Призрачный Лорд-Инквизитор

Томительное ожидание, казалось, длилось вечность. Чего Эладрион вместе со своей «игрушкой» так долго возится с этими горе-революционерами?! Он что, действительно собирается идти им на уступки, предлагать какие-то компромиссные решения?! Разве так поступает аутарх?! – Да, именно так и должен поступать мудрый лидер! – ответил на мой немой вопрос «старик» Салирэль. В его голосе более не было злобы, нет, он теперь старался скрыть ее за холодом отрешенности, как и всегда. – Он должен находить мирное решение там, где прочие видят лишь повод к войне. Именно потому бремя Пути Лидерства пало именно на Эладриона… – старик поднял взгляд на меня, уже не злобный, скорее утешающий. Правда, утешений его мне более не надо. – Понимаешь меня, Эннар? Я не ответил ему. Просто проигнорировал, словно его не существует. К тому же среди завалов вновь показалась знакомая фигурка, подобная самой красивой из звезд на небосводе! Лернира вернулась отчитаться о ходе переговоров, хотя итак было понятно, что все закончилось мирно: иначе мы бы встретили не её, а скорее залп из Теневых Ткачей. – Эладрион созывает всех на бой с демоном! – докладывала колдунья. Я сидел на остове гравитанка неподалеку от Салирэля, калибровал «Поцелуй Арлекина», и потому прекрасно слышал их разговор даже сквозь гомон сотен наших собратьев, искавших и спасавших тяжело раненых. Мои ребята также помогали в этом скорбном деле. – Сказал собрать всех, кто еще способен держать в руках оружие! – Слава Азуриану, всё обошлось! – выпалил хвалебный клич «старик», а после, чуть более сдержано, добавил – Я соберу всех своих воинов и ополченцев, что желают искоренить зло в нашем доме раз и навсегда! – он, не удостоившись обернуться, обратился ко мне. – Эннар? Могу я рассчитывать на твою поддержку? – Чтобы «что»? В очередной раз потерять славных ребят, спасая твой треклятый мир-корабль? – не отрываясь от калибровки орудия, словно невзначай бросил я. – Сколько платишь? – Ты… в столь скорбный час смеешь говорить о плате?! – и вновь ярость в голосе отсутствовала, только досада и разочарование. Старик что, еще больше постарел с нашей прошлой встречи? Он выдохнул, опустил голову и продолжил. – Будь по-твоему. Чего желаешь? – Линкор «Рука Ваула». По правде сказать, Эладрион мне его уже «подарил» или ты думаешь, мы просто так прилетели спасать ваши задницы из этого пекла? – всегда нравилось вставлять эти мон-кеевские бранные словечки в свою речь! Добавляют эдакой пикантности в разговор. – Чтож, тогда о какой плате ты просишь еще?.. – старик потер виски, ожидая моего нового прошения. Но мне ничего более не требовалось, разве что… поцелуя от Лерниры? Последняя, словно прочитав мои мысли, приняла боевую стойку, выставив поющее копье острием ко мне. – Нет, более ничего. – замахав руками словно отказываясь от его даров проговорил я, силясь выдержать обжигающий взгляд колдуньи. – Просто искал повод уведомить тебя о решении вашего адмирала-аутарха передать мне флагман флота Сейм-Ханна – вот и всё! – настроив пси-канал связи на все частоты Стервятников, я огласил приказ, – Парни, выдвигаемся к площади форума. Время показать варповому отродью насколько остры наши клинки! – по ту сторону послышались восторженные возгласы согласия. По разбитым площадям мы вышли в путь, собирая на последний бой все больше воинов и ополченцев. Удивителен был контраст между «благородными» жителями мира-корабля и «варварскими» корсарами, коими руководил я: изнеможенные, уставшие и морально опустошенные экзодиты более напоминали призраков, скитающихся в безмолвных руинах в поисках своего потерянного прошлого. Некоторые из них и вовсе отпустили восвояси налет цивилизованности, напоминая скорее диких зверей, нежели наследников великой некогда империи. Но, что поделать, таков мой некогда родной Сейм-Ханн – мир варваров, что возомнили себя богами. Да только ни одна побрякушка, ни один обряд очищения и медитации не сделает из варвара бога. Максимум – сделает богом варваров, что в своей дикости и жестокости превзойдет всех прочих. И экзодиты Сейм-Ханна стыдились этого, где-то там, в глубине своих душ они боялись обнажить свою дикую природу. Они не принимали себя такими, какие они есть на самом деле и это было корнем всех их бед: подражание возвышенным идеалам, кои никогда не были им близки! Стервятники же не стеснялись своей дикой природы и своего прошлого, без страха и опасений смотрели в грядущее: мы не боимся за будущее нашего рода, не живем под гнетом пророчеств Видящих, нет – мы живем сегодняшним днём, ибо завтра может никогда не наступить! А потому мы живем, по-настоящему живем, свободные от скрепов и обрядов, коими любят терзать себя экзодиты, не мучая себя напрасным отсрочиванием смерти. Теперь я действительно понял, почему Кирр не носил Слезу Иши… Занятый подобными измышлениями я и не заметил, как наша армия вышла к усеянной трупами и разрушенной техникой площади форума. Там, вдалеке стоял лагерь ополчившихся против «старика» кланов и, судя по исходившему оттуда холодному свечению, там происходило что-то сверхъестественное даже для аэльдари. Подойдя ближе я смог различить в толпе, сгрудившейся вокруг врат шпиля Совета несколько фигур: двух крылатых воинов, готовых с секунды на секунду ворваться в бой. Должно быть, то были Эладрион и старейшина Вингар, лидер клана Хорнум и отец Лерниры… жив еще Голодной Суке назло! В