Токсин в твоей крови

Обычное утро в студии Джоуи Дрю, все как всегда заняты своими обязанностями. Наверняка и для Сэмми это утро выдалось бы обыденным, если бы не кое-какие поправки босса. Лоуренс очень удивился, когда его поставили перед фактом, что отныне ему придётся делить свой кабинет с другим человеком. Ещё больше композитор удивился, когда узнал имя этого человека. Такие новости вызвали негодование со стороны мужчины, но директор был непреклонен, а против него особо не попрёшь. Джоуи и вправду идиот, если не понимает, что для написания песни мужчине нужна полнейшая тишина. Вообще, для Сэмюэля все казались одним тупым стадом баранов. Но даже с таким раскладом была в этом стаде овечка, которая вызывала у композитора ощущение порхающих в животе бабочек. А был этой самой овечкой аниматор Генри Штейн, который почему-то так выделялся на фоне этой общей серой массы. Именно с этим человеком композитору теперь предстояло делить кабинет. Как иронично… Для художника же начало нового дня выдалось вполне обыденным, но радостным. Как иначе может быть расклад дел, когда тебе повезло заниматься любимым делом за достойную зарплату? Однако все розовые облака в голове аниматора развеяла новость от его старого друга о том, что его переселяют в кабинет к директору музыкального отдела. Мужчина всегда старался сводить возможность контакта с этим человеком к минимуму, так как тот был достаточно раздражительным, а когда к тебе пристают из-за какого-то пустяка, это не очень приятно. А тут проводить с композитором целый день в одном кабинете… Несмотря на отказы и отпирательства со стороны Штейна, глава студии твёрдо стоял на своём. Кажется, за время, проведённое с Сэмми, Генри ещё не раз успеет соскучиться по своему месту в коридоре. Стоя подле кабинета, неподалёку от художника, Сэмми недовольно поглядывал то на рабочих, которые пытались перенести рабочий стол коллеги в кабинет, то на самого аниматора. Другой на месте Лоуренса наверняка был бы несказанно рад такому стечению обстоятельств, ведь теперь он так близко находится с объектом своей симпатии. Но на данный момент блондин испытывал далеко не самые приятные чувства, а от этих противных бабочек в животе уже начинало подташнивать. Композитор привык к одиночеству и не выносил чужого присутствия в кабинете, тут вообще не имеет значения, кем является этот человек для Лоуренса. Скрестив руки на груди, композитор одарил художника колючим взглядом. — Что ж тебе на прошлом месте спокойно не сиделось? Уткнулся в лист и рисуешь, там много ума не надо, — возмущённо фыркнул блондин, нервно постукивая ногой по деревянному полу. Внимательно наблюдая за действиями рабочих, художник старался игнорировать факт того, что неподалёку стоит композитор. Однако совсем скоро пришлось подать голос, ибо неприятных сюрпризов от директора ожидать не хотелось. — Мистер Лоуренс, поверьте, я бы и дальше спокойно работал там же, где и всегда, это произошло не по моей инициативе и повлиять на ситуацию я никак не смог, — прозвучал размеренный спокойный голос Штейна. Есть ли здесь смысл переживать? С одной стороны он сейчас ставит человека перед фактом, не более, но с другой, захочет ли тот уделить этому должное внимание? Обращаясь к здравому смыслу, Сэмми понимал, что художник так же, как и он, не виноват в непредсказуемых желаниях Джоуи, но эмоции были не согласны с мозгом. Раздражительность, словно пожар, разгоралась где-то в области груди всё сильнее. Они нарушили его личное пространство, что ужасно злило. И ладно это был бы ещё левый сотрудник, но нет, этим человеком оказался именно Штейн. Интересно, понимает ли Дрю, что с таким успехом новых композиций они не дождутся? Хоть в канализационную систему смывайся, как это делает Джек. Хотя, Лоуренсу это место противно, так что придётся смириться и пытаться сосуществовать с незваным соседом. — Вот и переселил бы тогда тебя к себе в кабинет, раз такой умный, — закатывая глаза проворчал