***
Себастьян сверлил взглядом какие-то бумаги. Его пальцы со всей силы впивались в листы. Он боролся с желанием отбросить их куда-нибудь в сторону. — Рак щитовидной железы? — прошептал парень неверящим голосом. Это звучало как приговор. Как конец всего. Как что-то самое нереальное и ужасное. Себастьяну всегда казалось, что только его судьба может закончиться трагично, что только ему грозила такая быстрая смерть. Юноша был уверен, что не доживет и до двадцати пяти лет. Он бы сломался. Сдался. Просто не справился бы, и подох в какой-нибудь канаве как подзаборная собака. Себастьян был готов к этому с детства, но не его близкие. Парень думал, что своим ужасным диагнозом он расплатился за всю семью. Весь поток неудач был слит на него. Он умрет и никто из его близких больше не будет страдать. Себастьян сжал теплую руку матери. Пусть она никогда не была особо добра к нему, но женщина воспитала его. Она заботилась о нем как умела. Да, мать тоже не была святой по отношению к нему, но мальчик любил ее. Любил с самого детства. Всем своим большим сердцем. Любил так, как мог. — Мама... — в уголках глаз скопились слезы. Себастьян всегда был чересчур эмоциональным. Он никогда не умел держать себя в руках. Парень уронил голову на кровать, и уткнулся в простыни, изо всех сил сжимая женскую руку. "Нет. Она не может умереть. Не может умереть", — крутилось в голове Себастьяна. Все это было каким-то безумием. Слезы сами по себе катились из глазах, и ребенок, как бы не пытался, но не мог контролировать это. Да, он приехал, потому что знал, что мать тяжело больна, но Себастьян не рассчитывал приехать и услышать настоящий приговор. Его семья просто не сможет оплатить это лечение. Мальчишка знал, что и так разоряет семью своими проблемами, а потому был очень рад, когда наконец-то стал зарабатывать собственные деньги. Себастьян мечтал наконец-то перестать быть обузой для родителей. Думал, что отец наконец-то признает его. Но кто же знал? Ребенок изо всех сил сжимал теплую руку матери. Он помнил ее тепло с детства. Пусть женщина и была чрезмерно строга к нему, но все же она была его матерью. И она проявляла свою любовь как умела. Иногда поглаживая сына по волосам, иногда слабо его приобнимая. Разумеется, она как и муж, стыдилась Себастьяна из-за болезни, женщина понимала, чем это грозило их роду. Себастьяна никто не возьмет на работу. А большего позора для Михаэлисов и придумать было нельзя. — Нет, не оставляй меня, только не ты... — шептал юноша, давясь слезами. Он не хотел в это верить. Не хотел все это осознавать. И самое страшное, что Себастьян понимал, что он никогда не сможет найти нужной суммы на операцию. Его зарплаты с трудом хватало на покупку таблеток. Парню пришлось бы умереть, подумай он хоть что-то отложить. Слезы лились из глаз не прекращаясь. Он был проклятьем на всем их роде. Все это. Все. Только из-за него. Себастьян знал это. Стоявший всего в нескольких метрах Сиэль не мог спокойно наблюдать за происходящим. Мальчик не знал, что должен говорить или, что лучше предпринять в этой ситуации. Он был полностью растерян. Но единственное, что знал Сиэль, так это то, что у него сжималось сердце от всех переживаний за своего слугу. Себастьян не должен был приходить через все это. Его жизнь не должна была быть такой. Сиэль прикрыл глаза, просто сползая по стене. Кто угодно заслуживал всего этого, но только не Себастьян.Глава 19-Родной дом
1 февраля 2023 г. в 15:46
Сиэль не ожидал, что ему придется оставаться на ночь, а потому не захватил с собой ничего из спальных вещей. Пришлось обходиться рубашкой Себастьяна, которая была мальчику очень велика. Даже с подвернутыми рукавами она была слишком свободной. Сиэль никогда прежде не носил чужой одежды, для мальчика это был необычный, но очень запоминающийся опыт. Запах шалфея был чересчур приятным, а рубашка слуги была буквально пропитана им. "Пахнет Себастьяном", — пронеслось в голове Сиэля, когда тот уткнулся носом в воротник. Именно так пах его слуга. Мысли о том, что мальчик носит одежду, которая принадлежала Себастьяну, заставляла Сиэля смущаться и совсем по детски краснеть. Было в этом что-то нежное, родное, интимное. С каждым новым словом у мальчика краснели уши. До этого он никогда не смотрел на своего слугу в сексуальном или романтическом плане, но сейчас, задумавшись, Сиэль понял, что Себастьян и в самом деле чертовски привлекательным. Его слуга был слишком хорош собой. Черты лица были приятными, несмотря на бледность кожи и синяки под глазами, острые скулы, о которые в буквальном смысле можно было порезаться; бледные, едва розоватые губы и пьянящие карие глаза. Они привлекли внимание Сиэля сразу, как он впервые увидел парня. Было в этих глазах что-то глубокое, похожее на бездонное озеро, в котором можно было утонуть.
