Она победно улыбалась, все еще глядя на гримуар, лежащий в ее руках. Лине удалось! Она украла необходимый гримуар, но еще более приятным было обманывать многовековых вампиров. Девочка даже не понимала, почему так счастлива.
— Так теперь ты мне доверяешь? — уточнила она веселым тоном, не забывая счастливо улыбаться.
Элайджа, который мчался обратно в Мистик Фоллс, коротко кивнул. Он почти не произнес ни слова с того момента, как они вышли из особняка. Вскоре после того, как Лина украла гримуар, примерно через 10-15 минут, Леонардо сообщил девочке, что ей пора уйти. Лина продолжила идти сгорбившись, делая вид, что у нее все еще болит живот. Первородный быстро поблагодарил вампира за заботу и отвел ее прямо к машине, где Лина показала ему книгу.
В машине, покидая Ричмонд, Лина гордилась собой больше, чем когда-либо. Она попыталась бы по его виду определить, удалось ли ей вести переговоры, но, поскольку первородный всегда представляет собой каменную статую, не стала попытаться. Он сам скажет, если случилось что-то важное.
— Я впечатлен, золотце, — наконец-то поделился мыслями Элайджа. — Результат превзошёл все мои ожидания.
— Стоп, — только в эту секунду Лина заметила странность. Чтобы Элайджа Майклсон доверил свой шанс вернуть свою семью, гримуар, который ему срочно нужен, чтобы выяснить, где же его братья, чужому человеку? Невозможно. Подозрение вселилось в ее голове, побуждая ее выяснить, что именно было правдой. — Ты ведь не только на меня рассчитывал? У тебя уже был план, как получить гримуар, а я была всего лишь возможным способом его получить. Я права?
Тишина действовала ей на нервы. Лина сжала ручку двери. Гнев ослепил ее. Она чуть не рисковала своей жизнью! Она думала, что ее участие необходимо, и дрожала, ожидая, пока вампир покинет комнату, а гримуар можно было получить другим способом.
— Я говорил. Это было испытание для тебя. Узнал, насколько ты можешь быть мне полезной в будущем, кроме информации.
— Ты сказал считать это своего рода испытанием, а не то, что это испытание!
— Не надо преувеличивать, — столь же спокойно парировал первородный, делая поворот. Пока Лина пылала гневом, он оставался равнодушным. Девочке хотелось вывести его из безразличия. Как он смеет с ней играть? — Ты доказала, что полезна, я бы даже сказал, что у тебя есть талант устраивать диверсии. Это означает, что с этого момента я вовлекаю тебя в большинство этапов моего плана.
— Какая честь!
Она повернула голову к окну. Хорошее настроение испарилось. Ею так легко манипулировали. Элайджа воспользовался ее готовностью быть полезной, просто чтобы испытать ее. Неизвестное ей испытание было неприятным. Лине хотелось бы, чтобы он доверял ей, а не проверял ее. Но если подумать, о каком доверии может идти речь? Лина по-прежнему пьет вербену, по несколько капель каждый день, но достаточно, чтобы не позволить вампиру ей внушить, и не потому, что боится братьев Сальваторе или любого другого вампира в городе, а из-за первородного. Она не доверяет ему, не верит ему на слово, а просто использует его, чтобы обезопасить себя от вампиров Тристана. Они используют друг друга. Недоверие взаимно.
Они покинули город более чем полчаса назад. Дорога была почти пустой, и это была первая странность. На дорогу Лина не смотрела, погрузившись в листание гримуара. Не понимала ни одного из написанных в нем заклинаний, но пыталась проанализировать символы. Возможно, она тоже где-нибудь найдет символы на своем медальоне. Возможно, где-то она найдет информацию о том, как попала в этот мир.
— На дороге нет машин, — в какой-то момент вслух заявил первородный.
— И? — не отрываясь от гримуара, спросила Лина.
— Это главная дорога, здесь должны быть машины, автобусы, даже пробки, но за нами только одна машина, — поразило ее его холодная логика. Лина не учла, что они ехали довольно быстро, в отличие от первого путешествия. — За нами следят, — заключил Элайджа.
Лина закрыла гримуар. Посмотрела в зеркало. Черную машину можно было увидеть на значительном расстоянии, но в остальном других машин действительно не было. Странно. Когда они приехали в Ричмонд, автомобилей было гораздо больше. Перевела взгляд на хмурого первородного вампира. Предположения заполонили ее разум. Вампиры обнаружили исчезновение гримуара? Они осмелились преследовать первородного? Кто тот сумасшедший, который бросает вызов старейшему вампиру в мире?