композитор. На этот раз со стороны собеседника ответа не последовало. Пожалуй, Генри действительно был бы несказанно рад такому повороту событий. Конечно, подобный расклад дел не означал бы, что можно забыть о своих обязанностях и поискать более активное и впечатляющее занятие, но делить кабинет с другом гораздо приятнее, нежели с каким-то малознакомым человеком, которого удалось увидеть только с плохой стороны. Впрочем, оставалась слабая надежда на то, что со временем Лоуренс и Штейн поладят. Ну, или хотя бы не будут друг другу мешать. — Мотай на ус, я не выношу чужого присутствия в своём кабинете и для работы мне нужна гробовая тишина. Так что, если не хочешь отхватить, лучше тебе быть тише воды и ниже травы. Уяснил? — деловито положив руки на пояс, всё тем же раздражённым голосом высказал свои условия композитор, сверля художника взглядом. Художник молча выслушал выдвинутые ему требования и кивнул в знак согласия. Звучат они вполне логично, да и не кажутся чем-то невыполнимым. Хотя, в малой степени это может и странно звучать, ибо и так понятно, что процесс создания кадров не вызывает какого-либо шума. Получив скромную реакцию от художника, композитор демонстративно отвернулся, продолжая нервно стучать ногой по полу. Наконец, работникам удалось поставить стол в кабинете. Кратко отчитавшись о работе, те попрощались и поспешили уйти дальше по своим делам. Холодно попрощавшись с людьми, Сэмми направился в кабинет. Генри же, напротив, сначала поблагодарил рабочих, и только после этого проследовал за Лоуренсом, аккуратно прикрывая дверь. Штейн уже собирался пройти к своему месту и приступить к работе, но задержавшийся на месте блондин не дал так скоро исполнить задуманное. — Только зря место занимает, — не в силах сдержать неприятный комментарий, вновь ворчит композитор, не поворачивая головы в сторону аниматора. Новая обстановка ощущалась неуютной и непривычной. Генри не казался приятным соседом, скорее тем, кто нагло вторгся в личное пространство и теперь будет только мешать одним своим существованием на территории директора музыкального департамента. Только после едкого изречения, стараясь игнорировать присутствие Штейна, Лоуренс занял своё рабочее место, принявшись искать черновые записи с новой композицией для эпизода. Подобное поведение блондина невольно заставляет тихо вздохнуть. Вроде как оба уже давно не дети, а всё-таки чем-то это отдалённо напоминает капризы вредного ребёнка. Так или иначе, сейчас это было терпимо, если не воспринимать всё на свой счёт, чего Генри делать категорически не собирался, а потому лишь проследовал к столу, поспешно доставая всё необходимое для работы. Немного наклонившись над листом бумаги, художник начал делать набросок мультяшки карандашом, не особо обращая внимание на нового «сожителя». Грифель скользил по бумаге, всё более отчётливее становились очертания кадра. Вскоре забылись эти недовольные взгляды и слова со стороны композитора. Любимое дело позволило отвлечься от не очень-то и радужной реальности, в которую сегодня угодил Штейн. К сожалению, этот приём сработал исключительно с творцом, который теперь спокойно выполнял свою работу. У музыканта обмануть систему не получилось. Первое время Лоуренсу хоть как-то удавалось абстрагироваться от всего этого и даже дописать ещё несколько нот к уже имеющейся музыкальной композиции, но всё же мужчину хватило ненадолго. Внимание невольно переключалось на звуки за спиной. Шуршание грифеля карандаша разрезало тишину. Звук раздражал и давил на уши, заставляя сжимать до боли в кончиках пальцев ручку. Лоуренс и сам не думал, что обратит внимание на такую мелочь, но игнорировать этот раздражающий звук сил не было. Яростно швырнув ручку на стол, композитор развернулся к аниматору лицом. — Генри, твою ж мать! — прикрикнул мужчина, недовольно уставившись на собеседника. Тот вздрогнул, едва не выронив карандаш и перевёл вопросительный взгляд на композитора, пытаясь