— Ну, ты чего шипишь? Иди сюда! — мальчик сидел на коленях на кухне, протягивая руку к забившейся под стол кошке. Чем настойчивее был Сиэль, тем злее становилось животное. Когда мальчик уже практически коснулся уха любимицы Себастьяна, та зашипела, пытаясь поцарапать руку незнакомца. Сиэль был для нее чужим, а своенравная Марлен не подпускала к себе никого, кроме горячо любимого хозяина. На коленях Себастьяна могла разваливаться послушным котенком, но не раздумывая бросалась на всех остальных. Ее ненависти не избежали даже Клод и хозяин дома. Если у первого она могла в редких случаях пролежать на коленях в течение хотя бы минуты, то отца Себастьяна царапала всякий раз, когда видела. Разнообразные лакомства Марлен принимала лишь из рук матери юноши, у кровати которой кошка сейчас просиживала все дни напролет. Все попытки вытравить ее оказывались бесполезными. Складывалось ощущение, что животное просто понимало внутренний настрой в семье и знало, что матери ее хозяина сейчас было плохо.
— Дай по... — Сиэль одернул руку, когда кошка в очередной раз попыталась поцарапать его. — Глупая животина! — шикнул мальчик. Он не считал кошек восхитительными существами, и не горел желанием играть с ними, но эту своенравную даму желал погладить из принципа.
— Не стоит пытаться, она слушается только моего младшего сына, — послышался раздосадованный голос откуда-то из-за спины мальчика. Сиэль не сразу узнал владельца этого голоса, но, когда происходящее дошло до мальчика, тот поспешил выбраться из-под стола, больно ударившись макушкой о стол.
— Прошу прощения, господин Михаэлис! — виновато произнес Сиэль, выныривая из-под стола, и потирая собственную голову. В эту же секунду мальчик осознал, что, помимо нижнего белья и рубашки своего слуги на нем более ничего не было. Сиэль не считал это чем-то особо постыдным, но румянец предательски подкрался к щечкам.
— Я не... не должен был... — мальчик интуитивно стал натягивать рубашку на ноги, стараясь прикрыть ей хоть что-то. Сейчас Сиэлю казалось, что он выглядел чересчур развратно.
— Я не думал, что Вы спуститесь так рано, я просто проснулся и... простите... — мальчик опустил голову вниз, и тут же отскочил к ближайшему стулу, стараясь прикрыться хотя бы таким образом. Сиэль поборол в себе желание просто убежать в комнату Себастьяна, но он понимал, что подобный поступок будет выглядеть совсем уж глупо. Пусть отец его слуги и был к мальчику чересчур благосклонен, на доброго человека он не был похож.
— Я не... не думал, что придется остаться с ночевкой, поэтому не брал с собой никаких других вещей, простите... — Сиэль попросту сминал в руках пуговицы рубашки. Ему стоило остаться в своей вчерашней одежде, но по утру мальчик просто не подумал о том, что ему следовало бы переодеться. Ему и в голову не пришло, что можно пересечься с отцом своего слуги. Знай Сиэль обо всем заранее, не попал бы в такую дурацкую ситуацию. Мальчик понимал, что выглядел настоящим идиотом.
