Монохром

      Гараж был переоборудован под жилую комнату и уже совсем не походил на помещение, где стоит какое-нибудь транспортное средство, в окружении инструментов и всякого ненужного хлама.       Обычно вот в таких «железных коробках» у среднестатистических семей стоит большой автомобиль, на котором семья ездит во время отпуска главы куда-нибудь в поход.       В гараже у Майки, разумеется, никакого автомобиля не было, хотя коробка с инструментами и имелась. Здесь стоял старенький, продавленный диван. Коврик, больше походящий на половичок для ванны, лежал перед ним, топорщась неаккуратными, не разглаживающимися складками. В углу стояла кровать — сейчас наспех, неаккуратно застеленная; казалось, что на нее просто кинули сверху мятое покрывало, чудом нашедшееся где-то здесь, и даже не потрудились расправить его, приглаживая все, привлекающие взгляд, бугры.       Так же в «комнате» Майки был телевизор: тот стоял на столе, раньше использующимся в качестве письменного. Шторкой была прикрыта гардеробная штанга, судя по всему там Майки хранил одежду и другие личные вещи.       Сам хозяин помещения восседал на диване, упрямо сложив на груди руки, а верный Дракен хлопотал над его волосами. Эта картина грозного и такого большого парня, с сосредоточенным лицом собирающего чужие светлые волосы в хвостик, при других бы обстоятельствах вызвала бы неконтролируемую улыбку, а возможно, даже смех. Но веселиться совсем не хотелось. Да и чувствовать на себе чужие настороженные взгляды исподлобья было очень неуютно.       Такемичи терпеливо ждала, пока Майки начнет разговор, но тот не торопился. Он постукивал в нетерпении ногой по полу и смотрел мимо Такемичи в экран работающего телевизора. Там шел повтор мотогонок, и все внимание Майки было отдано заезду. Он действительно с самым наиживейшим интересом наблюдал, как один мотоциклист обгоняет другого, как летят искры из-под ног гонщиков, когда они входили в крутой поворот, не сбавляя скорости, и наклоняли свои мотоциклы, почти касаясь плечами земли. — И так… что не так с Поднебесной? — в очередной раз напомнила о первоначальной цели этой встречи Такемичи. Она порядком устала ждать, а потому с досадой пришлось признать, что, похоже, «тянуть» весь разговор придется именно ей. — Все с ней так, — откликнулся Майки. — В смысле… все не так. — Конкретнее, — попросила она. — Да епт… встретил на днях одного выпендрежника, — с чувством высказался Майки. — Изана Курокава. Он глава «Поднебеснья». Редкостный гандон. — Майки, — одернул друга Дракен, намекая, что выражаться при девочках не стоит.       Конечно, самому было до ужаса непривычно. Вроде, вот он — их знакомый, дурашливый Такемучи. То же лицо, те же выражения. А все равно картинка упорно двоилась и не хотела накладываться одна на другую. Наверное, хорошо, что сегодня она вырядилась в непривычное платье — так будет легче принять и смириться с досадным фактом ее половой принадлежности.       Но это вовсе не значит, что разговора не будет. Такемичи поняла это по тем взглядам, которые бросал на нее время от времени Рюгуджи. Так что надо поскорее выяснить все о Поднебесной, да и валить. А там, глядишь, Майки поговорит с Дракеном, и тот смирится с Такемичи, как это сделал его лучший друг.       Впрочем, зачем лелеять эти несбыточные надежды — Кен ведь не Майки, он точно не пустит ситуацию на самотек, так что избежать нравоучительных бесед точно не получится. — А? — не понял Манджиро, что он не так сказал. И к лучшему. Лучше пусть будет все, как есть: пусть выражается при ней, паясничает и задорно улыбается, то и дело грозясь страшной расправой. Он всегда так себя вел с Такемичи, и она привыкла именно к такому Манджиро Сано.       