***
— Впервые чувствую, что нет перебора с корицей… В гостиной было светло, но серо. При наступлении пасмурной погоды лаковым шкафчикам и столу стало невозможно отражать солнце. Из-за холодного освещения обманутому взгляду всё казалось темнее обычного. Это мог разбавить разве что привычный огонь в камине — но только не сегодня, когда мерный треск исходил не от горячего и наполненного красным пламени, а от того, чьи языки охладели, окрасившись в изменчивые оттенки зелени, сменявшие друг друга от от слепяще-салатового до изумрудного или почти синего. В приоткрытое окно по-прежнему стучался дождь, будто спешная, но крайне тихая игра на пианино, слегка расстроенного, изредка выдающего звучные высокие ноты. Внутрь помещения медленно тянулся сквозняк, нерасторопно влекущий за собой запахи влаги, поднятой с дорог пыли и вскрывшихся из-под неё опалых листьев и останков зелени травы. С некоторым трудом все нотки напитанного ливнем воздуха еще можно было уловить, несмотря на корицу и кофейный аромат — на столе покоилась на широкой тарелке гора синнабонов, а чашки с сопровождающим десерт напитком то и дело негромко стучали, соприкасаясь донышком с блестящей поверхностью. Драко еще не успел проголодаться со сна, а потому ел и пил медленнее Поттера. — Да ну?.. — Гарри усмехнулся, ненадолго отрываясь от кофе. — Рад, что смог удивить. Малфой ответно улыбнулся, возвращаясь к свёрнутым в «розочки» булочкам. Он невольно то и дело поглядывал на часы, затем обращаясь взглядом к Поттеру, который пил и жевал быстрее не только положенного, но и обычного. Драко не мог не следить за свидетельствами того, что скоро Гарри нужно было отправляться в Нору. Там у него была назначена первая за месяц встреча с Роном и Гермионой… Хотя на сей раз снег не спешил давать о себе знать, за окном уже стоял ноябрь. Начиная с лета, Поттер и Драко медленно разбирали свои проблемы, состоящие не только из скопившихся недопониманий и огрехов прошлого года, но и из чего-то более отвлечённого. Порой было сложно выделить время на долгие и содержательные разговоры, часто трогающие особенно уязвимую часть сердец или душ. Они утомляли, хотя и без них усталости хватало. У Гарри больше не было обязанности спасать чью-то жизнь, а у Малфоя больше не было проклятия, и всё же на этом дела не заканчивались. Поттеру теперь приходилось проделывать более сложную и тщательную работу в сотрудничестве со Снейпом, а Драко довелось вновь разыскивать работу. Поначалу он был вынужден перебиваться на низкооплачиваемых должностях, как и раньше, однако спустя время, к осени это изменилось — впервые Малфою удалось занять должность, связанную с его образованием колдомедика… — Не собираешься захватить часть с собой, чтобы поделиться с друзьями? — поняв, что не может отвлечься от мыслей о скором уходе Гарри, Драко решил не держать тему размышлений сугубо у себя в голове. Поттер, торопливо глотнув, ничуть не задумался над ответом. — Нет, — твёрдо заявил он. — Может, когда-то они и попробуют, но не сегодня. Я ведь не для них это готовил… — Не думаю, что это так важно, — Малфой пожал плечами, в очередной раз отпивая фруктового чая. Уловив выражение походивших на листву глубоких глаз, Драко заранее предвидел пояснение, мягко выданное гриффиндорцем в следующие секунды. — А мне важно. Я готовил это для нас. Для тебя, — он несколько помедлил, вперившись в лениво протянувшийся по столу блик. — Делал это своими руками, не палочкой. Думал о тебе… чувствовал… — В этом есть какая-то своя магия, да? — Малфой спрятал новую улыбку за укусом пышущего корицей и сливочностью синнабона. — Поэтому это не предназначено для остальных. Хоть они и твои друзья, — Гарри кивнул, и слабая краснота осела на его щеках, сделав впечатление о только что сказанном еще более тёплым. Чёрно-белая кошка, удобно свернувшаяся на поттерских коленях, что-то тихо, но крайне загадочно промурлыкала. Больше она не презирала Драко — по меньшей мере, настолько, чтобы вечно его избегать. — Да… Кстати о них, — последний мерный глоток опустошил кофейную чашку. — Они еще в прошлый раз спрашивали, — да и я порой об этом думаю — когда мы сможем устроить общую встречу. Я говорил, я бы хотел, чтобы мы провели время все вместе… Драко приглушённо вздохнул. Светлые брови, дрогнув, изогнулись под тяжестью испытуемой им эмоции — общей неуютности с примесью какого-то страха и лёгкого