— Нет, что Вы, господин Сиэль, это мне не стоило смущать Вас, — мужчина примирительно выставил руки вперед. Он понимал, что смутил Сиэля своим появлением. — Также, — он поправил воротник рубашки, смотря на мальчика. — Я должен извиниться за свой холодный прием. Вы приехали так неожиданно, что мы даже не имели возможности нормально подготовиться, для меня честь принимать в нашем скромном доме кого-то из Фантомхайвов, — мужчина склонил корпус вниз в вежливом поклоне. Привыкший к такому вниманию Сиэль не должен был испытать ничего необычного. Мальчик понимал, что этот человек в прошлом работал на его отца, а, значит, являлся его непосредственным подчиненным. Если в данной ситуации кто-то и должен был быть сконфужен, то точно не Сиэль. Но именно это сейчас и происходило.
— Мистер Михаэлис, я... — всегда уверенный в своих словах мальчик отчего-то стушевался. Он не знал почему, но не мог воспринимать этого человека как своего слугу. Невероятно смущало осознание того факта, что стоящий перед ним был отцом Себастьяна. Отцом его Себастьяна. Эта мысль пульсировала в голове Сиэля и заставляла стыдливо краснеть.
— Ничего ничего, это я должен извиниться, что напугал Вас, господин Фантомхайв. Прошу Вас, присаживайтесь, — мужчина отодвинул перед мальчиком стул. Сиэль неловко переминался с ноги на ногу, он ждал чего-то не такого. Этот человек не произвел на мальчика хорошего впечатления, и Сиэль представлял его чрезвычайно суровым и грозным, но происходящее повергло мальчика в шок.
— Прошу, присаживайтесь, я сейчас же приготовлю Вам завтрак, — мужчина покачал головой, бурча что-то про бестолкового сына. Сиэлю ничего не оставалось, кроме как занять предложенное ему место. Мальчик обвил своими ногами ножки стула и нервно сцепил между собой руки. Он вообще не понимал, что сейчас происходит.
— Мы не были готовы к Вашему визиту, поэтому не приготовили ничего заранее, могу приготовить Вам овсянку с фруктами, — неловко произнес мужчина. Было видно, что он испытывал стыд за скудность выбора, но готовить что-то другое и в самом деле было слишком долго.
— Можно с кусочками шоколада? — заинтересованно спросил Сиэль. Родители ограничивали его в сладком из-за пристрастия своего сына, но Сиэль помнил этот вкус из детства. Шоколад он старался добавить везде, где только мог.
— Разумеется, а пока...— мужчина поставил перед мальчиком чашку чая и пододвинул ребенка ближе к столу.
— Спасибо, очень любезно с Вашей стороны... — неловко пробормотал Сиэль. Он не рассчитывал, что с него в буквальном смысле начнут сдувать пылинки. Мальчик поднес чашку к своему рту и в неверии прошептал.
— Эрл Грей? — Сиэль перевел непонимающий взгляд на отца своего слуги.
— Конечно, господин Сиэль, чай был заварен еще вчера, поэтому не особо горячий, но если Вы пожелаете, я могу заварить свежий, — проинформировал мужчина.
— Н.. нет, не стоит, мистер Михаэлис... — махнул головой Сиэль. Он всегда ценил людей, которые ответственно подходят к своим обязанностям. Но его новые слуги просто вводили мальчика в легкий шок. Сиэль просто не мог поверить, что все из дома Михаэлис знали о его семье, и работали в его доме. Возможно, он бы и воспринял это более спокойно, если бы родители были живы, и мальчик с детства видел этих людей дома, но сейчас для Сиэля отец Себастьяна был просто чужим человеком. Для него отец Себастьяна в первую очередь оставался отцом Себастьяна, к которому мальчик испытывал должное уважение. А ведь будь живы родители Сиэля, то этот человек был бы личным слугой Винсента. Интересно, как бы сложились их отношения тогда? Сиэль слегка улыбнулся уголком губ. Тогда бы он познакомился с Себастьяном раньше.
— Очень любезно с Вашей стороны, — мальчик обхватил чашку двумя руками.