Скорость автомобиля увеличилась. Наступила тишина, но такая гнетущая, что Лина могла поклясться, что слышала стук своего сердца в ушах. Возможно, именно так ощущается опасность, тяжесть в области груди, невозможность дышать и страх. Их преследует кто-то, кто каким-то образом убрал с шоссе все машины. Вопрос почему больше не нужно задавать. Не по благородной причине.
— Кто, по-твоему, может… Впереди!
Перед машиной словно из-под земли появилась черная фигура. Элайджа повернул руль вправо, чтобы избежать ее. Значительная скорость, резкое торможение, машину буксует, крутясь по кругу. Лина испуганно вскрикнула, сливаясь со стулом. Машина остановилась прямо на середине трасы. Ее дыхание было единственным звуком в салоне. Элайджа тут же сорвал с себя ремень.
— Запри двери, — приказал ей, прежде чем вышел из машины.
Лине едва удалось дотянуться до панели управления, как ее дверь сорвали с петель. Замерла. Мужчина, скорее всего, вампир, наклонился к ней, чтобы схватить. В последнюю секунду она уронила гримуар, прихватив с собой ближайший предмет из-под сиденья. Тот, что спрятала после того, как спасла Лекси, на всякий случай. Почувствовала острию ножа. Ее вытащили из машины, схватил неизвестный вампир.
— Пусти! Отпусти!
Лина вырывалась и кричала, но что была ее детская сила в сравнении силы вампира в костюме? Краем глаза заметила, как Элайджа сражался с четырьмя вампирами неподалеку, возможно, пытаясь их убить. Первородный повернул к ней голову, увидел, что девочку похитили и кто ее похититель. Стал нападать. Лину понесло почти вверх в неизвестном направлении. Она должна что-то сделать! Ей надо как-то освободится!
— Отпусти меня! — крикнула она, напуганная перспективой быть похищенной незнакомцами и увезенной неизвестно куда.
Она находилась высоко в воздухе, что давало ей преимущество. Со всей силы ударила в ответ. Вампир вздрогнул, ослабив схватку на секунду. Лина тут же воткнула нож, который взяла из машины, в тело сзади нее.
— Ты!
Она вырвалась из хватки вампира, но не выпустила нож. Она нужна им живой. Это вампиры Стрикс, и их приказ найти ее, а не убить. Тристану она нужна черт знает для чего, но ему определенно нужна ее информация. Они должны не убивать ее, а привести к нему. В мгновение ока поднесла нож к горлу. Вампир, направлявшийся к ней, остановился.
— Еще шаг, и я порежу себя, — дрожащим голосом предупредила его Лина. — Не подходи!
— Положи нож, — попросил вампир, сдаваясь, поднимая руки.
— Отойди!
— Ты же убьешь себя, дура!
Новый шаг навстречу ей. Лина прижала нож к горлу, слегка нажимая. Боль заставляет ее вздрогнуть. Не важно, что она ребенок, не важно, что этому телу 11 лет, ей не 11 и она не станет их пленницей. Очевидно, блеф. У нее нет намерения покончить с собой. Но она пользуется неуверенностью вампиров, которые понятия не имеют, как действовать. Ее маневр дает Элайдже время разобраться с остальными. Тот, кто стоит перед ней, не посмеет причинить ей вред. По его глазам Лина видит, что он обеспокоен тем, что она сошла с ума, и готов осуществить его угрозу.
— Возможно.
Колебания вампира, замешательство четырех вампиров, сражавшихся с Элайджей, — все это было достаточно, чтобы они проиграли. Она не вздрогнула при появлении первородного, слишком сосредоточившись на ноже, который грозил лишить ее жизни. Рука у нее словно окоченела, она так боялась, что одно неверное движение — и она вообще попадет в мир иной. Лина в шоке наблюдала, как первородный появился позади вампира и вырвал его сердце вместе с костями. Сразу же бросился к остальным, с легкостью обезглавливая их. Одному скрутил шею. Через пару секунд шоссе было залито кровью и пятью трупами на асфальте. И она сидела как статуя, с ножом у горла, не в силах осознать то, что только что произошло.
Ее рука дрожала. Лина пристально смотрела на вампира у своих ног. Мертвый. Кровь текла из его спины, сердце валялось рядом. Чуть дальше еще одно тело, пропитанное кровью, но глаза этого вампира все еще были открыты, только вот пустые. Не знала, в какую секунду боль в шее стала сильнее.