понять, что он сделал не так. Взгляд ледяных глаз будто пытался ущипнуть художника за совершённую провинность. — Карандаш, — чётко и не менее раздражённо прозвучало слово в тишине. Взгляд изумрудных глаз опустился на названный композитором предмет, после чего вновь вернулся на возмущённого. По выражению лица шатена можно было заметить, что он по-прежнему не понимает, в чём же дело и почему на него начали повышать голос. — Хватит им шуршать, а то я тебе его в глаз воткну. Ну, или катись в коридор и делай свои наброски там, хватит капать мне на нервы, — смотря исподлобья, опять начал возмущаться и ставить всё более нелепые условия Сэмми. Кажется, нервишки композитора начали сдавать окончательно. Как бы это не вылилось в истерику. Подобные претензии заставляют лишь сильнее растеряться. В какой-то степени было досадно, но больше страшно. Едва ли Штейн справится с Лоуренсом в крайнем случае. А что тогда будет? В какие крайности может сунуться Сэмми, будучи недовольным? Карандаш отложили в сторону и продолжили пером, стараясь делать всё сразу, без набросков, чтобы закончить работу быстрее. Главное, ничего не испортить. За растворителем идти далеко, а от чернил больше никак не избавиться. Да и переделывать всё с самого начала будет сомнительным удовольствием. Какое-то время мужчина наблюдал за действиями аниматора. Когда в кабинете вновь воцарилась тишина, он отвернулся к своей работе. В таком темпе прошёл примерно час. Всё это время Сэмми сидел, подперев голову ладонями, уставившись в пустой лист и пытаясь придумать продолжение к мелодии. Не получалось. Мысли вновь и вновь возвращались к объекту симпатии, вытесняя из головы всё остальное. Отлично! Просто превосходно! Сроки сдачи горят, а всё, о чём может думать Лоуренс, это о шатене за соседним столом, которого от раздражения хотелось схватить за ворот рубашки и прижать к стене. Далее мысли уходили совсем не в сторону избиения. Ну только если вдалбливание в дёсна тоже можно считать своеобразным поединком. Лоуренс мысленно выругался, закусив нижнюю губу. С этим надо что-то делать, пока мысли окончательно не пустились в сторону разврата. Как можно заставить Штейна покинуть кабинет? Мужчина посмотрел через плечо на погружённого в работу творца. Когда глаза приметили баночку с чернилами, идея сама собой пришла в голову. Вместе с идеей закрались и некоторые сомнения, ибо вся работа художника может полететь коту под хвост. Поразмыслив, композитор пришёл к выводу, что уж лучше так, чем он собственноручно его здесь придушит… Ну или полезет в брюки, тут уже как пойдёт. Смяв лист бумаги, мужчина прицелился и запустил его куда-то в область затылка. Провернув свою пакость, композитор отвернулся, делая вид, что он не при делах и вообще, это вышло случайно. Штейн же успел забыть о существовании Лоуренса. Но, к сожалению, спокойствие продолжалось недолго. Ощутив, что в него что-то прилетело, аниматор вздрогнул от неожиданности. Ему удалось не чиркнуть лишний раз пером по бумаге, но вот баночку, которую он задел рукой, Генри поймать не успел. С характерным звуком чернильница завалилась набок. Чернила растеклись по рисунку и столу. Несколько капель попало даже на рубашку и брюки. Мужчина оглянулся и посмотрел на композитора. С губ всё-таки невольно сорвалось недовольное «да какого чёрта?!», однако Штейн не стал закатывать скандал. Он лишь снова поставил баночку ровно и поспешно вышел из кабинета, направляясь вглубь студии. Всё-таки стоит ещё раз навестить старого друга и ввести его в курс дела. Лоуренс же был только рад такому быстрому уходу, даже не поинтересовавшись, куда так быстро удаляется Генри. … Ничего не предвещало беды, рабочий день протекал более-менее спокойно и монотонно. Рассматривая поступившее сегодня утром резюме, Дрю отметил, что после этого нужно будет заглянуть к Коэну и поинтересоваться о расходах в этом месяце. Установка чернильной машины, труб и всего прочего конечно же не в копеечку