Как распознать любовь 2

      — Чем займёмся? — весело спросил Паша, плюхнувшись на стул, и во все глаза уставился на меня, озорно смотря. Появились искорки смешинок, а на губах улыбка. Ну да, я же стоял в фартуке, на котором был изображён кролик, готовя завтрак. Особо готовить я, конечно, не умел, у Паши лучше получалось, но я старался. — Выходной день как никак.       — А чего ты хочешь? — поинтересовался я, переворачивая оладушек. Да, оладья. Вкуснятина. Я не особо люблю яйца, да и Паша тоже, поэтому лёгкий и быстрый завтрак не получится. Пришлось поднатужиться, но итог должен быть отличным.       — Чего я хочу? — удивлённо переспросил он, а я пожал плечами. Что удивительного? Мы живём вместе, а значит и "хочу" нужно делить. Не всё же мне только чего-то хотеть. — Даже не знаю, — он задумался, уйдя в себя, а потом вдруг вскочил: — Нет. Я знаю. Знаю. Я хочу в парк аттракционов! — прокричал мне в самое ухо, отчего я дернулся.       — Чего ты так кричишь? — спросил я, а Паша виновато улыбнулся.       — Прости. Просто очень хочу в парк. Ден не хотел со мной идти, хотя я предлагал и не раз, а он говорил, что я веду себя, как ребёнок. Мне не обидно от его слов, нет. Возможно, в какой-то степени так и есть, но разве я не имею права ходить в парк? Разве возраст что-то решает? Для меня нет. Я хочу кататься и мне плевать сколько мне: пять или двадцать.       — Хорошо, парк значит парк, — я лишь улыбнулся. Мне нравится эта детская непосредственность. Он становится таким милым. Но при этом Паша не всегда такой. Он бывает очень серьёзным, ответственным и вот таким весёлым, забавным. Он смешивает в себе разные качества и бывает разным. И мне он нравится.       — Правда? — неверяще спросил он.       — Правда, — после моего ответа на лице парня расцвела широкая, счастливая улыбка, и он кинулся меня обнимать. Выключив плиту, я слегка приобнял Пашку в ответ. Тот крепче стиснул меня в объятиях, будто не веря в серьезность моих слов.       — Ты самый лучший! Я тебя обожаю, — после он легонько чмокнул меня в щеку, заставляя вспыхнуть и покраснеть.       — Ну... Я... Эээ... Д-да, — начал что-то мямлить, не зная что сказать. Паша же рассмеялся, накладывая нам оладушки, пока я продолжал стоять в ступоре.       — Не стой истуканом. Садись. Уверен получилось очень вкусно, — после слов друга я отмер и сел за стол, в начале неловко, а после уже более смело поедая такую вкуснятину. Со сгущенкой. Ммм. С моих уст сорвался стон блаженства, настолько было вкусно. Паша вдруг застыл и мне показалось, что я увидел как потемнели его глаза, а сам взгляд стал каким-то голодным. Но, пару раз моргнув, я не заметил и следа того, что видел. Паша с улыбкой кушал, и я решил, что мне лишь показалось. Да, наверняка показалось. Это всё стресс. Особенно после вчерашнего.       — Действительно вкусно, — сыто улыбнулся Паша и пошёл мыть посуду. И мою и свою. Я не стал его останавливать, понимая, что так он благодарит за вкусный завтрак.       Пока Паша мыл посуду, зазвонил мой телефон. Мне стало интересно, кто же это там звонит. Я ушёл в комнату, где и лежал телефон. Увидев на дисплее "мама", я тут же помрачнел, сбрасывая трубку. Она начала вновь звонить, а я снова сбросил. Телефон перестал звонить, но через пару минут пришло голосовое сообщение от неё. Я решил послушать, всё равно терять нечего. Уж лучше сообщение, чем говорить с ней. Открыв его, я начал слушать:       — Артём, мальчик мой, ангелочек любимый, — голос дрожал и послышались всхлипы. Сердце сжалось. Какой же я дурак. Наверное, сейчас она скажет, что скучает, любит и принимает таким, какой я есть. — Я очень-очень люблю тебя, поэтому прошу, пожалуйста, давай сходим к психологу, — на этом слове сердце ухнуло куда-то вниз. Не приняла. Снова всхлипы. — Разве я многого прошу? Просто ты запутался, сыночек мой. Психологи тебе помогут, ты будешь таким же как и прежде. Это всё твой друг. Его влияние. Я