— Идиотка, — пробормотал Элайджа, появившись перед ней.
Лина посмотрела на него с ужасом. Он убил их всех. Они пытались ее похитить и погибли. Их убили самым жестоким образом. Вздрогнула, когда первородный схватил ее за правую руку. Только тогда она поняла, что ее рука действительно дрожит. И у нее болит шея.
Элайджа медленно отодвинул нож от девочки. Он смотрел на нее, а не на шок на ее лице. Кровь капала на белую кожу. Слегка ранена. Сильнее сжал ее маленькую руку. Девочка отпустила свое оружие. Она смотрела на него взглядом, в котором смешались шок и отвращение, страх и недоверие.
— Забирайся в машину.
Лина кивнула. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но ее губы только шевелились. Не издала ни звука. На переднем сиденье ей удалось вздохнуть. У нее не было сил ни дышать, ни говорить. Перед глазами были только трупы, головы, бьющееся сердце. Почувствовала тошноту. Прикрыла рот рукой, сдерживая тот крик ужаса, который хотел сорваться.
Через две минуты первородный вернулся в машину, явно раздраженный и злой. Он вынул из кармана платок и стал вытирать руки. Лина наблюдала, как на его руках остались коричневые пятна, заметила, что на белой рубашке, даже на пиджаке, были пятна крови. Приложила руку к своей шее. Посмотрела на свои пальцы. Пятно крови. Ее кровь.
***
Она смотрела в потолок своей комнаты. В голове не было ничего, никаких мыслей. Ее тело казалось парализованным. Может быть, она испачкана кровью, а может быть, испачкана пылью. Ей все нипочем. Она не хочет думать о том, что произошло на дороге, она не хочет снова видеть эти образы. Беспрестанно трогала подушку рядом. Было такое ощущение, будто нож все еще прилип к ее горлу. Почему она это сделала? Что заставило ее шантажировать несколько вампиров собственной смертью? Был ли это страх, что ее похитят? Желание жить? Или опасность подтолкнула ее к необдуманному поступку?
Лина с трудом встала с кровати. Каждое движение сопровождалось мнимой болью. Стиснула зубы. Не помнила, как они вернулись в Мистик Фоллс. Был день, кажется. Сейчас на улице ночь. Щеки были сухими. Не помнила, плакала ли она. Она медленно подошла к тумбочке. Открыла ящик. Внутри был ее блокнот и тот странный дневник.
Открыла дневник. Ручка слегка дрожала. Лина несколько раз выдохнула, прежде чем начать писать. Должна. Она не может молчать. Ей приходится вытягивать из себя реакцию. Внутри находится пузырь страха, который не хочет разрываться. Если она этого не сделает, она останется замороженной надолго.
Сегодня я видела, как убивают людей. На моих глазах у них вырвали сердца и обезглавили. И я пыталась шантажировать кого-то своей жизнью. Я не могу нормально дышать. Я не могу нормально думать. Я до сих пор вижу их трупы.
Лина покачала головой. Кто бы ни прислал ей подарки, сейчас ей нужно с кем-нибудь поговорить о случившемся. Единственный, кому она может рассказать, но кто никому не расскажет, а если и расскажет, то Лина не узнает. Он ее не знает. Ей все равно, кто он. Плевать что возможно сможет читать непонятно кто, плевать что этот дневник может открыть Элайджа. Она должна написать, она должна рассказать хотя бы на листе. Неважно кому. Это не имеет значения. Она… Она имеет в виду, что она…
Я боюсь. Себя? Первородного? Других вампиры? Действительно не знаю. Меня тошнит, и моя рука дрожит. Виновна ли я в их смерти? Способствовала ли я их смерти? Или… или я действительно убила их? Я видела, как их убивали… Я позволила им умереть. Я убила их? Нет. Я не убивала их. Элайджа убил их. Я просто смотрела. Я ничего не делала. Я их убийца.
Ей нужны были эти слова. Лина почувствовала, как пузырь страха лопнул внутри нее, выплеснув отвращение к себе. Вбежала в ванную, понимая, что вот слова, которые не могла сказать все эти часы. Она убийца. Она хотела спасти одних людей из этого мира, но способствовала гибели других. Чем она отличается от Элайджи, который вырвал у них сердца и обезглавил? Она приговорила их к смерти.