Хотя, если подумать, при девочках он действительно фильтровал речь: если в комнате были его сестра или Хината, то от него нельзя было услышать ни одного грубого слова. И что это, как не результат воспитания? Конечно, руку к манерам Майки приложил вовсе не его почтенный дед, а его горячо любимый брат Шиничиро, это он слыл дамским угодником. Кто-то, Такемичи уже не помнила кто именно, как-то обмолвился о неудачах в личной жизни старшего брата Майки. Двадцать отказов... наверное, за это время можно было хоть чему-то научиться и извлечь урок из собственных ошибок. Применить бы еще этот ценнейший совет к себе самой. Шиничиро ведь уже умер, у него больше не будет шанса что-то изменить, а у Такемичи он есть. Только почему-то она все равно не торопится делать правильные выводы и вместо того, чтобы обзаводиться союзниками и друзьями, наживает себе врагов.       Дракен вздохнул; спорить с командиром все равно бесполезно. Себе дороже. Вместо этого он решил присоединиться к разговору: — Изана Курокава? — задумчиво протянул он. — Не тот ли, что был главой восьмого поколения Драконов? — Ага, — кивнул Майки. — Он самый. — Хм… Он как-то связан с Шиничиро?       В гараже повисла неуютная тишина. Майки помрачнел лишь от одного упоминания брата, а в контексте с именем кого-то, кому сам Майки дал столь нелицеприятную характеристику, становилось понятным его беспокойство накануне. Вот, что его так сильно гложило и волновало. — Если без подробностей, — снова взял слово Дракен, решив разъяснить для Такемичи некоторые моменты, — то Шиничиро был основателем «Черных Драконов».       Такемичи попыталась уложить в голове только что сказанное. Когда она просматривала информацию о семье Сано, предоставленную ей еще летом Наото, то в досье на Шиничиро было написано, чем он занимался в свои юные годы. Но Такемичи не могла припомнить никого с именем Изаны Курокавы. Выходит, он какая-то измененная переменная? — Ты ничуть не удивлена, — с явной претензией заметил Майки. О том, что эта фраза звучала еще и с подозрением, Такемичи решила даже не думать. — Я уже устала выражать бурную реакцию на всю творящуюся вокруг херню, — пожала она плечами и натянула на лицо легкую улыбку, которая бы заверила, что ничего такого Такемичи в виду не имеет и вообще внимательнейшим образом слушает.       Майки прикрыл глаза, принимая ее отговорку. — Шиничиро оставил Драконов мне. Сказал, что они существуют ради меня.       Этот тон и этот взгляд, смотрящий в прошлое, пробирали до дрожи. Такемичи стиснула в пальцах складки юбки и опустила голову. Она не знала, что могла сейчас сказать и стоило ли что-то говорить вообще. Для Майки Шиничиро был идеалом, безоговорочным примером для подражания. Наверное, ему было трудно осознавать, что в биографии его любимого брата имелись какие-то белые пятна. Да и просто вспоминать его без щемящей боли — почти невозможно.       Такемичи уже успела заметить, что Майки всегда мрачнел, когда кто-то упоминал имя Шиничиро. Спектр его цветов менялся от кромешно-темного до дребезжащего траурно-белого. — Драконы изменились с восьмого поколения. И виноват в этом был именно Изана, — подхватил Дракен. — Да кто такой этот Изана? — не выдержала Такемичи. — Брат Эмы, — хмуро пояснил Майки. — То есть как это брат? — не поняла Такемичи. И почему только Эмы? Ах, ну да, у них же с Майки разные матери... Скандальная история, сама по себе. Не редкость, когда женатый мужчина заводит себе любовницу, но то, что приживает с ней ребеночка и тем более, когда в законном браке только-только появился младенец — скандал совсем другого рода. И будто наличие внебрачного ребенка было мало: Эма была, ко всему прочему, еще и хафу. Ее жизнь должна была быть невыносимой. И если бы не защита Майки, то, как знать, сколько бы милая, добрая Эма выдержала все издевательства жестоких детей?       Возможно, сестра была той самой причиной, почему Манджиро вообще посещал школу и худо-бедно старался не вылететь из нее. Без него Эма бы точно пропала. А так, пусть и без друзей и подруг, но хотя бы никто не обижает...       Было видно, что Майки не хотелось говорить об этом, упоминать, но почему-то он рассказал о своей семейной драме, уместив весь рассказ в короткое словосочетание: брат Эмы.       