Be My Monster and Eat My Heart

      Тлеющее солнце скрывалось за линией горизонта, позволяя мрачным сумеркам обращать в тень мелкие травы, остриженные кусты, стволы деревьев и их верхушки, медленно подкрадываясь к одинокому поместью. Выполненное в бледно-розовых тонах, оно превосходно совмещало в себе простоту цвета и изящность мраморных арок, от коих по стенам расползалась вьющаяся лоза и вела к балконам, украшая те гипсовыми листьями.       Нарушая тишину, по дощатым полам ступал верный дворецкий и единственный слуга — Марк Хитклифф, чьё убранство значительно разнилось с одеянием господина — Сезара Торреса, беззаботно ужинающего наедине с самим собой. Покидая компанию усталого дворянина, взгляд молодого человека устремился на чуть приевшийся интерьер, что олицетворял такой прекрасный молочнокислый десерт, как «Клубничный чизкейк» и содержал в себе частые упоминания пунцовой ягоды, начиная от обоев и заканчивая украшениями ручной работы на столовых приборах. Однако комната Марка была исключением, ведь основой для неё послужили светло-синие оттенки, вдохновленные «Маффином с черникой», а излюбленный Торресом символизм не обошёл дворецкого стороной, проглядываясь в золотистой брошке с отлитыми в сапфировом стекле плодами.       Открыв дверь с резным орнаментом, парень прошёл в свои покои, и некогда серьезное выражение лица, наполненное колким бесчувствием, сменилось приятной облегченностью. Знание того, что рабочий день плавно подошёл к концу, предоставив возможность потратить время на собственные нужды и банальный отдых, привело Хитклиффа в ванную. Лёгкий аромат хвои, исходящий из поспешно закрытого окна, заполнял лёгкие, а шум набираемой воды и стучащих по шиферу капель дождя ласкал уши, унимая усталое тело. Мелодично разбиваясь о края джакузи, мелкие волны размывали отражение глядящего в поблескивающую жидкость и источали жаркий пар, постепенно удушающий в деловой одежде.       Руки в атласных перчатках потянулись к тугому галстуку, плавно перейдя к песочной жилетке, перламутровым пуговицам и ширинке на льняных брюках, обнажая самое сокровенное. Избавляясь от тесных тканей, парень с упоением посматривал на излюбленный пейзаж, позволяя янтарным лучикам стекать по телу вязким мёдом и подчеркивать неповторимые изгибы тела, с недавних пор столь обожаемые Сезаром.       Казалось бы, несколько месяцев назад Марк страшился нахождения рядом с одичавшим Лордом, желающим пленительных страданий и брызг карамельной крови на стенах, совсем не замечая переживаемых им страданий, начатых с первых дней пребывания в Мадлен. Вечная агония была вызвана как постоянной борьбой с поселившимся внутри паразитом, так и его неутолимым голодом, возникающим всякий раз при встрече с Хитклиффом. Демон не ошибся, избрав в качестве жертвы наречённого «Черничным маффином», ибо его существо относилось к человеческому и невольно источало аромат свежеиспеченного теста с кислыми нотками лесной ягоды. Подобная чувствительность обонятельных и вкусовых рецепторов объяснялась долгим отсутствием пищи, но Торрес упорно подавлял в себе любое желание отведать сочной плоти лучшего друга или попаданцев из мира людей, не принимая даже мысли о том, чтобы есть себе подобных.       Голод становился невыносимым, питая зло силой на подавление любого сопротивления со стороны парня, в один миг вызвав потемнение в глазах при разговоре с дорогим всему сердцу Марком. Пробудившись от мимолетного обморока, Сезар лицезрел упавшего на пол приятеля, что судорожно сжимал левую руку, с опасением и злобой смотря на нападавшего. Кровь с ран, нанесённых тупым предметом и обнаженными когтями, пропитывала волокна порванной одежды, а дворянин ощущал во рту вкус сладкого черничного джема, медленно перетекающий в кислый и отдающий металлом. На смуглом лице имелись разводы от сладостного сока жизни, стекающего по рукам и крепко сжатой расписной трости, украшенной стеклянной клубникой, ныне окропленной алым.       