пяти-десяти метрах от них стоял призрачный лорд, исторгавший из своих искусственных рук мистическое бирюзовое пламя. Я и прежде видел, как это слияние человека и священной машины пробуждало в себе пламя, подобно Аватару Кхейна, но теперь… теперь то пламя не имело ничего общего с богом войны. Если топливом алого огня Кхейна была ярость, то здесь горючим являлся замогильный холод… смерть! Мы побежали скорым маршем к вратам, желая лицезреть лично эту пугающую картину. Оказаться там в тот момент, когда барьер, коей старается пробить мон-кей, падет, обнажая логово демона, желая первыми нанести удар этому порождению варпа: кто-то ради того, чтобы потешить свою гордость, кто-то из чувства мести за свой дом, друзей, родных… Мы были буквально в нескольких десятках метров от лагеря повстанцев, когда барьер пал под натиском Призрачного Лорда. Казалось, что вот сейчас из тех врат вынырнет огромный демон Тзинча – Повелитель Перемен, сметая своими крыльями с бритвенно-острыми перьями всё и всех на своем пути, но, все оказалось гораздо хуже: прелестная мелодия, словно колыбельная, растекалась вокруг нас, обволакивала теплым и мягким одеялом, заставляя впасть в забытье… Все вокруг меня падали, словно подкошенные. Все, кроме меня! С неистовым рёвом я бежал к обиталищу демона, сопротивляясь влиянию колдовской мелодии. Она манила меня, заставляла закрыть глаза всего на миг. Она тяготила меня, наливала каждую мышцу усталостью, словно та – раскаленный металл. Мелодия жаждала моего падения, моей отключки от реальности, но я знал, что поддайся я ее влиянию – и уже не проснусь! Никто не проснётся, ибо я единственный остался в сознании. Только я мог одолеть зло! – Надо же, Стервятник сражается со Стервятником! – пернатый демон увидел меня, узрел мою силу воли и рассмеялся во всю свою перекошенную глотку, увенчанную головой с кривым клювом и тремя, светящимися лазурью глазами. – За кого ты сражаешься, Эннар? За этих тварей, предавших тебя? Изгнавших тебя? Ты хочешь добиться их милости? Прощения?! – демон рассмеялся пуще прежнего, исторгая отвратительные булькающие звуки. – Глупец! Повелитель Перемен бросился в атаку, сверкая сизыми бритвами перьев, словно те были из металла. Он выставил посох вперед, в навершии которого уже искрились молнии, готовые разить во славу Изменяющего Пути. Одна из этих молний предупредительным выстрелом метнулась в меня, но, демон явно недооценил мою ловкость, приобретенную сотнями тренировок с Арлекинами. – Прыгай-прыгай, все равно не убежишь! – с досадой проклекотал демон, преследовавший меня и метавший все новые сгустки энергии в мою сторону. Нужно навязать этой твари ближний бой, где она не сможет так легко швырять в меня варповые молнии! Резко развернувшись в воздухе и, оттолкнувшись ногами и крыльями от одной из колонн, я бросился в атаку на пернатого демона. Тот, возможно, хотел меня прихлопнуть своим посохом как какое-то надоедливое насекомое, но на мое же удивление, парировав своим клинком его жезл, я не отлетел на землю отброшенный силой удара! Я просто рассек демоническое орудие, даже не заметив сопротивления того эфемерного вещества, из которого он состоял! Кажется, даже демон был этому чертовски удивлен. – Что?! Повелитель?! – воззвал он в пустоту, но она все также осталась молчалива. Разве что вдалеке где-то на грани слышимости был различим смех, отвратительный, словно звон разбитого стекла. Воспользовавшись заминкой, я отсек кривую длань демона, все ещё продолжающую сжимать в недоумении обрубок посоха. Не уверен, что твари варпа способны испытывать боль, но Повелитель Перемен оглушительно завопил, словно от нестерпимой агонии! Демон еще старался сопротивляться мне, но было уже слишком поздно: он безвозвратно потерял инициативу в нашем поединке и уже не был способен вернуть её. Я продолжал отсекать от него куски нематериальной плоти, что бритвенно-острыми перьями и сгустками фиолетового тумана разлеталась в стороны. Продолжал кружить вокруг него словно стервятник над падалью, пока Повелитель Перемен не начал истончаться, буквально тая на глазах и проваливаясь куда-то в неведомое подпространство, возвращаясь обратно в Имматериум. – Не-е-е-ет! – вопил почти исчезнувший в фиолетовой массе засасывающих его щупалец, клюв. – Я не могу проиграть! Не та-а-а-ак! – вопль стих и фиолетовый туман развеялся. Было такое чувство, что наконец-то при абсолютном штиле под разрушенным куполом мира-корабля подул легкий ветерок. Чуть позже я понял, что это был одновременный вдох и выдох сотен пробудившихся от колдовского сна аэльдари. Позади меня послышался стук трёх пар бегущих ко мне ног. – Всё кончено? – раздался подобный мелодии прекраснейшей из арф голосок Лерниры. – Эннар, ты его… уничтожил? – я же так и стоял, словно завороженный зрелищем истекающего обратно в варп демона. Представление давно закончилось, а я всё смотрел перед собой на белоснежный пол, усеянный трупами членов Совета Видящих. – Да, наверное… – неуверенно ответил я, все же отойдя от гипнотического оцепенения и развернувшись к прибежавшим ко мне бывшим соплеменникам. Помимо Лерниры прибежали еще Эладрион и Салирэль, на лицах которых застыло не меньшее выражение удивления, чем у меня. – Я не знаю, как должен «умирать» демон – это мой первый был из их дружной братии! Но, судя по тому, что его чары развеялись – я всё сделал правильно! – Конечно, ты сделал всё правильно! – словно в