Пояснений больше не было, их и не нужно было давать. Такемичи осознала всю глубину трагедии, свидетелем которой она стала вчера на собрании. Вот, в чем была реальная причина беспокойства, вот, что лишило Майки сна.       Брат Эмы. Сын ее матери от другого брака.       Он был никто для Майки — лишь одно название, но факт того, что этот Изана имел даже косвенное отношение к его семье, связывало ему руки.       Очередная задача стала вырисовываться перед Такемичи во всей своей неказистой, мрачной красе. Еще один возможный удар, который будет нанесен Майки, должен быть предотвращен. Иначе дуло пистолета через двенадцать лет вновь будет направлено на нее. Иначе незнакомец из ее странных воспоминаний предстанет перед ней однажды при свете дня воочию.       Такемичи невольно вздрогнула, снова припомнив душераздирающие подробности своего возможного будущего, и сглотнула, опуская голову. — Ничего, — выдохнула Такемичи. И, набравшись смелости, уверенно посмотрела Майки прямо в глаза. — Это ничего. Мы обязательно справимся с этим.       Дракен хмыкнул, и в его выражении Такемичи прочла полную поддержку ее горячему заверению. — Вроде, Эма хотела нам чай приготовить, — ни с того, ни с сего припомнил он. — Пойду помогу ей донести поднос.       Рюгуджи ушел, оставляя их одних. И с его уходом будто температура в комнате понизилась сразу на несколько градусов. Такемичи неуютно поежилась и снова взглянула на Майки, ожидая от него хоть какой-то реакции. Хоть чего-нибудь.       Ей важно было знать, что он думает о сложившейся ситуации, что собирается делать. Ей было необходимо составить собственный план действий, и хотелось бы, чтобы этот план хоть как-то перекликался с планами самого Манджиро. — Не молчи, — попросила Такемичи, когда Майки так ничего и не сказал.       Он медленно поднял на нее потемневший взгляд, тот самый, который пугал Такемичи; уставился на нее, словно видел впервые. — Помнишь тот день, когда мы договорились встретиться, а ты заболела, — ни с того ни с сего вдруг припомнил Майки.       Это тот день, когда Хината разболтала ему ее страшную тайну? О, конечно же она помнит.       Такемичи невесело усмехнулась, но кивнула. — Разумеется. — Хотел подарить тебе одну вещь. Наверное, нужно это сделать сейчас.       Он поднялся с дивана, проходя мимо Такемичи и уверенно дергая за шторку. На штанге ближе всего к Такемичи висела знакомая зимняя куртка, выделяясь светлым, объемным пятном. Сразу за ней виднелся длинный рукав его приметной клетчатой рубашки. Ничего другого Ханагаки разглядеть не удалось, Манджиро выудил черную толстовку, тут же натягивая через голову. — Только надо немного проехаться, — предупредил он, будто ждал, что она может ему что-то возразить. — Ладно, — совершенно обескураженная столь резкой сменой темы, отозвалась Такемичи.       Ладно, если он не хочет говорить сейчас об Изане — так и быть. Так и быть, Такемичи прокатится с ним, куда бы он не собирался ее отвезти, и возможно, эта поездка хоть немного поможет Майки отвлечься. Возможно, после этого он найдет в себе силы поговорить с ней откровенно.       С Поднебесной надо было что-то решать и причем срочно. Такемичи совершенно не нравились все эти подозрительные шевеления. Особенно те, руку к которым приложил Кисаки. Если уж он в этом был замешан, то ничего хорошего точно не жди. А еще один труп на своей совести Такемичи просто не вынесла бы.       Она тоже поднялась и вслед за Майки вышла из гаража.       В молчании они пересекли двор, вышли за ворота и прошли немного вперед, туда, где Майки оставлял свой байк.       Майки занял водительское место, и ожидающе уставился на нее.       Такемичи вздохнула, мысленно пожалев, что все-таки подалась сиюминутной блажи и надела это злополучное платье, но послушно забралась позади Майки и сжала в пальцах складки его одежды. — Крепче держись, — предупредил он и завел мотор.       