Неидеальный дворецкий

      Сегодня Ханне удалось каким-то чудом уговорить господина приехать в школу пораньше. И сегодняшнее утро обошлось без рукоприкладства. Все шло поразительно гладко и девушка должна была заподозрить в этом какой-нибудь подвох. Но сейчас она думала о другом. Ханна помнила, как подло поступила, и чего это могло стоить ее другу, ее единственному другу. Себастьян был тем единственным человеком, который относился к ней хорошо, а, значит, она была обязана извиниться. Просто должна была. Несмотря на то, что ей после может устроить Алоис, она извинится, все равно извинится. Девушка с надеждой всматривалась в толпу ребят, стараясь заметить там одну конкретную фигуру, а точнее две фигуры. Себастьян всегда и везде ходил с господином Сиэлем, поймать юношу где-то в одиночестве было сложной задачей.       — Ну где же... — чуть ли не подпрыгивая на носочках, спросила у самой себя Ханна. У девушки даже закралась мысль, что Фантомхайв может сегодня вообще не приехать в школу, но если бы Сиэль заболел, то Ханна узнала бы об этом от Алоиса. А значит... значит... Девушка облегченно выдохнула, увидев эмблему компании "Фантом" на подъехавшем автомобиле. Себастьян приехал в школу, сейчас нужно было подойти к нему и... служанка нервно сглотнула слюну от подобных мыслей. Она понимала всю тяжесть своего поступка и также знала, что о прежних взаимоотношениях с Себастьяном не стоит даже мечтать, но она должна попытаться, должна хотя бы извиниться, должна попробовать вернуть все назад. Нет. Должна попробовать сказать о том, что чувствует. Ханна была полна решимости, но весь этот настрой медленно шел на спад, когда она видела две приближающиеся к зданию фигуры. Окна школы были поистине огромными и через них открывался прекрасный обзор на происходящее во дворе. До начала учебного дня оставалось несколько минут, и ученики шныряли туда сюда. Ханна и сама не заметила, как ее прижали к окну, без всякой возможности отстраниться.       — Что вы... отойдите... ребята... — прошептала девушка, старясь выбраться, но протиснуться сквозь такую толпу было невозможно. Ханна прятала лицо, но боковым зрением видела своего друга и его хозяина, поднимающихся по ступенькам.       — Себ... — прошептала девушка, протягивая руку в сторону парня, но смогла сделать только несколько шагов, топчась на месте. Толпа не давала Ханне возможности двинуться вперед.       — Отойдите... дайте пройти... — возникала девушка, стараясь придать своему голосу как можно больше эмоциональности. Проживя с Алоисом целый год она просто на физическом уровне отучилась кричать, и как бы сейчас ни старалась повысить голос, из глотки доносились только сухие хрипы. Ханна, переминаясь с ноги на ногу, наблюдала за тем, как Себастьян с Сиэлем медленно удаляются в сторону гардероба.       — Тебе необязательно носить за мной все мои вещи, портфель я и сам могу понести, дай сюда, — недовольно буркнул мальчик, протягивая руку за своей сумкой. На что его слуга лишь покачал головой, и отвел руку в сторону.       — Я не могу позволить своему господину таскать такие тяжести, носить Ваши вещи моя забота, — улыбнулся Себастьян. Забота об этом мальчике приносила парню истинное удовольствие, и даже сейчас он не мог перестать улыбаться. Сиэль прожег слугу недовольным взглядом и фыркнул.       — С тобой бесполезно спорить, да? Сумку дай! — мальчик протянул руку, чтобы забрать у Себастьяна свои вещи, но парень лишь самодовольно поднял руку вверх. Сиэль лишь буркнул. Несмотря на всю имеющуюся у его слуги заячью манеру общения, был один факт, на который мальчик не мог повлиять: Себастьян был высоким парнем и Сиэль не смог бы забрать у него вещи при всем желании.       — Ну что за детский сад? Играться будем что ли? — хмыкнул мальчик. Ребячество было ему несвойственно.       — Попытайтесь дотянуться, — усмехнулся Себастьян, подняв руку еще выше. Неделю назад подобное поведение показалось бы для парня высшей степенью наглости, но в период собственной болезни отношения с господином перенестись в разряд "дружеских", и поэтому Себастьян точно понимал, за какие свои поступки он получит выговор. В одном слуга был уверен: что бы ни случилось, Сиэль не выгонит его на улицу. А, значит, почему нельзя позволить себе несколько вольностей, и воспользоваться благосклонностью хозяина?       — Себастьян, дай сюда сумку, черт, я на урок опаздываю! — бурчал мальчик, старательно прыгая. Он чувствовал себя щенком, гоняющимся за мячиком. Сиэль также видел, что происходящее доставляет его слуге истинное удовольствие, и Себастьян попросту потешается над ним.       — Попробуйте достать, господин, — усмехнулся парень, отходя в сторону от очередной попытки Сиэля обхватить его за талию. Хотя Себастьян не отрицал, что объятья молодого господина были до чертиков приятны, и парню хотелось бы ощутить теплые ручки на пояснице.       — Песик, — усмехнулся Себастьян, позволяя себе неслыханную вольность. Это его господин всегда сравнивал с собакой, его всегда заставлял гавкать и исполнять приказы. Именно Сиэль всегда был хозяином положения. И...       — Гав, — раздалось прямо около уха Себастьяна, а мгновением позже юноша ощутил странные покусывания в области собственного уха. Мальчик в прямом смысле укусил своего слугу за ухо, а ножками обвил бедра парня, буквально восседая на нем.       — Я смотрю, кое-кому понравилась роль хозяина, не так ли? — хмыкнул Сиэль. Он упирался руками в грудь Себастьяна, нежно поглаживая. Глаза мальчика горели азартным огоньком. Ведь именно он всегда был хозяином положения, подобное своенравие от собственного слуги Сиэль бы не потерпел. Но было приятно наблюдать за тем, как парень постепенно становится увереннее.       — Господин... — ошеломленно прошептал Себастьян, делая шаг назад. Нет, он знал, что этот мальчик своеобразная личность, но подобная выходка была слишком, даже для Сиэля. Никогда прежде мальчик не позволял себе подобного, да еще и перед всей школой.       — Что? — вполне невинно спросил Сиэль. Он уперся слуге в грудь, нежно поглаживая. Мальчик поднял невинный взгляд на своего слугу. Сейчас он и в самом деле смотрел как маленький ребенок на Себастьяна. Парня аж передернуло от такой резкой смены. Если прежде в глазах Сиэля чувствовалась решимость и характер, то сейчас это был самый обычный мальчик, больше не было того огня.       — Что Вы... — промямлил слуга. Его прежняя заячья манера разговора вернулась. Себастьян сделал несколько шагов назад. Подобного он совершенно не ожидал, никогда прежде Сиэль не вел себя так нагло, но и Себастьян не переступал грань. Глаза слуги удивленно округлились, когда его хозяин в прямом смысле положил голову ему плечо, а ручками стал поглаживать грудь. Себастьян понемногу начинал привыкать к ласке, и уже мог сделать вывод, что подобного рода поглаживания приходились ему по душе куда больше.       — Что Вы делаете... — ноги парня становились ватными, стоило ощутить на собственной шее ласковые покусывания. Себастьян, запрокинув голову, смотрел широко распахнутыми глазами в небо. Его ноги подкашивались. Но парень не мог позволить себе упасть.       — Госпо... — прошептал Себастьян, на мгновение прикрыв глаза. Губки его господина были совсем крохотными и такими нежными. Поцелуи были незнакомы слуге, но он уже мог сказать, что губки Сиэля вызывали приятное ощущение в области шеи. Это было верхом удовольствия. Его господин сейчас творил со слугой поистине бесстыдные вещи, и даже не думал смущаться. Да, этот чертенок был слишком хорош собой.       — Попался! — усмехнулся Сиэль. Ласки прекратились так же быстро, как и начались. Мальчик спрыгнул с бедер слуги и тут же схватил выроненный Себастьяном портфель.       — Сегодня обедаем вместе, не забудь, эта карга дала мне очень вкусные сэндвичи с ветчиной, — усмехнулся мальчик. Вот уже несколько дней он называл собственную тетушку "каргой" за глаза, а перед ней продолжал строить любящего племянника. Сиэль был тем еще лицемером, но не мог так просто спустить ей произошедшее. — Не опаздывай, Себастьян! — усмехнулся мальчик, и, махнув своему слуге рукой, побежал в нужное ему крыло. До звонка оставались считанные минуты.       Оставшийся стоять в небольшом оцепенении, Себастьян с неуверенностью потянулся к собственной шее. Он все еще ощущал небольшой жар в той области, куда его поцеловал господин.       — Вот же... чертенок... — усмехнулся парень, стараясь утихомирить быстро бьющееся сердце. Сиэль понемногу приучил своего слугу к ласке, но столь откровенные поцелуи все равно были несвойственны Себастьяну. Губы парня дрогнули в теплой улыбке. Не важно, что там и как пойдет, но этот мальчик определенно самое лучше, что случалось с Себастьяном за все шестнадцать лет его жизни. И парню однозначно повезло встретить этого ребенка. Он единственный, кто не смотрел на него свысока, несмотря на то, что являлся хозяином положения. Себастьян знал, что ничего хорошего в его жизни быть не может, но почему бы не попытать счастье хотя бы несколько дней?       Губы слуги растянулись в теплой улыбке. Его жизнь постепенно менялась к лучшему. И даже если его счастье недолговечно, то Себастьян все равно возьмет от жизни все, что только может. Парень до сих пор удивлялся тому, как его мальчик умудрялся появляться в самый нужный момент, и каким-то чудом решал все его проблемы. Этот маленький чертенок был ангелом в личном Аду Себастьяна. Парень не мог перестать улыбаться. Идя по коридору и витая где-то в своих мыслях, он даже не обратил внимание на стоящую рядом Ханну. А вот девушка его заметила. Сразу заметила.       — Себастьян! — кричит она и срывается со своего места. Она должна извиниться. Должна все рассказать ему. Должна. Обязана. — Постой, подожди пожалуйста! — кричит Ханна, подбегая к однокласснику, однако, парень не смотрел на нее. Выражение лица Себастьяна из счастливого и смущенного превратилось в безразличное и ничего не выражающее.       — Доброе утро, Ханна, — сухо бросил парень. Сейчас его голос больше походил на безэмоционального Клода. Невзирая на всю свою неуверенность, с Ханной Себастьян всегда мог расслабиться, они болтали вместе все те перемены, на которых не находились рядом со своими господами. Они были друзьями. Обычными друзьями.       — Ты... а... — язык Ханны заплетался, девушка не знала как правильно начать разговор, и что лучше сказать. Собственные руки сильнее сжимались от волнения. Она слышала этот безэмоциональный голос и понимала, что во всем была ее вина. После ее предательства Ханна еще ни разу не пробовала заговорить с Себастьяном, он тоже не писал. Их общение полностью сошло на нет. Но никаких громких заявлений никто из них не делал. Формально они все еще считались друзьями, потому что никакого разъяснения не было. Но следовало бы понять, что после всего, что сделала Ханна, Себастьян не сможет так просто забыть об этом.       — А я тебе кофе купила, твой любимый, с шоколадными наполнителем и... — девушка с надеждой посмотрела на друга, протягивая ему купленный стаканчик. Ее глаза горели от предвкушения. Ханна понимала, что парень имеет право вылить на нее кучу брани. Она знала, что заслужила все бранные слова, которыми ее обругает бывший друг. Но девушка действительно хотела вернуть все обратно. Себастьян был ее единственным другом... а она предательницей.       