2 мая 2005 год
Прошёл месяц.
Целый месяц с того момента как Шиничиро очнулся, целый месяц с того момента как Майки снова чувствует себя живым.
Для самого Шиничиро этот месяц был тяжелым, потому что по началу было сложно даже лежать не то что говорить или прочее, а от собственной беспомощности хотелось блевать. Но он был рад тому, что выжил, был рад видеть Эмму, Майки, дедушку, хоть и было странно понимать, что прошло два года. Майки уже не такой мелкий каким был, Майки теперь стал серьёзнее, действительно взрослее и Шин не мог не гордиться им, Эмма конечно поменялась не столь сильно, но она тоже выросла и уже стала чуть больше девушкой, стала ещё милее чем была, но даже так, что-то в них осталось то самое детское что помнит Шиничиро.
Он вдыхает тёплый майский воздух и улыбается. Послезавтра они с Эммой и Майки пойдут смотреть на сакуру, они упрашивали пойти и деда, но у того работа, да и кажется не слишком он хочет смотреть на неё, хоть и уважает эту японскую традицию, смысла он в ней не мог увидеть как бы ни старался.
Шиничиро приподнимает взгляд на небо и вдыхает уже не майский воздух, а табачный дым только зажжённой сигареты, спустя секунду выдыхает его, смотря как он выворачивается в причудливые узоры. Он отходит от перил моста и идёт в сторону магазина, чтобы купить всё необходимое для приготовления Бенто, иначе нельзя, какое Ханами без него? Это извращение какое-то, не иначе.
Мысли вы голове бьются разные, но они спокойны, они кружатся в своём непрерывном потоке и не отвлекают, позволяя Шину не отвлекаться от дороги и окружающей среды.
Время где-то без пяти восемь и солнце почти ушло за горизонт разливая по нему краски оранжевых и жёлтых цветов. Шиничиро задерживается у входа в магазин что бы докурить сигарету и посмотреть на догорающий закат перерастающий в тёплые сумерки, по которым он будет идти обратно домой и улыбается смотря на этот пейзаж.
Спустя минуту солнце полностью уходит с небосвода оставляя землю на присмотр луне, а тлеющая сигарета летит в мусорку и Шиничиро заходит в магазин перед которым он стоял.
У него список небольшой, мясо, рис, овощей кое-каких, рыбы, сахара купить надо, потому что Майки чёрт криворукий уронивший целую упаковку сахара со стола на пол, газировки и берёт несколько плиток шоколада, чтоб жизнь мёдом казалось, с таким набором идёт к кассе и расплачиваясь выходить с пакетом в руках. Сигареты он специально не брал, его сожрут к чёрту за такое, лучше уж иногда на улицу выходить чтобы покурить.
Шиничиро идёт в тишине, которую разбавляются только проезжающие машины, а людей к действительно большому удивлению, почти нет, но так даже лучше, так даже тише.
Его отвлекает шёрох за углом и он на чистых рефлексах готов драться, заходит за угол, но с удивлением замечает..
«это что Харучиё?»
На него из под пышных белёсых ресниц, смотрит пара аквамариновых глаз, смотрит чуть напуганно. Шин склоняет голову и замечает маску на чужом лице, весьма странно, потому что насколько он помнит, у Санзу никогда не было привычки скрывать свои шрамы.
–Привет.
Сано чуть склоняет голову в бок и тепло улыбается. В ответ ему только кивают, а старший Маня Акаши за собой выводит его из переулка под горящий фонарь чтобы получше рассмотреть. А вот он изменился по сильнее как минимум внешне, и, надо отметить, длинные волосы ему идут. Потом он в целом разглядывает его, повзрослевшие глаза и черты лица (чему на самом деле ужасно мешает маска), а потом он замечает на этой самой маске пятнышко крови недовольно хмурится, одной рукой стягивает её. Санзу вздрагивает, хотя его и до этого потряхивало от осознания что он рядом с Шиничиро. Как бы стыдно ни было и как бы не хотелось, он так и не удосужился за целый месяц хоть раз позвонить, спросить, сделать что-то ещё, сначала просто не смог собраться с силами, а потом когда их хватало в голову лезли мысли о том, что старший будет зол, что не захочет даже разговаривать с ним от того что тот не пришёл раньше (хоть Шиничиро и никогда не был таким, у Санзу была слишком явная привычка накручивать себя). Шиничиро вздыхает когда видит как Санзу чуть морщится от боли и оглядывает разбитый в кровь нос.
–Ну как так, а?
Шиничиро спрашивает по доброму, но Харучие снова вздрагивает, потому что ему показалось что тот разачарован. Он даже не подрался, просто упал неудачно, просто так получилось, он не виноват.
–Упал.