Такемичи надеялась, что ей хватит выдержки оставить руки, как есть — вцепившись в складки чужой одежды. На деле же, как только зарычал мотор, и мотоцикл быстро набрал скорость, выруливая на шоссе, Такемичи обхватила Майки за туловище и против воли прижалась к его спине.       На ней не было шлема. Полы ее платья трепетали от встречного ветра, удерживаемые лишь благодаря тяжелому вельветовому пальто, застегнутому в спешке лишь на пару пуговиц посредине.       Коленки оголились, обнажая почти заживший синяк на правой.       Мотоциклы придумали явно не для парного катания. Это факт. Конечно, если бы они состояли с Майки в отношениях, то, возможно, оба получили бы от этой поездки удовольствие, предвкушая, что уже совсем вскоре уединятся где-нибудь, высвобождая свои сдерживаемые чувства.       Да, это можно было бы назвать очень интимным и романтическим моментом, если наблюдать за подобной сценой со стороны: с экрана телевизора, например. На деле же Такемичи не испытывала ничего, кроме дискомфорта. Еще по-зимнему холодный ветер задувал за воротник, заставляя кожу покрываться колкими, неприятными мурашками. Когда Майки набирал скорость, не трудясь, как учил ее, притормаживать на поворотах, Такемичи вцеплялась в него крепко-крепко, до побелевших костяшек сжимая покрасневшими от холода пальцами карманы впереди его толстовки, и прижималась к его спине так сильно, что ей чудилось, что Майки мог сквозь плотную ткань ощутить как бешено стучит ее сердце.       От ветра слезились глаза. И как Майки может так уверенно вести мотоцикл, не защитив глаза даже очками?       Такемичи опустила голову, спрятав лицо на его плече, и зажмурилась. Она надеялась, что Майки не воспримет ее поведение на свой счет.       Но вот, наконец, поездка закончилась, и они приехали к пункту назначения. Такемичи не сразу это поняла, так и продолжая сидеть, мелко трясясь и держась за Майки. — Все, можешь отпускать, — с легкой насмешкой разрешил он. — Еще минуту, — пробормотала она ему в плечо. Дрожь все никак не хотела проходить. Она продрогла, а Майки был таким теплым, что неосознанно Такемичи тянулась к единственному источнику тепла поблизости.       Она все ждала, что Майки опять пригрозит ей страшной карой, если она сейчас же не отпустит его, скажет что-то насмешливое, оттолкнет. Но от Майки послышался лишь тяжелый выдох, будто он смирялся со своей тяжелой долей. — И как я мог принимать тебя столько времени за парня… — пространно изрек он, обращаясь к проплывающим над их головами облакам. — Ну… в штаны ты мне не заглядывал, так что не удивительно.       Майки хмыкнул. А Такемичи подумала, что зря она перестала следить за языком. И если она хотела, чтобы к ней стали действительно относиться как к девушке, заслуживающей уважения, то стоило бы фильтровать речь, не выражаясь, как последний хулиган. — Было бы странно, если бы я спустил с тебя штаны на глазах у всех тех мудаков. Да еще при первой же встрече. — Ты же Непобедимый Майки. Тебе можно все, — справедливо заметила Такемичи.       Когда их разговор успел перерасти в откровенный флирт? Опасная, неизведанная территория. С одной стороны хотелось, так неправильно хотелось заступить за воображаемую черту, с легким сердцем говорить то, что приходит на ум и ни в коем случае не опасаться осуждения. К тому же, ей попросту было интересно узнать что-то новое о небезразличном человеке. Но с другой стороны Такемичи понимала, насколько неправильно потакать сиюминутной прихоти: своей и чужой. Это ничем ей не поможет для плана сделать всех счастливее. И это не облегчит жизнь шестнадцатилетней девчонке Такемичи, которая просто не смогла бы справиться с таким тяжелым человеком как Сано. — Ах вот, значит как. Что ж… в следующий раз, когда очередной дурак угадит в неприятности, я непременно так и поступлю.       Такемичи медленно подняла голову с чужого плеча и, насупившись, посмотрела на обернувшегося к ней Манджиро. Он беззаботно улыбался, и Такемичи раздумала обижаться. — Где же ты найдешь второго такого дурака? — Действительно. — Но штаны я бы все равно не позволила с себя снять, — справедливости ради сказала она. — А юбку? — невинным тоном поинтересовался Майки.       