подтверждение моих слов закричала Лернира, напоминая сейчас скорее не одну из сильнейших Видящих Сейм-Ханна, а испуганную, маленькую девочку. Она в порыве чувств и слезах бросилась в мои объятия, чем я был не просто удивлен – я был в шоке от подобного! Но то был приятный шок, отдававший теплом и мягкостью его тела. – Прости меня за всё! Прости, что не верила в тебя, душа моя! – сказала она те самые слова, что я хотел услышать в тот роковой день, в который я бежал с Сейм-Ханна. Я обнял её в ответ, и нежно прижал к себе, стараясь сам не поддаться накатившим на глаза чувствам и не разрыдаться. Медленно в пустующий зал совета стали заходить остальные пробудившиеся жители мира-корабля и мои «Стервятники», что первыми подняли восторженный свист и гомон, скандируя моё имя. – Сын мой, – впервые за долгие годы я вновь услышал это обращение, – прости и меня за всё, что я сделал! За всю ту холодность и грубость, что я изливал на тебя! Прости, я еще никогда так не ошибался! – Прости и меня, если сможешь, брат, – подхватил речь отца Эладрион, в глазах которого также сверкали теплые искры раскаяния, – за ту гордыню, что преследовала меня и требовала ранить твои чувства! Именно ты должен был нести на себе Мантию Лидерства, а не я… Их теплые слова грели мое сердце, вконец растопив его и не в силах более сдерживаться горячие слезы, хлынули из моих глаз. Наконец-то они поняли и приняли меня таким, какой я есть! Наконец-то они увидели во мне не только плохое, но многое хорошее! О, боги, это должно быть сон! Должно быть… сон… Осознание происходящего болезненной молнией сверкнуло в моем разуме, отразившись искривленной гримасой безумия на влажном от слез лице. Это всё игра разума! Это всё чертов сон! Будь ты проклят демон, не мог я тебя так просто победить! Не могло в нашем мире все закончиться именно так! А, впрочем, может поддаться забвению, поддаться власти этой новой, прекрасной реальности, где меня любят и ценят?.. Нет, это всего лишь маскарад! – Что с тобой, душа моя? – обеспокоено вопросила Лернира, прильнув ко мне ещё ближе. Я же в ответ на нежность оттолкнул её прочь, отчего она, любовь всей моей жизни, упала на пол рядом с трупами своих собратьев по Совету. – Не. Приближайтесь. – прохрипел я, словно безумный старец и выставил руку между нами словно та была преградой. Теперь я видел всю фальшивость этого мира, как он начинает расходиться с реальностью в мелочах если приглядываться: в мелких изъянах лиц, в трещинах на колоннах, в соринках и пылинках, что витали в воздухе. Их попросту не было! Этот маскарад был абсолютно стерилен от несовершенства бытия! – Эннар, что с тобой?! – медленно подходя ко мне, с поднятыми в открытом жесте мира руками, вопрошал Эладрион, пока отец помогал Лернире встать с пола. Я же в ответ лишь горько рассмеялся, уставившись в находящееся в вышине шпиля отверстие, через которое было видно звездное небо. – Ты еще не победил, демон! Я знаю выход! – сказал я в звездную пустоту, подставив к горлу «Поцелуй Арлекина» и после нажав на спусковой крючок. Миг боли пронзившей все мое тело сменился чувством, словно я вынырнул из зловонного болота, наконец, на сушу и сам того не сознавая, я упал на колени и старался отдышаться. Ощущение было стократ противнее того гнойного забвения, что наслал на нас треклятый орочий чудила на руинах Малан’тае! Нет, тут даже ни одно похмелье после веселой пирушки не стояло рядом! То было просто штормом, сметавшим сознание как какую-то песчинку, подхватывая его вихрями боли и сожалений. Я долго еще не мог понять, что именно я делал: кашлял, содрогался в судорогах, смеялся или рыдал. Должно быть, делал всё вместе и одновременно. Пронзительный вопль, сжавший мое сердце вырвал меня из плена болезненного пробуждения от морока Повелителя Перемен. Вопил от боли голос, что был так сильно похож на мой собственный, способный принадлежать лишь одному во всей вселенной существу – Эладриону. И дела его, видимо, были чрезвычайно скверны, ибо в крике не было той воинской сдержанности моего брата, нет – то был предсмертный вопль ужаса, исторгнутый загнанным зверем! По возможности грациозно я воспрянул с пола и, окончательно восстановив связь с реальностью, обнаружил, что не добежал до места последнего сражения всего десятка метров. Я постарался как можно скорее достичь оскверненного зала, рвануть что есть силы на помощь нуждающемуся во мне брату, но ноги все еще отказывались слушать меня, ровно как и крылья, а потому я мог лишь ковылять к нему на манер какой-то дурацкой куклы! Схватка кипела, обливая меня всевозможными звуками, сполохами и тенями, скачущими по полуразрушенным стенам шпиля, да только моему взору все не открывалась сама сцена, порождающая это. Очевидно, что с демоном бился тот мон-кей в саркофаге, но где же Эладрион? Неужели его лишили старого тела? Ох, с такой разрухой он его еще не скоро получит… «Брось, Эннар, ты знаешь, что братец мертв!» – подала голос Тень, мелькнувшая близ разрушенных ворот в зал. Она встала в полный рост и манила меня к себе, словно дразня и подзывая примкнуть к сражению и тоже в нем погибнуть. Тоже… погибнуть… НЕТ! Эладрион не мог умереть окончательно! Навсегда! Нет! Тень растаяла, напоследок поклонившись и пригласив меня в зал на манер людского лакея. Внутри гомон боя наконец стих, разрываемый лишь стуком капель, что в новообретенной тишине казались оглушительными ударами молота. Посреди озера