────────
— Хотите выпить сегодня вечером? — спросила Амане ухмыляясь, когда практически вышла из офиса пружинистым шагом. Кизуки фыркнула на это предложение, заставив блондинку раздраженно надуть губы. — Ты могла бы просто сказать «нет» вместо того, чтобы быть такой задницей, — возразила она, высунув язык и взвизгнув мгновением позже, когда шатенка резко постучала её по лбу. — Может быть, я подумаю над этим, когда ты перестанешь перекладывать свой объем работы на мой стол, — огрызнулась она, пока они ходили по зданию, а потом, развернув другую женщину, утащила её. Такемичи уставилась на их удаляющиеся спины пустым взглядом, не зная, что сказать, когда наступившее молчание было нарушено её партнером: — Странные у них отношения, а? — размышляла Карин про себя, но всё равно это было сказано достаточно громко, чтобы темноволосая женщина услышала её и промычала в знак согласия. Старшая женщина получила улыбку в ответ, прежде чем они отправились на железнодорожную станцию. — Могу я задать Вам вопрос? Такемичи не могла не улыбнуться этому, темные глаза смотрели на её коллегу краем взгляда. — Еще один? — ответом на её шутку был пустой взгляд, который заставил её тихо хихикнуть, в то время как она дала знак молодой женщине продолжать. — Вы работаете здесь уже некоторое время, и очевидно, что с Вашим уровнем квалификации вы могли бы уже сейчас занять должность менеджера, может быть, даже выше, но вы отказываетесь от всех предлагаемых вам повышений. Почему так? Такемичи посмотрела на Карин с нейтральным выражением лица, наблюдая за тем, как её волосы по плечи колышутся на ветру, а затем она улыбнулась: — Мне пришлось бы работать больше, если бы я согласилась на повышение, а перспектива проводить так много времени вдали от моих детей невероятно огорчает меня, — сказала она с легкой улыбкой, наблюдая, как глаза собеседницы расширились от её ответа, прежде чем она тоже улыбнулась в ответ. — Я понимаю. Я буду рада помочь Вам любым возможным способом. Просто позвоните мне, если Вам понадобится моя помощь, Хана-сан! Такемичи кивнула в знак благодарности, прежде чем указать на светофор, который указывал, что им нужно разделиться. — Увидимся завтра! — она помахала женщине на прощание, поправляя маску, прежде чем ускорить шаг к железнодорожной станции. Прибытие не заняло много времени, и она почти сразу села в поезд, занимая место ближе всего к двери. Нервно оглядевшись вокруг и убедившись, что за ней никто не наблюдает, она достала свой телефон. Поиск ежедневных новостей привел к тому, что её глаза расширились при виде изображения Тачибаны Наото и Тачибаны Хинаты, а так же слова «жертвы» рядом с их именами. О нет, подумала она, уставившись в землю в холодном поту, желчь жгла заднюю стенку горла, когда название статьи врезалось в её сознание. Я обречена.────────
Подростковые годы Такемичи были неинтересными, утомительными и довольно одинокими. Лучшая в своем классе с потрясающими оценками, президент школьного студсовета, член богатой семьи и считалась всеобщим идеальным типом. Много взглядов было брошено в её сторону: зависти, восхищения, влюбленности. В то время она неоднократно удостаивалась таких взглядов, и, несмотря на то, как много людей смотрели на неё, они никогда не замечали, насколько она одинока. Ханагаки Такемичи считалась какой-то неприступной высокой фигурой, человеком с холодным сердцем, человеком, которым можно было только восхищаться издалека. Что-то вроде Снежной Королевы, которую все хотели попробовать разморозить, и, увидев, как тогда она дала понять о своем отвращении к платьям и юбкам, посмотреть, смогут ли они подогнать её под платье невесты. Никто не преуспел, поскольку правда заключалась в том, что Такемичи не была ничем из того, что о ней представляли. Она была просто социально неуклюжей девочкой, которой было трудно выражать свои мысли. В результате она не могла должным образом завести друзей, и это часто приводило к заблуждениям. Её жизнь была скучной и одинокой, единственная настоящая искра воодушевления исходила от отношений с кем-то, кого она никогда не думала, что полюбит, но, тем не менее, любила. Сано Манджиро был её первой любовью. Парень, которого она встретила в средней школе совершенно случайно, но с которым у неё завязался душевный разговор, который привел к тому, что он в шутку пригласил её на свидание, и она, тем не менее, приняла предложение. Это было клише, которое они оба находили забавным, идеальная ученица и преступник, но они продолжали свои отношения вместе с улыбкой на лице и переплетением рук. Всё пошло под откос, когда Дракен умер. Или, точнее говоря, когда Кисаки вошел в их жизнь.────────