Акаши выдыхает в унисон с Шином и тот чуть приобнимает его, говоря тихое: «пошли». Санзу не спорит, потому что Шиничиро Санзу верит даже спустя столько времени, потому что что-то тянущее в грудной клетке не даёт ослушаться. Идут они в тишине, тоба чувствуют, она на самом то деле слегка тянет, но сейчас и говорить нечего.
Через двадцать минут они доходят до дома семьи Сано и Шиничиро очень активно долбает в дверь с ноги, потому что в одной руке пакет, в другой чуть шатающийся Санзу. Открывает Майки и только собирается поздороваться с Шином, как замечает Акаши. Смотрит сначала на одного потом на другого.
–Привет, Санзу-чан.–Он чуть приподнимает уголки губ в улыбке и отходит с прохода, чтобы пустить пришедших, в ответ Шиничиро агакает, а Санзу кивает, но не более потому что его тащат чуть дальше и сажают на низкий диванчик.
–Жди.–Шиничиро шутливо указывает на него пальцем подтверждая сказанное и чуть улыбается радостно щурясь, а Хару отвечает тихим «угу».
Он подгибает ноги под себя и оглядывает такой знакомый зал, с которым у него связанно довольно много воспоминаний. Например он помнит как он, Кейске и Майки пытались делать кувырки, в итоге Баджи пару раз чуть не сломал шею (но не сломал же!), а ещё помнит как они прямо здесь под этим диваном спрятали петарды, перед этим спизженные у Шиничиро, и их даже не поймали тогда! Поймали их тогда когда Санзу себе чёлку подпалил этими петардами.
Шин возвращается с пластырем, сальфетками и перекисью в руках.
–Вот ты правда что ли так упал?–Сано смотрит на него скептично, не веря что он мог просто так взять и упасть. Нет, конечно все бывает, но не настолько же, он ведь всегда осмотрительный, внимательный.. А потом в голове щёлкает что это не тот же Харучиё что и два года назад, это уже не тот же ребёнок который приходил к нему за помощью. Хотя нет, не поменялся же он так сильно.
Он снова оглядывает его.
–Да я сам как-то не понял.. Об шнурки споткнулся и вот так вот.–Санзу пожимает плечами и слегка виновато тупит взгляд. Опять он досаждает Шину, опять мешается.
Шиничиро этот виноватый взгляд из тысячи узнает, поэтому он пододвигается ближе и треплет по волосам, а потом с улыбкой приступает к обработке разбитого носа.
«М-да.. В свете фонаря выглядело не так плачевно»
На переносице уже подсохшая кровь, на ней видны кусочки асфальтной пыли (значит правда упал), а сквозь собранную кожу проглядывает розоватое мясо. Вообщем не из приятных картина, а ощущения – которые эта казалось бы маленькая ранка доставляет – наверняка очень болезненные.
–Если больно будет скажи.–И Санзу и Шин знают, Харучиё не скажет если будет больно он будет молчать до последнего, поэтому Сано со вздохом достаёт одну влажную салфетку и аккуратно, почти невесомо, сначала стирает кровь, конечно потом приходится давить чуть сильнее, потому что засохшую кровь с пылью так легко не сотрёшь. Спустя пять минут аккуратного елозинья салфеткой туда сюда он таки отмывает чужой нос от крови и наконец приступает к обработке. Наверное после такого это будет не так больно.
–Ты как, нормально?–Шин со спокойным выражением лица смотрит на Санзу, чуть прикусившего губу и хмурящегося, но тот несмотря на такой вид кивает. Шиничиро лишь пожимает плечами и льёт спирт на переносицу, пока сам Санзу додумался руку ко рту представить, потому что глотать это не хотелось (он пробовал, вывод:хуета), а потом старший заклеивает Хару нос пластырем и с довольным видом смотрит на проделанную работу.
В комнату заходит Эмма и удивлённо смотрит на Санзу, потому что кого кого, а его она меньше всего ожидала увидеть когда Майки сказал что Шин «привёл кое-кого, хер скажу тебе кого», она пару раз моргнула, а потом улыбнувшись помахала ему рукой
–Привет, Санзу-чан.
В дверном проёме стоит, на ней шорты чуть выше колена, футболка и волосы завязаные в хвост на боку. Последний раз они кажется виделись года полтора назад, когда Харучиё зачем-то приходил к Манджиро.–Будешь чай?
Она склоняет голову, слегка по-детски, а хвост спадает с плеча на спину, распадаясь по ней мягким водопадом.
Санзу такой вопрос ставит в тупик. С одной стороны он был бы и рад здесь остаться, рядом с кем-то живым и тёплым, рядом с Шиничиро, с другой было страшно, было что-то тянущее душу, что-то такое гнетущее.