обошлась. Планы, как обычно, грандиозные, а в кармане пусто. С мыслями о том, что они как-нибудь, да выкрутятся, директор продолжил заниматься своей работой. Но как обычно это бывает по закону подлости, вся идиллия была разрушена другим человеком. Художник, будучи в своём репертуаре, всегда резко врывался в кабинет старого друга так, будто надеялся, что его от этого дёрнет инфаркт. И этот раз не стал исключением. Без особых колебаний мужчина резко распахнул дверь, заходя внутрь. И Джоуи вправду схватил мини-инфаркт, вздрогнув и уставившись широко распахнутыми глазами на нарушителя покоя. — Джоуи! Если ты решил поиздеваться надо мной, то у тебя отлично получилось! Я не могу работать в таких условиях! — Заранее прикрыв за собой дверь, Штейн проследовал к столу директора, сверля того возмущённым взглядом. Время идёт, а эта привычка друга не меняется, но после пары таких случаев до брюнета дошло, что Генри делает это специально. Уняв ускорившееся сердцебиение и выслушав претензию мужчины, Дрю деловито сложил руки вместе, посмотрев на друга. — И что же именно тебя не устраивает? — спокойно поинтересовался Джоуи. Хотя, зная характер композитора, глава студии догадывался, о чём пойдёт речь. Мужчина проследил за действиями собеседника. Про себя художник отпустил шутку насчёт того, каким деловым Джоуи умеет держаться даже рядом с ним. — Композитор. Его характер. Невыносимо раздражительный характер. За тот несчастный с лишним час, что мы находились в одном кабинете, он несколько раз чуть не закатил мне истерику, настойчиво сообщая о том, что я его отвлекаю, хотя я просто тихо сидел и работал. В конце-концов он кинул в меня какой-то бумажкой и из-за этого я опрокинул баночку с чернилами, испортив один из кадров, — Штейн скрестил руки на груди, заглядывая Дрю в глаза. — Я не буду работать с ним в одном кабинете. Мало того, что он мне мешает, такими темпами он меня скоро просто загрызёт. Даже после того, как директор выслушал жалобы друга, он всё ещё считал, что поместить их в один кабинет, это очень даже хорошая идея. Ну, или же хороший эксперимент. Так уж вышло, что Джоуи знал немного больше, чем ему полагалось. Да и не он один так думал на самом-то деле. С кем-то же нужно было поделиться этой вестью в конце-концов. Уголок рта мужчины приподнялся в слабой ухмылке. — Генри, боюсь, у тебя нет выбора. В другое место мы определить тебя не можем, а переместить тебя обратно нам СанПиН не позволяет. Да я и не думаю, что Лоуренс представляет какую-то опасность для тебя. Вам просто нужно какое-то время, чтобы найти общий язык, — мужчина развёл руками, показывая, что, увы, в этой ситуации он ничего не может сделать. Выслушав друга, Генри разочарованно выдохнул. Получать то и дело фактически не за что никоим образом не хотелось. — Может я могу перейти на дистанционную работу? Что мешает мне прорисовывать кадры дома и приносить их в студию? На мой взгляд, это гораздо удобнее, чем слушать угрозы о том, что если ты не создашь полнейшую тишину, тебе воткнут карандаш в глаз, — в голосе аниматора проскальзывали нотки надежды. Кажется, композитор всё-таки довёл художника, раз тот так старательно подбирает варианты к отступлению. Сэмми, Сэмми, такой прекрасный шанс упускать, это же надо быть таким тормозом. На мгновение глава студии задумался над ответом. — Видишь ли, для того, чтобы работать дистанционно, тебе нужна серьёзная причина. Конфликты на рабочем месте не считаются, увы. Услышанный ответ заставляет поджать губы, сдерживая негодование. Буркнув что-то на подобии «ну и ладно, сам что-нибудь придумаю», мужчина вышел из кабинета. Конечно, возвращаться к Лоуренсу он не собирался. Лучше уж забрать перо и бумагу и скрыться в какую-нибудь кладовку, чтобы его никто не трогал. Сказано – сделано. Аниматор вновь направился к кабинету композитора, мысленно надеясь, что тот не успеет найти новую причину для истерики за те несчастные две минуты, что они будут в одной