— Что Вы, зовите меня Томас, сэр. Это я должен обращаться к Вам на "Вы", — усмехнулся мужчина. Внешне он доброжелателен и приветлив, но совершенно не производит на Сиэля хорошее впечатление. Мальчик был смущен, но не мог объяснить, чем вызвана его неприязнь. Внешне этот мужчина был доброжелателен и добр к нему, галантен и услужлив, и у Сиэля даже тени мысли не проскакивало, что этот человек может причинить ему вред. Нет, он опасался не за свою безопасность, было здесь что-то другое. Мальчик не мог этого объяснить, но отец Себастьяна был совсем не так прост, как пытался казаться. В этом Сиэль был уверен: он с детства хорошо считывал людей.
— Прошу, приятного аппетита, — мужчина поставил перед мальчиком овсяную кашу с шоколадом и кусочками фруктом, о наличии шоколада в ней свидетельствовал бледный коричневый цвет.
— Спасибо, — Сиэль заметно оживился. Он был голоден с самого вечера, ведь накануне ему так и не удалось нормально поужинать, кусок в горло не лез в такой гробовой тишине. И, что было самым удивительным, сегодняшним утром отец Себастьяна казался совершенно другим человеком. Приветливым и услужливым. Конечно, Сиэль списывал вчерашнюю холодность на волнение от встречи с мальчиком, но внутреннее чутье подсказывало ему, что этот человек был не так прост. Да и атмосфера, царившая в доме у Себастьяна, совсем была недружеской. Раньше Сиэлю казалось, что неприятная аура исходила от его тетушки, но нет, были еще более мутные люди. Сиэль повертел ложку в руках и все же приступил к трапезе. Отказаться от еды он просто не мог, но завтракать без Себастьяна в его собственном доме совсем не хотелось.
— Вы ведь знаете, что я сам в прошлом работал на Вашего отца, и был знаком с Вами, когда Вы были еще совсем ребенком, — неожиданно сказал Томас. Сиэль перевел взгляд на мужчину. Он совсем не находил черты его лица знакомыми, и, как бы не старался, но не мог вспомнить этого человека.
— Да, я знаю, что Вы работали на моего отца, но вот только не помню я Вас, совсем не помню, — хмыкнул Сиэль. Ему не было особенно стыдно за это.
— Это и не удивительно, — покачал головой Томас. — Но я сожалею, что не смог быть рядом с Вами все это время, после той трагедии. Госпожой Френсис решила уволить меня. Но договор между нашими семьями все еще был в силе, поэтому мой сын должен был стать Вашим слугой, начиная со своего шестнадцатилетия, — пояснил мужчина. Сиэль продолжал поглощать кашу, и время от времени кидал заинтересованный взгляд на Томаса. Он ничего не мог поделать с внутренней неприязнью, но старался держаться безразлично. Главное, не сказать какую-то неприятную колкость.
— Папа всегда хорошо отзывался о Вашей работе, а с тетей Френсис бесполезно разговаривать, она кого угодно доведет, — отмахнулся Сиэль. Он знал о склочном характере своей тетушки, и до сих пор был слегка зол на нее за прошлую выходку. Почему-то внутри становилось неприятно от мысли, что Себастьяну могли сделать больно. По юноше и без того было видно, что его жизнь была нелегкой. Его слуга боялся боли и постоянно ждал какого-то подвоха от своего господина. Мальчик не простил бы себе того, если бы кто-то из его приближенных поднял руку на Себастьяна. Сиэль сжал ложку чересчур сильно. Самому себе он пообещал, что не позволит ударить юношу. Никогда. Себастьян в его глазах не заслуживал побоев.
— Господин Сиэль? — мужской голос прозвучал где-то на периферии сознания, и заставил мальчика словно пробудиться ото сна. Сиэль перевел взгляд на Томаса и извиняюще улыбнулся.
— Простите, Вы что-то сказали? — мальчик и сам не заметил, как стал витать где-то в своих облаках, а ведь перед отцом Себастьяна Сиэлю в первую очередь хотелось показать себя серьезным человеком, а не взбалмошным мальчишкой.