–Да, я вообще честно говоря не планировал надолго оставаться.–Хару задумчиво и слегка виновато опускает взгляд и заводит одну руку за голову, изображая неловкость. –Да и домой мне ещё надо будет добраться..
–На ночь у нас останешься. –Резко вклинившийся в разговор Шин удивляет подобным заявлением, обращает на себя внимание как Эммы так и Санзу, они смотрят на него удивлённо, но если младшая Сано с каким-то непониманием и удивлением, то Харучиё смотрит с чем-то непонятным, непонятным наверное даже ему самому, не то что кому-либо ещё, но несмотря на это он тихонько кивает, а Эмма пожимая плечами с улыбкой уходит на кухню с которой она пришла и слышно, как она тихонько стучит чашками и чайничком для заварки, как она копошится в поисках возможно чая, для того чтобы его заварить, поэтому Шиничиро встаёт чтобы пройти на кухню, подавая руку Акаши, а тот заторможенно, но берёт чужую ладонь и хватает кажется слишком сильно, сжимает её, не желая отпускать.
Шин смотрит вопросительно, а Хару, видимо поняв что он сделал быстро отпускает его руку и говоря что он сейчас подойдёт идёт в коридор и залезая в свою ветровку достаёт из кармана баночку с таблетками и надписью на ней «метилфенидат» и аккуратно достаёт одну таблетку закидываю в рот достаёт из того же кармана маленькую бутылочку воды, запивает таблетку, чуть морщась и скрипя зубами от недовольства, но проглатывает, убирает всё только достанное обратно в куртку и идёт на кухню, по дороге буквально врезаясь в Манджиро, смотрит на него каким-то затуманенным взглядом, таким, что создаётся ощущение, что он не совсем даже понимает где он.
–Эй, всё хорошо?–Майки машет рукой перед его лицом, а его самого выглядит хоть и спокойным, но видно как на него легонько упала тень беспокойства, проглядываемая в складе между бровей и чуть напрягшихся кончиков пальцев.
В голове мыслей миллион и видеть Харучиё в этом безумном потоке Майки на самом деле не хотел, но так вышло, что Шин его привёл и теперь Манджиро не мог заткнуть что-то в душе, что беспокоилось за Хару, что заставляло спросить это глупое "ты в порядке? ". Санзу никогда не будет в порядке, больше никогда, и это вина целиком и полностью Манджиро. Ладно, может не целиком и не полностью, Такеоми наверняка сыграл в этом огромную роль, но факт оставался фактом, Санзу в порядке не был, не после того что Майки натворил и эти мысли посещают его каждый раз, стоит этому беловолосому чуду, с прекрасными пышными ресницами оказаться в поле зрения. Всегда.
Санзу от чужого прикосновения к плечу дёргается и смотрит на Майки чуть испуганно, но почему испуганно непонятно, в отличие от Манджиро, в голове Харучиё конкретно сейчас не единой мысли, но потихоньку этот омут просыпается и начинает биться о стенки черепа. Хочется сказать что не в порядке, хочется сказать что всë плохо и он не знает что чувствует по повуду хоть чего-то в этой жизни, но не перед Майки. Потому что тогда Майки бросит окончательно, Майки не любит слабых людей, а Харучиё слабый, Харучиё плачет когда ему больно, Харучиё не умеет так хорошо драться, не умеет, не может, не получается, всё, что у него получается, это улыбаться и делать вид что всё хорошо. Это он делает и сейчас, затыкая ноющее сердце
Майки на это лишь вздыхает, но улыбается.
–Эмма там чай заварила, пошли.–Между ними ощущается напряжение и оно буд-то физическое, тянется по стенам чем-то чёрным и мерзким, будто перекрывает собой свет, но они не обращают на это внимания, они как ни в чём не бывало проходят на кухню.
Проходит двадцать минут и эти двадцать минут были потрачены ни на что, это было простое распитие чая, даже без каких-либо разговоров. То есть разговоры были, но лишь между семьёй Сано, Санзу же там сидел, был рядом, но чувствовал он себя определённо лишним, в разговоры не встревал и просто понемногу отпивал чай, мерно болтающийся в кружке ложащийся на язык приятным, хоть и немного обжигающим теплом.
Таблетки тоже начали действовать и каждый раз бьющая в голову паника успокоилась и больше не билась о стенки черепной коробки, заставляя хотеть просто вышибить себе мозги чтобы больше никогда не слышать омерзительных мыслей мелькающих в голове.
–Слушай, а где ты будешь спать?–Майки, засовывая хвостик таяки в рот, заинтересованно склоняет голову смотря на Санзу, поднявшего голову с лёгким непониманием на лице. –У нас просто комнат нет, а на диване, не знаю как захочешь..