стыда. Бледные руки крепче обвили местившую источник фруктового аромата чашку. — Я… не знаю. Правда, — Малфой не решался поднять глаза от тарелки с синнабонами. — Это… глупо. Всё еще глупо. Прошло достаточно времени… — Около двух месяцев с момента, как появилась надобность в общей встрече, — вставил Гарри — но не как упрёк или давящее напоминание. Нет, то было нейтральным, больше клонилось к расслабленному. — Да, — вновь выдохнул Драко. — Мне… стыдно, что я так откладываю. К этому уже стремятся все, кроме меня, а я просто… — его губы двинулись в порыве поджаться. — Бояться — это нормально, — Поттер отодвинул пустую ёмкость с осевшей на дне кофейной гущей. — И мы уже говорили об этом. В этой встрече… нет ничего страшного. Они знают тебя заочно — с твоего же разрешения. Они уже нормально у тебе относятся, хоть и не видели. — Я понимаю… Извини. — Не надо, — ладони Гарри сомкнулись на сжимающих чашку пальцах. — Просто надо подготовиться. Откладывать дальше следующего раза нельзя. Малфой склонил голову, косвенно соглашаясь. — И всё же, стоит мне вспомнить тот разговор через камин… Хотелось сгореть прямо в этом огне, хотя я всё еще не могу определить конкретную причину… — Ты тогда был один, — напомнил Поттер. — Держи в голове, что при личной встрече я буду рядом. Буду сидеть рядом. На нашей стороне стола, — Гарри опустил взгляд к накрытым ладоням, расслабившимся и разжавшимся под его собственными. — Не хочу на тебя давить. — Это — меньшее, насчёт чего тебе следует переживать, — горячность, мелькнувшая в Малфое, делала его убедительнее. — Не помню, когда в последний раз ощущал себя под давлением… — Это хорошо, — выдох толкнул губы Гарри к облегчённой усмешке. — Но это в том числе благодаря тому, что тебя редко когда нужно подтолкнуть… — он выпустил руки Драко, напоследок бережно огладив. Малфой выдержал паузу. — Подтолкнуть и надавить — разные вещи, — он вновь всматривался в спираль синнабона. — В первом я часто нуждаюсь… Из-за своей трусости. — Мы обсуждали это, — при следующем утверждении голос Поттера стал чётче. — Ты не трус, Драко. Вовсе нет. Потому что ты преодолеваешь страхи, а не подчиняешься им. Когда ты сохраняешь рассудок, ты идёшь навстречу даже когда страшно. — Медленнее, чем следовало бы… — неохотно пролепетал Малфой — будто что-то вынудило проговорить это вслух. Гарри был хорошо с таким знаком. — За последние полгода и даже больше я не помню ни одного случая, когда это бы чем-то обернулось. Так кому тогда нужна скорость и неприступность? — Ты прав, — Драко выпрямился, забрасывая в рот последний кусочек коричной булочки и решительно запивая её. — И всё же нужно встретиться с Роном и Гермионой. Пускай даже не сегодня. Поттер ободряюще ему улыбнулся, и его зелёная радужка отразила особенно яркий проблеск огня в камине. — В этом правда нет… ничего такого, — неопределённо бросил он. Малфой, минуя очередной момент успокоения, вдруг усмехнулся. — Знаешь, я могу сказать то же самое о предложении провести Рождество с моей матерью. — Ох-х… — непроизвольно вырвалось у Гарри, и Драко рассмеялся, правда, быстро прикрывшись рукой. Лицо Поттера помрачнело — либо же то была лишь игра ненадолго померкшего света. За окном тёмные тучи густились и снижались всё больше. — Мне неловко… — обронил Гарри, следя за тем, как Малфой встаёт из-за стола и вынимает палочку. — Но тебе это нужно. Как мне встреча с твоими друзьями, — Драко быстро вернулся к спокойному тону. Поттер считал, что в него гораздо легче вслушиваться, чем в его собственный. Гарри всегда казалось, что голос Малфоя в моменты его мягкого приободрения напитывается чем-то почти волшебным — таким естественно-глубоким, внушающим и при этом мягким, заботливым, что его прослушивание давало ощущения, схожие с укутыванием в тяжёлое тёплое одеяло при ознобе. Один этот голос мог заставить замереть, и слушать, слушать… Принимать на веру любое из сказанного, лишь бы в груди продолжало трепыхаться нечто уязвимое, радуясь любой нежности от человека, которому оно открывалось. — Тебе нужно ощущение семьи, Гарри. Рождество поможет тебе его понять, — Поттер, сглатывая, согласно качнул головой. Они говорили и об этом. Не раз вскрывалось непонимание Гарри каких-то семейных моментов или праздников, банальной теплоты, с которой Нарцисса и её сын говорили друг с другом. Драко был напитан этим достаточно, в то время как