Вина за содеянное вонзилась в ранимое сердце осиновым колом, испуская по всей груди пульсирующую боль и выбивая из Торреса горькие слёзы да тихие хныканья. Можно было всё рассказать, но он боялся разрушить представления Хитклиффа о красочном мирке горькой правдой, состоящей из того, что судьба иронично с ним обошлась, сотворив из создателя — монстра. Впрочем, время для разговоров бесследно ушло, оставив немое молчание висеть в воздухе. Предпринимая попытки извиниться, Сезар зачастую заставал лишь сверкающие пятки собеседника, по понятным причинам остерегающимся встречи с предателем и бесчеловечным существом.       Смирившись со своей участью и ролью в жизни глубоко любимого приятеля, Марк сам же записался в подданные и стал иметь покойное выражение лица, отражающее ровным счётом ничего. Таким он пробыл достаточно недолго. Время залечило физические и душевные раны, конечно, не обойдясь без помощи книг из местной библиотеки, а также личного дневника, заменившего светские беседы.       Старательно отыскивая в калейдоскопе воспоминаний мелкие осколки разделённого с Торресом счастья, парень наткнулся на рубиновое стёклышко, помещенное сюда относительно недавно. Имея в себе признание, как казалось, жестокого Лорда в искреннем и чистом чувстве, оно напомнило Хитклиффу об обещании обдумать ответ, приведя к распутью. Не в силах прийти к единому заключению, он откинулся на акриловый бортик и отпустил все мысли прочь, сосредоточив внимание на мягком бурлении пузырьков, нежно массирующих ноющие мышцы.       Внезапно раздался щелчок, мигом развеяв грёзы парня, что растерянно скрылся за глянцевым краем джакузи, предварительно то выключив и вооружившись острой бритвой. Дыхание сбивалось с каждым шагом незваного гостя, а сердце бешено билось о рёбра, ожидая его последующих действий. Имея ключи от всех замков, Сезар мог запросто проникнуть в любое помещение, но никогда себе этого не позволял, наталкивая Марка на ужасающие предположения возможной мотивации у подобного поступка. У входа в ванную возникла тень и дверная ручка прокрутилась, позволив лёгкой дрожи охватить власть над телом дворецкого, ожидающего неминуемой погибели.       — Ты здесь, Марк? — встревоженно поинтересовался Торрес, оглядев освещенную сумеречными лучами комнату.       — С-Сезар? — взявшись за скользкий выступ, боязливо проронил парень, выглядывая из укрытия.       — Ох, не хотел напугать, мои глубочайшие извинения. Дело в том, что я собирался подарить нечто, сделанное специально для тебя. Но, обыскав всё вокруг и простояв у твоей двери больше часа, я забеспокоился и решил войти, — сделав пару робких шагов к приятелю, Торрес слегка смутился замеченного под водной гладью и протянул белоснежную коробочку.       — Хм, как-то это на тебя не похоже. Это точно мне?       — Конечно! Я испек это сам, а как знаешь, я редко что готовлю.       Сняв картонную крышку, Хитклифф увидел декорированный спелой клубникой и сочной черникой бенто-тортик с шоколадной надписью: «Я сожалею о пролитой крови и о том, что никогда не рассказывал тебе всей правды о себе», растопив частичку льда на хрупком сердце.       — Я не прошу меня простить, но ты должен знать, что мне всегда было больно от бремени вины и твоего равнодушного отношения, хоть я и не достоин иного.       — Прежде чем делать выводы, раздевайся и полезай ко мне, а то, боюсь, ты сознание потеряешь от всей этой парности. Не даром же ты весь такой красный.       — Хах, соглашусь, тут жарковато, — оттянув воротник коралловой рубашки, с румянцем на щеках, ответил юноша.       Устремив взгляд на летящих к закату птиц, Сезар ласково приулыбнулся и протянул тонкие кисти к ажурным пуговицам, неспешно те расстегнув. Ослабив оковы бархатного плаща, он завел руки за спину и позволил молочной ткани стечь с плеч. Нащупав застежку от алого галстука, парень обратил внимание на Марка, чьи зрачки увлечённо следили за кружащейся в падении бабочкой, а порозовевшее лицо в точности передавало скрытые за фальшивой отречённостью чувства. Продолжая смотреть на возлюбленного, Лорд ловко высвободился из малинового костюма, положив руки на бедра и выпрямив спину, дабы созерцатель мог рассмотреть крепкое туловище во всех мельчайших подробностях. Расслабив кожаный ремень, он сбросил бордовые брюки и без всякого смущения стянул нижнее белье, наслаждаясь реакцией товарища, что с томным вздохом опустил голову.       