–Пусть со мной ляжет. –Шиничиро с улыбкой смотрит на Майки, а потом пововорачивает голову к Санзу по доброму улыбаясь и будто передавая ему тепло через эту улыбку и взгляд.
Харучиё чуть мнётся, но не спорит, за окном уже совсем темно, а время?.. А время сейчас и не важно вовсе, потому что время это то, за чем так сложно уследить, уследить в бесконечном потоке непонятных чувств, мерзких мыслей и того что грызëт грудную клетку, пожирая тебя изнутри. Не сейчас.
Эмма встаёт и собирает чашки, чтобы убраться, а Санзу слегка смущённо, но предлагает свою помощь, потому что просто сидеть без дела он не сказать что любит и младшая Сано с улыбкой принимает его помощь, просит протереть тарелки и поставить их на сушку, а ещё со словами «пожалуйста, если не сложно» просит заплести ей косу.
Хару удивлённо моргает на такую просьбу, вечер уже, волосы расплетать прийдётся, но он кивает и перебирая шёлковые пряди слетает их в упругую косу, следя чтобы пряди не выбивались откуда не надо, извиняется, когда Эмма тихо ойкает, а завязывая резинку на конце с улыбкой смотрит на проделанную работу. Он старался.
Младшая Сано радостно кивает и благодорит, а взглянув в зеркало вдыхает так восхищённо, что Санзу кажется, что у него краснеют щёки, а Ширичиро, который до этого заправлял ещё одно одеяло и подушку, зайдя в зал с улыбкой посмотрел на такую картину. Это выглядело мягко и по семейному. Выглядело радостно.
–Ну что, пойдём спать?–Опираясь о косяк Шин с ухмылкой складывает руки на груди. Манджиро ушёл спать ещё давно, хотя как спать, на самом деле он наверняка сидел и играл в какую-нибудь свою "херню", как это называет их Дед.
Санзу поворачивается к нему слегка заторможенно и кивает, хлопая белыии ресницами, чуть дёргая уголки губ вверх и заставляя шрамы потянутся чуть выше.
Эмма с улыбкой желает спокойной ночи и оставляет Санзу и Шиничиро в зале.
–Пошли, да?–Шиничиро улыбается, снова так тепло, тепло так что в груди что-то больно тянет, скручивается. Так больно и непривычно смотреть на эту улыбку. Так страшно, странно, непонятно, любимо. Харучиё кивает, и идёт за ним, проходит по красивому коридору, в котором висят детские фотографии, фотографии и Эммы, и Баджи, вот Майки, а вот даже мелкий Шиничиро! С удивлением Хару замечает и свою совместную с семьёй Сано и Баджи фото. Больно.
В комнате у Шиничиро тепло, не так как в остальном доме, тепло, в комнате Майки тоже тепло, но тепло не так, там тепло по другому. В комнате Шиничиро пахнет зелёным чаем, в комнате Шиничиро на подоконнике стоит икебана, наверное совсем новая, но уже такая красивая, в комнате у Шиничиро детские воспоминания льют через край и хочется заплакать.
Шиничиро смотрит на Санзу и дëргается потому что этот взгляд такой незнакомый, такой.. Даже пугающий? Слишком взрослый.
Он пугает Шиничиро, потому что такого Харучиë Санзу он ещë не знает, потому что это всë равно слишком ново, слишком непонятно.
–Холодно?–Шиничиро смотрит на чуть подрагивающие кончики чуть ли не белоснежных в свете комнаты пальцев, точнее в свете выключенном, в свете окна зияющей луны. Оглядывает чужие волосы, которые серебряным водопадом распускаются по спине, переплетаются и будто повествуют истории самураев времëн эпохи Минамото, те истории когда они только появились и выбивались в мир живой.
Санзу поворачивается к старшему Сано и тот теряется во взгляде аквамариновых глаз, в свете цуки они блестят и затягивают в свои воды, хотя и ни на какое море это не похоже, и Шиничиро знает, знает если засмотреться в эти глаза, то упадëшь в них, если не понравишься этим глазам, то станешь лишь ещë одним страдальцем мук ада Акутагавы Рюноске, не вытянет тебя ничто и будешь барахтаться в этом огне до конца жизни, которая будет так же скоротечной как день во время фую.
–Да, немного.–Харучиë отвечает тихо и возвращает Сано из своих раздумий и непонятных сравнений сбивающих друг друга абсурдностью и глупостью, кивает и включает свет, резко, так, что Санзу морщится, трёт глаза и смотрит прямо в одну точку, ждëт пока цветы распускащейся сакуры наконец осядут и позволят ему снова видеть.
Этот происходит спустя пол минуты и Хару, протерев глаза оглядывает чужую комнату уже в свете лампы и с какой-то грустной ностальгией улыбается. С этой комнатой связана чуть ли не пол жизни Санзу.