Она с легкостью открыла дверь в свою квартиру, звук отпирающейся двери помог ей успокоить расшатанные нервы. Она закрыла дверь сразу после того, как вошла, слегка вздохнув с облегчением, прежде чем звук торопливых шагов заставил её повернуть голову в ту сторону. Такемичи тут же присела, позволив двум маленьким фигурам почти повалить её на пол. Женщина не смогла сдержать улыбку, которая растянулась на её лице, искренний смех сорвался с её губ, когда она встала, крепко держа двух детей на руках, и развернулась с широкой улыбкой. — Мама! — визжали двое от восторга, их хватка на ней усилилась, когда Такемичи шла в гостиную, удерживая их в воздухе. Она ставит их на пол, улучив момент, присаживается на корточки, чтобы как следует обхватить ладонями их лица ладонями и полюбоваться их радостными выражениями. — Я дома, — сказала она двоим, улыбаясь ещё шире, когда они запечатлели поцелуй на её щеках. — С возвращением домой! — Получу ли я тоже поцелуй? — спросил голос позади неё, и единственная причина, по которой она не напряглась, была в том, что он был ей знакомым. Она обернулась с улыбкой, приветствуя Такую, своего друга детства и ближайшего союзника, объятиями. — Нет, извини. Я действительно не люблю тебя таким образом. Блондин фыркнул, очевидно, понимая, каким был бы её ответ, но, тем не менее, всё ещё желая подразнить её: — Пожалуйста, ты мне как сестра. Вот почему я крутой дядя, верно, дети? Позади них пара близнецов возликовали в знак согласия. Такемичи посмеялась с их возбуждения, чувствуя, как её беспокойство исчезает, и затем она присела, чтобы быть на уровне их глаз. — Ханако, Кацуко, как насчет того, чтобы подготовиться к ужину, пока я накрываю на стол? — двое детей кивнули, порадовав свою мать ответом, и ушли готовиться, как их просили. Однако в тот момент, когда они вышли из комнаты, температура резко упала, и двое взрослых стали серьезными. — Такемичи, Наото… Она подняла руку, чтобы остановить его от продолжения, просто понимающе кивнув головой, прежде чем жестом показать, чтобы они направлялись на кухню. — Я знаю. Был ли ты тем, кто– — Нет, — быстро сказал блондин, глядя ей прямо в глаза, чтобы дать понять, что он искренен. — Такемичи, если бы я знал, я бы сделал всё возможное, чтобы вмешаться. Учитывая, что я узнал об этом только в последнюю минуту, это были приказы, отданные руководителями- нет, двумя высшими руководителями Томана. Желание застыть почти овладело Такемичи, страх крепко сжал её сердце, но она подавила свою желчь и вместо этого поставила тарелки на стол. Её друг детства последовал за ней, поставив кастрюлю с едой, прежде чем оглянуться на неё: — Такемичи, я думаю, что– Они были прерваны звуком смеха, пятилетних детей, которые ворвались в комнату и суетились вокруг с широкими ухмылками. Ханако, унаследовавшая от неё темные волосы, но темные глаза своего отца, немедленно спряталась за спиной матери, в то время как Кацуко, унаследовавший обратное, попыталась добраться до неё. — Так, ладно, успокойтесь вы оба. Пришло время кушать, — пожурила она мягко, улыбнувшись им, прежде чем сделать знак Такуе. Мы поговорим об этом позже. Он мог только кивнуть.────────
В возрасте 14 лет у Такемичи появился её первый в жизни парень. В возрасте 15 лет она порвала с ним из-за своей матери. В возрасте 17 лет она стала наемной убийцей, чтобы поддержать свою больную мать, которая умерла, когда ей было 19. В возрасте 20 лет она снова наткнулась на любовь всей своей жизни и забеременела. Это была сокращенная версия её жизни, которая пошла по спирали вниз вскоре после смерти лучшего друга её парня. Такемичи вспомнила ту ночь, когда Манджиро пришел в её пустой дом посреди ночи, промокший от дождя и с окровавленными руками. Она вспомнила, как он беззвучно плакал у неё в груди, и ей ничего не оставалось, кроме как крепко обнимать его. В то время Томан начал загнивать, их репутация пошла в специфичном направлении, а её парень дистанцировался. Ситуация становилась чрезвычайно напряженной, и когда её мать узнала, с кем