из крови, рваных одеяний и изломанных доспехов, рядом с обмякшим трупом омерзительного творениея, что могло выйти либо из самых страшных кошмаров, либо из лабораторий гомункулов, на коленях стоял кроваво-красный великан и держал в одной из своих культей мерцающий осколок. На миг во мне затрепетала надежда! Надежда на то, что слова Тени оказались не менее правдивы, чем обещания архонтов, но за годы жизни в компании моего потустороннего спутника я понял, что эта тварь никогда не врет. «Верно подмечено, Эннар» – Тень выпорхнула из-за массивной, но с тем элегантной ноги Призрачного Лорда и, подкравшись к тлеющему угольку жизни, накрыла его вуалью своих полупрозрачных ладоней. Камень начал угасать и я видел, как алая струйка жизни уходит из него, исчезая где-то в дымке. – Остановись, тварь! Не трогай его! – завопил я, взводя сюрикеновый пистолет и превозмогая боль, что так и норовила свернуть мое тело в новом приступе судороги. Тень мгновенно исчезла, а живая машина словно подняла на меня свой лишенный глаз взгляд, полный недоумения. – Я не… – только и успел прохрипеть замогильным басом Призрачный Лорд, когда его тело сковали нематериальные цепи, выкованные словно из лунного света. Только сейчас я почувствовал ее присутствие. Лернира вышла вперед, держа наготове поющее копье. Из глаз ее сверкали фиолетовые искры, а голос ее, словно сопровождаемый многократным эхом, молвил слова проклятья. – Нет, это ошибка! – старался я вразумить Лерниру, но та уже будто не слышала меня. Пламя гнева упало пеленой пред ее глазами и пускай даже доказательства вины были косвенные, она не желала впредь оставлять в живых это «слияние». – Мон-кей ни в чем… – не успел я договорить, как силы окончательно покинули меня и сопротивляться судорогам и накатывающей темноте стало не в моей власти. Перед тем как вновь обрушиться на пол из помутневшей психокости я только и успел заметить, как Лернира, медленно и мучительно оплавляет своим колдовством саркофаг мон-кея, выкрикивая что-то нечленораздельной и молвя слова проклятия. «Спи спокойно, Эннар Стервятник, спи, пока Она не пришла по твою душу…» Я не видел снов. Не было никакой неги забвения. Я просто закрыл глаза в одном месте, а открыл уже в другом. В другом месте, другом времени и… другой одежде? Кто-то раздел и переодел меня? Вместо повидавшей многие битвы брони на мне красовалось легчайшее одеяние аристократского покроя, что могло принадлежать лишь лучшим и благороднейшим из жителей Сейм-Ханна. Чувство пронзило меня буквально через миг после пробуждение – чувство того, что я должен находиться не здесь, где-то в другом месте. Свербящее чувство незавершенности начатого дела. Мон-кей! О, исподняя Иши, они его… – Босс, ты чего это? Очнулся? – только сейчас я заметил, что в палате, больше походящей на тюремную камеру, я был не один. Ролан, один из моих самых доверенных птенцов, встрепенулся в тот же миг лишь заметив намеки на мое пробуждение. Я даже было хотел ответить на его вопрос, да вскоре понял что Ролан и не собирался ждать моего подтверждения: с горящими радостью глазами он выскочил сквозь раздвижные двери изолятора и перед тем как створки вновь сомкнулись за ним я успел услышать истошный крик «Эй, все сюда!» «Словно в чреве огромного космического кита, не находишь?» – вновь отозвалась тень, вперив мои глаза в стены и потолок камеры, что своими плавными, совершенными изгибами и вправду напоминали внутренности исполинского животного. В то же время плавность этих линий говорила, что я не в лазарете на одном из своих кораблей: мои пташки уже давно обточили все плавные углы до остроты бритв Коморры. Я все еще на Сейм-Ханне. – Кэп! – залетел в палату Линдер, позади которого уже неслись с тысячей прочих возгласов радости резные фигурки в красно-черных доспехах. Проскочило еще мгновение, в которое я лишь успел им улыбнуться, как десятки рук подхватили меня с кровати и подняли над белоснежным потолком лазарета, не взирая на мое недовольство. Кажется, что я даже кому-то врезал пощечину своим крылом – Так, парни! ПАРНИ! – старался я докричаться до радостной толпы птенцов, опьяненных новостью о том, что я проснулся. О, колпак Цегораха, сколько я спал? Дни? Недели? Сколько циклов уже прошло с момента битвы с демоном. – Еще секунда и я вас всех сам к Голодной Суке отправлю! – шуточная угроза подействовала, и парни опустили меня на землю. К слову сказать, в моей команде были не только лишь «парни», но я всегда так обращался к своей команде, и ее прекраснейшая половина никогда не выражала недовольства относительно подобного обобщения. – Итак, сколько меня не было? – вновь поднялся гомон голосов сродни шумному приливу. – Тихо! Кто-то один: Линдер, отчет! – офицер нарочито напоказ отсалютовал. – Пятнадцать циклов минуло с битвы при башне Зала Совета, – ответствовал он, стараясь поддерживать серьезный тон своего голоса. – Старейшины мира-корабля и санитары «Полета Лерниры» сошлись во мнении, что твой организм истощен… в ментальном плане. Тело было в полном порядке и все его органы функционировали как надо, но ты словно впал в анабиоз, – кажется, последнее слово он явно почерпнул из лексикона человеческих санитаров на борту «Лерниры», – в сон, из которого не хотел просыпаться, понимаешь? – чуть помявшись с ноги на ногу словно неопытный юнец, офицер все же решился задать вопрос. – Это были вновь кошмары демона, босс? – Нет! – решительно