***
Каждый удар он переносил достойно. Ни звука не слетело с его губ. Мохиндер стиснул зубы и терпел ужасные пытки, которым его подверг Тристан после неудавшегося похищения девчонки. Боль заглушила в нем все. Мысли едва могли связаться в предложения. Тристан использовал как кинжалы, так и грубую силу. Недалеко от них бледнели четыре члена Стрикс, наблюдавшие за пытками. Они видели и молчали, потому что знали, что после этой пытки наступает смерть. Ошибки не так-то легко прощаются. Смерть ждет Мохиндера рано или поздно.
Вой боли все равно вырвался сквозь зубы, когда Тристан пронзил его грудную клетку, сжимая его сердце в кулаке. Перед глазами на секунду потемнело. Вот освобождение, подумал вампир, вот тот момент, когда вся его вечная жизнь обратится в пепел. Мечты, амбиции, изменения, привнесенные в мир, и созданные инновации — все будет забыто. Его забудут.
— Как ты мог так меня разочаровать, Мохиндер? — спросил Тристан обманчиво мягким голосом. — У тебя была только одна миссия и ты ее не выполнил. Из-за тебя наша организация в опасности.
Он презрительно посмотрел в глаза тому, кто стал лидером Стрикса при самых неудачных обстоятельствах. Если бы не Тристан, если бы он не появился в тот момент в Персии 12 века, все вампиры были бы убиты Майклом. Но тут появился граф де Мартель и спас их. Но какой ценой? Они стали его вампирами, его слугами, независимо от показанной маски, все они знают, что на самом деле являются инструментами в его руках. На протяжении веков Мохиндер наблюдал, как от организации, которая должна была изменить мир, осталось только название. Вся эта толпа вампиров, которую сегодня называют Стрикс, — высокомерные безумцы, жаждущие власти и славы. Тристан — идеальный лидер для этих вампиров, но не для Мохиндера, не для того, кто создал кодекс чести и веками сражался в армиях мира. Он не лидер Мохиндера.
— Я хочу, чтобы вы рассказали о том, что произошло сегодня, — обратился Тристан к преследующим их вампирам. Его голос патетически повысился. — Никто не может саботировать наши задания, а потом жить. Наказание за измену — смерть.
Секунда. Вот сколько времени нудно было Тристану, чтобы вырвать сердце из груди, но в эту секунду дверь подвала открылась, впустив в комнату черную фигуру.
— Подождите!
Сердце вампира было освобождено. Мохиндер глубоко вздохнул, не понимая, почему он рад, что не умер прямо сейчас. Вошедшей фигурой была молодая глупая вампирша Джули, девушка, считавшая себя членом Стрикс. Ученница Мохиндера. Он обучал ее после Тристана, учил, как противостоять жажде, как сражаться с оборотнями и как жить среди людей. Между ним и Тристаном появилась Джули, сковывающая провинившегося вампира.
— Я знаю, где она, — объявила Джули.
Мохиндер не мог видеть выражения лица Тристана, но мог сказать, что он был удивлен. Вампир с трудом мог думать о человеке, о котором говорила Джули, — о странном и храбром ребенке, которого они должны были похитить. Маленькая девочка, но ее нужно было похитить и привезти к Тристану.
— И? Тристан уточнил как-то слишком равнодушно.
— Не убивайте его, пожалуйста. Коралина находится в Мистик Фоллс с Элайджей Майклсоном. Мы можем попробовать еще раз, можем воспользоваться моментом, когда первородного не будет рядом. Нет необходимости, чтобы еще кто-то из наших людей умирал. Мы можем вернуть ее без потерь.
Когда дверь в подвал закрылась и Джули присела перед ним, чтобы развязать его пропитанные вербеной цепи, Мохиндер сузил свои черные глаза. Девушка не обратила внимания на боль, причиняемую вербеной, не глядя на него. Тристан ушел со своими главными помощниками, доказывая, что на этот раз Мохиндер будет жить. Есть вещи поважнее, чем казнь вампира.
— Что ты наделала, глупая девчонка? — задал ей вопрос Мохиндер.
— Я спасла тебя, учитель, — ответила Джули.
— Я прожил девять столетий. Я уже могу умереть. Но девочка… Тристан воспользуется и уничтожит этого ребенка. Как ты не понимаешь, что мы будем ее смертью?
Джули застыла с цепями в руке. Ее большие черные глаза наполнились слезами. Ее лицо, слишком человеческое для вампира, смягчилось.
— Не правда. Я ее спасаю. Все, что я делаю, я делаю ради нее.