она встречается… Она настояла на своем, и Такемичи была вынуждена подчиниться. То, как Манджиро плакал, умолял её, становился на колени, умоляя её обернуться и просто посмотреть на него. Но она этого не сделала, потому что он бы увидел, что она плачет, он бы увидел, что она не хотела уходить, и вся её решимость рухнула бы. То уязвимое состояние, в котором он был… Она бы предпочла, чтобы он кричал и угрожал ей. Потом её мать заболела, и Такемичи не знала, что делать. Она становилась всё бледнее, ей становилось всё хуже, а количество таблеток росло до такой степени, что её страховка больше не могла их покрывать. Именно тогда ей предложил работу её контрактор, человек, который выступал в качестве спонсора для неё, когда она впервые выстрелила из пистолета и убила свою первую жертву. Именно тогда начались тренировки и убийства, несмотря на то, что они оказались бессмысленными, поскольку её мать умерла всего два года спустя, а Такемичи стояла рядом с ней, сжимая её руку так сильно, что остались синяки. Она вспомнила, как её мать посмотрела на неё в последний раз, прежде чем улыбнуться, прошептав ей свои последние слова, и уйти. После этого Такемичи с головой ушла в работу, будь то прикрытие или настоящая. Она просто хотела забыть. Затем она снова встретила Такую, мальчика намного старше, чем она помнила, такого другого, но одновременно очень странным образом все того же. Дела пошли лучше. Затем наступила ночь, когда всё изменилось, её мир в мгновение перевернулся, и это для единственного человека.────────
— Смерть Наото означает, что наша сделка с полицией окончена, не так ли? — спросила Такемичи, делая глоток чая. Такуя сел напротив неё с очень мрачным выражением лица. Он выглядел обеспокоенным и встревоженным, оглядываясь по сторонам, словно в поисках какого-нибудь шпионского устройства. Он ничего не нашел, Такемичи каждый день тщательно обыскивала квартиру перед сном. Дети спали, она проверила, и половица рядом с их комнатой громко скрипела, когда кто-то наступал на неё, они их услышат. Сейчас они были в безопасности. — Вероятнее всего, — ответил наконец её друг, вырвав из раздумий. — Я должен суметь договориться о получении поддельных документов для тебя и детей. Я уверен, что Наото уже работал над ними, и их просто нужно завершить. Темноволосая женщина смотрела, как он пьет свой чай, и его поведение напоминало ей, что перед ней опытный киллер. — Мы должны сделать всё возможное, чтобы покинуть страну в ближайшее время. Привлекать внимание опасно, но постарайся собрать как можно больше денег на этой неделе, следующая будет посвящена тому, как выбраться отсюда незамеченным. Такемичи не смогла сдержать легкой улыбки, с благодарностью глядя на Такую. — Прости, что втянула тебя в это, Такуя. Мы не разговаривали со средней школы и обнаружили, что другой из нас тоже был убийцей на миссии, а не из признания, и всё же я уже заставляю тебя идти против кого-то, кто мог бы тебя очень легко убить, потому что я когда-то была безумно влюблена, — она прижалась лбом к столу, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Вот тебе и дружба. — Такемичи, не волнуйся. Ты не втягивала меня в это, я уже был частью этого, когда мы снова встретились. Черт, человеком, который втянул меня в это, был Ацуши, а не ты. Это заставило её моргнуть, в замешательстве глядя на блондина, который, казалось, осознал свою ошибку. Это было не то, о чем знала Такемичи, он не рассказывал ей и не собирался. — Такуя, что сделал Ацуши? — это был вопрос, сформулированный как требование, приказ, которому нельзя было не подчиниться. Точно так же она задавала вопросы своим детям, когда её вызывали в детский сад. Такуя внутренне задумался, задаваясь вопросом, как это повлияет на их отношения, прежде чем вздохнуть и уступить: — Ещё в средней школе, ты помнишь слухи о бойцовском ринге? Она помнила. Очевидно, третьекурсники другой школы организовывали бои и ставили на них деньги. Люди в их школе, несомненно, тоже ходили туда и участвовали, чтобы быстро заработать. — Я и другие планировали пойти подраться со второкурсниками той школы, но оказалось, что они были на школьной экскурсии, и в итоге мы подрались — на самом деле, мы были избиты третьекурсниками. После этого они сделали нас своими рабами и заставили участвовать в боях. Это был ад. Такемичи могла себе