практики, ни во время работы, а именно - запасть в душу, стать чем-то родным. Эти двадцать сорванцов словно стали почти собственными детьми, капризными, но своими, которым тяжело получается в чем-то отказать. Было ли так удивительно встретить Ашидо, Киришиму, Денки и еще парочку самых активных учеников вместе с ухмыляющимся Хизаши в кофейне следующим утром? Яги выглядел приятно удивленным, учитывая, что такого большого наплыва посетителей не было давно, но стоило ему увидеть Айзаву, как морщинка на лбу сгладилась, а улыбка стала шире. — Доброе утро, Шота. Тебе как обычно? — Шоту, все еще не осознающего, что он вообще собирается сегодня сделать, словно из воды вытащили, он посмотрел на Яги, хлопая ресницами в недоумении, и кротко помотал головой, смотря мутным взглядом на меню. — Хочу что-нибудь другое. В твоем вкусе.— тихо, почти шепотом произнес Шота, чем весьма сильно насторожил Тоши, который, впрочем, тут же начал думать о напитке, который можно сделать для посетителя. Долго думать не пришлось и он уже занялся работой, не замечая, как мужчина, присевший на стул за стойкой, теребил что-то в кармане куртки, смотря на свои массивные черные ботинки, всеми силами пытаясь игнорировать тихие переговоры и сверлящие взгляды за спиной. Через пару медленно тянущихся минут перед ним поставили бумажный стаканчик без крышки. Стоило взглянуть на напиток, как все лишние и нужные мысли улетучелись, а сердце в грудной клетке начало отдавать пулеметную очередь, перед ним красовался тот самый злополучный кот из пенки, как в их первый день знакомства, только запах от кофе шел немного другой, более молочный и нежный, и пенка была зеленоватого оттенка. — Это мятный раф, я подумал, что тебе может понравится.— словно все происходящее было в пределах нормы, заявил Яги, тихонечко толкая стаканчик поближе к Шоте.— Это мой любимый, попробуй.— как бы невзначай вставил бариста, сияя своей чертовой яркой улыбкой. Айзава, не в силах сказать что-то в ответ, нервно сжал стаканчик в руке, чуть не расплескав напиток на барную стойку, и большими глотками выпил залпом половину обжигающего кофе, тут же закашлявшись, сразу почувствовав горячие большие ладони на своей спине в поддерживающем жесте (как же хотелось снять свитер и дать прикоснуться к своей голой спине). Прокашлявшись, Шота кротко взглянул на обеспокоенное лицо Тошинори и отвел взгляд, неловко хмыкнув. — Шота, что-то случилось? — Яги вышел из-за стойки и сел рядом с мужчиной, неосознанно положив ладонь на его плечо, как велело сейчас сделать какое-то непонятное наваждение, идущее от сердца. — Нет…ничего, просто тяжелый день. Устал.— услышав предупреждающий кашель Ямады за своей спиной, учитель еле-как сдержал свое рвение повернуться и недовольно шикнуть на друга, ограничившись лишь дернувшейся в раздражении бровью. Посидев в тишине еще с минуту, наслаждаясь прикосновением Тошинори, Айзава все же встал со своего места, положил содержимое своих карманов на стол и кивнул Яги.— Прости, я думаю, мне стоит пойти домой и отдохнуть. Напиши мне, как сможешь.— бросил он напоследок и быстро ушел, пока бариста находился в легком недоумении, смотря удивленно вслед стремительно удаляющейся спине. — Но я же не знаю твоего номера! — крикнул вслед мужчина и только после этого обратил внимание на стопку денег, лежащих на какой-то маленькой бумажке. Аккуратно отодвинув монеты в сторону и взглянув на находку, которая оказалась маленькой открыткой с изображением нарисованного желтого кролика, взгляд зацепили цифры на обратной стороне картонки, которые, очевидно, были номером телефона с припиской названия социальной сети, в которой его можно было найти. Острые скулы мгновенно покрылись смущенной краской, а на лице появилась радостная улыбка (зрители за столиком бесшумно ликовали), Яги незамедлительно достал телефон и забил Шоту в контакты, отправив ему смс с сердечком. Это все было так глупо, по-детски, отчего будоражило душу ностальгией, ребяческой радостью после удавшейся шалости, да, Яги определенно очень скучал по этому чувству. Какое-то время они так и продолжали общаться только лишь по утрам в кофейне, как-будто и не было никакого мятного рафа и открытки с кроликом, отчего Яги успел и забыть о новом контакте в своей телефонной книжке, пока одним субботним утром Тошинори не получил внезапный звонок. С трудом заставив себя встать с кровати и взять в руки телефон, по телу пробежали мурашки, стоило увидеть “Шота” на вибрирующем экране, два глубоких вдоха и он берет трубку с тихим “Да?”