— Вы, кажется, немного задумались, — улыбнулся мужчина и прикрыл глаза. — Нет, только собирался. Я бы хотел кое-что спросить. Понимаю, что это совсем не мое дело, но меня гложет любопытство, — теперь неловко было Томасу. Сиэль выпрямился, принимая более серьезное выражение лица. Ему и без того было неловко в компании этого мужчины.
— Почему на Вас работает именно Себастьян? Ведь между нашими семьями еще давно было решено, что Вашим слугой станет именно Клод, а Себастьян будет рассматриваться как дежурный вариант на крайний случай, — говоря это, Томас скривился. Он был несказанно рад, когда судьба подарила ему двух чудесных сыновей, но этот факт был омрачен недугом младшего. Мужчина сперва даже не поверил, когда ему назвали предполагаемый диагноз ребенка. "Аллергия на воздух" звучало как что-то нереальное, как какая-та выдумка или шутка, но точно не реальная болезнь. Томас тогда чуть не разнес все родильное отделение, но диагноз все же был подтвержден. О чести и репутации мужчина думал в первую очередь. И служба семье Фантомхайв на самом деле волновала его сильнее благополучия собственных детей. Ведь именно от этого зависила их репутация. Михаэлисы были первоклассными слугами, исполнявшими свою работу безупречно. Такое имя у них было. Но какой слух пойдет об этом роде, если станет известно, что младший сын болен? Болен такой редкой и сложной болезнью. Первые дни мужчина и вовсе шарахался от Себастьяна как от чумного, а вот его жена еще старалась подарить мальчику тепло и заботу. Но даже ее не хватило надолго. Пренебрежение стало заметно еще с того момента, когда женщина была вынуждена просыпаться по ночам из-за приема таблеток ребенка. В теории эта затея не казалась такой сложной, но на практике все оказалось намного хуже.
— Как дежурный вариант? — переспросил Сиэль. Мальчик нахмурился. Он не знал почему, но слышать подобные слова про Себастьяна было неприятно. Казалось, что в этом "дежурном варианте" было что-то пренебрежительное.
— Именно, — кивнул головой Томас. — С таким диагнозом, — мужчина прикрыл глаза, раздосадовано покачав головой. — Он никогда не сможет претендовать на место в семье, но, признаться, я был очень удивлен, что он все же осмелился появиться перед Вами. Себастьян с детства был скромным и пугливым, никто не думал, что он осмелится появится перед Вами, — в голосе этого человека даже прозвучали горделивые нотки за сына. Словно наняться на работу для такого как Себастьян уже являлось достижением.
Сиэль отставил чашку в сторону и скрестил руки на груди. Его взгляд изменился, стал более серьёзным. Что-то похожее он слышал от своей тетки, и уже тогда не был доволен этими словами. Сразу стало ясно, что к родному сыну такой как Томас относился без должной теплоты.
— А тебя так волнует его болезнь? Неужто с мальчишкой было так сложно? — Сиэль спокойно встал со стула, его взгляд изменился, и тон тоже. Обращение из уважительного резко приобрело формальный характер. Мальчик смотрел на этого человека и видел лишь его змеиное нутро. Томас сделал неуверенный шаг назад. Этот ребенок выглядел таким спокойным и скромным, но сейчас в глазах сорванца заплясали черти. Истинный наследник своего рода. Истинный Фантомхайв.
— Что Вы... я вовсе не говорил этого, просто никто не воспринимал Себастьяна всерьез из-за... — Томас чувствовал, что обязан придумать какое-то оправдание. Мужчина и сам не замечал, как постепенно отступал куда-то назад, он не понимал, почему боялся тринадцатилетнего подростка, но этот мальчик, он...
Сиэль просто прижал мужчину к стене, упираясь в его грудь. С их габаритами это и в самом деле было смешно. Подросток и подумать не мог, что несколько минут назад смущался от реакции этого человека. Да в нем не было ничего.
— Не переживай, таблетки Себастьяна больше не твоя забота, — хмыкнул Сиэль. Голос мальчика уже не звучал так добродушно, напротив, от него мурашки бегали по коже, а сердце учащенно стучало. А глаза... Томас уже видел эти глаза у Винсента, своего прежнего хозяина. Сразу было видно-одна кровь. Этот взгляд всегда заставлял мужчину покорно склонять голову и преклонять колено. Томас и не рассчитывал когда-то снова увидеть эти глаза. Эти голубые глаза бывшего хозяина. Но сын будто был его живым воплощением.