Шиничиро указывает на голубой футон, всë такой же, чуть потрëпаный и за два года не изменившийся ни на толику.
Они ложатся в одну кровать, хотя как сказать ложаться. Ложится один только Хару, а Шин отходит к подоконнику и копашась на подоконнике подхватывает в руки пачку сигарет peace, достаëт одну штуку и пару раз щëлкает железной зажигалкой zippa, и делая первую тяжко, думает что надо будет еë подзаправить.
Шиничиро задумчиво постукивает по подоконнику и выпускает облачка дыма, что исчезают в ночи словно видение. В его голове много мыслей и главной среди них сияет Санзу Харучиë, блестит аквамариновыми глазами, манит к себе и Шиничиро и все его мысли. Он вытянулся, покрасился, и, надо сказать, белый ему шëл, хотя маска которую он носил Шин не понимал. Харучиë никогда не стыдитлся своих шрамов, как минимум не показывал эту неуверенность на публику, гордо вздëрнувшись был готов порвать любого кто пытался задеть его говоря о них. Да и был он резвее со старшим Сано. Хотя может это из-за того что они не виделись два года?
Бывший глава Чëрных драконов не горел желанием думать, почему тот не пришëл, потому что помнит белую макушку, заглянувшую к нему вечером в палату и тут же исчезнувшую. Сомнений что это Санзу не было.
Вдруг он ощущает как кто-то обнимает его сзади, и, улыбнувшись, выкидывает потушенный окурок в окно, гладит Хару по руке. Он сжимает его сильнее, и Шин разворачивается, чувствует, как Хару утыкается в чужую грудь, чувствует как футболка намокает примерно там же, где находится его лицо и думает, что не поменялось то вовсе и ничего, если и поменялось, то не сильно. Потому что сейчас всë так же, как когда Хару было тринадцать, так же как и раньше, так же он утыкается в чужую грудь, сжимает чужую футболку и тихо рыдает, тихо, потому что так выучили, потому что громко нельзя, Такеоми эти рыдания слушать ни к чему.
Шиничиро обнимает в ответ, мягко гладит по спине и проводит кончиками пальцев по волосам, тихо что-то шепчет, успокаивает, всë как в детстве.
И как в детстве, Харучиë сжимает чужую футболку сильнее, приподнимает голову и мокрыми блестящими глазами смотрит прямо на Шиничиро. И этот взгляд снова переворачивает в груди всë, потому что этот взгляд для Шиничиро нечто такое, что он не может вытерпеть, не может нормально смотреть в ответ и отводит взгляд куда-то в сторону.
Вот только Санзу так не может, Санзу терпел два года, Санзу тянется к чужому лицу, поворачивает к себе и аккуратно касается губ. У Шиничиро губы такие тëплые и мягкие, но он не тянется дальше, он ждëт пока тот хоть как-то отреагирует. Шин не делает ничего, не отталкивает, не отвечает, ждëт того, что будет делать Санзу, но на деле готов вскочила и метаться по комнате просто так и потому что. Потому что до ужаса хочется потянутся в ответ и он сам не понимает что это за чувство в груди, но это тянет сильно, тянет так, что даже Шин еле может устоять, но не отталкивает, потому что не может заставить себя.
Все так же как и два года назад, только Харучиë чуть увереннее себя ведëт.
Хару поцелуй не углубляет, но и отрываться не спешит, чуть сильнее давит на чужие губы стараясь их побольше прочувствовать и запомнить, потому что не знает, представится ли такой шанс его. Хотя в детстве представлялся.
Когда Санзу всë таки чуть отстраняются друг от друга, и, если Шиничиро всë ему пытается сдерживать хоть какое-то самообладание, лицо его всë равно всë красное, а в голове крутятся воспоминания.
–Всë-равно буду любить.
Харучиë по-детскт дуется и топает ножкой, пока недавно снятые повязки оставили за собой два шрама. Нет, шрамы конечно оставили не повязки, но старшему Сано просто чуть легче думать и говорить так, чем говорить или думать, что это шрамы оставленные его младшим братом.
Шиничиро вздыхает, потому что знает—спорить бесполезно. Но и оставлять это так нельзя, нельзя щя согласиться, потому что Акаши Харучиë ему просто как младший брат, нельзя взять и отказать, через знает как этот ребенка отреагирует, да и не хочется ранить его таким способом.
Шиничиро уверен он перерастëт эту глупую влюблëнность тем более в Шиничиро, потому что неправильно это всë.
Шиничиро вздыхает и покачивает головой.
«Как будто в сапëра играю. »
Тогда Санзу было сколько, лет десять? Потом Санзу было двенадцать. Точнее ему только исполнилось.