же знаю, что ты не такой, — по лицу потекли горькие слёзы. Я прикусил губу, пытаясь успокоить поток эмоций, но ничего не получалось. Со стороны мамы тоже слышались всхлипы. Вот только не из-за того, что она может потерять сына, а по той причине, что он гей. Видимо, это волнует её намного сильнее, чем чувства собственного ребёнка. — Я тебя прошу. Пожалуйста. Хотя бы попробуем. Вот увидишь, всё образуется. Ты же знаешь, что я люблю тебя и делаю всё это лишь из любви. Я желаю тебе счастья. Это всё болезнь. Очень плохая болезнь, но вместе мы справимся. Ты снова станешь прежним, — больше я не выдержал. Меня разрывало на части. Близкий человек смеет говорить такие вещи. Как она может?       Упав на колени, я сжал в руках телефон и преисполнился решимости. Набрав номер, я ждал пока она ответит. Через пару гудков послышался голос:       — Артёмка, сыночек, ты всё же решил прислушаться ко мне? — и столько надежды в голосе, что аж противно.       — Нет, — твёрдо ответил я, продолжая лить слёзы. Было очень тяжело, но другого выхода нет. — Я никогда и ни за что не пойду к психологу. Я нормальный! Это не болезнь. Можешь вбивать себе в голову всё что хочешь, но я здоров и не собираюсь разрушать свою жизнь из-за тебя! — я уже перешёл на крик и не слышал никого и ничего. — Если бы любила — приняла. Тебя волнует лишь это. Тебя не волнуют мои чувства, переживания. Ты думаешь только о себе и своей "репутации". Меня тошнит от тебя. Мне не нужны люди, которые не принимают меня таким, какой я есть, ясно? И мне не нужна такая мать, как ты. Если тебе так стыдно, если не можешь принять, что я такой, то считай, что я просто умер, — с этими словами я отключился, швырнув телефон куда подальше.       Беспомощно обхватив себя руками, я плакал, как маленький ребёнок, даже не пытаясь держать всё в себе. И тут я почувствовал сильные руки на своей талии, прижимающие к крепкому телу.       — Я всё слышал, — шепнул мне на ухо уже такой знакомый и родной голос, успокаивающе проводя рукой по щеке. — И я полностью на твоей стороне, — я повернулся в его руках к нему лицом и оказался сидящим на его коленях, в то время как сам он сидел на полу. Мы смотрели друг другу в глаза и понимали всё без слов. В его глазах, зелёных и таких тёплых, я видел море беспокойства и нежности, отчего сердце гулко забилось. Не знаю что в моих увидел Паша, но он улыбнулся, а я несмело положил голову ему на плечо, прильнув всем телом. Так приятно ощущать его тепло. Так хорошо вот так просто сидеть, забывая обо всех бедах. — У тебя очень красивые глаза. Такие глубокие, словно озёра. Никто не стоит твоих слёз, понял? — он поднял мою голову, нежно проведя ладонью по щеке. Я смутился, покраснев, но принял незатейливую ласку, наслаждаясь теплом и заботой.       — Можно тогда в парк? — неловко спросил я, желая перевести тему в другое русло.       — Ты уверен? Мне кажется, что у тебя нет для этого настроения.       — Всё хорошо. Я хочу отвлечься. Пожалуйста.       — Ну как я могу отказать такому котёнку? — он щёлкнул меня по носу, игриво рассмеявшись, а я вновь покраснел от прозвища. Это так мило и вместе с тем смущающе.       — Тогда пошли собираться?       — Пойдём. ***       Уже через двадцать минут мы с Пашей были в парке, гуляя по нему. Сам парк аттракционов был довольно большим. Здесь можно не только покататься, но и просто погулять, посмотреть как ещё цветут сады, работают фонтаны; поесть мороженого и сладкой ваты, да и просто весело и приятно провести день с таким человеком как Паша.       Народу было много. Подростки, парочки, мамы с детьми, мужики с пивком. Все гуляли, любовались, отдыхали. Мы с Пашей шли по аллее, слыша визг девчонок и шум аттракционов.       — Не хочешь прокатиться? — спросил он, чему-то улыбаясь.       — Не особо люблю аттракционы, потому что страшно, — честно признался я и покраснел.       — Просто у тебя не было хорошей компании, — Паша подмигнул мне и, аккуратно взяв за руку, повел в сторону американских горок.       — Нет. Нет-нет-нет. Только не туда, — я начал отчаянно сопротивляться, пытаясь остановить друга, но тот был сильнее.       — Артём, ну пожалуйста!       — Нет. Не пойду. Я боюсь. Не хочу. Нет, — несмотря на умоляющие глаза друга, я пытался его остановить. Я не хотел туда идти, боясь горок больше всего.       — Прошу! — взмолился Паша, остановившись прямо напротив меня. — Ради меня.       — Паш, я...       — Я понимаю, что тебе страшно, но я буду рядом. Буду держать тебя за руку. Крепко-крепко. Не отпущу. Обещаю, — в подтверждение своих слов он мягко, но при этом крепко взял меня за руку, смотря прямо мне в глаза.       — Хорошо, — сдался я, а он на радостях обнял меня.       — Ты самый лучший! — радостно взвизгнул он, вновь таща меня на горки, только теперь я не сопротивлялся.       — Помни что ты пообещал! — грозно сказал я, а Паша лишь улыбнулся.       — Какой грозный котёнок, — выдал он в таком умилительном тоне, что я смутился. И почему котёнок? Кем я только не был: и ангелочком, и медвежонком, и зайкой, и чудом. Но котёнком ни разу.       Мы пошли на горки и у меня начался мандраж. Не знаю почему, но я очень нервничал. Хотя нет, знаю. Мы же прямо сейчас будем кататься на этой машине убийства. На самый верх и резко в самый низ. А сколько петель... Мама, дорогая.       — Может всё же не стоит? — робко спросил я, дёрнув рукав кофты Паши.       — Не бойся, я буду рядом. Всё хорошо, — я слышал визги и крики, видел как проносится вагончик с людьми на бешеной скорости и мне становилось страшно. Но рядом был Паша, а когда он взял меня за руку, переплетя наши пальцы и крепко сжав, мне стало намного легче и я даже улыбнулся.       — Пошли, — шепнул мне на ушко. Нас запустили на аттракцион, и мы расселись. Всё это время Паша не отпускал мою руку держа её. Только на миг расцепил пальцы, чтобы его прикрепили к вагончику, и снова сцепил, крепко переплетя.       — Готов? — спросил он, а я несмело кивнул, до побеления пальцев стискивая его ладонь.       И тут запустился аттракцион. Я закрыл глаза от страха, продолжая держать руку Паши. Мы поехали. Сначала медленно наверх. На этом моменте я открыл глаза, а потом резко вниз — вновь закрыл, закричав.       — Открой глаза! Открой! — крикнул Паша, и я открыл, смотря на него. Мы проносились по горке с огромной скоростью. Мелькали деревья, небо, другие люди, но я не обращал на это внимание. Даже когда была петля. Всё это время я смотрел на Пашу, а тот на меня. И так легко и тепло на сердце было, будто были только мы и никого больше.       После быстрой поездки на горках, мы решили прокатиться на чем-то более спокойном, чтобы успокоить желудки и нервы. И выбрали колесо обозрения.       — Ты только посмотри какой вид! — воскликнул Паша, посмотрев на меня. В его глазах был просто щенячий восторг, а у меня внутри будто что-то щёлкнуло. Так сильно захотелось прижать его к себе, обнять, почувствовать тепло такого сильного и уже родного тела. Живу я с ним всего две недели, а ощущение, будто всю жизнь. И как я раньше не замечал, что он такой классный?       — Очень красиво, — с придыханием ответил я, смотря на Пашу. И вдруг я решился на кое-что безрассудное.       Подойдя к нему со спины, я обнял парня за талию, тесно прижавшись к нему. Мы хоть и обнимались, но так близко, так интимно и чувственно ни разу. Паша сразу напрягся, затаив дыхание. Я лишь начал поглаживать его живот, положив голову на плечо, и тихо мурлыкал что-то в шею. У парня мурашки прошлись по телу, и он вздрогнул. Сначала он был в ступоре, но потом расслабился, кладя свои ладони поверх моих.       После колеса мы ещё прокатились на водном аттракционе, брызгая друг друга и смеясь, а после решили перекусить. Купили себе по мороженке, наслаждаясь холодным лакомством. А ещё взяли бутылочку чая, на случай, если пить захочется. Мы шли вдоль садов, весело смеясь, и я сам не заметил, как вымазал свой нос в мороженом.       — Ты испачкался, — хихикнул Паша, и не успел я опомниться, как почувствовал его влажный язык у себя на кончике носа. Я резко остановился, в шоке смотря на парня и не зная что сказать. Мне вдруг стало ужасно неловко. Паша это заметил и как будто немного огорчился. Или же мне показалось? — Это дружеский жест помощи, — сказал он и вновь залился смехом, пачкая свою щёку мороженым. А я вдруг решил отплатить ему тем же. Подойдя вплотную, так, что тот перестал смеяться и, кажется, дышать, я слизнул с его щеки вкусное мороженое, заметив как та окрасилась розоватым оттенком.       — Тогда и это тоже, — после чего я рассмеялся, а вместе со мной и Паша. Напряжение спало, и мы пошли к ближайшей лавочке, дабы немного передохнуть от такого насыщенного дня.       Сидя вот так рядом с Пашей на лавочке и смотря как небо окрашивается в оранжево-розовые цвета, что говорило о том, что солнце уже начинает садиться, я вдруг понял, что безумно счастлив и большего мне не нужно.       Тут же вспомнился Андрей и я вдруг осознал, что больше ничего к нему не питаю. Совсем. Мне казалось, что я влюбился в него, но, похоже, я ошибался. Причём очень сильно. Это скорее была дружеская любовь или же просто благодарность за то, что он такой человек. А, быть может, он мне понравился именно как человек, потому что добрый, отзывчивый, милый и симпатичный, но я перепутал это с влюбленностью. Не знаю. Я запутался. Но в данный момент я знал только одно: именно сейчас, здесь, с Пашей, я был очень счастлив и другого мне не нужно. Именно с ним и никого другого рядом я даже не представлял.       — Знаешь, а ведь мне нравился Андрей, — вдруг решил сказать я, а у Паши округлились глаза.       — Ты серьезно? — удивлённо и как-то неверяще воскликнул он. — Он же натурал. У него девушка есть, свадьба вроде как будет. Точнее он планировал ей предложение сделать.       — Я знаю. Знал, что у него девушка, что он её любит и собирается жениться на ней, но всё равно много думал о нём и на что-то надеялся, особенно после днюхи Макса, но... Но сейчас я понял, что больше нет прежних чувств, если они вообще были. Скорее я просто всё нафантазировал себе. Принял желаемое за действительное. Я ведь всегда хотел, чтобы рядом был любимый человек, чтобы было о ком заботиться, с кем делить и горе и радости, кого любить. Видимо из-за этого и подумал, что влюбился в Андрея, он ведь такой хороший, но я ошибался. Влюбленность же не проходит так быстро и так легко?       — На самом деле я не знаю. Я даже сам не уверен в том, что люблю Дена. Мне без него тяжело, но тогда почему когда я рядом с тобой, то забываю о нём? — от его слов мне стало очень приятно и я смутился немного. — Разве, если ты любишь человека, ты будешь так беззаботно жить, забыв о нём? Мне кажется нет, а значит не любовь. Симпатия. Но я и сам не знаю теперь что мне нужно. Нужен ли он мне, — от слов Паши я совсем растерялся. И с чего такие выводы?       — Ты просто сейчас в экстазе от отличного дня. Это нормально. И ты наверняка всё время думаешь о нём, хочешь быть рядом, предаваться любви... — сам не знаю что на меня нашло, но я начал нести какую-то ахинею, отчего стало стыдно.       — Нет, я знаю о чём говорю. Мне уже намного легче без него, не так тяжело. И я не думаю теперь о нём постоянно. Мне хорошо. Без него хорошо, понимаешь? Разве это любовь?       — Знаешь, если взять Андрея, то сейчас я думаю о нём лишь как о друге, а на душе так легко! Очень легко. И, возможно, ты чувствуешь то же самое по отношению к Дену, или же будешь чувствовать. С тобой... Ты ворвался в мою жизнь и мне сейчас так хорошо, так хорошо. С тобой хорошо. И я ужасно сильно счастлив, — откровенно признался я, а Паша тепло улыбнулся, закинув руку на спинку скамейки, и приобнял меня, прошептав на ухо:       — Мне с тобой тоже очень хорошо. И я тоже счастлив.