Мужчина удивился еще больше, когда мальчишка набрался смелости подтянуть его к себе за галстук. Да. Этот ребенок и в самом деле делал то, что хотел. Томасу ничего не оставалось, кроме как послушно склонить голову. Фантомхайв. Одна эта фамилия давила своим авторитетом.
— Я не... — Томас знал, что обязан оправдаться. Но вместо внятного объяснения смог выдавить из себя лишь какое-то бессвязное мычание. Такой прыти от подростка ожидать было сложно. Да, мальчишка своенравен, но не до такой же степени?
— Если ты и в самом деле работал на моего отца, то должен знать его характер, а именно то, что он всегда сам принимал решения, — прошипел Сиэль едва ли не в зубы мужчине. Не было и следа от былого уважения. Ничего похожего на прошлое смятение. Мальчик изменился буквально на глазах. Теперь перед ним стоял мужчина, в котором не было и грамма ценности. Сиэль смотрел на Томаса и видел лишь его змеиное нутро.
— Запомни раз и навсегда, я никому не позволю относиться к своему слуге пренебрежительно из-за его болезни, никому и никогда, будь ты хоть его отцом, хоть самим господом богом! — Сиэль не повысил голос, но слова прозвучали убедительно. Он сдержал в себе порыв залепить Томасу увесистую пощечину, однако, желание, несомненно, было. Мальчик смотрел на мужчину еще в течение нескольких секунд, прежнее недовольство и не думало стихать. Слишком уж часто господину приходилось заступаться за своего нерадивого слугу, на такое Сиэль совсем не рассчитывал, но и отступать так просто не собирался.
Сидевшая где-то на полу Марлен и занимавшаяся своими кошачьими делами, вальяжной походкой направилась к мальчику. Ее светлая шерсть буквально блестела и переливалась различными красками. Кошка обтерлась о ноги Сиэля, затрагивая его хвостом. Только после этого действия, мальчик пришел в себя, а былой гнев сменился недоумением. Никогда прежде кошки не ластились к нему сами, будто за версту чувствовали, что тот их недолюбливает, а Марлен так и вовсе норовила поцарапать.
— Господи! — Сиэль отскочил в сторону. — Ты чего это? — мальчик и сам не ждал от этой кошки каких-то перемен. Со слов Томаса он слушалась только его слугу, а, значит, если мальчик не хотел быть исцарапанным, то ему следовало бы оставить свои попытки подружиться. Но Марлен в этот миг словно подменили. Она подошла к Сиэлю как к горячо любимому хозяину. Мальчик не мог слышать мурлыканья, но кошка мурчала.
Несмотря на имевшуюся у самого Сиэля аллергию, тот присел на корточки и протянул свою руку, в надежде погладить кошку.
— На этот раз дашься? — усмехнулся мальчик. Он нечасто играл с кошками, и не привык к их шерсти; у них она была намного мягче, чем у собак и, для привыкшего играть только со щенками Сиэля, кошки были совсем в новинку.
Марлен послушно потерлась о руку мальчика. Разумеется, запрыгнуть ему на колени, подобно собаке, Марлен не могла, но ее характерное мурлыканье и потирание о тело Сиэля свидетельствовали о позитивной реакции.
Стоявший в стороне Томас с приоткрытым ртом наблюдал за происходящим. Кошка его младшего сына никогда не была падка на ласки, а на руки ее вовсе было сложно затащить. От незнакомцев предпочитала прятаться где-то под кроватью Себастьяна или в его шкафу. Никогда прежде мужчина не видел того, чтобы Марлен была ласкова с кем-то, помимо самого юноши, что уж говорить о малознакомых людях. По предположениям Томаса, кошка скорее должна была исцарапать Сиэлю лицо, чем проявить себя настолько добродушно. Словно их своенравную красавицу кто-то подменил.
Примечания:
Как вам папочка Себастьяна?))