представить, каково это — быть вынужденным прислуживать кому-то, кто ей ни в малейшей степени не нравится, выслушивать их капризы и повиноваться без вопросов. Впрочем, через секунду она сделала паузу, смятение заставило её нахмуриться лоб, пока она допивала свой напиток, прежде чем снова посмотреть на мужчину напротив неё. Эта история пролила свет на несколько моментов их взаимодействия в средней школе, но… — Как Ацуши во всем этом замешан? Я имею в виду, за пределами твоей группы друзей. — Он ударил Киемасу ножом в отместку и оказался в тюрьме. Настроение упало, оба взрослых посмотрели друг другу прямо в глаза. То, что он сказал, прозвенело в голове Такемичи, заставив её застыть на месте в смеси замешательства и леденящего кровь ужаса. Она вспомнила, как Манджиро упоминал о подобном инциденте, о смерти члена низшего ранга от того, кого он назвал дураком, который скоро встретит свой конец. Внезапное исчезновение Ацуши, слухи о преступнике, посещающем ту же школу, что и они, растущая напряженность между учениками, не говоря уже об увеличении числа опасной деятельности на улице. Такемичи помнит те дни, потому что они были потрачены на то, чтобы поддержать Манджиро, когда он сходил с ума. Я знала, что была не единственной, кто боролся, но… — Ацуши стал членом Томана после освобождения, и поскольку это всегда были мы против всего мира, мы последовали за ним. Независимо от того, насколько это меня злило, насколько я испытывал отвращение к своим лидерам или как сильно мне было больно, я продолжал следовать за Ацуши. Как я следовал за тобой… Как я следую за тобой сейчас, — признался Такуя, откидываясь на спинку стула и глядя на Такемичи взглядом, который сказал ей всё. Мужчина перед ней был тем, кто полностью доверял ей. Он был готов отдать свою судьбу в её руки и рискнуть своей жизнью ради неё. Она повесила для него звезды и луну, и это было то, что он собирался запомнить на всю оставшуюся жизнь. Она не помнила, каким ребенком она была, чтобы он так на неё смотрел, но, что бы ни говорили, она чувствовала, что не заслуживает такого взгляда. — Я был очень расстроен, когда мы отдалились друг от друга в средней школе, но я был рад, что ты можешь так ярко сиять. Ты стала лучшей в школе, наличие рядом такого фальшивого преступника, как я, наверняка запятнало бы твою репутацию, так что я понимаю– — Я никогда не заботилась о своей репутации, — призналась Такемичи, обрывая его и заставляя замолчать в искреннем замешательстве. — Хах? — Я не хотела прекращать с тобой общаться. Я думала, что, будучи девушкой и всё такое, я буду мешать твоим друзьям, и я не хотела заставлять тебя выбирать. Я… всегда хотела поговорить с тобой снова, но всякий раз, когда я думала об этом, ты никогда не перезванивал или что-то в этом роде, поэтому я подумала… я просто подумала, что ты больше не хочешь меня как друга, — признание принесло облегчение, тяжесть в её груди исчезла, когда слова полились рекой. В её уме это было простое уравнение, для которого она выбрала решение. Возможно, ей было больно, но это казалось лучшим вариантом. Больше людей были счастливы в таком случае. Стон, который она услышала, заставил её подумать, что она, возможно, ошиблась. В этой ситуации на ум пришла одна поговорка. Общение было ключом к пониманию, верно? Ну, Такемичи была идиоткой, которая много раз теряла свои ключи, так что. — Я думал, ты была слишком занята и хотела сохранить хорошую репутацию, избегая общения с правонарушителями, — признался Такуя, прислонившись лбом к столу, выглядя совершенно побежденным. Минута молчания, прежде чем: — Ты же знаешь, что раньше я хотела быть правонарушителем, верно? — Люди могут меняться. — Я встречалась с преступником в средней школе. — Я этого не знал. Такемичи, громко выдыхая от разочарования, невозмутимо выдала: — Мы действительно были идиотами, да? — подумала она вслух, чем заслужила согласный стон. — Скажи… Если бы-если бы я вернулась к тебе, ты бы принял меня снова как своего друга? — с любопытством спросила Такемичи, поглядывая на мужчину сквозь челку, который тут же оглянулся и с искренностью ответил: — Конечно. Честно говоря, я никогда не переставал ждать твоего возвращения. Такемичи могла только улыбаться в ответ, борясь со слезами, которые, казалось, вот-вот прольются, когда ей улыбнулись. — И я рад, что ты наконец это сделала.