ответил я, махнув рукой. – Никаких более кошмаров! Я даже и не понял, что отрубился в самый неподходящий для того момент… – я встал в вполоборота к парням, словно старясь скрыть печальный взгляд и случайно сорвавшуюся слезу. – …что с Эладрионом? Что с мон-кеем? – вопросы были лишними, ибо я уже знал ответ. Но душа отчаянно требовала подтверждения увиденному. – Вы и сами видели, кэп. – взял право голоса Ролан, чуть потупив взгляд словно тот перенял мою печаль. – Этот чертов мон-кей предал его! Предал лишь поняв, что союзник в борьбе с демоном ему более не нужен! – Довольно! – излишне громко и резко прервал я второго офицера, отчего тот вздрогнул, а по просторной палате прокатилось гулкое эхо. – Мне стыдно, что вы поверили в эту бредятину! Тот мон-кей не убивал моего брата! – Ты это видел, босс? – парировал мое возмущение Ролан, и я уже было готов взорваться очередной гневной тирадой, да не нашелся, что ему сказать кроме жалкого: «Я уверен в этом. Иначе быть не могло» – В любом случае, – продолжил я, просветлив свой взгляд от печали, – Нам более делать нечего на этом куске психокости! Ролан, Линдер, Авлия – собирайте своих ребят и чтоб к началу вечернего цикла они уже были в гавани мира-корабля. А я пойду и навещу «старика» – к вечеру у нас будет пополнение во флоте! – вопреки моим указам старшие офицеры, да и в принципе никто из двух дюжин присутствующих не сдвинулся с места, вновь застыв в нерешительности столь несвойственной моим воинам. – Вы проснулись чрезвычайно вовремя, босс, – отозвалась самая молодая из моих доверенных офицеров – Авлия, занявшая место погибшего Кирра, – Вечером пройдет ритуал почтение павших в той отвратительной бойне, уже прозванной Войной Крови и Обмана. Будут прощаться с погибшими… с аутархом в том числе и… –…и я ненавижу похоронные процессии! – закончил я за юного офицера. Глаза ее вспыхнули, словно от удивления. – Но, думаю, нам стоит задержаться… пока… но на заре утреннего цикла чтоб все в начищенных мундирах стояли в гавани, ясно? – Никак нет, сэр! – ответили корсары, походившие теперь то ли на сборище детей, то ли клоунов. – Отлично! Иного я от вас не ожидал! – парировал я шуткой, вызвавшей настоящий взрыв хохота. Смех окончательно развеял саван тоски, до того незримо покрывавший наше собрание и, после того как птенцы успокоились, я отпустил их восвояси по делам и те незамедлительно покинули палату, оставив меня вновь в полном одиночестве своих мыслей. Свербящее чувство незавершенности все еще терзало меня словно мозговой червь. Дабы унять этот зуд в мозгу я, всего спустя несколько минут покинул палату, решив отправиться к «старику» за положенной мне наградой. Пройдя по извилистому, совершенно лишенному окон коридору, что теперь напоминал скорее внутренности огромной раковины, я вышел к саду, полному только поднимающихся из-под искусственного грунта цветов, трав и молодых, чуть выше уровня щиколотки, деревьев. «Должно быть, Храм Милосердия Иши» – подумал я, озираясь на белоснежную, скрученную по спирали двойную башню, напоминавшую скорее вонзенный в корпус Сейм-Ханна рог фантастического зверя. – «Неужели его не тронуло пламя вторжения и гражданской войны?» – предположил я невероятную теорию. Правда, вариант с восстановлением храма за две недели моей отключки казался еще более невероятным. Во дворе храма вовсю хлопотали прекрасные нимфы – служительницы нашей богини-матери, ухаживающие за садом и играющие на неземных инструментах исцеляющую тело и дух музыку. Одна из служек – невысокая, молодая девушка с золотыми кудрями подошла ко мне, держа в руках поднос со стаканом полным такой же, как и её тара, белесой жидкости. – «Белоснежный ангел среди вороных демонов Сейм-Ханна?» – подметил про себя я, отмечая ее броское внешнее отличие от коренных жителей этого мира-корабля. Мира-корабля, к которому она не имела никакого отношения: лишь когда она приблизилась на расстояние десяти шагов, я заметил ее одеяния – утонченные и скромные, выполненные в цветах мудрости и жизни, белом и зеленом. – Эннар Стервятник, – обратилась ко мне послушница, подойдя ко мне настолько близко, что той приходилось чуть задрать голову вверх, чтобы смотреть мне глаза в глаза. – Рада, что вы пришли в себя. Как самочувствие? – с этим вопросом в довесок она протянула стакан на подносе. – Выпей. Напиток прибавит тебе сил и укрепит дух. – добавила она заметив мою гримасу сомнения. Но все же переборов свои противоречивые чувства я взял стакан, поболтал его содержимое, принюхался к аромату полевых цветов с миров экзодитов и, выдохнув, залпом осушил стакан. Жидкость же оказалась на удивление безвкусной, но вмиг придавшей бодрости и ясности ума. – И давно ваша братия прошла по коридорам Паутины в наш мир? – вопросил я ободренным, переставшим отдавать сонливостью и слабостью голосом возвратя стакан обратно послушнице. – По правде сказать, наши провидцы давно узрели в потоках Моря Душ катастрофу, что грозила Сейм-Ханну. – призналась послушница, передавая поднос одной из своих сестер. – Однако отвлеченные иной угрозой мы долго колебались в нерешительности выступить на помошь вашему миру. – почти инстинктивно я чуть не поправил ее. Не «вашему», а «их» миру. Но все же сдержался. – И когда войска были уже готовы к походу все пути, ведущие к Сейм-Ханну, оказались перекрыты, словно их никогда и не существовало. Быть может, если бы не ваша победа и не жертва лорда-феникса