. — Доброе утро, не отвлекаю? — совершенно спокойно (знал бы Тошинори, чему Айзаве стоило держать голос, когда его самого всего трясло от нервов и неловкости) ответили ему по ту сторону телефона. — Н…нет, не отвлекаешь! Ты что-то хотел? — Да, я думал…не хочешь прогуляться? У меня сегодня выходной, у тебя тоже, погода вроде неплохая. — Да! Давай, я только за! — Тошинори даже не стал задаваться вопросом о том, откуда Айзава знал о его выходных, сразу же выпалил ответ, подскочив с кровати и принявшись ходить туда сюда по комнате, уже готовый тут же одеться в первое попавшееся и выбежать из дома. — Хорошо, как насчет через полчаса в парке рядом с кофейней? — Отлично, я как раз живу рядом! Тогда до встречи? — До встречи.— как-то даже чересчур нежно и тепло послышалось в ответ, после чего последовал гудок. Яги бездумно смотрел в стену еще минут пять, стоя посередине комнаты и не убирая мобильник от уха, а затем улыбнулся широко-широко и поспешил собираться, не забыв по пути в гардеробную выпить стопку таблеток и безуспешно попытаться хоть как-то причесать непослушную копну волос. Оба пришли на место одновременно, ровно в нужное время, Айзава выглядел немного более ухоженным, чем обычно. Вид Тошинори без привычного рабочего фартука и с распущенным волосами ввел в ступор, отчего бурлящие в крови нервы немного поутихли. — Привет! — первым неловкую тишину решил прервать бариста, отрывая взгляд Шоты от своих волос на сияющие лазурными морскими волнами глаза. — Привет…— Айзава чуть не потерял дар речи, когда его крепко обняли, и также неожиданно отпустили. Ладно, сегодняшнее признание становится все более тяжелым и неловким. Пятнадцать минут они ходили по все еще безлюдному, спасибо раннему для выходного дня времени, парку, говорили обо всем на свете, и в какой-то момент остановились у небольшого озера, в котором плескались местные уточки, ругаясь с голубями за кусок хлеба, внезапно найденный за кустом. Тошинори присел на лавочку, устало выдохнув, Шота последовал его примеру и начал просто пялиться на птиц, собираясь с мыслями. Солнце светило ярко, даже немного грело, несмотря на конец осени, он не соврал, когда сказал, что погода сегодня приятная, людей практически не было, только собачники маячили где-то вдалеке, тут же, впрочем, куда-то испаряясь, стоило повернуть голову к замолчавшему собеседнику, как взгляд тут же зацепили парочка желтых сухих листьев, упавших с уже практически голого дерева прямо над их головами, покоящихся в желтой копне волос. Сдержать порыв было невозможно, Айзава аккуратно коснулся головы вздрогнувшего Яги и убрал главные символы осени с него, запустив после пальцы в мягкие пряди волос мужчины. Была не была, тянуть разговор больше не было смысла, нужно признаться и прямо сейчас. — Яги, я…— начал было Шота, но теплый голос мужчины прервал его, а горячая ладонь, легшая на его холодную руку, все еще покоящуюся на голове мужчины, окончательно заставила замолчать и обратить все свое внимание на нежно улыбающееся лицо сверху. — Ты не хотел бы начать отношения? — спросил тихий хриплый голос, заставив табун мурашек пробежаться по спине и оцепенеть от неожиданности. Его ладонь уже оказалась между руками Яги, смотрящего на мужчину с надеждой и любовью во взгляде, заставляющими уже порядком замерзшее тело тут же покрыться испариной, а щеки — гореть, ощущения такие, словно ты внезапно оказался совсем рядом с костром.— Хотя, эгоистично, наверное, с моей стороны спрашивать такое, учитывая, что я уже достаточно стар и не в том физическом состоянии, которого ты заслужива… — Я знаю о твоем здоровье. И, да, я хотел бы, так что даже не смей сейчас начинать свои глупости.— твердо выпалил Шота, накрыв ладони Яги до этого свободной рукой и посмотрев ему в глаза со всей своей серьезностью учителя, готового отчитать ученика и прочитать ему нотации. В ответ смущенный смешок. — Я и забыл, что рассказывал тебе…— Тошинори опустил голову, пытаясь вообще хоть как-то переварить произошедшее. Почувствовав на своей щеке холодную ладонь, заставившую поднять взгляд на гематитовые глаза, в которых бушевало безмолвное счастье, мужчина поддался вперед, накрыв раскрывшиеся в ответ манящие искусанные губы своими тонкими, потрескавшимися, тут же изогнувшимися в нежной улыбке. В голове пустота, кровь в венах кипит, поцелуй нежный, умелый, такой, каким представлялся обоим, отстраняться было тяжело, отдельная пытка, но посмотреть на лица друг друга очень хотелось, так что тихий чмок раздался в тишине парка (даже утки замолчали, давая мужчинам прочувствовать всю важность момента). Они взглянули друг другу в глаза, Шота улыбнулся слабо, Тошинори сиял ярче солнца, смущенно убирая черную прядь волос за красное ухо Айзавы. — Спасибо.— кротко прошептал бариста и крепко обнял мужчину, получая нежные поглаживания в ответ. — И тебе.— также тихо ответил Шота, запечатывая легкий поцелуй на острой скуле.