Змеи и матушки

      Тот, кто дал название Косому переулку, душой не покривил — насколько здесь вообще уместна была такая игра слов. Главная торговая улица, по которой Меропа свободно шагала впервые в жизни, не ныряя сразу в Лютный, отличалась от последнего несколькими вещами. Во-первых, дома были выше! Во-вторых, в Косом было чище — в том числе, в плане собравшейся публики.       Молодая волшебница, поймав на себе одновременно восхищенный и выжидающий взгляд мужа, поняла, что сейчас самое время для комплимента. Нужно было что-то сказать! Санни все утро приводил себя в порядок, надел свой лучший костюм, сделал модную стрижку, даже договорился с тетушкой насчет Тоса — и все это было лишь предварительной суетой перед эпохальным событием, первым официальным визитом Меропы в Косой переулок.       — Здесь довольно опрятно, — она легко улыбнулась, стиснув руку мужа.       — Оп-прятно? О, милая, это же целый т-торговый квартал волшебников, притом самый главный, рынку в Хогсмите с ним п-просто не сравниться.       «Самый главный торговый квартал… из двух?»       Даже рынок в Терске, куда они с мистером Боунсом ездили покупать ягнят, выглядел более, как это говорят, презен-табельно: там была широкая площадь с яркими цветочными клумбами, фонтан, большая готическая башня с часами, а все дома вокруг были ровно сложены из местного светлого камня. От Косого переулка Меропа ожидала чего-то не менее внушительного, скорее даже более — все-таки, это была столичная улица…       Теперь собственное выходное платье, вышивая которое она исколола все пальцы и измучила глаза, казалось девушке каким-то неуместным, как и пара черных длинных перчаток, полученных в подарок от Летти. Все это было слишком нарядно для Косого переулка, но Санни Принца, кажется, не смущал ни облик жены, ни собственный — юноша на ходу с радостью здоровался с прохожими, кивал, изящно прикасался к полам шляпы, и точно так же не обращал внимания на странные костюмы окружающих. Городские волшебники в очередной раз показались Меропе… не слишком практичными и современными в плане нарядов.       «Наверное, мне просто не нравится город, — разочарованно подумала ведьма, стараясь сохранять на лице улыбку, пока муж с гордостью вел ее к запыленной витрине с книгами, — я просто обычная йоркширская девчонка и ничего не понимаю в столичной жизни…»       — Вот здесь я купил свой п-первый школьный учебник по зельеварению! А вон там, в лавке Олливандера, п-получил волшебную палочку, п-представляешь — юноша указал в покосившееся здание чуть в стороне. Конечно, у этого странного сооружения был свой шарм, это следовало признать — шарм старой вещи с самого дна сундука. Вещи, сделанной вручную — может, не великим мастером, а просто каким-нибудь дядюшкой, зато вещи своей, одной-единственной во всем мире. Наверное, каждый домостроитель на этой улице был в своем роде тем самым дядюшкой-умельцем. — А в том кафе мы с Маркусом покупали м-мороженое, всегда, с самого д-детства! Представляешь, у них даже есть бумажные с-стаканчики, как в столовой Министерства магии! В волшебном мире их не так-то п-просто достать…       Меропа прикусила язык, чтобы не выпалить, что на почте Литтл-Хэнглтона их можно достать из автомата с газировкой по пенсу за штуку. Сейчас звучали счастливые детские воспоминания — то, чего ей так часто недоставало. Не отбирать же их у другого человека.       — Я очень рада, что ты покажешь мне все свои любимые и памятные места. Ты ведь уже знаешь мои, у нас в деревне. — По правде сказать, это относилось ко всей деревне примерно в равных долях, не считая компостных куч. Но и они, если подумать, были в целом ничего, и пахли определенно лучше, чем большой город. — Так я смогу лучше узнать тебя с новой стороны.       Это было в самом деле приятно говорить, даже если слова, по большей части, принадлежали авторам маггловского справочника по домоводству и семейному устройству. Принц в такие моменты выглядел… как принц. Улыбка, особенно такая, по-настоящему широкая, сразу скрашивала все якобы имеющиеся недостатки его лица, которые успевал рассмотреть Гарри при каждом удобном случае.       — Я тоже очень рад! — Санни сжал ее руку в ответ и поднес к губам для поцелуя. — У меня очень хорошее п-предчувствие, что все твои планы обязательно осуществятся, вот увидишь. Мисс Дюпон н-наверняка окажется чудесной п-пожилой леди и сразу все устроит!       Гарри говорил о предстоящей встрече не совсем так. По правде сказать, слово «чудесная», или «милая», или что-то еще такое в этом духе в его речи относительно Дюпон не мелькнуло ни разу. Скорее это были слова «практичная», «разумная» и «целеустремленная», которые не оставляли места для милых посиделок за чашкой чая, обращений «милочка», «дорогуша» и прочих хихиканий из арсенала тетушки Берк.       — Позволь мне проводить тебя до т-теплицы Лонгботтома, дорогая. Я покажу тебе самую прямую д-дорогу! — это было как нельзя кстати: торговый квартал, из того, что успела понять Меропа, был сильно вытянут в длину, при этом от главной и единственной полноценной улицы отходило целое множество тупичков, проулков и закоулков всех мастей. — Это очень хорошее м-место, в теплицах растут отличные ингредиенты для зелий. Их потом часто продают у Малпеппера… если мисс Дюпон не придет, ищи меня т-там, я ведь как раз собирался… как бы… — Санни заговорщицки понизил голос, его глаза как-то по-особому сверкнули, и он даже перестал заикаться, — встретиться там с другими зельеварами. Мы будем говорить о настоящей науке.       Это было сказано так, как персонажи в романах говорили о «настоящем чуде» или «настоящей любви». Сама Меропа именно так говорила о доме.       — Поздравляю, — она сказала это искренне, хотя что-то странным образом кольнуло ее, как случайно прицепившийся репей. — Я очень горжусь тобой, дорогой. Увидимся вечером, если что, не жди меня.       Они расстались около входа в теплицы. Или, говоря по чести, Теплицы.       Если во всем Косом переулке и его окрестностях было хоть одно полностью прямое здание, то Меропа стояла перед входом в него. Столбы кованой арки на высоте около шести футов смыкались металлическим узором из листьев, цветов и молодых побегов. Теплицы как-то по-особому преломляли свет тысячью стекол, больших и малых, и стоило переступить порог, как золотое и зеленое свечение на миг полностью застилало глаза, и Меропе пришлось снять свои зеленые очки.       Потом появились радужные блики, лежавшие на полу тени от цветной мозаики верхней части крыши, и, наконец, сами растения.       — Кажется, после смерти змеи должны попадать сюда…       В нос ударил влажный аромат земли, срезанных стеблей, опилок и прелых листьев, пахучего зеленого ила из искусственного пруда, ароматы хвои, мокрого камня… Когда становишься взрослым перестаешь их различать так ярко — это и немудрено, если твой нос уже слишком высоко над уровнем земли. Но на фоне невероятных растений Лонгботтома было тяжело полностью почувствовать себя взрослым: кажется, буквально каждое дерево или куст были посажены в незапамятные времена древними гигантами, которые когда-то замостили камнями берег Ирландского моря и выкопали свои пещеры на Внутренних Гебридах. Миссис Гонт никогда не могла похвастаться высоким ростом, но теперь казалась себе самой совсем крошкой.       Меропа прошла по каменной дорожке под кустом, чей лист вполне мог бы служить одеялом взрослому человеку. Дорожка петляла между стволов и стеблей, молодых и старых, толстых и тонких, а перед глазами мелькали все оттенки желтого, зеленого и коричневого.       Внутри теплицы рос настоящий лес. Никаких звуков, кроме мягкого шелеста где-то наверху, слышно не было, и шаги редких посетителей, рассматривающих «прелюбопытнейшие экземпляры», тонули в общей тишине. Тишина не была полной, скорее это можно было назвать совершенным спокойствием воздуха, как пишут в учебниках по астрологии. Меропе не встречались люди, которые понимали бы язык деревьев, как она и ее семья понимали змей, но сейчас она была готова поклясться, что вот-вот услышит, как растения друг с другом разговаривают…       — Миссис Гонт.       Негромкий голос прозвучал словно со дна глубокого колодца. Это было сказано не медленно, а размеренно, словно говорившая особа принципиально никуда и ни за чем не спешила. Может, среди местных растений все же попадались говорящие образцы?..       Волшебница машинально кивнула, сама не зная кому, затем словно против своей воли развернулась на каблуках. Вернее, ее развернуло нечто невидимое, мягко поставив лицом к древнему рябиновому дереву, раскинувшемуся больше вширь, чем вверх, насколько ему позволяли другие растения. Толстые низкие ветви, увитые серебристым плющом, боролись и переплетались с высокой порослью дрожащего куста, а замшелые корни внизу образовали что-то вроде кресла. На корнях сидела пожилая леди в длинном сером плаще.       — Добрый день, — только и смогла произнести девушка, стараясь стряхнуть с себя остатки этого странного тепличного гипноза. — Да, я Меропа Гонт.       — Добрый день, — ответствовала пожилая леди, взмахом палочки поправляя небольшую остроконечную шляпу. — Прошу прощения, я заметила ваш медальон. Все, что я помню со своего первого детского бала — вашу прапрабабушку, она носила его как брошь. У нее была интересная черная мантия со звездами, которую я запомнила на всю жизнь. Мерлин, как давно это было! — она улыбнулась, приводя в движение сеть глубоких морщин на своем лице. Улыбка, однако, как это называют литераторы, «не достигла глаз». Леди встала и протянула Меропе руку в сетчатой черной печатке. — Мисс Присцилла Дюпон.       Трудно сказать, какой именно девушка ожидала увидеть даму, занимавшую пост Министра Магии. Присцилла Дюпон была… нормальной? Ее тонкие темные волосы были убраны под сетку, а одежда, несмотря на явную дороговизну ткани, не пестрела живыми узорами или украшениями. А еще пожилая леди была очень высокой, стройной и держалась так прямо, словно проглотила кол.       — Мне очень приятно, — Меропа попыталась вложить все свое достоинство в эту фразу, но тут же поняла, что вся ее подготовка к этому знакомству, включая беседы с Гарри и чтение актуальных политических новостей в газетах, мгновенно вылетели у нее из головы, — вы не против, что мы общаемся, не будучи представленными друг другу?       Мисс Дюпон лишь коротко вздохнула.       — Ничуть, я ведь сама привлекла ваше внимание. Предлагаю нам немного пройтись, миссис Гонт.       Это было странное чувство. Совместная прогулка с другой леди, как в «Эмме» или «Нортенгерском аббатстве» — в этом было что-то очень классическое, очень пристойное и даже милое, но в то же время неестественное. Меропа только начала привыкать к прогулкам по пустоши под руку с Летти, но то было совсем иное дело — кузина то и дело спотыкалась, угрожая провалиться в первую попавшуюся нору.       Мисс Дюпон, помолчав с полминуты, заговорила:       — О чем бы вы хотели меня попросить?       — Так вы… знаете? Вы ждали меня?       — Не будьте столь самонадеянны, — спокойно отозвалась собеседница, взглянув на Меропу из-под черных ресниц. — Я привыкла, что ко мне редко приходят для светских разговоров, особенно столь юные существа. Надеюсь, у вас вопросы не о расторжении брака?       — Нет, нет, я… я полностью довольна своим мужем.       — Молодой мистер Принц, верно, — это был не вопрос. В брошюре о светском этикете было сказано, что настоящая дама всегда облекает вопрос в форму утверждения. — В определенном смысле Принц-младший — весьма удачный выбор. Примите мои искренние поздравления.       Они обошли небольшой пруд, в котором дремали карликовые золотистые гриндилоу. Молодая волшебница, взвесив все возможные варианты своей следующей реплики, решила перейти сразу к делу. Итак, набрать в грудь побольше воздуха…       — Мои отец и брат сошли с ума из-за темных чар, у нас осталась земля и дом, и…       Мисс Дюпон провела по воздуху узкой ладонью. Это не было движением смотрителя железной дороги, но выглядело как тот особый знак, которым хоровой регент приводил в безмолвие церковных певчих.       — Можете не продолжать. — Она сказала это вроде бы мягко, но вряд ли нашелся бы хоть один волшебник, способный перебить этот мягкий светский тон. — Майорат. Об этот вопрос ломаются копья со времен дела леди Силентии Корнуольской… — она вздохнула, слегка нахмурившись, — или лорда Силентия — об это, впрочем, тоже ломали копья. В любом случае, сему достойнейшему образцу мага, к какому бы полу он или она не принадлежали, потребовалось поймать за бороду самого Мерлина, чтобы решить дело в свою пользу. — Пара внимательных темных глаз обратились к Меропе, словно изучая ее под увеличительным стеклом. — У вас есть подобные таланты?       — Схватить кого-то за бороду не так-то сложно, — девушка, сама не зная почему, отчаянно хотела казаться храброй. В конце концов, она не испугалась маггла с ружьем. Почему же, черт возьми, она так робела теперь? — Я неглупая, работящая и быстро учусь.       — Прелестно, — коротко кивнула Дюпон, — а вы владеете беспалочковой магией? Нет? Очень жаль, — она не была удивлена отрицательным покачиванием головы, — а невербальной магией? Может быть, умеете левитировать?       Меропе снова пришлось дать безмолвный и столь же отрицательный ответ.       «Мерлин, какие странные вопросы…»       — Возможно, сильны в ментальных чарах, как это модно называть?       — Не уверена, вряд ли.       «Не считать же такими чарами возможность дать Гарри мысленного пинка?..»       Мисс Дюпон бесстрастно продолжила:       — Во скольких дуэльных поединках вы одержали победу?       Меропа постаралась выпрямиться так, чтобы казаться хоть немного выше.       — Ни во скольких, я никогда не дралась на дуэли, — ответила Меропа, расправляя плечи, — я считаю, что насилие приемлемо лишь в рамках самозащиты, — видит бог, она всегда только защищалась, в крайнем случае — восстанавливала справедливость, и никогда не использовала магию на более слабых созданиях из простой жестокости. Здесь молодая ведьма наконец-то ощутила под ногами твердую почву и даже смогла припомнить кое-что из своей «подготовки» к этой беседе:       — Насилие порождает только новое насилие и бессмысленные войны, как происходило и сейчас происходит в Европе. Это приведет только к тому, что человеческий род уничтожит сам себя без остатка.       — Веру Бриттен и прочих проповедников добра, я полагаю, следует приберечь для магглорожденных либералов. — Отозвалась Дюпон примирительным тоном, который ничуть не касался содержания ее фраз точно так же, как и глаз не касалась улыбка. — На них цитаты из всего суфражистского, неволшебного и прогрессивного действуют подобно амортенции. На меня — едва ли, — она аккуратно, едва ощутимо тронула собеседницу за локоть, направляя по очередному пути мимо клетки с мирно потрескивающими жгучими антенницами, — вы когда-нибудь создавали артефакты?       — Нет.       Это было сказано, наверное, до неприличия упрямо и как-то, как говорила тетя Берк, «насуплено». Возможно, девушка уже нарушила все имеющиеся правила в общении с вышестоящим лицом, но уже поздно было что-то исправлять — в словесных оправданиях она была слишком слаба.       — Может быть, вы когда-нибудь уничтожали опасные артефакты? — тон старой волшебницы не изменился, как и спокойное выражение ее лица, но Меропа буквально чувствовала, что беседа уже сменила ход и неуклонно шла в совершенно непонятную и не самую приятную сторону. — Изобрели собственное заклинание или зелье? Трансгрессия? Ритуалы?..       — Боюсь, что нет, — выпалила та без капли раскаяния за собственное несовершенство. — Но я говорю на парселтанге, и очень хорошо!       — Было бы удивительно, если бы женщина из вашей семьи на нем не говорила. А знаете ли вы гоблинский? Русалочий?       Самая ближняя к дорожке антенница издала поразительное тихое «треньк».       — К сожалению, не знаю, я никогда близко не видела ни гоблинов, ни русалок.       «К Вашему сожалению…»       — При вашем рождении случайно не сделали какое-нибудь судьбоносное пророчество? — бывшая глава Министерства подняла фарфорово-белое лицо вверх, поставляя разноцветным лучам, — вроде того, что вы, скажем, осчастливите всех нас своими талантами?       — Бабушка составила мне гороскоп, там говорилось, что мое созвездие — лев.       — Надо же. — Снова не-вопрос, вернее, не-восклицание, но без покровительственных или снисходительных тонов, только кон-станта… констатация. — Вы не унаследовали Старшую палочку?       — Нет, только кольцо для вызова духов.       — Миссис Гонт, позвольте мне быть откровенной.       «…даже не хочу думать, какой она была до этого!»       — …чтобы решить вашу проблему с наследством, вам придется произвести особое впечатление на определенных людей, представляющих в нашей стране судебную власть. — Дюпон остановилась и встала напротив девушки, сцепив ладони перед собой. — Вы готовы к этому? Все, что я пока в вас вижу, если позволите — небольшую особенность глаз, которая иногда позволяет волшебникам меньше обманываться дезиллюминационными чарами. Пока что это все.       «Это все». Это все? Так говорили леди-аристократки в радиоспектаклях своим радио-горничным — это все.       Меропа внезапно осознала, что так и не вернула на место очки, принявшись лихорадочно искать их в сумочке. Надо же, все, что в ней есть хорошего — косоглазие! Прелесть какая! Как бы, наверное, сказала мисс Дюпон, если бы этикет позволял…       Девушка отыскала очки и водрузила их на нос, стащила с рук только раздражавшие ее перчатки, скомкала и тут же запихнула в сумку. Свободные руки можно было упереть в бока.       — А разве это не работа нашей судебной власти — решать проблемы британских магов? — ядовито осведомилась она, — зачем мне производить на кого-то впечатление?       — В мире волшебников есть только один неоспоримый аргумент, который убедит членов Визенгамота, невзирая на их статус крови, политические воззрения и прочее, — четко и терпеливо, один-в-один Санни, объясняющий Тосу, почему нельзя есть песок, ответствовала дама, — это ваш реализованный магический потенциал. Визенгамот не станет делать исключения из правил ради обычной колдуньи скромных дарований, пусть даже происходящей из хорошей семьи.       Раз, два, три. Вереск, дрок, бересклет.       — А мне не нужно, чтобы ради меня делали исключение, мисс Дюпон. — К черту, к черту попытки унять свой йоркширский акцент. Министерв… бывшая леди-министр наверняка и без того его слышала. — Я пришла к вам, чтобы узнать, как изменить закон магической Британии… легально, а не при помощи фокусов, ритуалов и прочих вещей, никак не относящихся к делу и никак не доказывающих мою правоту! — наверное, стоило держать себя в руках, приспособиться, адаптироваться, вести себя более по-змеиному, но сейчас девушка чувствовала себя точно василиск, застрявший в трубе. — Да судя по этим требованиям, единственный, кто может требовать в нашей стране справедливости — Гриндевальд! Или этот его бывший друг-профессор!..       Три, четыре. Спокойная, как…       …пожилая леди в самом деле была спокойной, как пустошь. Но теперь она перестала улыбаться, даже краешками губ, лишь немного приподняла темные брови.       — Сильное заявление, если не сказать больше.       — Я пришла, потому что мой кузен назвал вас здравомыслящим человеком. — Проговорила Меропа, о боли сжав на пальце кольцо с черным камнем. — Изменить закон я хочу не для себя одной, а для всех, даже для тех, кто не умеет говорить по-гоблински и не… не взрывает темных лордов по щелчку пальца! Для всех, кто платит здесь чертов налог на землю!       «Остановись, бога ради, научись молчать!..» Она буквально видела перед своими глазами до смерти перепуганное лицо кузена Гарри, и мистера Лестрейнджа, в отчаянии дергающего свои бакенбарды, и «тетушку Белвину», неистово бьющую себя ладонью по лбу. Интересно, что сделала бы Летти?..       — …а если в Англии законы пишут только те, мисс Дюпон, у кого есть самая сильная палочка, или самая большая дубина, или самый длинный…       Мисс Дюпон приподняла руку и тихо щелкнула пальцами.       В Теплицах стало еще тише.       В голове загудело.       — Невербальная беспалочковая магия хороша тем, — произнесла пожилая леди, подойдя ближе на пару шагов, — что можно наложить «Силенцио» в самый удачный момент, не стоит ее недооценивать. — Она вздохнула и снова отдалилась на безопасное расстояние. — Что же, коль скоро упомянутый мной «неоспоримый аргумент» вам недоступен, то я готова предложить иное решение земельной проблемы. Вы готовы слушать?       Меропе казалось, что если она сейчас попытается заговорить, то у нее «рот лопньт» — как говорил прапрадедушка. Оставалось только коротко кивнуть.       — Прекрасно. Вы изучали историю магической Британии?       И еще раз ­– коротко кивнуть. Жестами было бы весьма непросто показать, что Меропа знала эту самую историю частично, и то благодаря рассказам своих же родственников да школьному учебнику Принца.       Мисс Дюпон, возможно, была в состоянии частично удовлетворенности сокращенным вариантом ее ответа:       — Чудесно. — Резюмировала она. — В тысяча шестьсот девяносто втором году вступил в силу Статут Секретности, он разделил нас и магглов, а также наши суды и законы. Не каждый акт, принятый короной, распространяется и на волшебников.       Условно-вопросительный взгляд безо всякой ментальной магии не-спрашивал «Вы все поняли».       Кивок.       — Рада знать. При этом британское Министерство Магии оставляет за собой право ратифицировать любой закон, принятый магглами в Парламенте. В случае, если он будет признан идущим на пользу магическому сообществу. — Слово «польза», видимо, было здесь ключевым, как и непроизнесенное уточнение, что полезность того или иного определяется узким кругом людей. — Я могу пролоббировать ратификацию, скажем, «Акта о земельной собственности» двадцать пятого года, по которому имения можно отделять от титула и выводить из-под майората в частном судебном порядке. Миссис Гонт? Ах, да.       Она коротко хмыкнула и снова щелкнула пальцами.       Наверное, мисс Дюпон была бы хорошей учительницей. Урок о ценности слов она преподала на редкость доступным образом, и Меропа, взвесив все, что успела подумать и хотела бы высказать, собралась с духом:       — Я не очень четко понимаю, что значит «пролоббировать» и «ратификация», но остальное я поняла. И, наверное, это не совсем то, чего я хотела.       — Вы хотели, чтобы каждая волшебница автоматически становилась наследницей отца. — Пожилая волшебница жестом пригласила продолжить прогулку в сторону выхода из Теплиц. — Увы, миссис Гонт, это невозможно. «Акт о земельной собственности» — ваша единственная возможность получить свое поместье. Да, за него вам еще придется побороться и доказать, что вы достойны быть наследницей.       Когда они переступили порог, в мир снова вернулись виды, звуки и освещение, типичные для торговой улицы. Это было похоже на возвращение из рая на самый банальный из вариантов «грешной земли» — при условии, что в раю вас как следует отчитал апостол Петр и вполсилы врезал ключами по голове.       — Мне придется демонстрировать свои магические таланты?..       — Нет, только собственную рациональность. — К этому слову была сделана пометка «мысленно записать и проверить дома по словарю». — Если вы в самом деле трудолюбивы и неглупы, труда это не составит. Кроме того, я помогу вам. И, естественно, я буду надеяться на вашу благодарность.       — А именно?       — Слизерин в награду любит получать преданных союзников, Гриффиндор — славу, а Рейвенкло — полезный интеллектуальный опыт, — мисс Дюпон вдруг повернула свою длинную шею к Меропе и наконец-то улыбнулась в полную силу, — я же окончила Хаффлпафф и надеюсь на ответную услугу.       — Я отплачу вам, как смогу, — пообещала Меропа, — я хороший, действительно хороший зельевар, могу вызвать вам дух умершего, а также обеззмеить любую территорию.       — Благодарю покорно, но в вышеперечисленном я не заинтересована. Уже много лет я всеми правдами и неправдами пыталась протащить на чтениях один законопроект. К сожалению, для многих он весьма спорный, и, не буду утаивать, политически-ангажированный.       Гарри уже говорил о законопроектах, упоминал и о группах, сложившихся в Визенгамоте по идейным признакам. Из его речи выходило, что «протащить на чтениях» требовало не только изрядной хитрости, но и благоприятных обстоятельств. Для последнего у Меропы всегда был наготове рецепт зелья удачи, а первое… имелось у нее в несколько ограниченном варианте.       — Мои связи в Суде чародеев и Министерстве не столько помогают, миссис Гонт, сколько осложняют процесс, превращая каждое новое обсуждение в борьбу визенгамотских фракций. — Мисс Дюпон, очень ненавязчиво взяв Меропу под локоть, явно направлялась в какое-то конкретное место, при этом не переставая говорить и лишь коротко кивая при виде знакомых. — Мне нужен лояльный человек, не связанный этими путами, однако местный. Человек, который мог бы преподнести нужный мне прожект… скажем, в виде «народной воли».       — Я — наследница Салазара Слизерина, да министр Фоули и тот больше «человек из народа», чем я! — попыталась запротестовать Меропа.       — Именно это нам и нужно. Права женщины всегда кажутся судьям важней, если о них говорит мужчина, а права незащищенных членов общества, таким образом, удачно мог бы представлять кто-то вроде вас. Лицемерие — главные чары политика.       — Что это за проект? Вы хотите ужесточить Статут?       — Не совсем. Вы знаете, что такое работный дом. Можете не отвечать, я умею читать по лицу, — бесстрастно отозвалась Дюпон. — Все, что мне нужно — чтобы юные магглорожденные волшебники и сквибы, еще не знающие о нашем мире, перестали оказываться в упомянутых заведениях.       «Магглорожденные волшебники и сквибы». В работном доме не должен был оказываться вообще никто, кроме самых страшных преступников. Меропа вспомнила, как по ночам орали нечеловеческими голосами женщины из бараков, видя сны о своем прошлом в… упомянутых заведениях. Она не слышала, чтобы даже под «Круцио» кто-то так кричал. Даже Морфин — относительно здоровый и взрослый мужчина — после первого посещения Азкабана не был таким.       — …для реализации прожекта нужна такая малость, как созыв ответственного комитета, постоянный доступ к Книге Хогвартса, личным делам в Отделе магического образования и в Комиссии по сквибам. Финансирование я могу обеспечить из благотворительного фонда или же надавить на казначея МКМ, чтобы американцы выделили денег на гуманитарные нужды, или и то, и другое разом. Вы знаете, что такое финансирование?       — Догадываюсь.       Когда они приблизились к другому концу Косого переулка, светившегося яркими и чистыми витринами, напоминающими модные магазины Вест-Энда, это показалось Меропе каким-то кощунством. «Как может существовать такое в мире, где бывают работные дома?». Ей вдруг сделалось очень горько и как-то противно.       — А где будут жить эти магглорожденные из работных домов до одиннадцати лет, да и потом, на каникулах? А сквибы? В таком же трудовом заведении, только волшебном?       — Я так похожа на темную леди, — в голосе Дюпон проступило нечто, отдаленно напоминающее издевку, — нет, если вас это успокоит. В моем доме уже существует приют для бездомных низзлов и лукотрусов, пострадавших от токсичных удобрений, там бесспорно хватит места и для детей, тем более что последних можно научить ухаживать за низзлами и лукотрусами.       Она говорила об этом так, словно речь шла о посадке разных культур на соседних грядках.       — Я не сентиментальная старая дева, миссис Гонт. Но я опасаюсь того, что может устроить мучимый голодом и побоями выпускник «трудового заведения», когда без должной подготовки впервые получит волшебную палочку. — Она слегка нахмурилась и добавила: — Прецеденты уже были. Сквибы же… иногда производят на свет детей-волшебников, и печальная история повторяется. Кроме того, в работных домах плодятся обскурии, темные и опасные твари. Недавно в Америке подобное существо разрушило несколько улиц, вы читали? Все это очень прискорбно для государства магов и угрожает Статуту больше, чем массовый побег кентавров.       Пожилая волшебница была права. По-своему права. Салазар Слизерин учил, что нужно идти к намеченной цели, не стесняясь никаких путей, если цель в самом деле того стоит. Цинизм бывшего Министра мог выглядеть плохо, но она была права — с работными домами нужно было покончить– хотя бы для немногих, для тех, кому еще можно было помочь законными средствами. Так ли важно, как что-то выглядит, если оно в конечном итоге служит правой цели?       После небольшой паузы Меропа заговорила:       — Это благое дело, мисс Дюпон, и я с вами полностью согласна. Но, черт по… — она буквально прикусила язык, опасаясь нарваться на очередное невербальное заклятие, — ради бога, почему вы не сказали об этом сразу? Я бы и так согласилась.       Собеседница лишь усмехнулась и в очередной раз эффектно поправила шляпу без помощи рук.       — Надо же было посмотреть, из какого вы теста — как держите себя, как привыкли изъясняться в беседе. А сомнений, что вы согласитесь, у меня и не возникало.       — Почему? Вы что-то слышали обо мне?       — О, мне довелось услышать подробное описание вашего характера из уст миссис Берк, и не то, чтобы по собственной воле — у этой дамы довольно громкий голос. — «Что это такое я сейчас услышала? Юмор?!» — Кроме того, вы до боли напоминаете мне одного человека, которого я знаю очень близко.       — Вас саму?       — Упаси бог, я не столь патетична. — Они остановились в небольшом на удивление опрятном тупичке, по больше части заставленном горшками с остролистом. Мисс Дюпон вздохнула и улыбнулась как-то печально.       — Нет, миссис Гонт, не меня. Наша страна довольно мала, и однажды вы двое встретитесь, на свою беду. А теперь, с вашего позволения, давайте начнем вашу подготовку в качестве доброй леди-благотворительницы, — она достала из рукава волшебную палочку.       — Вы собираетесь обучить меня законам?       — Для начала обучитесь законам общества, в котором мы все живем.       Взмах палочки и…       Кажется, Меропа перестала дышать. Ребра сдавило словно каменной плитой, грудную клетку сжало со всех сторон, а желудок скрутило едва ли не до боли.       — Ай… чер… Мерлин! Что.... это?.. — это определенно не было невербальное «Круцио», но заклинания было достаточно, чтобы девушка тут же обхватила себя, лихорадочно думая о том, как бы облегчить доступ воздуха в легкие. В памяти моментально всплыла примерка самого первого свадебного платья.       — Деталь женского гардероба, о которой порядочные люди вслух не говорят, — отозвалась Дюпон, — трансфигурированная мной из другой детали вашего гардероба деликатного свойства.       «Корсет?!»       — По-моему, это орудие пытки… я… я не могу дышать!       Пожилая леди даже не повела бровью.       — Тогда как вам удается разговаривать.       — Я хотела бы это снять, мисс Дюпон! И больше никогда не надевать.       — Тогда вам придется освоить прямохождение, точно, как нашему дикому предку. В свободной одежде вы совсем не держите спину и шею, и, как следствие, шаркаете словно старый мракоборец.       — Простите? — стоило отдать корсету должное, он затруднял даже ведение словесных перепалок. — Почему вы разговариваете со мной, как с ребенком? Может, миссис Берк не упоминала, но я работаю, веду хозяйство и воспитываю сына.       — Я разговариваю с вами, как с ребенком, потому что вы таким образом себя подаете. — Ответствовала невозмутимая чародейка. — Мое замечание относится, в том числе, к вашей неконтролируемой мимике и интонациям. Позволю себе заметить, вам в самом деле не больше двадцати, выглядите вы лет на семнадцать, а держите себя на неполные четырнадцать. Позвольте. — Она подошла ближе, быстро достала из волос Меропы черную шпильку и взмахнула палочкой. В руках Дюпон шпилька в момент превратилась в темно-зеленую остроконечную шляпу, не очень большую, но наверняка соответствующую стандартам, о которых было написано в витрине магазина Ти-эн-Ти.       Головной убор лег на макушку так, словно бы предназначался специально для нее. Меропа никогда не носила ничего подобного, она вообще не жаловала шляпы, шапки и шапочки, из-за чего ее почти черные волосы под йоркширским солнцем выгорели до каштанового цвета. Но именно эта «временная» шляпа показалась… приемлемой. В дополнение к уже полученному подарку, накидка удлинилась почти до пола и стала напоминать вполне традиционную мантию.       