Фуэгана, пламя души которого стало маяком для нашей экспедиции, мы бы не пришли к вам на помощь. – девушка перевела дух, а затем огляделась вокруг, словно показывая изменившийся внешний облик мира-корабля. И пускай кое-где еще проглядывались следы недавнего вторжения, виднелись обугленные плазмой и оплавленные лазером храмы и дома, но по большей части Сейм-Ханн восстал из пепла и хаоса, ровно как и упомянутый ею лорд-феникс Фуэган. – Однако когда мы сумели пробиться сквозь привратности Паутины к вашим вратам, Сейм-Ханну и его народу нужны были уже отнюдь не воины, но скульпторы, архитекторы и лекари. – Спасибо тебе, от имени моей команды и меня лично. – послушница поклонилась и уже собралась уходить по своим делам когда я ее вновь окрикнул и попросил назвать свое имя. – Анниа из Храма Вечной Благодати. И благодари не меня, но наших провидцев и аутарха, что решился на этот поход. Судьба Биель-Тана сейчас окутана туманом, и любой шаг может вести в пропасть! «А Сейм-Ханн уже в нее успел провалиться…» Упорство, с которым коренные жители мира-корабля и их пришлые собратья с Биель-Тана восстанавливали разрушенные дома, площади, и минареты поиситине поражала: вновь высились по всему миру корблю башни и статуи, ставшие еще прекраснее прежних, правда их показная вычурность и элегантность выглядела слегка инородно среди прежних сохранившихся построек Сейм-Ханна. Мастера-архитекторы, певцы кости, и скульпторы всегда хоронили в себе тот грубый нрав, свойственный их миру-кораблю, все же оказывал влияние на их творения, создавая тем самым свойственный только ним шарм. Удивительно, как гордые вожди кланов только снизошли до принятия помощи от наших собратьев, с которыми у нас были не самые «братские» отношения… – Биель-Тан, старик?! – нарочито возмущенно, даже саркастично вопросил я, отворяя врата ныне восстановленного и очищенного Зала Совета. Я знал, что он здесь: по пути мне встретились многие мои знакомые с обоих искусственных миров, что указали место нахождения нового аутарха. Интересно, как они сумели избрать нового лидера в отсутствие почти что всех Провидцев? Поспешность моего притворного возмущения невозможно было переоценить, ибо в Зале «старик» был отнюдь не одинок: помимо оставшихся в живых последних двух Провидцев Сейм-Ханна Лерниры и Мениэля в святая-святых после Круга Бесконечности стояла делегация с наших собратьев. Высокий воин в броне цвета лунной пыли небрежно повернул свой орлиный профиль в мою сторону и, стоило тому лишь заметить содрогнувшиеся за моей спиной перепончатые крылья, содрогнулся всем телом от нахлынувшего на него отвращения, и чуть было не схватился за клинок, покоящийся в ножнах у его бедра. Двое же его спутников – видящая с выражающими безбрежную тоску глазами и воин, облаченный в броню Огненных Драконов – не обратили на мое появление никакого внимания. – Смею вам представить еще одного нашего спасителя, – взял на себя инициативу говорить «старик», стараясь хоть как-то разрядить вмиг накалившуюся обстановку, – Эннара Изгнанника, принца флота корсаров. Если бы не его своевременное вмешательство, то мир-корабль пал. – под высокопарные, лживые речи нового аутарха я прошлепал к центру зала, где и стояли представители обоих искусственных миров. А ведь мгновения назад здесь еще растекалось море крови и возвышалась над ней куча обугленной, омерзительной плоти. Сейчас же вновь полы блестели чистотой отделки, отражая собой звездный свет и бросая на внутренние стены башни длинные тени. Одна из этих теней отделилась от своего материального «якоря» и поскакала по стенам сама по себе, напевая одно и то же слово «спаситель». – Предпочитаю приставку Стервятник к своему имени, – поправил я старика, отчего тот чуть не залился багровой краской ярости, но вмиг опомнился и, вспомнив о своих «манерах и дипломатичности», выдохнул. – Прошу простить ему некоторую грубость. – добавил он, словно раскаиваясь перед этим орлиноголовым аутархом Биель-Тана. – Годы, проведенные среди отребья, напрочь затупили его манеры. – старик блеснул на меня своим пылающим негодованием и ярости взглядом. – Кажется, принцу корсаров не место здесь. – холодно промолвил орлиноголовый. В голосе его так и сквозила надменность вперемешку с отвращением. – Дела наших двух народов не должны касаться третьих лиц. – А я и не третье лицо. – дерзко ответил я, скрестив руки на груди. Теперь и фарфоровое лицо аутарха начало багроветь и словно светиться на фоне светлой брони. – Максимум – второе-с-половиной. – после этих слов аутарх грозно, словно лев к своей добыче, подошел ко мне и уперся костяным нагрудником в мою грудь. Необычно было ощущать твердость чужой брони так близко к коже, ибо редки были случаи кроме сна и приема ванн, когда я расставался со своим доспехом. В простой, тонкой одежде я ощущал себя, словно был и вовсе обнажен! – Вы – напыщенные выродки Ультанаша считаете себя лучше прочих, но забываете о том, что подобное мышление и привело к Грехопадению! – выплюнул мне оскорбления в лицо аутарх, чуть возвышаясь надо мной. – Почту за комплемент! – ответил я, и слегка склонил голову, приложив руку к груди. Кажется, кто-то позволил себе негромкий смешок над моим представлением, а, значит, было это всё не зря. Рука аутарха взметнулась вверх, дабы отвесить мне пощечину, но столь же молниеносно моя ладонь ударила в сочленение нервов и брони, отчего по руке орлиноголового