комнате. ... За время отсутствия аниматора, композитор наконец-то смог сконцентрироваться на работе. Какое-то время Сэмми ещё задумывался над тем, как долго будет пропадать Штейн, но эти мысли вскоре отошли на задний план. Мужчину вновь посетило вдохновение. Рука легко выводила на бумаге всё новые ноты. Ещё какое-то время и Лоуренс наконец-то завершит композицию к одному из эпизодов. Добравшись до кабинета, художник немного помедлил. Видимо, Лоуренс всё-таки смог заняться работой, когда стало некому капать на мозги. Лишь когда тот оторвался от листка бумаги, Штейн рискнул зайти внутрь. Стараясь особо не шуметь, аниматор стал молча собирать бумагу и другие вещи, которые требовались ему для создания кадров. Мелодия наконец была дописана и теперь работник мог выдохнуть со спокойной душой. Ну, конечно после того, как глава студии её одобрит. Но да ничего, в этом моменте у Лоуренса сомнений не было, ведь Дрю далеко не в первый раз убеждался, что не зря принял на работу именно Лоуренса. Стоило мужчине оторваться от листа бумаги, в кабинет вернулся Штейн. Композитор более-менее успел успокоиться, пока был в одиночестве. Удивительно вовремя вернулся Генри, даже пропало желание напакостить или как-то насолить, чтобы дольше его не видеть в своем кабинете. Сэмми посмотрел через плечо, несколько секунд наблюдая за действиями мужчины. Тот был занят раскладыванием раскадровки и поисками всех нужных материалов. К удивлению для самого композитора, он поймал себя на мысли, что в данный момент присутствие художника его не раздражает. Странное желание посетило мужчину. Если так подумать, он ведь ещё ни разу не прикоснулся к аниматору. Захотелось немного нагнать упущенное, да и предлог для этого есть. Поднявшись со стула, мужчина подошёл ближе, продолжая наблюдать за действиями шатена. Услышав за собой возню и шаги, художник замер, молясь, чтобы композитор направлялся не к нему. Когда всё стихло прямо за спиной, Штейн напрягся. Кажется, ещё в кабинете у Джоуи сглазил. Значит, надо бежать, пока цел. Когда чужие руки легли на плечи, мужчина вздрогнул, сжимая в руках стопку бумаг. Как только он оказался лицом к композитору, Генри, не задумываясь, с размаху стукнул директора музыкального отдела этой несчастной стопкой. Со стороны блондина послышалось болезненное шипение. Пока не прилетело в ответ, аниматор забрал своё перо и ретировался прочь из кабинета, поспешно направляясь куда-нибудь подальше от места преступления. — Совсем больной что ли? А ну стоять! — громко вскрикнул композитор, сжав от негодования руки в кулаки. В то же мгновение, директор музыкального отдела пустился в погоню за аниматором. Услышав голос Лоуренса где-то позади, художник поднажал. Дураку понятно, что началась погоня. — Кто из нас ещё больной?! Не трогай меня! — мысленно понадеявшись на то, что композитор выдохнется быстрее из-за любви к злоупотреблению сигаретами, художник свернул на лестницу, поднимаясь наверх, в более оживлённую часть студии. На крайняк можно будет пробежаться до кабинета Джоуи. Он это устроил, он будет и разгребать. Ответ художника долетел до композитора. Слова мужчины только больше вывели Лоуренса из себя. — Чего там вякнул? Ну теперь точно огребёшь! — продолжал орать мужчина вслед аниматору. Сэмми ускорился, надеясь, что одышка не настигнет его быстрее, чем он провинившегося. Услышав новую угрозу, Штейн сцепил зубы, чтобы не выругаться. И кто его за язык тянул? Ещё и коридоры, как назло, пустые, на помощь позвать некого. Играть в подобного рода «догонялки» на работе, занятие конечно такое себе. Много лишних глаз и ушей, а ещё директор, которого в отличие от остальных в таком случае не пошлёшь. Благо, коридоры пока что пустовали. Идея о том, как отплатить Штейну, пришла в голову композитора довольно быстро. Только вот для этого нужно догнать беглеца в нужном месте. На очередной развилке Штейн затормозил, растерянным взглядом окидывая оба коридора. Что это за часть