Аккуратно сложив одежду и расположив её рядом с вещами Хитклиффа, парень вспомнил про лакричные перчатки и с видным беспокойством те снял. Сложив ладони за собой в замок, он с осторожностью спустился в обволакивающую жидкость и присел рядом с приятелем, сохраняя дистанцию в пару сантиметров.       — Как день прошёл? — радушно спросил Торрес, не упуская шанс впервые за долгое время поговорить с бывшим другом.       — Давай посидим в тишине…       Понимающе кивнув, Сезар слабо улыбнулся, стараясь скрыть начатую борьбу с пробудившимся зверем, чей аппетит раздражался улавливаемым ароматом сливок, что исходил от распаренной кожи Марка. С целью отвлечься от бесконечного потока мыслей, он наблюдал за мерцающими ниточками и беспокоил водную гладь лёгкими движениями ног, временами переводя взгляд на товарища.       Нервно покусывая губы, Хитклифф никак не мог решить, чему именно доверять в терзающем душу вопросе. С одной стороны, заледенелое сердце продолжало испытывать непомерную привязанность и обливаться колкой эйфорией, а с другой — ясный разум намеренно разбивал розовые стеклышки, раскрывая всю мрачную подноготную Торреса и отрицая любое влечение по отношению к нему. Тем не менее, чувства не утихли даже после конфликта, при упоминании которого острая боль охватывала затянутые шрамы и не давала забыть о жестоком избиении, постигшем Марка при попытке выкрасть минутку времени у вечно занятого аристократа и признаться в пылкой любви.       Очи наполнились влагой и парень поспешил перевести тему, потянувшись за гелем для душа.       — Держи, — протягивая яркую баночку, добродушно сказал Сезар, — если хочешь, я могу потереть тебе спинку. Думаю, работа по дому утомляет и последнее чего ты хочешь так это возиться с ней.       — Благодарю, — с неким изумлением отблагодарил Хитклифф и подметил несколько рваных шрамов на руках собеседника, — тебя кто-то покусал?       — Ох, ничего серьёзного, уверяю тебя.       — Как это ничего серьёзного? — с нарастающим негодованием вопросил парень и схватил Торреса за запястье, — откуда эти раны? Прошу, ответь мне, ибо ещё одного дня в неведении и домыслах я просто не выдержу!       — Я-я расскажу, — крайне обескураженно ответил юноша, не ожидая приступа истерики от обычно скупого на эмоции приятеля, — но пообещай выслушать меня от начала и до конца, какой бы ужасной не была правда.       — Мы слишком долго хранили молчание, — выпустив конечность из цепкой хватки и вернув себе привычную серьезность, промолвил парень, убрав слезу, — я устал бегать и бояться, потому готов ко всему, лишь бы, наконец узнать хоть что-то о причине того, почему ты напал на меня в тот день.       — Хорошо, но это может показаться странным. Марк, обещай не впечатляться. Что ж, во мне сокрыта демоническая сущность, — нервно усмехнувшись, вымолвил Сезар и устремил взгляд в пол, — и её пищей является… Человечина.       — Ч-человечина? — вырвалось из уст обомлённого Хитклиффа, что испуганно уставил округлённые глаза на Торреса.       — Да, вот она причина моих шрамов. Я поедаю сам себя, ведь только так я могу обеспечить окружающим безопасность и в первую очередь тебе. Но теперь, зная это, ты видишь во мне только монстра, не так ли? Монстра, в любой момент готового напасть и разодрать свою жертву?! — с прозрачными бусинками у глаз прокричал юноша и резко замолчал, стараясь унять необъяснимую озлобленность, — прости, я… Я пойму, если ты захочешь уйти от меня.       — В-вот как? — сжав ладонь собеседника в своей, с суровостью поинтересовался Марк, — а если я захочу остаться?       — Подожди, подожди, ты уверен в своём решении? Ты готов жить поодаль с монстром, что в любой момент может откусить от тебя кусочек?       — Я готов, но при условии, что ты будешь предупреждать о надвигающейся «буре» и мы вместе найдём решение этой проблеме. Идёт?       — Разве я когда-либо давал тебе повод усомниться во мне?       — Нет, конечно же, нет, — озарив лицо искренней улыбкой, мягким шепотом ответил парень и протянул свободную руку к устам Торреса, ощущая, как уголки очей наливаются сияющими слезами, — честно, если бы я только мог передать свою любовь к тебе… Сезар, я- ты можешь съесть меня.       — Нет! Я никогда не посмею сделать-       Прикосновение чего-то нежного и полного обжигающего жара прервало речь и перехватило дыхание Лорда, заставив вздрогнуть при столь близком лицезрении нефритовых глаз Хитклиффа, что бережно держал того за щеки. Не раздумывая, он жадно впился в тонкие губы и властно обвил язык любимого своим, вовлеча обоих в долгожданный поцелуй. Спустя несколько мгновений, растянув между собой густую нить слюны, они отстранились, обдавая румяные лица горячей одышкой.       — Ха-ах, я знаю.       — Марк, ты-?!       — Милорд, мне казалось, что мои действия скажут лучше слов о моих чувствах. Вам не понравилось?       — Во-первых, в который раз прошу, прекрати обращаться ко мне так формально, а во-вторых, твои губы подобны упругому мармеладу с тягучей начинкой, что заставляет меня жаждать большего.       — Брось, у меня обыкновенные губы-       — Ох, не отрекайся от комплиментов, — бережно обхватив плечи парня, промурлыкал Торрес и коснулся кончиком языка впалых рубцов, — ты самое настоящее произведение искусства и единственное, чего я хочу в данный момент, так это только тебя.       — Сезар, — неловко прошипел Хитклифф, отталкивая парня от себя, — не стоит…       С бурным всплеском Марк встал из ванной и поспешил покинуть общество дворянина, мигом ощутив, как тот вцепился в пухловатые ягодицы.       — Уверяю я буду осторожен и нежен-       — Отпусти меня! Сейчас же! — возмущенно прокричал юноша, ритмично дёргаясь и разбрызгивая воду вокруг себя.       С каждым новым рывком островатые ногти сильнее впивались в кремовую кожу, а большие пальцы настойчиво разводили напряженную плоть, постепенно обнажая розоватый пучок мышц. Готовясь в очередной раз возразить, Хитклифф сделал глубокий вдох, но гневный порыв подавила волна странного удовольствия, вынудив испустить приглушенный вопль и стиснуть зубы. Ноги задрожали и всё внутри сжалось при прикосновении влажной ротовой мышцы к складчатой окружности. Трепетно ту облизывая и вбирая в знойные уста, Сезар с особым услаждением вкушал исходящий от объекта обожания вкус и пропитывал своей безудержной любовью блаженные ласки. Наблюдая млеющее тело и улавливая сбившееся дыхание, он аккуратно протолкнул слизкий язык в суженное отверстие, мигом вызвав множественные сокращения и пустив колкие мурашки по встрепенувшей коже.       Под влиянием чарующих колебаний и вибраций, приливающих жгучую кровь к румяным щекам, Марк нагнулся, найдя опору в бортике джакузи, и судорожно обхватил тот пальцами. Стоило только коснуться чувствительного места и его охватывал озноб, заставляющий биться в одурманивающей тряске без возможности противиться и сменяя требования прекратить мелодичными стонами. Пустив трещины по горделивой оболочке, Торрес самодовольно ухмыльнулся и, подведя одну из ладоней к твердеющему члену Хитклиффа, покружил подушечкой пальца по скользкой головке, заключив возбуждённую плоть в тесном кулаке. Приблизив руку к чернявым волосам, Марк прижал партнера вплотную к мягким ягодицам и тот с большей страстью пустился обсасывать истекающую медовым нектаром точку, усмиряя прикладываемую силу и прыткость тела.       В последний раз притронувшись губами к пунцовому колечку, Сезар оторвался от него и с содроганием груди испустил разгорячённые облачка на молочную кожу, имевшую забавные рассыпные крапинки. Подняв спину в ровной осанке, Хитклифф некоторое время просто молчал, стараясь позабыть издаваемые звуки, повергавшие в неописуемую неловкость, но совсем скоро обернулся к виновнику его тёмно-бордового лица.       — Ради всего святого… Что за содомию ты устроил?       — Хах, всего лишь малая плата за предоставленную возможность прижаться к твоим устам. Судя по стонам, тебе понравилось.       — К сведенью, я ни разу ни с кем ничего подобного не делал и лишь поэтому позволил себе такую низость.       — Низость, говоришь? Странно, а на коленях стоял я.       — Странно здесь лишь то, что тебя изумил факт моей низости, а не девственности, но учти, в твоём падении на колени виновно лишь твоё неутолимое желание.       — Как же я могу его подавить, когда в метре от меня такой румяный десертик, чей аромат заставляет кровь воспылать в венах и побуждает к необдуманному действию?       — Не льсти мне, от сладости твоих речей у меня зубы сводит, — брезгливо фыркнул парень и скрестил руки на груди, не позволяя Торресу приблизиться ближе, — до сих пор не могу понять, о каких таких ароматах ты твердишь, если я никогда не пользовался одеколонами.       — Ох, совсем забыл, во время голода мои рецепторы обостряются, приукрашивая аромат человечины, и для них, как ни странно, ты подобен свежеиспечённому «Черничному маффину».       — И поэтому тебе понравилось делать… То, что ты делал?       — В каком-то смысле, но не подумай, во многом всё было импровизацией.       — Богатая у тебя фантазия, конечно, — застенчиво проронил юноша, краем глаза заметив набухшую до видной красноты плоть собеседника, — хах, додуматься до такого.       — Как посмотрю, у тебя она тоже неплоха, Марк, — бархатистым голосом подхватил Сезар и приподнял подбородок партнёра, направив его зрачки на свои, — прекрати смотреть туда, я смущаюсь.       — Тебе нечего смущаться. Должен отметить, что я представлял его в куда меньшем размере.       — Интересно, будет ли твой ротик также приятен, как твои комплименты?       — Хм, неужели ты и вправду изголодался по любви и ласке? — с непривычным вожделением поинтересовался Марк и опустил протянутую к его лицу руку, — если так, то я одарю тебя куда большим, Чизи.       — Прекрати, Хитклифф. Ой, прекрати.       — Ты пробудил во мне это желание. Потому, простыми речами ты теперь не отделаешься.       Неторопливо опускаясь на колени, проводя пальчиками по утонченным изгибам загорелого тела, ладони Марка легли на выступающие кости таза и он с хитрой ухмылкой высунул язык. Не отрывая кофейных глаз от хищного взгляда, он дотронулся влажным кончиком вздрогнувшей головки и, выпустив ехидный смешок, игриво объял ту мягчайшими губами.       Сдавленно проскулив и сомкнув веки от удовольствия, Торрес судорожно изогнулся в спине и подтолкнул бедра ближе к знойному рту парня, вынудив вобрать ещё немного налившейся плоти. Ничуть не противясь нетерпеливой воли Сезара, Хитклифф утонченно вырисовывал закругленные линии на чувствительном начале и так же понемногу заглатывал упругий член, достигнув отметки в половину длины. Прислонив ладонь к прикусанным устам, Торрес распустил пальцы на затылке партнера, что приступил к нежным движениям, и ощутил разбежавшиеся по туловищу мурашки. Перед очами возникла полупрозрачная дымка, породив странные предположения о нереальности происходящего, точно всё являлось очередной влажной мечтой, сюжет которой строился на неоспоримой власти Лорда, с легкостью избавляющего дворецкого от грациозной гордости, прививая надобность безукоризненно отдаться.       Однако в жизни всё было иначе. Будучи галантным в манерах и статным по фигуре, Марк невольно манил к себе плотоядного монстра и до инцидента был способен утешить одним только прикосновением усталой рабочей руки к растрёпанным локонам под белоснежным цилиндром. Своей улыбкой, прикрытым смешком или крепким объятием, он стягивал края зияющих ран на проклятом сердце и усиливал желание Сезара защитить, не дать никому разбить хрупкое человеческое тело, вскоре поместив то под стеклянный купол особняка.       Как известно, птицы не поют в неволе, так и Хитклифф медленно утихал в золотой клетке, окончательно угаснув после пролития сапфировой крови по вине того, кто обещал любой ценой сберечь от житейских невзгод в своём непринуждённом мире. Проморгав, развея собранные на глазах слёзы, Торрес оттянул голову Марка и опустился к нему, застав несколько непонимающий взгляд в ответ.       — Ты же простил меня? — прерывистым шепотом поинтересовался парень, робко сжав руки в замок, — правда?       — М-мне казалось, я ясно дал понять, что да, — смахнув слюну с подбородка, растерянно вымолвил юноша, — но почему ты решил спросить об этом в столь интимный момент?       — Хотел окончательно убедиться, что ты не держишь на меня зла, — с возрастающим ликованием произнёс Сезар и провел указательным пальцем по хрупким рёбрам приятеля, — теперь я с уверенностью могу просить твоего позволения на то, чтобы зайти дальше.       — Ты же сам знаешь ответ на свой вопрос, — томно вздохнув от приятного тепла чужих ладоней на своей груди, чарующе высказал Хитклифф, — только ты достоин моей невинности и нам обоим это известно.       Польщённо приподняв уголки рта, не отводя взгляд от чистейших малахитовых очей, Торрес коснулся розоватых губ и, судорожно сглотнув, уткнулся носом в кремовую шею, вбирая в лёгкие утонченный аромат молочного бисквита. Скрытому в существе демону не терпелось испробовать текущую в тонких ниточках начинку и тот, оголив пару острых клыков, осторожно прокусил сливочную кожу. Будучи вплотную прижатым к месту ранения, Сезар упоённо слизывал капельки горячей крови, столь необходимой для насыщения неутолимого голода, и оставлял за собой дорожку из лопнувших капилляров, обращая бежевый в буро-алый.       Опустив кончики пальцев к пышноватой талии, он чуть наклонился и прильнул к ореховому пятнышку, облизывая то юрким языком и ощущая вздрагивающую от ласк грудь. Игриво посасывая и украдкой покусывая набухший сосок, парень наслаждался скромными стонами несколько стеснённого Марка, что во многом старался скрыть правдивую реакцию на новые чувства.       Однако каждое последующее движение проворного Лорда раскрепощало застенчивого партнера и пленяло пасть в крепкие сети распутного хищника, в любой момент способного сковать уязвимые крылья своей жертвы липкой паутиной. Навязчивая тревога, пропитавшая всё нутро за время долгих гонений в страхе быть тяжко избитым, наконец отступила и позволила Хитклиффу увериться в собственной сохранности в руках плотоядного возлюбленного, не имеющего никаких намерений навредить единственному лучику света среди тьмы сахарного ада.       Излучаемое доверие было видно даже невооруженным глазом и тогда Торрес с безумной страстью поцеловал того, чьё расположение заимел, и подтолкнул к бортику джакузи, бережно усадив на ступенчатый выступ, точно фарфоровую куколку на стеклянную полку. Медленно подведя цепкие ладони к фигуристому тазу и не выпуская тонких уст, он сблизил разгоряченные тела и аккуратно, с целью не спугнуть настороженную ко всему неизвестному натуру, ввел один палец внутрь пунцового колечка.       Встретив сдержанное воздыхание со вспыхнувшей краской на щеках, Сезар без лишних слов добавил второй палец и слегка растянул тугие мышцы, уловив чарующий скулеж при ритмичных движениях конечностью. Испуская благозвучные стоны, Марк сосредоточил взгляд на сверкающих сиреневыми искорками очах и утопал в янтарных песках, наблюдая необузданную пустыню и усталого искателя, обреченного на вечные скитания в одиночестве. Впрочем, до того момента, пока по дороге не попадётся в чем-то похожее растение, преодолев острые иглы которого, путник сможет утолить многолетнюю жажду.       Оттянув занятую ласками руку, Торрес обхватил напрягшийся член и подвёл его к расслабленному пучку мышц, вызвав трепетные мурашки у партнёра, что затаил дыхание в ожидании решающего момента. Не желая навредить девственно чистому телу, парень осторожно проник внутрь и услышал тихий визг со стороны Хитклиффа, которого тут же принялся успокаивать, нежно поглаживая по русым волосам, прилипающим к мокрой ладони. Продвинувшись глубже, Сезар находил приятным судорожное сдавливание и обволакивание узких стенок вокруг затвердевшей плоти, пока Марк привыкал к распирающей наполненности и необычной теплоте.       Постепенно выравнивая темп движений и массируя кончиками пальцев напряженное туловище, слух Торреса услаждал жалобный скулёж, возникающий каждый раз при трении о чувствительное место, и обрывистые просьбы о большем, приглушенные учащенным дыханием. Наблюдая тряску в опирающихся о ванну руках, он обхватил спину парня и со всплеском воды усадил себе на колени, ухватившись за пухловатые ягодицы, на ощупь походившие на пару сдобных булочек.       