прошла волна боли. Кажется, сейчас пойдет потеха… – Лорд Мелиниэль! – прервала нас сопровождавшая аутарха видящая. Орлиноголовый обернулся к спутнице и, обменявшись с ней взглядами, отступил от меня, поклонившись «старику» и стоявшим близ него последним видящим Сейм-Ханна. – Обсудим дела наших народов после церемонии, аутарх Салирэль. – аутарх Биель-Тана метнул один из своих презрительных взглядов в мою сторону. – При более подходящих… обстоятельствах… – делегация Сейм-Ханна ответила на их поклоны и сопроводила взглядами своих собратьев вплоть до того, пока все трое не зашли за врата Зала Совета. – Эннар, какого… – начал «старик» только скрылись бело-зеленые фигурки в проеме врат, но я прервал его встречными вопросами, не давая вставить тому и слова. – Сейм-Ханн теперь протекторат Биель-Тана? Ты отдал мир-корабль этим захватчикам без боя? И не говори мне, что они пришли только из соображений братской любви и дружбы! Нет, я видел их патрули на отремонтированных проспектах мира-корабля и мы оба знаем как эти «напыщенные бело-зеленые ублюдки», – последние слова я произнес таким язвительным тоном, какому бы позавидовали лучшие сатирики театра масок, – желают возродить старую империю, объединив огнем и клинком все миры-корабли! Они просто ухватились за возможность подмять под себя ослабевшего соперника – вот и всё… – Но что мне нужно было сделать, Эннар? – у «старика», похоже, уже не осталось сил на гневные интонации. – Стоило спасть савану, скрывшему нас от всех путей в Паутине, как из врат вышла армия, сиявшая отполированной броней своих воинов и разящими клинками. Встретили же армию изнеможденные, истерзанные остатки наших армий, бывшие в подавляющем их меньшинстве. Истощенные глупой гражданской войной, вторжением синекожих и мороком демона… у нас не было выбора! Мы потеряли половину воинов, почти всех Видящих и… Эладриона… – чувствовалось, что он готов разрыдаться от очередного напоминания гибели своего сына, но, кажется, слезы в нем уже давно иссякли. – Эта тварь… – …если ты о мон-кее в саркофаге, то он не при чем! – вновь перебил его я. – И каждый из вас троих это прекрасно знает! Да, Лернира? – видящая не ответила на поставленный вопрос, да, впрочем, ответ и не был нужен. После небольшой паузы я продолжил. – Эладрион пал как герой! Как истинный сын Сейм-Ханна в бою с врагом, угрожавшим его миру. Для вас его смерть стала просто поводом избавиться от бельма на глазу в лице этой дьявольской шутки: призрачного лорда с душой человека. – в сердцах я сплюнул на кристально-чистый пол зала и растер слюну сандалией. – Но это всё демагогия: я уже давно понял, из какой глины вы вылеплены. Распыляться лишний раз на эту тему не вижу смысла! – я постарался успокоиться и перевести тему в другое русло. – Войска Биель-Тана тут надолго, я полагаю? – Нет, – ответила мне Лернира, пока Мениэль с толикой стыда, присущего исключительно воинам, пытался спрятать свой взгляд, – и именно поэтому судьба мон-кея и заключенного вместе с ним видящего Горанила была предрешена! – В каком смысле? – неподдельно удивился я. – Они не требуют нашего присоединения. – вновь взял право голоса Салирэль. – Платой за помошь в восстановлении Сейм-Ханна станет камень духа призрачного лорда. И его вороной клинок. – Это… – протянул, я неспособный подобрать подходящего слова, – …неожиданно… а зачем им эти побрякушки аутарх не объяснил? – Как раз на этом моменте мы и остановились в разговоре с аутархом Мелиниэлем когда ты ворвался! – сбросив маску стыда, промолвил видящий Мениэль. – Но, судя по эфирным потокам мыслей экзарха Огненных Драконов, могу предположить, что этот артефакт поможет разобраться аутарху с учиненными беспорядками на его мире-корабле. – Еще одна братоубийственная война среди аэльдари? – съязвил я. – Аутарх что-то говорил о кучке сбившихся с пути собратьев, принявших древние легенды слишком близко к сердцу… – многозначительно произнес Салирэль. Я кивнул в ответ и чувствуя, что этот разговор мне начинает наскучивать, развернулся чтобы удалиться из зала и прогуляться по вновь оживающему миру-кораблю и завести парочку новых знакомств, как практически в шаге от выхода «старик» окрикнул меня. – Я рад, что ты жив, сын мой… Вплоть до начала вечернего цикла я без дела слонялся по аллеям мира-корабля, вскоре отказавшись от плана завести новых знакомых и желая насладиться одиночеством среди многолюдной толпы и слушать исключительно внутренний голос своих мыслей «И моё щебетание, Эннар!» «И твоё щебетание, Тень…» – мысленно ответил я, свесившись через перила одного из парапетов верхнего уровня мира-корабля, глядя на расстилающуюся внизу громадину. Когда-то я мог назвать эти улицы, эти башни и храмы своими родными угодьями, но теперь я был другой… мир стал другим… моему Сейм-Ханну место осталось лишь в воспоминаниях, где мы с братом бегали по крышам домов и гоняли на гравициклах диких наездников среди игловидных минаретов, ныне погребенных и уничтоженных. С тех пор мир-корабль дважды перестраивался: сначала после вторжения Великого Пожирателя и теперь, после Войны Крови и Обмана. С тех пор и брат покинул меня: сначала он умер для меня ментально, когда он и отец изгнали меня с мира корабля, а теперь умер и физически без шанса на прерождения, став вместе с Киром очередным блюдом на фуршете Голодной Суки! И никакие мифы и легенды, никакое предвиденье не спасет нас от забвения, что ждет за