Тогда был жаркий летний день, Такеоми был где-то на работе, а Сенджу сидя в своей комнате отчаянно старалась успеть сделать подарок для брата.
Майки и Баджи гордые собой и своими накоплениями с улыбкой уже вручили Айкути в чëрном чехле с золотым драконом тянущимя по ножу.
Санзу был счастлив, но старался особо не шуметь, хотя на деле был в восторге и крутил нож в руках, подкидывает, под завистливые вздохи Баджи и чуть восторженные от Майки, потому что ни Баджи ни Майки так не умели.
Купили они этот нож не без помощи одного взрослого, если точнее, Шиничиро и Хару с такой же благодарностью обращался и к нему, а потом с очень активной поддержкой Баджи («Ну покажи ты ему как можешь, покажи!), начал показывать что он собственно умел делать с этим ножом. Шиничиро с это смотрел с улыбкой, а видеть три счастливых пары глаз для него было лучшей наградой, хоть и день рождения вовсе не его был, но он с улыбкой трепался каждого по голове, а потом заколкой Эммы закрепил чëлку Санзу всë лезущую мальчишке в глаза
Тогда вечерело и тогда Санзу по-детски невинно, словно ему не тринадцать и это не он утверждал какой он взрослый, попросил Шиничиро наклониться. Шиничиро то наклонился, сел на корточки точнее и чуть не упал, когда Санзу неумело ткнулся в чужие губы, а в груди и голове всë сделало такой кульбит, только в голове в одну сторону, в груди совсем другой.
«это уже заходит слишком далеко, надо прекращать»
Только Хару прекращать не планиррвал, он всë ещë пытался, только не так уверенно и Шиничиро как-то даже не заметив чуть приоткрыть рот, давая ребëнку чуть больше воли.
Спустя десять секунд, ровно десять, он отошëл от старшего Сано и убежал куда-то в сторону магазинах Данго, а Шиничиро стоило ему отойти упал на жопу.
«Ладно, успокойся, всем нравится когда их целуют, не важно кто, правда, не важно.»
Он настороженно оглядывается сильясь разглядеть, видел ли их кто или нет и молился всем Богам чтобы никого там не было. Вот только даже пытаясь отвлечься, мысли возвращались туда откуда они и начались, а Шин был уже не уверен, в том, что чувствовать к этому ребëнку.
Шиничиро, всë ещë красный, как завороженный смотрит на Харучиë, разглядывать и думает, что теперь этому ребëнку пятнадцать лет. И этот ребëнок всë ещë тянется к Шиничиро, и теперь он точно не знает что чувствовать надо и что он сам чувствует.
–Прости..–Санзу сжимает его футболку и снова сгорбившись, опускает голову, смотрит куда то в пол, ища в берëзовом полу ответ, на что-нибудь, неважно даже на что, ему нужно отвлечься.
Зачем ты это сделал? Захотел.
Точно захотел? Точно.
А не боишься? Чего? Отказа.
Не боюсь. Боишься.
Боюсь.
–Эй, Хару-кун? –Он снова потерялся в своих мыслях и не заметил то, как Шин приподнят его за плечи, заставляя смотреть на себя.–Давай пока.. Просто ляжем спать?
Он выглядит не ловким, взъерошенные чëрные волосы, остатки смущения на щеках, чуть блестящие капельки пота и глаза которые всем видом будто переминаются с места на место не зря что делать. Санзу чуть улыбается, но дëргается и делает пару шагов назад, а уходить то не хочется, потому что в объятиях Шиничиро тепло, в объятиях Шиничиро чувствуешь себя будто укрытым от всего мира, в объятиях Шиничиро...
Они ложатся на один голубой футон, но, Санзу даже не думает укрываться вторым одеялом, он лезет под одеяло к Шиничиро, потому что ему так больше нравится. Шиничиро с тяжëлым вздохом распахивает царство подушки и одеяла, позваляя Санзу при строится поудобнее.
Его макушка вылезает из под одеяла, а потом и он весело сверкает глазами, а нос и всë ниже так и осталось скрытым.
Шин не очень понял откуда взялась такая детская радость. Или азарт.
Сано просто чуть воровать в кровати, укладывается на бок, но чувствует как его ладонь, лежавшую у лица, накрыла другая. Даже руки у Харучиë больше не такие маленькие.
Он открывает глаза и его чуть слепит аквамарин напротив. Точно они же свет не выключили, Шина дед прибъёт.
Он встаёт, выключает свет, а возвращаясь под одеяло, снова чувствует как его берут за руку и вздыхает.
Он не знает что с этим делать, а Харучиё смотрит на него.
–А можно ты поцелуешь меня?–Кажется что в темноте аквамариновые глаза блестят ещё ярче. И Шиничиро не знает что отвечать. Он хочет, но мозг бьёт тревогу.