Ну конечно…       — Волшебная шляпа, даже самая маленькая, как, впрочем, и мантия, делает ведьму ведьмой, — новый взмах палочки вытащил из сумки недовольной миссис Гонт ее перчатки, которые тут же сами словно запрыгнули на руки, — а эту деталь гардероба, особенно удлиненный вариант, на людях не снимают. Ничего, скоро вы привыкнете и начнете чувствовать себя, как королева. И перестанете разговаривать, как маггловская цветочница с Ковент-Гардена, даст бог.       «Видимо, не добавить сюда этой ложки дегтя считалось бы дурным тоном?..»       Впрочем, унять свой гнев в этот раз удалось довольно успешно. Мисс Дюпон жестом указала на противоположную сторону улицы, на дверь в кафе, манящую разноцветным витражом с изображением вертящейся туда-сюда чашки чая. Меропа с трудом вдохнула и выдохнула.       — Я честно пыталась освоить все это и сама, и с помощью супруга. И я не чувствую себя как королева… скорее, как слонопотам в очень тугом аркане.       — Не переживайте, миссис Гонт. Я поставила речь своему крестнику, который вместо «кошка» и «крошка» говорил «койщка» и «кройщка», и, с вашего позволения, помогу вам подобным же образом. Впрочем, мы пришли, — она вновь указала на дверь, — не будем медлить.       «Опять же, не совсем лондонский уровень… но и для деревенского уюта явно чего-то не хватает, — подумала про себя Меропа, рассматривая белые деревянные резные панели, вазы с цветами и все прочее, — интересно, это тоже самая лучшая чайная из двух?»       Перед ними моментально появился домовик, одетый в наволочку с вышитой чашкой, и начал раскланиваться. Девушка не то, чтобы побаивалась домовиков, скорее, слишком часто представляла себя на их месте — спасибо отцу и Морфину, а потому чувствовала себя неловко в их присутствии.       — Добрый день, — благосклонно обратилась к эльфу мисс Дюпон, — сегодня я предпочту третий столик у окна. Запиши на мой счет две чашки чая и бисквиты. Как всегда.       — Да, мисс Дюпон, Улун сделает.       — Всех местных эльфов зовут названиями напитков. Несколько неуместно, согласитесь. — Меропа нашла благоразумным промолчать и просто направиться к упомянутому столику.       Госпожа экс-Министр взмахнула палочкой и что-то прошептала, а затем непринужденно продолжила:       — Здесь редко бывают министерские чины, но можно встретить и кое-кого поважнее. Их жен и матерей, например. Вы удивитесь, как часто судьбы Империи решались за чашкой индийского ассама или банальной вышивкой.       На столике сами собой появились чай и дессерты, и Меропа тут же осознала весь ужас корсетного состояния — она не могла наклониться к столу! Аккуратно, бережно, словно яйцо руноследа, она взяла чашку с блюдцем и невероятно медленно поднесла к губам, молясь богу, чтобы ничего не разбить и не разлить. Ее спутница, тем временем, продолжила:       — Каждой независимой ведьме нужны союзницы из хороших и старинных семей. Скажем, вы решили собрать благотворительное общество — в наши дни это было очень престижно как в старых семьях, так и в новых, но имеющих лишние средства. Скажем, союз… Союз Британских Матерей.       Огромными усилиями молодая волшебница умудрилась сделать глоток, вернуть чашку на стол и даже сделать парочку вдохов. Перед употреблением бисквита придется взять себя в руки.       — Тогда уж Союз Христианских Матерей, это звучит благочестиво. — Пасторше в Литтл-Хэнглтоне это бы очень понравилось. Да и самой Меропе, если подумать.       — Неплохо. — Это явно была наивысшая похвала из уст почтенной дамы. — Союз Христианских Матерей Магической Британии. На слух не слишком чистокровно, но и не слишком по-маггловски, довольно либерально с религиозной точки зрения, и при этом достаточно традиционно. Это может выиграть вам пару очков: Фоули как раз жаловался на упадок религиозного обычая. Вы знаете кого-нибудь из наших светских дам?       — Миссис Берк. Еще Хеспер Блэк, ее дочь Ликорис, ее невестку, леди Вайолетт, и еще одну, леди Лисандру, мисс Матильду Розье…       Меропа тоже умела читать по лицам. В такой семье не захочешь, но научишься: по лицам, по шагам, по звуку вздоха из-за стены… За внешним спокойствием собеседницы читалось явное неодобрение — уже не Меропы в целом, а перечня названных имен.       — Они моя семья, мисс Дюпон. Вы не представляете, насколько это для меня важно.       — Отчего же, миссис Гонт. Тем не менее, вы с ними не одного поля ягоды. Не по рождению. Да, они чистокровные волшебницы, но их отцы и мужья не джентльмены, а их предки купили себе пустующие кресла в первой палате. — Ах, да. «Правильные люди не покупают, они наследуют…» — Под словами «светская дама» я подразумеваю нечто иное.       — Я никогда таких не видела, не в реальной жизни, но много о них читала, — честно призналась Меропа. — кажется, они все очень образованные, с высокими моральными ценностями и обычно умнее своих кавалеров.       — Читали, — чуть усмехнулась Дюпон, — что же, маггловскую литературу втайне читают все, не коротать же вечера за экзерсисами мисс ЛаФолл на литературном поприще. Увы, после принятия Статута маги перестали сочинять то, что прочесть хотя бы не стыдно… — она, не меняя своей позиции, которую Меропа могла бы назвать только «ну очень прямой», отпила немного чая и деликатно откусила кусочек от своего бисквита, не проронив ни крошки и не пролив ни капли. Это явно была черная магия. — Кстати, я выбрала этот столик не просто так. Предлагаю вам, не подавая вида, проследить за двумя с половиной интереснейшими экземплярами, — она кивком головы указала чуть в сторону, на ведьм, что-то увлеченно обсуждавших за соседним столиком, — и послушать, конечно. Они говорят о вас.       Пара странных пассов рукой, и…       Окружающие звуки вроде позвякивания маленьких ложечек, тихой музыки и расшаркивания домовых эльфов ушли на первый план. Меропа посмотрела туда, куда указала ранее мисс Дюпон: ведьмы как ведьмы, довольно умеренные в одежде и украшениях. У самой младшей из них мантия скорее напоминала более или менее современное платье.       — …штаны? — прошептала невероятно рыжая волшебница средних лет. — Это такие неволшебные… о, Мерлин.       — Не за столом, — уверенно, но при этом совсем не резко прервала ее очень старая, вернее, невероятно старая дама с высокой прической, как на эдвардианских открытках.       — Тетя Бонифейт говорит, — тут же встряла молодая леди, поправляя свои тяжелые льняные косы, скрученные на затылке, — что у нее совсем короткие волосы, как у мужчины или американки.       «Господи, неужели кому-то, кроме Гарри, интересны мои волосы и штаны? Даже тем, кто не знает, что штаны вообще такое?.. Такие люди вообще существуют?»       — Откуда это знать тете Бонифейт? — осведомилась первая, поправляя бархотку на шее, — она встречалась… с ней?       — Нет, но профессор Слагхорн был на том самом приеме, первого мая, потом они с тетей виделись в аптеке…       — Прием? — вторая выдала странную смесь сарказма, скуки и полного беззлобия личности, заставшей в живых еще Мордреда. — Милая, мероприятие, на которое все приглашения получают лавочники и Блэки, называется иначе, но боюсь, это слово не входит в словарь культурных людей.       Мисс Дюпон улыбнулась.       — Запишите себе это выражение.       — Я запомню, — зло отозвалась Меропа.       — После той маггловской войны страна изменилась до неузнаваемости, — продолжила самая младшая участница великосветского ковена, — женщины делают французскую стрижку и хотят избираться в Визенгамот. Профессор Слагхорн сказал, что она работает, бабушка. Вместе с мужчинами и нечистокровными, и никто ей не запрещает. А мне не позволено даже…       — Альфа, бог с тобой, — рыжая волшебница была явно не в настроении. — Такое пренебрежение старыми семьями! Не припомню, чтобы ранее кто-то из рода Гонт общался или даже роднился с Принцами, не говоря уже о Лестрейнджах. Я несколько раздосадована.       Бывшая глава государства вновь позволила себе ремарку в образовательных целях:       — Этим «майским праздником» вы кинули перчатку в лицо всей старой аристократии, миссис Гонт. Ни одного приглашения самым родовитым семьям, — она тихо прицокнула языком, и Меропа невольно вспомнила жгучую антенницу.       — Что ж, после четырнадцатого года меня ничто не удивляет, — примирительно продолжила старушка за соседним столиком, — неволшебники едва не уничтожили Косой переулок своими пушками, а теперь леди Гонт работает, Малфой покупает механическую самокатящуюся карету. Возможно, завтра домовые эльфы объявят нам бойкот и восстанут, как гоблины?       — Кто это такие? — прошептала Меропа, стараясь злиться как можно меньше и, как следствие, дышать как можно реже. Корсет явно затруднял жизнь для людей холерического темперамента.       — Друзилла Селвин, ее дочь Боудикка Яксли и дочь ее, Друзиллы, сына, Альфа Эйвери. Бабушка, дочь, внучка.       Почти вдова, соломенная вдова и несчастливая жена, — наугад предположила Меропа.       — …лучшая половина лучшей половины первой палаты Визенгамота, — собеседница ничем не выдала свое отношение ко всем троим, — обращения по порядку — леди Тинворт, леди Боудикка и леди Эйвери. Просто запомните, поймете потом.       Хотелось было ответить: «я знаю, что такое титулы и как их использовать», но тут же пришло осознание, что разум, забитый тысячей подробностей о жизни овец и трактатами о пользе ячменя, так и не усвоил, кто по правилам сэр, кто милорд и так далее.       — Мисс Дюпон, почему они так обижены из-за какого-то пикника? — бессильно спросила девушка. — Я не понимаю… я не могла их пригласить, я ведь их совсем не знаю!       Ее спутница взмахнула рукой, вернув миру всю гамму шумов, и поднялась из-за стола, тут же изобразив невероятно приветливое выражение.       — А это поправимо, — она в очередной раз бесконтактно поправила свою шляпу и бодро направилась в сторону трех ведьм, — Зилла, какой сюрприз. Добрый день, как поживаете? Боудикка, Альфа.       — Какая приятная встреча, мисс Дюпон. Сегодня очень теплый день, не находите?       — Совершенно верно, и вечер обещает быть ясным. Позвольте мне представить мою дорогую подругу, леди Меропу Гонт.       Настал тот неловкий момент, когда к тебе поворачиваются те, кто только что на все лады перемывал твои косточки. Впрочем, неловким он был только для Меропы: светские дамы изобразили поразительно достоверное спокойствие. — Это леди Тинворт, леди Боудикка и леди Эйвери, — мило представила их мисс Дюпон.       «Леди Меропа Гонт». Огромного труда ей стоило не скрипнуть зубами, а выдавить наиболее приятную из своих относительно-вежливых улыбок.       — Добрый день. Как поживаете? Я нахожу сегодняшнюю погоду весьма приятной, вы согласны?       Древняя леди-бабушка невероятно оживилась и изрекла, ни к кому конкретно не обращаясь:       — Такую же стрижку носила Жанна д`Арк, когда тринадцатый барон Тинворт поднес факел к тому самому костру, или мне кажется?..       Раз, два, три… вереск на ветру. Дрок цветет до середины зимы.       — Первые три «христианских матери» у вас в кармане, — уверенно заявила Дюпон, когда они с Меропой покинули чайную.       — Такое чувство, будто мне засунули в карман детенышей мандрагоры.       — Эти трое безобидны, у Зиллы многовато яда, но столько же житейской мудрости и отличное чувство юмора, ее дочь слишком скользкая, но иногда бывает полезной, а внучка… это, как выражается казначей Кэрроу, наш клиент. — Кажется, последние слова были ей не особенно приятны. — Они нужны вам. Помощь редко бывает лишней.       Меропа только тряхнула кудрями.       — Я несколько раз бывала на волосок от смерти, пару раз — от голодной, и как-то выжила без чьей-либо помощи, особенно без помощи лицемерных людей, глубоко презирающих магглов и одновременно цепляющихся за титулы, полученные от маггловских королей.       — Если вы, не имея таких друзей, начнете публично поднимать неудобные вопросы, против вас будут абсолютно все, начиная от министра и заканчивая последним выборным членом от магглокровок, — просто ответила пожилая волшебница, жестом показав, что желает проследовать еще куда-то. Видимо, на очередной сеанс унижений. — Вас будут перебивать, высмеивать, подстраивать различные курьезы, уличать во всех возможных грехах, а более всего — в женских, как они это называют. Влюбчивость, рассеянность, медлительность ума, беспочвенные и нелогичные действия. Вы будете слышать это каждый божий день, и как только дадите отпор — считайте, у них есть повод выставить вас вон.       — А я и не отказалась принять дружбу леди Тинворт и ее родственниц. Кстати, куда мы идем?       — Туда, где вам понравится еще меньше, но входить или нет вы решите сами, — покачала головой Дюпон. — Знаете, у каждой женщины-Министра магии есть собственная скорбная повесть. Поведаю вам свою.       Они миновали половину улицы, выйдя к заведению вроде таверны, которое отдаленно напоминало паб «У висельника» — с той разницей, что человек, построивший последнее, явно имел больше представления о том, что делает прямой угол прямым.       — Один развратный интриган, лорд Палмерстон — обычный маггл, рожденный от маггла, по ошибке ставший премьер-министром Великобритании, саботировал практически каждый мой прожект, — произнесла Дюпон, удивив свою невольную подопечную хотя бы тем, что в ее арсенале имелось слово «развратный». — То были сложные времена, и волшебникам приходилось защищаться от смутьянов и революционеров ничуть не меньше простецов. Каждое мое слово о сотрудничестве и взаимовыручке этот маггл встречал смехом и предложениями заглянуть мне под мантию, а в Визенгамоте твердили, что я безответно влюблена и возвожу на бедного лорда напраслину, — она вздохнула, — также будет и с вами, юная леди. Намеки станут тоньше, подколки коварнее… все же к Салазару Слизерину осталось хоть какое-то уважение.       Меропа без труда могла представить собеседницу молодой: при наличии должной одежды и прически, Дюпон, явно некогда имевшая мягкие и выразительные черты лица, должна была нравиться мужчинам, даже самым глупым и самым грубым. Но вряд ли кто-либо мог пристать к самой Меропе с непристойным предложением, если только ради оскорбления. Вслух она спросила:       ­– Это из-за Палмерстона вы не смогли принять закон о работных домах?       — В самый первый раз — да. Было и много других.       Они прошли через паб в молчании. Выйдя на маггловскую улицу, вернее, на задворки одной из таких улиц, Дюпон взмахнула палочкой, освобождая Меропу от оков корсета. Все остальные вещи тоже вернулись в свое обычное состояние, а шляпа самой пожилой леди превратилась в совершенно обычную, хоть и не слишком модную, а плащ стал самым банальным маггловским пальто. Как ни странно, в таком образе экс-Министр смотрелась не менее впечатляюще.       — Я выступала перед Визенгамотом, затем перед принцем-консортом, говорила, что рабский детский труд, голод и истязания пора прекратить, просила дать мне право забрать из этих домов смерти хотя бы детей-волшебников. Знаете, что сделал лорд Палм? Сказал, что если мне угодно возиться с детьми, не нужно далеко ходить — найдется «кто-то, кто с удовольствием наградит меня парочкой». В Министерстве над его шуткой смеялись весь месяц. Покойный мистер Малфой сказал, что и простецам не чужд хороший юмор, — она потерла висок, на котором забилась голубая жилка, — а когда я отплатила лорду-магглу его же монетой, меня отправили в отставку, как истеричку. Не повторяйте моих ошибок… я и без того уверена, что вы непременно наделаете своих.       Их взгляды встретились, и только теперь девушка отметила, сколько же усталости было в лице собеседницы.       — Подайте мне руку, миссис Гонт, я покажу вам кое-что. Вы вольны будете уйти в любой момент, даю вам слово благородной женщины.       Девушка кивнула и протянула свою ладонь, все еще стянутую черной перчаткой.       Через мгновение обеих женщин словно бы закрутил вихрь. Хотелось вдохнуть, но весь воздух вокруг словно выкачали, живот скрутило спазмом, и только крепкая хватка мисс Дюпон, казалось, не давала Меропе потерять сознание — скорее даже само чувство, что кто-то ее держал.       Все закончилось очень быстро: вихрь растаял так же быстро, как и появился, и взгляду открылось нечто невероятно огромное и столь же невероятно серое — или казавшееся таким из-за плотных клубов дыма.       Мисс Дюпон вывела девушку из-за широкой пристройки на дорогу, и стало понятно, что они оказались на территории какой-то фабрики.       Нет. Боже. Нет, нет, нет.       Где-то вдалеке глухо прозвенел колокол, и вскоре можно было различить на пути, ведущим ко входу на фабрику, небольшую колонну детей, смирно шедших парами к массивной арке, над которой виднелась надпись «Дом трудолюбия западного Манчестера».       — Прежде, чем сказать мне «да» или «нет», миссис Гонт, вы можете посмотреть на все сами, но заставлять вас я не в праве. Отвернитесь, если хотите. Мы всегда можем вернуться в Косой переулок.       Меропа не отвернулась. Она думала, что потеряет сознание, расплачется или ее вывернет наизнанку, но ничего не произошло, она просто… смотрела.       Одинаковые серые платья, бритые макушки. Детские тела, словно вывернутые палачом на дыбе, худые и непропорциональные. Большие головы, выдающиеся вперед челюсти, неразвитые плечи, ноги, подкошенные и изогнутые наружу. Это просто не могли быть живые люди. Живые люди не должны были так спокойно возвращаться туда, где с ними делали это.       В груди зашевелилось что-то горячее и болезненно, словно ножом изнутри прорезавшее внутренности. Злость, обида, ярость, гнев — все это были не те слова. Здесь было что-то черное, пеленой застилавшее глаза, слезящиеся от дыма из труб.       «Великий Салазар. И мне еще не хочется сжечь это место дотла, чтобы разом покончить со всем этим кошмаром? Большинство местных заключенных сказали бы мне спасибо…»       Если и было место в мире, наиболее далекое от ее дома, ее вересковой пустоши, ее Тоса и Санни, то Меропа была в нем прямо сейчас. Сколько она ни призывала в памяти образ своей семьи и родной земли, его перекрывали серые тучи, серые камни, серые детские тельца в казенных робах. Все то, что она так бережно хранила в своем сердце, словно подернулось морозной коркой льда, и больше не приносило ни покоя, ни надежды.       Это была тьма.       Как ни странно, инстинктивно пальцы сцепились вовсе не на кольце Гонтов — Меропа, все еще глядя в пустоту, нашарила в сумке пачку сигарет и спичечный коробок. Дюпон только молчала, стоя, как соляной столб и неотрывно глядя на открывающиеся и закрывающиеся ворота «Дома трудолюбия». Сколько десятков лет все они, эти лорды и леди, маги и магглы просто стояли и смотрели?       Она вспомнила отца, который бил ее всем, что попадалось под руку. Брата, слишком быстро научившегося пыточному проклятию, Реддла, которому воспитание джентльмена не помешало поднять руку на женщину… и Боба Огдена, который обращался к ней с сочувственными словами, придя в коттедж целую вечность назад. Он смотрел на нее со слезами на глазах и ничего, ничего не сделал. Он даже никому не рассказал, что у Марволо есть дочь. Из этих четверых она бы прямо сейчас, ни капли не сожалея, предала адскому пламени именно Боба.       «Нет, я не хочу сжигать это место. Я хочу сжечь его владельцев. А детей отправить в настоящие дома…»       Раз, два, три.       Под снегом растет трава.       — Ну и что, черт побери, мы так и будем здесь стоять, как Скрудж у могилы? — Меропа бросила окурок на землю, затоптала и резко обернулась к мисс Дюпон.       — Простите? Миссис Гонт?       Теперь это в самом деле был вопрос. Если подумать, целых два вопроса. Действительно, скорбная повесть.       — Я собираюсь пойти туда прямо сейчас и забрать хотя бы одного ребенка. Вы со мной или как, мисс бывший Министр Магии?..