Проклятие Коры

      Наступило воскресенье, прошла неделя с тех пор, как Алина появилась в новый мир, и снова пришел день прогулки. Лина пыталась привыкнуть к распорядку дня в приюте. Научилась вставать рано, если она хочет первой пойти в туалет. Научилась вести себя тихо и не отвечать на уроках, брать куклу после уроков и притворяться, что интересуется ею, и быть такой же невидимой. Кэти после случая на уроке математики стала подозрительно на нее смотреть, Ванесса, увидев белую прядь, стала ее избегать, что усилило недоумение Лины. Различия между ней и Коралиной проявлялись день ото дня, а тоска по семье все больше и больше проникала внутрь. Ночью она прятала слезы в подушку, а днем ​​притворялась игривой и счастливой, чтобы не вызывать подозрений. В реальности пережитого уже нельзя было сомневаться. Ни в том, что это произошло не в обычном мире. Шок прошел, как и отрицание. Лина осталась в страхе и недоумении. Почему? Почему она и как такое было возможно?       Мысли о Тристане и Джули никуда не делись. Парализующий страх сохранялся. Вопросов по поводу ее появления в мире сериала стало только больше. Это было не случайно. Тот факт, что из всех детей мира ей особенно интересуется Тристан де Мартель, убедил ее в том, что перенос душ произошло вовсе не случайно. Что-то случилось и в этом что-то замешан Стрикс. Если ее ищут самые опасные вампиры в мире, значит ли это, что она в опасности? Может, вся проблема в той информации, что у нее есть, может, это ее главный недостаток. Или, возможно, самый большая преимущество. Но откуда Тристан знает, что Лина смотрела сериал, что она много знает об этом мире? Столько вопросов и ни одного ответа, что раздражало её все больше и больше. Прошло два дня после разговора с мисс Джули, а Лина так и не нашла решения, как избавиться и от Тристана, и от раздражавшего ее приюта. И впечатление, что у нее мало времени, не покидало ее.       Католическая церковь, куда привезли всех детей из приюта, произвела на нее впечатление. Строгость декора и прохлада тонов создавали впечатление поистине священного места. В церкви было темно, и лишь несколько канделябров, освещавших алтарь, служили источниками света. Огромное отполированное серебром распятие, странная одежда священника, Лина с любопытством огляделась. Она никогда не ходила в католическую церковь, только в православную. Да, Польша была в основном католической, но ее семья была православной. Как странен новый мир. Молча садилась на скамейку, но проповеди не слушала, а молилась про себя. Она молилась о том, чтобы ей помогли, чтобы найти решение, чтобы ее не бросили на съедение сверхъестественному в этом мире. Молилась, чтобы ей не было так больно, потому что ей больно быть разлученной со своей семьей. Скучает по дому и семье. И даже не может представить, что делать дальше. Без близких, одна в мире, с неопределенным будущим впереди. Да и еще и вампиры… Быстро вытерла щеку рукавом. Она не имеет право быть плаксивой сейчас. Она должна найти решение. Лина обязана избавиться от Стрикса любыми средствами.       Парк не вызвал никаких воспоминаний. Лина начала подозревать, что прежняя хозяйка тела ушла вместе с воспоминаниями. Деревянные скамейки черного цвета, идеально расставленные. Длинные аллеи охранялись высокими деревьями, но дети не могли отойти от маленького фонтана, стоявшего в центре парка и привлекавшего взгляд своей необычностью формы. Капли воды, летящие во все стороны, пригодились в летний день, зимой фонтан вряд ли работает. Вряд ли, потому, что Лина почти ничего не знает о жизни в Америке, не знает специфики людей и понятия не имеет, каким должен быть нормальный мир, раз она наткнулась прямо на сверхъестественное. Дети взяли у воспитателей игрушки, мячики и бумажных змеев, а также кубики и конечно же ролики. Все они бросились играть, оставляя Лину смотреть на них одновременно грустно и раздраженно. Сейчас она не может думать об играх и других детских развлечениях.       — Идешь? Кэти пыталась уговорить ее играть, уже выбрав теннисный мячик.       — Не сегодня, — уклонилась Лина, отводя взгляд. Она не может общаться с этой девочкой, которая была подругой Коралины и которая вместо своей лучшей подруги, той, которая была её товарищем по играм и собеседником, получила взрослую, взволнованную и задумчивую Лину.       Кэти небрежно пожала плечами и нашла других товарищей по играм. Лина села на скамейку, проверив чистоту, мания, оставшаяся от прежней жизни, вытянула ноги перед собой и пристально посмотрела на маленькие черные туфельки. Одежда в этом приюте одинаковая для всех девочек, униформа. Один вид бледно-желтых платьев заставляет Лину чувствовать себя лгуньей. Её место в её мире, а не здесь. Здесь должна быть Коралина.       