Шиничиро аккуратно тянется и мягко целует.
***
3 мая 2005 года.
День этот начался так же как и обычные дни. Хотя сказать "так же как и обычные дни", сам для себя Харучиë не мог, потому что он не привык проспаться под одеялом, перед этим чувствуя как его аккуратно укрывали, думая что он ещë спит. Санзу не спал. У него чуткий сон.
Стоило сказать, что день этот начинался именно для семьи Сано так же как всегда, теперь так же как всегда. Спустя два года.
Майки клевал за столом склоняя голову над ним, деда уже не было, потому что встали поздно, а тот на работе, Эмма стоя у плиты и что-то говоря Манджиро про его режим, заодно готовя и пугая Шиничиро за то, что тот курит на кухне, а тот лишь отнекивается.
Не как всегда в этой обстановке только Санзу, появившийся вчера из неоткуда, надеявшийся исчезнуть так же. Не вышло.
Его утро началось со спуска вниз, баночки таблеток в руках и ванной с туалетом. Всë как у всех людей, кроме баночки таблеток.
Он приходит на кухню и смущëнно усаживается за стол. На кухне стоит именно стол, а не котацу, потому что Шин как-то решил, что так будет удобнее и не прогадал. Правда было удобнее. Как и другим людям.
Этот день не отличался ничем от других, ничем, кроме того, что Эмма с улыбкой пригласила Санзу устроить Ханами, а Санзу тихо кивнул, уточнив не против ли остальные. Против никто не был.
Тогда, Санзу предложил помочь Эмме приготовить бенто, а та с улыбкой согласилась, при этом назвав двух своих братьей тунечдцами. Как и всегда.
Этот день прошëл быстро и как обычно, но Санзу показалось, что в этом дне было больше чувств, чем в остальных. А ещë были переглядки с Шиничиро. И поцелуй в щëку.
И для Санзу как и всегда было какое-то дикое нежелание идти домой, но он понимал, надо. Надо выспаться, чтобы хоть как человек вести себя, надо привести себя в порядок, надо, надо.
Надо не забыть принять таблетки.
Харучиë находится в своей квартире. Она ей досталась от старухи, которая сдавала еë. Так вышло, что Харучиë эта старуха очень нравилась, она была добрым человеком, давала хорошие советы и была ненавязчивой приятной бабкой, чей старческий голос рассказывал интересные истории во время чаепитий.
Внук у неë был, но был он мудаком и о бабушке даже не вспоминал, а Харучиë когда его позвали к нотариусу чуть не упал, узнав что квартира по завещанию останется ему, сбережения тоже. Ублюдок тот был красный как помидор от злости, пытался что-то доказать про то, что Санзу несовершеннолетний, только так вышло, что судью Харучиë знал и тот вышел на его сторону.
Несмотря на всë, квартира давила стенами и мерзким одиночеством. Как только он заходит в дом ог или в кровати даже не раздеваясь.
Всë как и всегда, каждый день
***
4 мая 2005 год.
Шиничиро открыл глаза и первое что он увидел, как очевидно, был потолок и люстра.
Он при встал на локтях, оглядываясь комнату, будто в поиске чего-то то, но пока он оглядывайся он просто забыл о том, что искал что-то и по сути, просто глупо прохлопав глазами, он как крот оглядывает свою комнату.
За окном уже светло.
Шиничиро встать и тянется. И вдруг с улыбкой вспоминает что сегодня они будут устраивать пикник под сакурой. И Харучиë будет с ними.
Шиничиро говорил это не один раз, хоть и знал, скажи бы он один, Санзу бы запомнил, но Шин никогда не забывал напоминать этому ребëнку о том, что он для него так же важен как Манджиро. Потому что Санзу он тоже знает с младенчества, потому что семья Акции можно сказать буквально росла с семьëй Сано. Он рос с Такеоми. Майки с Санзу и Даже в придачу. А росла ли Эмма с Сенджу?
Этот вопрос резко встревает в голову и Шин думает, что вечером или завтра он обязательно спросит.
Он с улыбкой заходит на кухне, после того как умылся и с лëгкой улыбкой смотрит на сонного Майки и Эмму, чересчур возбуждено крутящуюся вокруг.
–Доброе утро. –Шиничиро тихо зевая садится за стол напротив Майки и оперев голову о руку прикрывает глаза. Майки напротив него тоже мыслит доброе утро. Сидит он в такой же позе как и Шин, а Эмма рядом с ними с какой-то странной интонацией, говорит что они одинаковые.
И Майки и Шиничиро на это заявление как-то до странного резко, оба выскакивают и переглянувшись смотрят на Эмму.