Такемичи слегка отстранилась, а затем вовсе выпустила уже порядком смятую ткань толстовки. Она сложила руки на груди, пытаясь нагнать на себя строгости, хотя ее глаза мерцали озорными огоньками. — Юбку не надо снимать, вообще-то. — О, так насчет юбки ты не против?       Такемичи приподняла бровь, глядя на его профиль и силилась поверить, что они вообще говорят о чем-то подобном. — Это что, предложение? — не уступила Такемичи, с каким-то предвкушением ожидая ответной реакции. Но Майки загадочно улыбнулся и неопределенно пожал плечами.       Он слез с байка и окинул Такемичи каким-то странным взглядом, задержав внимание на коленках.       Такемичи вспыхнула и поспешила слезть следом. Ноги болели и слегка дрожали, и этот дискомфорт вернул ясность мыслей. — Так зачем мы здесь?       Они приехали в гаражный кооператив. Обычно люди арендовали такой гараж для хранения всякого ненужного хлама, который по каким-то причинам было жалко выбросить. У некоторых здесь были мастерские, склад товаров, да хоть просто нелегальный маникюрный салон... Как правило, людей здесь почти не бывало, по крайне мере днем. В одном из отчетов Наото, Такемичи видела, что как раз в таком вот гараже полицейские накрыли подпольное выращивание марихуаны. Возможно, в гараже по соседству произрастало нечто такое, а быть может, там был склад оружия?       Майки прошел к одному из гаражей и, порывшись в карманах, выудил ключ. — Я все думал о том, что сказал тогда Чифую. Что, мол, у командира Свастонов не может не быть байка. И вдруг вспомнил, что Шиничиро возился с бэушным одного знакомого. Но тот переехал, а байк остался. Мы с Кенчиком поменяли в нем мотор. Так что…       Он поднял дверь, открывая перед взглядом Такемичи стоящий внутри мотоцикл, скрытый за брезентовой тканью. Схватившись за край, Майки уверенным быстрым движением сдернул ткань, демонстрируя Такемичи свой подарок. — Майки… я… — Такемичи не знала, что сказать.       И как вообще она могла принять подобный подарок? Обойдя мотоцикл по кругу, осторожно, лишь кончиками пальцев дотрагиваясь до холодного металла, она подняла совершенно растерянный взгляд на Сано. — Я не могу это принять. — Можешь, — уверенно заключил Майки. — Только ты и можешь.       Сердце на секунду замерло, после забившись глухо и очень, очень больно.       В воспоминаниях замелькал черно-белый монохром: ее бессмысленная, пустая жизнь, смерть Хинаты, несущаяся на нее электричка, ухмыляющаяся рожа Кисаки, направляющего дуло пистолета в голову Чифую…       Я только и делал, что страдал, — ярким пятном цвета сепия всплыл в памяти образ взрослого Майки. Все внутри Такемичи сжалось, а виски запульсировали болью волнения.       Она отчетливо поняла, осознала одну страшную, но очень простую истину.       Ей придется убить Изану и Кисаки, чтобы будущее, которое она видела, никогда не наступило для Майки. И для всех, кого она успела искренне полюбить.       Она не вздрогнула, не покрылась холодным потом, размышляя о хладнокровном убийстве двоих человек. Значит ли это, что падать больше было некуда?       Она медленно поднимает горящий решительностью взгляд на Майки и смотрит ему прямо в глаза. — Не знаю, чем могла заслужить такое отношение к себе. Но я благодарна. Спасибо тебе, Манджиро. Надеюсь, я и правда достойна такого подарка. — Достойна, — заверил он.       Тепло разливалось внутри киноварью. Такемичи шагнула вперед, огибая разделяющий их мотоцикл и, приблизившись к Майки, уверенно взяла его за руку, несильно сжав его пальцы своими обеими ладонями. — Надеюсь, что ты прав, — постаралась она придать голосу и лицу подобающее случаю выражение. Она надеялась, что Майки не смог заметить мрачности ее мыслей, наверняка отразившихся во взгляде, когда она строила свои жуткие планы. — И спасибо за… ну, за это. Я никак не ожидала, такого сюрприза.       И, подняв голову, она уже со всей искренностью улыбнулась: — Поможешь мне его обкатать?