Поттер даже не мог полностью осознать сущность или значение. Пока они сталкивались лишь с несколькими, достаточно небольшими проблемами, связанными с этим. Гораздо большей была пустота, пробел в знании Поттером видов и проявлений любви, их разных значений. Это всегда было сложно описать, поэтому разговоры о таком по сложности равнялись с обсуждением острых моментов прошлого, в котором Малфой был подвергнут проклятию, а Гарри — предвзятости и неприязни. — Вдруг я что-то испорчу?.. — бездумно вырвалось у Поттера. — Я столько всего не знаю, так много… пропускаю в этой области… Драко, левитацией собравший в кучу чашки с блюдцами, сахарницей и заварником, вдруг издал смешок. Ловя на себе взор Гарри, он тут же пояснил: — Я не смеюсь над этим, что ты, — и без того тонкие губы в напряжении стали еще у́же. — Просто… ты так легко озвучил то, что я чувствую при мыслях о встрече с Роном и Гермионой. — О… — брови Гарри сдвинулись, что не ушло от чужого внимания. — Не задумывайся сейчас слишком сильно — рискуешь опоздать. — Вряд ли. Мне кажется, только что я нашёл путь, на котором могу найти способ помочь нам обоим… — Так сложно выражаешься, — он вновь улыбался. Теперь стоя у места Поттера. Тот потянулся, чтобы обнять Драко за талию. — Тебе не привыкать, — губы не смогли сдержать порыв ответной усмешки. — Поцелуешь меня на удачу? — Конечно.***
— Как дела на работе? — Лучше, чем могло бы. Гостиная была погружена в полумрак. Плотно закрытые шторы не пропускали в комнату остаток вечернего холодного света, но та в нём и не нуждалась — в уютном тепле, окутанном остаточным ароматом недавно съеденных синнабонов и кофе с чаем, хватало жара пляшущих в камине багровых лепестков пламени. Проигрыватель на крохотном столике на минимальной громкости пел что-то винтажное, смутно напоминающее Битлз. Откинутая крышка впитывала в себя оттенки огня с переменным успехом, поблескивая то совсем тускло, то вспыхивая, как последний луч закатного солнца. Драко вглядывался в мерцание бликов, сидя в кресле напротив. Сегодня его обычную домашнюю одежду сразу сменила пижама, расшитая мелкими s-образными змейками, из-под штанов выглядывали босые ноги, вжавшиеся в мягкую обивку. Малфой устало обнимал прижатые к груди колени. — Новый коллектив не душит? — Гарри всматривался в лежащий на столике раскрытый блокнот, силясь разглядеть отчего-то тревожащую его деталь рисунка. — Не особо, — Драко наконец пошевелился, кладя голову на колено и отворачивая её в сторону камина. — Мне не приходится особо часто сталкиваться с другими сотрудниками. Хотя, похоже, и без этого им на меня всё равно. Что, признаться, радует… Поттер автоматически кивнул, забывая, что слизеринец его не видит. Его взгляд смог уловить беспокойные штрихи на раскрытой странице. Теперь для Малфоя стал обычным стиль рисунков, соответствующий тому, что был на когда-то подаренном Гарри. Эскиз образовывали преимущественно акварельные штрихи, финальный образ лишь дополнялся грифелем, а не состоял из его темноты, как-то было во время, когда разум Драко был подчинён проклятию. Но на новой работе было, пожалуй, слишком много мрака карандашных штрихов, к тому же, бывших резче привычного. Это был не первый знак, указывающий Поттеру на то, что сегодня с Драко что-то не так. — У тебя что-то случилось? — блеснувший темной зеленью взор обратился к отвернувшемуся лицу. — Утром ты выглядел обычно, но теперь подавленный… — Гарри мог утверждать это чётко. Он давно научился различать эмоции Малфоя с предельной точностью и быстротой, не только благодаря пережитому от его лица, и последствиям ритуала, в которых несколько недель приходилось в полной мере ощущать и свои, и чужие чувства, но и просто благодаря своей внимательности, опыту в общении, в котором внимательнее присматриваться к Малфою нужно было почти всегда. Драко в отношении Поттера такая проницательность не требовалась. У Гарри будто бы никогда не было привычки прятать не только свои настроения, но и вообще что-либо от Малфоя — кажется, это началось с решения не скрывать от Драко факт своего курения. Хотя не то чтобы Малфой после избавления от проклятия когда-либо пытался намеренно скрыть эмоции, порой он замыкал их в себе автоматически, редко признавая их существование без наводящих вопросов. Сейчас Драко почему-то вовсе молчал, что наталкивало на мысли о серьёзности и глубине уязвившего его