студии вообще? Куда бежать? Из раздумий Генри вывела рука композитора, едва не схватившая его за край свитера. Негромко вскрикнув от неожиданности, аниматор отпрыгнул в сторону и метнулся в правый коридор, вновь набирая скорость. Огрести от директора особого желания не было. Ещё через непродолжительное время всей этой беготни Сэмми наконец приблизился на достаточное расстояние, чтобы схватить мужчину за шиворот рубашки. Композитор с силой дёрнул Штейна на себя, чтобы тот наконец остановился. Того паника накрыла моментально, заставив метаться и пытаться вырваться. Воображение уже рисовало образы того, как Генри отбрасывают в сторону, как тряпичную куклу и наносят удары по лицу. — Отпусти! Раскадровки помнёшь, мне их сегодня сдать нужно! — пытался вразумить нападавшего аниматор, но тот, как и ожидалось, не слушал. Терпя протесты творца и пытаясь удержать того, чтобы он не вырвался, Лоуренс прошёл пару метров, пока не остановился у кладовой. Всё ещё крепко держа Генри, мужчина открыл дверь небольшого помещения, швырнув художника внутрь. Навалившись плечом на деревянную поверхность, блондин пытался быстро отрыть ключ от замка в кармане брюк. Аниматор влетел в кладовую с характерным грохотом, свалившись на пол вместе с бумагами. Несмотря на все пережитые за сегодня неудачи, просто сидеть он не собирался. Генри не видел своей вины в этой ситуации и не собирался так просто нести за неё наказание. — Эй, отпусти меня! Я не собираюсь тут остаток дня сидеть! — мужчина упёрся руками в дверь, надеясь, что хотя бы в какой-то степени может противостоять композитору в физической силе. Длительный бег вымотал Лоуренса, так что с каждой секундой удерживать творца по ту сторону становилось всё сложнее. — Размечтался! Нехер было своей стопкой размахивать, — с трудом ответил мужчина из-за сбившегося дыхания. Наконец, пальцы нащупали что-то металлическое. Вытащив ключ из кармана, Лоуренс вставил его в замочную скважину, запирая дверь. Справившись с этой задачкой, Сэмми прислонился спиной к деревянной поверхности, пытаясь отдышаться. — Так я ещё и виноват?! Нечего было истерики закатывать и угрозами сыпать! — мужчина обиженно фыркнул, шанс на досрочное освобождение был упущен. Пнув ногой дверь от злости, тот принялся собирать бумаги. — Ну и ладно, я сюда и собирался, здесь хотя бы никто отвлекать от работы не будет… — собрав бумаги в стопку, мужчина отправился на поиски чернил. Кладовка же, должны тут быть всякие полезные вещи. От удара ногой по двери прошлась вибрация, неприятно ударяя в спину. Мужчина поморщился и отпрянул от двери. Лоуренс сверлил пол недовольным взглядом, слушая возмущения аниматора. — Вести себя нормально надо, тогда и отхватывать меньше будешь, — недовольно ответил блондин, вновь перекладывая вину на собеседника. — Вот и отлично, посидишь тут допоздна, может хоть мозгов прибавится, — Лоуренс посмотрел в другой конец коридора, пытаясь вспомнить, что же он хотел сделать до того, как получил по лицу. После очередного обвинения в свой адрес мужчина не только не успокоился, но и сильнее возмутился. — Хватит меня, как малого ребёнка, отчитывать, ещё и за последствия своих грехов! Тоже мне, воспитатель! Я вообще больше не намерен с тобой в одном кабинете сидеть, лучше уж действительно в коридоре! — всё-таки Штейну удалось найти новую баночку чернил. Чуть повозившись и соорудив себе некое подобие стола из старых коробок, аниматор вновь взялся за работу. Бу бу бу, да бу бу бу… Джоуи, тебе будут жестоко мстить за это… На возмущения художника, Лоуренс лишь злобно фыркнул, нахмурив брови. Слова аниматора Сэмми предпочёл проигнорировать. Делать ему больше нечего, кроме как с Штейном тут собачиться. Мужчина развернулся и зашагал обратно вдоль по коридору, возмущённо бубня себе под нос какие-то ругательства в сторону творца. В данный момент у мужчины всё ещё есть незаконченные дела, а за аниматором он вернётся позже, когда чувство злости поутихнет.