Парень окинул Ханну пронзительным взглядом. Теперь он понимал, как она выглядела на самом деле. Как затравленный котенок. Забитая и запуганная своим хозяином. Несложно было догадаться, что Ханна действовала по указанию Клода, она снова прогнулась под мужчину. Себастьян знал характер Алоиса и то, как он умел управлять людьми. По словам своего господина этот мальчик был блестящим манипулятором и хорошим кукловодом. Ханну можно было понять. Но нет. Себастьян махнул головой, отстраняя в сторону протянутый ему стакан с кофе.       — Я больше не пью кофе, и жалею, что пил его раньше, — хмыкнул Себастьян. — Теперь господин лично следит за приемом моих таблеток, и делает уколы по ночам. У меня больше нет необходимости постоянно просыпаться, — хмыкнул парень. Это была одна из вещей, за которые Себастьян был в неоплатном долгу перед Сиэлем. Поначалу он отнесся скептически к предложению своего господина, но он и в самом деле каждую ночь приходил в комнату Себастьяна. Последние несколько ночей, во время своей болезни, парень и вовсе позволил себе полностью расслабиться, и даже не открывал глаза. Сиэль самостоятельно делал слуге уколы, даже не тревожа его. Наутро Себастьян был сильно удивлен своим хорошим самочувствием. Он уже и не помнил, когда последний раз просыпался без головной боли и головокружения. Эти дни были похожи на сказку. Они проводили в одной кровати все эти ночи, скрывая этот маленький секрет от тетушки Френсис. Этому человеку уж точно не следовало знать о подобном.       — Так что кофе мне больше не нужен, Ханна, — хмыкнул парень, окидывая девушку недобрым взглядом. Он смотрел на Ханну как на настоящий отброс.       — Не нужен... — прошептала служанка. Она дрожащими пальчиками сжимала в руках этот злополучный стаканчик. Девушка надеялась вывести разговор в более мирное русло, но взгляд Себастьяна был все таким же хмурым.       — Прости... — прошептала Ханна. Ее слабый голос был похож на мышиный писк. Нет, не так. Крысиный писк. Именно в таком виде ее сейчас представлял Себастьян. Он не мог сравнивать бывшую подругу с другими животными. Подлая и двуличная крыса.       — Прости?! — рыкнул Себастьян. В карих глазах кажется заплясали черти. От этого взгляда Ханне стало не по себе. Девушка и подумать не могла, что этот запуганный мальчик может смотреть на кого-то подобным образом. Нет. Это был не взгляд запуганного и избитого жизнью ребенка. На Ханну сейчас смотрел уверенный в своих силах молодой человек. И он презирал ее. Презирал ее всем своим сердцем.       — Я просто не могла по другому... — вздрогнула Ханна. Она сделала нерешительный шаг назад. Девушка еще никогда не видела своего друга таким. Да и не друг он ей больше.       — Не могла по другому!? — Себастьян срывается на смех. Парень делает к Ханне несколько уверенных шагов, сокращая расстояние между ними. — Ты могла! Могла! Могла! Ты ведь прекрасно знаешь, что я скорее бы позволил родной матери умереть, чем взял бы из дома господина хоть один евро! — не сдерживаясь, крикнул Себастьян. Довести юношу до такого состояния было практически невыполнимой задачей, но сейчас он не мог молчать. Все его эмоции били через край.       — Ты хоть понимаешь, что меня могли уволить, и я бы закончил свою жизнь на улице в нищете и холоде; ты знала, что моя семья не приняла бы меня обратно. Ты подписала мне смертный приговор своим враньем! — рычал парень. У него бы рука не поднялась на того, кто слабее, но все внутри него просто кричало о том, что Ханна заслуживала сильной пощечины за свои выходки.       Девушка сцепила пальцы между собой, Себастьян орал так, что на них оборачивались снующие туда сюда ученики.       — Я... мне очень жаль... — пропищала служанка, шмыгая носом. Ее руки дрожали. Не хотелось оправдываться. Не хотелось выслушивать. Она сотню раз успела отругать сама себя. Ведь это было предательство. С каких сторон ни посмотри.       — Очень жаль? — переспрашивает Себастьян, скрестив руки на груди. — Очень жаль, что не убила меня? — усмехается парень. Ему противно было даже смотреть на девушку после всего случившегося. Он ведь верил ей. На самом деле верил. Рассказал о своей болезни самой первой. Думал, что раз Ханна проходит через издевательства Алоиса, то она сможет понять его. И поняла. Не смеялась и поддерживала его. Они оба поддерживали друг друга так, как только могли. И они были друзьями. За такой кроткий срок эти двое сумели понять и проникнуться друг другом из-за схожести их ситуаций, они были слишком похожи, оба боялись задохнуться. И Себастьяну казалось, что из связь крепче. Крепче чего бы то ни было.       — Прости... — прошептала Ханна. Она снова втянула льющиеся из носа сопли, и уткнулась в грудь парню. Юноша не отстранял ее, но и никаких ответных действий не предпринимал.       — Я просто... просто... я всегда буду ему подчиняться, — раздосадовано вздохнула Ханна. Она понимала, что находилась в полной зависимости от этих двоих. Она не могла найти в себе никаких физических или моральных сил противиться приказам. Девушка знала, что обязана подчиняться. Каждому слову своего господина и Клода.       — Я просто... очень... — сердце Ханны застучало быстрее. Она стыдилась этих чувств, и не могла признаться в этом даже самой себе. Девушка не могла любить монстра. Но каждый раз ее ноги подкашивались, стоило Клоду посмотреть ей в глаза. Сердце так и выпрыгивало из груди. Ханна знала, что влюблена в этого мерзавца, но избегала этих чувств как могла. Она была привязана к Клоду на незримый поводок, и как бы не старалась, но сбежать у нее просто не хватит духу.       — Я просто очень люблю Клода... — стыдливо призналась Ханна. Она никогда прежде не смела говорить этого в слух. Да, она ощущала это подкоркой своего сознания, но никогда прежде не смела признаваться парню в любви или заговаривать о какой-то нежности. Он просто брал ее. Брал ее каждую ночь без стеснения и совести. Эти двое не состояли ни в каких отношениях, и между ними не было никаких договоренностей. Клод просто спал с ней, а, возможно, и не только с ней. Парень никогда не называл Ханну своей девушкой или любимой. Такая как Ханна знала, что не смеет и мечтать о любви.       — Прости... — прошептала служанка, заливаясь слезами. Она обвила руками торс Себастьяна, просто прижимаясь к его груди. Хотелось дать волю слезам впервые за долгое время. С тех пор, как Клод снова появился в ее жизни, Ханна только и делала, что страдала. Эти чувства приносили одну лишь боль, но все же девушка дорожила ими.       — Любишь моего брата, значит? — хмыкнул Себастьян, позволяя обнимать себя. Он ничего не предпринимал, когда Ханна прижималась к нему. Губы парня изогнулись в трогательной улыбке. Теперь все встало на свои места. Теперь у поступка Ханны хотя бы был мотив, но от этого девушка не перестала выглядеть в глазах Себастьяна так же низко. Но теперь Себастьяну хотя бы было легче. Парень прикрыл глаза, медленно выдыхая. Он бы соврал если бы сказал, что переживал только по поводу Сиэля. Ханна была его единственной подругой. Единственной, кто, кажется, понял его. И парень действительно сильно тосковал по их общению. После приезда госпожи Элизабет юноше было просто необходимо выговориться кому-то.       — Угу... очень, очень люблю, — прошептала Ханна, поднимая заплаканные глаза на Себастьяна. Тот отвел взгляд в сторону, и, надавив на макушку девушки, заставил ее вернуть голову в прежнее положение. Он никогда не выносил вида женских слез.       — А я господина... — неловко произнес парень. Раз уж у них сегодня день откровений, то почему бы не рассказать что-то и о себе.       — Что? — не поняла Ханна, снова втягивая сопли.       — Люблю... господина... — усмехнулся Себастьян, прикрывая глаза. На душе появилось непривычное чувство легкости. Он смог открыть свои чувства хоть перед кем-то. Парень совсем тихо рассмеялся.