Она была не в настроении играть, да и вообще не хотела играть. Ее мозг требовал большего, чего-то другого, большей интеллектуальной нагрузки, только так она могла отвлечься от адской боли в душе. Габи, дорогая Габи, закончила она проект? Сумела написать сцену из пьесы? А ее мать? Сможет ли ее мать посетить тот двухнедельный семинар в Кракове? Смерть Лины разрушила их жизни? Нет, она не хочет разрушить их жизнь, она хочет, чтобы они продолжали быть счастливыми. Ее отец, скорее всего, больше не будет делать банановые оладьи по утрам, а Фрэнк не будет брать ее с собой на концерты по субботам. Слезы навернулись на глаза. Вся ее жизнь осталась там. И самое ужасное, что ее исчезновение коснулось жизни самых дорогих ей людей. Возможно, они страдают в то же время, что и она, разделенные вселенной и годами, не в силах снова увидеть друг друга, но чувствуя боль друг друга. Лина вдохнула через нос. Если она не остановится немедленно, начнет рыдать.       — Почему бы тебе не поиграть с остальными? Мисс Картер села на скамейку рядом с ней, как будто даже не замечая, что Лина всех избегает. А может наоборот, она заметила эту деталь и решила проверить. — Тебе плохо?       Положила руку ей на лоб, проверяя, нет ли у девочки жар. Лина изобразила улыбку. Она не чувствует себя плохо физически. Что бы ни случилось неделю назад, последствий нет. Лина чувствует себя хорошо, ничего не болеет. Если бы не перенос души и белый локон, казалось бы, ничего и не было. Девочка покачала головой. Все паршиво хорошо. Маленькие плечики были сгорблены, время от времени прикусывала нижнюю губу, как будто Лина задерживает то ли дыхание, то ли слова. Периодически возникало безумное желание рассказать кому-нибудь о нелепости случившегося, но было ясно, что она не может никому рассказать. Никто не поверит. Надеялась, что прогулка отвлечет ее мысли от семьи. Даже солнечный день на улице не помогает ей. К тому же она не знает, что делать. Позволить Тристану и Джули забрать ее из приюта и использовать черт знает для чего? Бежать? Как она может защитить себя и нужно ли ей защищаться? Она потерялась, и выхода из лабиринта нигде не видно.       Ее мысли обратились снова к Стрикс и Тристану. Она оказалась в мире сериала, который смотрела не так давно. И в этом мире она в теле ребенка. Главный вопрос — ребенок такой особенный или проблема в ней? Откуда Тристан может знать, что она знает будущее, знает все события грядущих лет? Если он и его Стрикс хотят использовать ее знания, насколько они опасны для нее? Конечно, она может свободно предоставлять информацию и перестать бороться с этими вопросами, страхами, сомнениями. Однако она опасается, что использование ее информации не пойдет на пользу. Цинично улыбнулась этой мысли. Чье блага она хочет? Тех кто в Мистик Фоллс только что встретили братьев Сальваторе? Стрикса, организации, о которой она почти ничего не знает, но боится на инстинктивном уровне из-за каких-то язвительных фраз, которые она слышала по телевизору? Желает ли она добра Авроре де Мартель, женщине, которой манипулируют Тристан, Никлаус и Элайджа? Может быть, она хочет благо Тристана? А может, она желает добра первородным, которые лежат в гробу? Кроме Клауса и Элайджи. Лина хмурится. Тогда, в больнице, ей на долю секунды показалось, что она видела Элайджу. Это было бы невозможно. Даже если она живет в мире сериала, она не может случайно столкнуться с первородным вампиром. Да, она хотела бы добра первородным, они были для нее более симпатичными персонажами и в воображаемом мире она предпочла бы изменить их судьбу. Однако прежде всего она хочет собственного блага. То есть не умирать в ту секунду, когда она не собирается что-то рассказывать Тристану или когда она перестанет быть полезной. И если она хорошо припоминает, как бывший лорд вел себя с собственными вампирами, как он отправил их на бой с первородными, проигранный с самого начала бой, какова будет ее судьба через несколько лет или даже очень быстро, уже понятна.       — В чем проблема, Лина?       Мисс Картер хорошая женщина. За неделю Лина пришла к выводу, что Эмма Картер была любимой воспитательницей Коралины. Большинство учителей и воспитателей знали Коралину, но только двое казались по-настоящему близкими девочке. Джули, та молодая вампирша, которая на самом деле каким-то образом связанна с Тристаном де Мартелем и мисс Картер. Последняя, кажется, действительно заинтересована в состоянии детей. Как жаль, что она не Коралина, а Алина.       — Мне просто грустно, — ответила девочка, сосредоточившись исключительно на своих туфлях и молясь, чтобы ей больше не задавали вопросов.       Тристан хочет Коралину, верно? Это значит, что Лина должна бежать от Тристана и остальных вампиров, которые могли знать о необычной 11-летней девочке. Чтобы спрятаться от Тристана, ей нужна помощь. Ей нужна защита. Только вампиры намного сильнее их могут защитить ее от Стрикса. Все возвращается к первородным. Либо Клаус, либо Элайджа. Первый вариант будет более подходящим. Лина не только сочувствовала герою сериала, но и понимала его логику. С Клаусом будет легче договорится. Информация и помощь против его врагов, и вуаля, она на какое-то время будет скрыта от Тристана. Затем можно организовать удаление вампира, который представляет угрозу. Клаус со своей паранойей мог бы ей помочь. Он захочет ее помощи. И она может ему помочь. Ведь зачем скрывать, что возможность изменить ход событий соблазняет ее? Но где она найдет Клауса в кратчайшие сроки? Она понятия не имеет, где находится первородный гибрид, плюс он точно не поверит 11-летней девочке. И все же это был бы вариант.       Подняла голову, осматривая окрестности. Голова болит от множества мыслей. На противоположной стороне аллеи шли люди, любовались фонтаном, разговаривали. Типичный день. Старая Коралина явно не сидела на месте. Голоса детей были слышны даже со скамейки. Сколько можно играть, серьезно? У нее тут глобальная проблема, проблема не на жизнь, а на смерть, а мисс Картер до сих пор странно на нее смотрит. Лина исследует людей, их лица, их поступки, чтобы найти малейший намек на сверхъестественное. Джули — вампир. Могут ли в городе быть другие вампиры? Сколько вообще вампиров в этом мире? Как часто они взаимодействуют с людьми и как им удается скрывать свое существование? Среди всех этих лиц глаза Лины нашли одно, которое показалось странно знакомым. Она нахмурилась в замешательстве. Рядом с фонтаном, глядя на нее, стоял мужчина. Этого просто не может быть… Ее воображение уже больное? Или у нее уже галлюцинации?       — Ты не можешь просто грустить, — сказала ей мисс Картер. Лина даже не смотрела на нее, она просто смотрела на знакомое лицо. Она считала бы это галлюцинацией, если бы не услышала от Джули о Тристане де Мартеле, если бы не знала, что эта девушка вампир. Это не галлюцинация. Окружающие ее люди не являются плодом ее ума. — Должна быть причина. Что с тобой, Лина?       — Ничего.       Их взгляды встретились. Мужчина также смотрел на нее, исследовал. Девочка не моргала, не отводила взгляда, она пыталась убедить себя, что все это на самом деле. Если бы он был плодом ее воображения, он не был бы среди людей, не смотрел бы на нее. Это реально, потому что всего на секунду Лине показалось, что она увидела тень улыбки на его лице и легкий наклон головы. Пара прошла по алее, заблокировав небольшую визуальную дуэль, устроенную между ними. Когда пара ушла, Лина никого не обнаружила. Исчез. Так что это правда. Сам Элайджа Майклсон проявляет странный интерес к Коралине. И у Тристана есть интерес. Это не может быть совпадением, верно? Им обоим что-то нужно от нее. И Лине нужно как можно быстрее узнать, что им нужно. Должно быть логическое объяснение этому внезапному интересу к осиротевшему ребенку.       — Мисс Картер? — обратился она к молодой женщине, которая, казалось, была обеспокоена состоянием ее здоровья.       — Да, милая?       — Вы сказали, что когда я заболела, меня нашел мужчина? Как он выглядел? — Мисс Картер подняла брови, Лина поняла, что сказала глупость. Она не должна забывать, что окружающие считают ее ребенком, она должна вести себя как ребенок. Поспешила исправиться. — Если я когда-нибудь встречу его, я должна поблагодарить его, верно?       — О, милая, — коротко засмеялась женщина. Потом взъерошила ее волосы. Лина нахмурилась. Ей не нравится, когда трогают ее волосы, ей не нравятся эти фамильярные жесты. Лучше держать дистанцию. — Не думаю, что ты когда-нибудь встретишь того, кто нашел тебя без сознания. Но если ты когда-нибудь, по чистой случайности, увидишь его снова, ты должна обязательно поблагодарить его. Он был высокий, чуть выше меня, темные волосы, знаешь, старомодная прическа? Он был похож на бизнесмена, то есть был в костюме. Очень хорошее описание, — отругала себя женщина, а потом мило улыбнулась. Лина удивленно подняла брови. Это еще что такое? — Я уверена, под этим описанием подходят половина мужчин в мире. Но если ты когда-нибудь увидишь это, а я буду рядом, я его тебе укажу. Между нами, девочками, он мне понравился.       