события. — К этому имеет отношение наш вчерашний разговор? — предположил Поттер после минуты раздумья. Малфой увёл глаза от огня, вновь глядя прямо на проигрыватель. Его губы разомкнулись в намерении объясниться, и тут же он будто потерял голос. Драко медленно покачал головой. Вчерашняя тема, затронутая в последний выходной недели, действительно была тяжёлой. Это был один из диалогов, направленных на то, чтобы лучше уложить в голове наиболее острые моменты пережитого из-за проклятия, правильно прожить память о них и больше понять и принять черты друг друга, импульсивно проявленные в самые страшные мгновения. Большая часть пути в этом была пройдена, разговоры о прошлом становились всё более редкими, хотя вынесенный из них главный урок о необходимости искренности и взаимопомощи не забывался ни на миг. И всё же хоть и знакомая, но чувствительная тема временами ранила. — Уверен? Мне вчерашнее стоило больших усилий не закурить, — еще весной Гарри принял решение искоренить пагубную привычку. — Уверен, — наконец отозвался Малфой — тихо, но не зажато, как когда-то, а открыто и просто. Он помедлил, прежде чем добавить более тёплое: — Молодец, что не стал брать сигареты… У тебя хорошо получается. Поттер вновь кивнул. Он не курил уже два с половиной месяца — в последний раз сорвался как раз после одного их обсуждений прошлого, бывшего болезненным. Тогда эмоции обоих поднялись до такой степени, что стали обоюдно ощутимы друг другом. Это помогло относительно быстро успокоиться и заглушить внутреннее кровотечение старых ран с бо́льшим успехом, чем получилось бы без побочного действия обмена частицами душ. Порой то действовало на руку, хотя и перегружало без того напитанное чувствами сердце. И всё же многие моменты становились гораздо ярче, когда пространством в груди овладевали не только собственные ощущения — и не только остро-мучительные, но и приятные. Когда тепло в теле превращалось в общий жар, неуёмно пылающий, охватывающий и связывающий два сознания… — Ты не хочешь об этом говорить? — Не в этом дело… — тонкость голоса прервала поток догадок. Драко, помедлив, разогнулся, встав, словно просыпающийся после зимней спячки росток. В этот момент он выглядел так же хрупко. — Ты ведь… не видел улицы сегодня, да? Был у Снейпа, потом снова здесь, через камин… — это звучало обрывисто, почти потерянно. Он на затёкших ногах подошёл к окну напротив стола, неожиданно точным движением отодвигая с него штору. Уступая место уличному свету, огонь в камине на секунду померк. Поттер, оставив чашку, до этого бывшую в руках, на столе, остановил пластинку в проигрывателе. Малфой ненадолго повернулся к нему, одним взглядом прося подойти. Гарри подчинился. За оконным стеклом, минуя отражения бледного и вдумчивого лиц можно было увидеть… снег. Первые за год снежинки медленно падали на подготовленную дневным морозом землю, неспешно укладываясь поверх ровной посыпкой, где-то втаптываемой и меркшей под подошвами чьей-то обуви… Выстроенные по бокам дорог кучки листьев, скованных инеем, медленно покрывались сединой. Скелеты деревьев тщательно собирали каждую попавшуюся кроху мёрзлой воды в надежде укутаться ею и впасть в долгий сон… — В прошлый раз это закончилось плохо. Что-то в голосе Драко было надломлено — не сейчас, остро и звонко, но когда-то давно, где-то, где рана была зашита крайне небрежно, наспех, где еще виднелся большой шрам. Это был просто снег. Ничего более. Лишь горстка капель воды, замёрзшая где-то в облаках, сейчас закрывших небесные светила и угрожающе спустившихся над Лондоном. Для кого-то, может, повод радости, знак наконец начавшейся зимы, но для Малфоя — напоминание, холодящее еще не до конца зажившее сердце. То был не холод, облегчающий боль от ран, то было нечто, одним морозным прикосновением пробуждавшее внутреннюю дрожь и заставляющее ёжиться в неумолимом, иррациональном страхе. Тёплые пальцы, лёгшие поверх замёрзшей ладони, слегка растопили лёд, кующийся в груди. — Я могу что-то сделать? — Гарри не чувствовал того же, что Драко. Но он понимал. И не было нужно ничего больше. — Мне холодно, — потерянно вырвалось из немеющих от внутреннего ужаса губ. Поттер зашёл за чужую спину, обнял, не выпуская руки, показавшейся такой же худой, белой и дрожащей, как год назад. — Это пройдёт. Он плотнее прижался к уязвимому телу, закрывая его своим. — Теперь всё будет в порядке.