Майки смотрит с какой-то детской обидой и сложив руки на груди, бубнит что-то вроде:«Я не такой зануда. ». А Шиничиро на Эмму смотриь серьëзно и она чувствует как у неë от такого взгляда вечно мягкого старшего брата, змеëй тянется холодок по спине. Она отворачивается обратно с чайнику.
Время близится к полудню и Эмма важно сообщает уже до конца проснувшись и занимавшимся своими делами братьям Сано о том, что пора бы собираться и отправляться к сакура и повезло если место будет.
Оба кивнули, встали и пошли покмнатам.
Спустя двадцать минут вся семья вышла из дома и направилась в Роппонги сакурадзака, посчитав что тамошнее место для пикника будет прекрасно, а пол вечер, когда станет темнее, будет вас равно достаточно ярко.
На Эмме одета синяя юката с узором листьев и белоснежные анализ, перевязаная такой де белой лентой. На ногах красуются гэта, но без тебя и открывают вид на красивые ноги, ухоженные ногти.
Майки одет в кэйкоги, состоящее из жëлтой рубахи без узора, но с широкими и длинными рукавами, в которых таились карманы, а брюки были цвета тëмно-серого.
На Шиничиро красное кимоно, перевязаное тëмной лентой, поверх которого одето хаори такого же цвета.
Они идут в каком-то своей мерном спокойствии, разговаривая ни о чëм и стучать гэта по разогретому асфальту. Сумку с бенто, водой и пледом для пикника несëт Шиничиро, пока Эмма и Майки болтают о чëм-то своëм.
И Шиничиро наслаждается смотря на них. Видеть их счастливые лица для него сродни что-то такое нормальное и в то же время отдалëнное, потому что лица эти повзрослевшие.
Не заметя как, они прошли все магазинчики пестрящие названиями, не слишком обращали внимание на шум машин, людей и деревья вокруг наслаждались лишь компанией друг друга, и, спустя час ходьбы, когда уже Майки начал жаловаться на то что он устал идти, Шиничиро сказал что они почти пришли, а подтверждается это Санзу, с улыбкой мащущем им рукой под одним из деревьев.
Манджиро увидев его как-то странно приободрившись не то что подошëл, подбежал к нему и как-то до странности радостно обнял его.
«Он просто в хорошем настроении», думается Шиничиро, а Майки в это де время пока его родственники его не подошли чуть при вставать на носочки, целует в один из шрамов. Сегодня как-то легче на него смотреть, чем два дня назад.
Санзу моргает и смотрит на Мацки непонятным для него взглядом, но спрашивать что-то уже поздно, потому что подошли Эмма с Шиничиро.
–Привет, Харучиë.–Старший Сано мягко улыбается и кивает в качестве приветствия, после чего, тут же приступает к тому, чтобы разложиться. Эмма подходит сразу за ним и весело машет ему рукой.
–Хорошее сочетание одежды!–Она подходит чуть ли не вплотную и внимательно изучает его лицо.–И сам ты лучше выглядишь чем позавчера! Это хорошо.
Блестяще глазами, она усаживается на плед разложенный Шиничиро, который всë его поправлял концы пледа.
И действительно, Санзу выглядел лучше чем позавчера, только пластырь отвалился и открыл вид на не сказать что приятного вида картину, но и не столько ужасную.
Одет он в тёмную рубаху, хаори с белыми астрами в которых, уткнувшись морду в лапы отдыхает кицуне. Рукава широко тянется яиц видно, что в карманах что-то есть, но что непонятно. На ногах хакама, тëмные в полоску, на ступнях гэта, под ними таби.
Они болтают обо всëм и ни о чëм, точнее в основном снова Эмма и Майки, только спустя час Санзу и Шиничиро, до этого играющие в какие-то непонятные глядел, присоединились к разговорить и как-то невзначай ударили со в детские воспоминания.
Например Майки вспомнил, —правильнее будет сказать припомнил—Шиничиро и Санзу, как когда Эмме и Сенджу было по одиннадцать, они смогли убедить этих двух позаплетать им волосы, а Эмма приводила гениальнейшие аргументы, говоря "У Санзу, в отличие от Баджи-чана всë нормально с волосами. У Баджи-чана они постоянно сальные, спутанные и вообще у него бардак на голове".
Это было весело. Это было тепло.
Ударяясь в воспоминания, они даже не заметили как бенто и прочее закончились, яркий свет дня постепенно сменился слабым светом луны скрывающийся за облаками, а Сакура, полсвченная белым светом действительно выглядела потрясающе.
Санзу кажется что он впервые за три года снова дышит полной грудью, чистым воздухом и чувствует радость, наполняющую окраины его души. Майки, наверное, чувствует что-то похожее, пока Эмма по-детски что-то лепечет о красоте, а Шиничиро задумчиво поглядывает на Харучиë Акаши. Нет, не Акаши. Харучиë Санзу.