Лина самодовольно улыбнулась молодой женщине. Значит темноволосый, высокий и в костюме, да? И почему у нее создается впечатление, что внезапная болезнь Коралины не обошлась без участия одного из вампиров, управлявших Стрикс на данный момент или в прошлом? Так что либо Тристан, либо Элайджа каким-то образом привели к перенос душ. И оба неожиданно появляются в жизни девочки из приюта. Лина снова погрузилась в свои мысли.       Все время, отведенное на прогулку, она провела на скамейке, думая. Дети играли, устали, а она со скамейки не двигалась. Она ломала голову, чтобы понять, вспомнить, найти Коралину, где бы она ни была, и узнать, что именно произошло неделю назад между домами. Как только она вернулась в приют, сразу же спряталась под лестницей, чтобы побыть одной и обдумать свои варианты. Тристан де Мартель или Элайджа Майклсон. Информация может быть полезна обоим. Тристан сможет победить первородным, отомстить и взять под свой контроль Новый Орлеан. Но насколько можно доверять ему, его договору с Люсьеном и преступлениям, которые он совершил, чтобы вселить страх в горожан? Можно ли доверять Тристану? Можно ли с ним договориться? С другой стороны Элайджа Майклсон, ее информация может помочь ему вернуть свою семью и защитить ее. Элайджа Майклсон может потерять больше, чем Тристан, если Лина перейдет на сторону последнего. И он известен своими сделками. И жестокости. С красной дверью, с какими-то чудовищными преступлениями, скрытыми от его совести, плюс слепая преданность семье. Элайджа Майклсон пожертвовал бы чем угодно во имя семьи. Его сделки столь же специфично. Одно неверное слово, и Лина может умереть. Ему нельзя доверять. Для первородного имеет значение только семья, ради нее он предаст кого угодно. Если она почти ничего не знает о Тристане, то об Элайдже она знает очень много. Но что такое известный демон помимо неизвестного?       Она ничего не знает о Тристане, она не знает, как он заключает сделки, что он за человек. Она понятия не имеет, насколько привязан к своему слову. Может ли она просто верить ему на слово? Нет. Не может, когда так мало знает о вампире. Об Элайдже она знает очень много, может использовать и прошлое, и будущее. И хорошо продуманная, хорошо заключенная сделка с очень четкими условиями. Конечно, ничто не спасет ее от предательства, но, по крайней мере, она будет знать, на что можно надавить, а на что нельзя. К тому же у Элайджи вроде был собственный кодекс чести — не вредит детям. Относительно конечно, но хоть что-то. Что сказала бы ее мать? Выбирай меньшее из двух зол. Если бы она смогла найти его снова, она могла бы свободна обменять свои знания на другую жизнь. Лина не наивна, шансы на нормальную жизнь после того, как она оказалась в чужом мире, в теле ребенка-сироты, к которому питают повышенный интерес два самых старых и кровожадных вампира в мире, минимальны. Если малейшее зло снова найдет, Лина не будет колебаться, Лина будет торговать своей жизнью на информацию.       Спрятавшись под лестницей, думая о сериале, событиях в нем и своих шансах что-то изменить, Лина даже не заметила, как пролетело время обеда. Не была голодна. Ее больше интересовало, как избавиться от одного вампира, перейдя под защиту другого вампира. Ее интересовало, как найти тех, кто сами ее находят. Через некоторое время в ее маленьком укрытии появился незваный гость.       — Тебя ищут! — сообщила ей Кэти, все еще злясь на нее из-за соблюдаемой дистанции. Лина сжала губы в прямую линию. Она не может и все. Не может она притворяться Коралиной. — Миссис Веспа зовет тебя к себе в кабинет.       — Спасибо.       Лина встала с пола, отряхнула от пыли желтое платье, со вздохом пошла туда, где ее ждала миссис Веспа. Интересно, что на этот раз? Вчера ее вызвали к директрисе по той простой причине, что она поправила учительницу английского. И снова выслушивала вопросы о том, откуда Лина может вдруг так много знать о литературе. Это была ее ошибка. Она не смогла промолчать и снова вызвала подозрение. Откуда ей было знать, что Коралина не преуспела ни в одном предмете? Кабинет был оформлен в сдержанном стиле, стол, кресло для директора, два кресла для посетителей и шкафы с фотографиями, документами. Ничего лишнего, ничего, что характеризовало бы хозяйку кабинета. Вспомнила как все выглядит как только подошла. Лина постучала в дверь и только тогда вошла. Опустив глаза в пол, она вложила в свой голос как можно больше кротости:       — Вы меня позвали, мэм?       — Здравствуй, Коралина, — раздался в кабинете мужской голос.