порогом смерти – ни упоение болью друкхари, ни аскетизм экзодитов, ни вера в милосердие Иши или надежда на… …даже в своих мыслях я боялся произнести это имя. Имя, пришедшее к нам из преданных анафеме легенд, что старее самой Паутины. Вера в бога смерти, с которым в по окончании жизненного пути воссоединяются все Дети Иши. Иннеад… Словно от порыва ветра по коже прошелся холодок, а крылья прижались к спине так сильно, что со стороны я мог бы сойти и за обычного представителя нашей расы. Этот холодок мне вновь напомнил о моей уязвимости в этих легких, тканевых одеяниях и я поторопился, почти что полетел, к гавани мира-корабля, где уже давно стояли на якоре мои прекрасные «большие птички». Обменявшись теплыми приветствиями и объятиями с теми из своей команды, кто еще не видел меня в добром здравии и на ногах, я проскочил в свою каюту и неспешно, смакуя каждый момент, когда сходящийся по моей фигуре фрагмент доспеха вставал на положенное место, надел его. Ровно в тот момент, когда я поправлял дополнительную броню и сервоприводы крыльев, в дверь каюты постучали. Вообще среди «парней» не в привычке было стучаться, но от этой привчки все никак не получалось отучить немногочисленных, до недавнего времени, людей на моем борту. После моего разрешения в каюту вошел госпитальер Мерков – один из лучших врачей «Полета Лерниры», видимо, пожелавший своими глазами увидеть меня и спросить о самочувствии. – Боялся, что вы уже с кровати не поднимитесь, босс. – с усмешкой проговорил Мерков. Его искаженные полосами шрамов от клинка губы расползлись в подобие зловещей улыбки. – Рано ты списал меня со счетов, Роберт. – ответил я ему. – Как твои собратья-беглецы со Слезы Иши? – госпитальер не сразу понял, о ком я веду речь, а потому я добавил. – С Фастора… – А! Они… телесные раны у многих уже залечены, но душу излечить куда сложнее. Слишком уж многое выпало на их долю за последние месяцы. Многие сошли с ума и пропали… думаю, что пропали навсегда. Другие же стали угрюмыми, нелюдимыми и подозрительными, боящимися каждого шороха. Но это пройдет со временем… – госпитальер облизнул рваные губы стараясь подобрать нужные слова, – …их лидер, лейтенант Франкенштейн… у нее схожая симптоматика, что была и у тебя, босс… – Чего? Правда? – будто мимоходом бросил я, продолжая поправлять сервоприводы. – Да. Потому я и переживал, что ты не проснешься, но то странное снадобье жриц в белом… пока ты спал, его вливали в тебя каждый день и, как видишь, подобная процедура возымела эффект. – Хочешь, чтобы я утащил для лейтенанта пару стаканчиков этой цветочной жижи? – уточнил я, искрясь лучезарной улыбкой заговорщика. – Так и думал, что эта затея тебе понравится, босс. – ответил госпитальер и, кивнув мне, покинул каюту по срочному вызову. Но стоило госпитальеру лишь скрыться за дверьми каюты как я спиной почувствовал чье-то незримое присутствие… и то было отнюдь не привычное присутствие Тени. Нет, скрывающийся за саваном невидимости гость источал аромат воска, благовоний, туши и пота – извечных спутников актера. Но лишь одна из известных мне «актрис» источала холодный аромат запекшейся на клинке крови. – Силандри, голо-поля неспособны скрыть вонь твоего посоха! – ехидно подметил я и в тот же миг ровный покров реальности вспучися и треснул миллирдами разноцветных трещин-искорок. Из этого светопредставления появилась теневидица, облаченная все в тот-же облегающий, словно вторая кожа, покров арлекина. Она стояла оперевшись плечом на дверь, из которой еще мгновение назад вышел доктор. – Может, я хотела, чтобы ты меня обнаружил. – отозвалась она и по скрывавшей её лицо маске проскочил желтовато-оранжевый сполох, означавший ее игривое настроение. Однако, быть может теневидица Силандри и была рада меня видеть, но я ее – нет, ибо помнил ее слова при нашей последней встречи и помнил, чем мне может грозить следующая… – Время настало? – максимально стараясь скрыть накативший на меня ужас, промолвил я, втайне ожидая, что теневидица скажет «просто мимо проходила и решила зайти в гости». – Да, дорогой Эннар. – продолжала щебетать она высоким, звенящим стальным колокольчиком голосом. Она подошла ко мне и протянула небольшую серебряную подвеску – просто кругляш из зеркально отполированного металла без каких-либо излишних узоров и изваяний на нем. – Время возвращать долг. – И чего хочет от меня смеящийся бог? – со вздохом протянул я, не отрывая взгляда от медленно вращающегося на цепочке медальона, в котором отражалось всё вокруг: мебель, инструменты, оружие и броня, даже каждая соринка! Но только не я… – Душу в обмен на душу, Эннар. – продолжила Силандри, резким движением подбросив на цепочке медальон и сжав его в руке. – Даже одна душа в обмен на две… «Нет-нет-нет-нет-нет-нет-НЕТ!» – мысленно запротестовал я, уже догадываясь, о чем меня попросит теневидица. Нет, черт возьми, я не хочу… – Да, Эннар, владыке Цегораху нужно, чтобы ты вернул к жизни в посмертии это слияние мон-кея и нашего собрата. И ты. Это. Сделаешь! – с этими словами теневидица растаяла в фиолетовом тумане. «Ура! Полетели, Эннар, стащим парочку банок цветочной жижи, а заодно сорвем мирные переговоры искусственных миров!» – ехидно прострекотала Тень, корчась и кривляясь в углу возле трофейного стеллажа. В тот же миг в Тень полетел клинок, насквозь пробивший стену каюты и уронивший с расшатавшегося стеллажа отполированный череп варбосса Макгура.