Утопая в знойном румянце, Хитклифф лицезрел сжимающего мягкие бёдра партнёра, чей набухший член внутри возбуждённого тела побуждал к действию испускаемой пульсацией и жгучим зудом. Положив ладони на крепкие плечи и прижавшись к смуглой груди, Марк принялся скромно седлать Сезара, что умилялся скованными постанываниями себе на ухо и, сжалившись над столь уязвимым сейчас возлюбленным, поддался тазом навстречу, тем самым вернув себе главенствующую позицию.       В тот момент черничный бутон раскрыл свои лепестки и представил оберегаемую за стеной стойкости личность, воспоминания о которой остались лишь яркими отголосками в памяти Торреса, искренне сожалеющего о последствиях, постигших некогда жизнерадостного парня. Тоскливый аромат ностальгии ударил в нос и напомнил об одиноких вечерах, проводимых в компании благоухающих цветков, покорно свисающих со склонённых стеблей. Усеянный сизыми ягодами участок с наступлением заката постоянно освещался золотистыми лучами, создавая иллюзию блестящего стекла при прохождении сквозь изумрудно-кварцевые лепестки.       Сад всегда был чем-то отрадным для Сезара и местом, где он находил утешение в зелёных пейзажах и масляных картинах, зачастую изображая на холсте грациозную фигуру Хитклиффа, расположенную посреди душистых кустарников с корзинкой полуночно-синей черники в руках. Добродушная улыбка выступала главной деталью и очаровывала своей детской невинностью, радуя глаз мечтательного творца, ведущего скрытую борьбу с хищной личностью внутри себя. Одерживая победу за победой, он постепенно терял самообладание, разделяя изнуряющую жажду плоти и крови с жестоким монстром, выпустившим острые когти при виде наполненного жизнью цветка. Оберегаемый бутон в одно мгновение был сорван и растерзан голодной тварью, слизывающей с ран пролитый нектар, что услаждал чуткие рецепторы и обращал сознание в мутную истому, по завершению которой, глазам предстало загнанное в угол тело.       Чудом оставшись в живых, но растеряв яркие краски, Марк изменился, отныне излучая лишь прохладную серьезность и выраженное недоверие по отношению ко всем, кого приходилось встречать в Мадлен. Ничего не удерживало парня от побега из особняка, только где-то внутри проскальзывала странная привязанность к бывшему другу, вынуждая оставаться под его крылом.       Горькая обида медленно утихала и развязывала язык вечно молчаливому дворецкому, делающему первые шаги навстречу Клубничному Лорду и его попыткам начать диалог. Как правило, разговоры велись о работе и были формальными, восстанавливая малую часть от утраченных отношений, об острые осколки которых было легко пораниться и вспомнить перенесённую боль. Не жалея изрезанных рук, виновный за содеянное помогал склеивать разбросанные стеклышки, что впитывали совместно проливаемый алый эликсир, формируя новое чувство и объединяя две брошенные души.       С появлением первых зачатков любви, Хитклифф во многом страдал от навязчивых опасений, ведь однажды он уже был избит своей пассией, и оплетающей его лозы, что вонзала шипы в бренное тело, пуская из увечий агатовую жидкость, на которую слетались сиреневые бабочки, повергающие жертву в жар и трепет. Беспристрастно выполняя свои обязанности и подчиняясь приказам, парень старался скрыть любые проявления привязанности к молодому дворянину, даже не догадываясь о взаимности прекрасных чувств.       Обречённый на жизнь с гнетущим проклятьем и окруженный мглой, разлагающей человечность, Торрес находил успокоение в единственном существе, чьё присутствие напоминало об утерянном счастье и мотивировало бороться с поселившимся паразитом до победного конца. Пусть они и не были друзьями, но во время вечерних бесед парень мог невольно взять руку в шелковой перчатке или обнять уставшее тело Марка, зачастую получая холодное безразличие в ответ.

Ожидаемый возлюбленными момент, наконец, настал и они слились в одно целое.

      Волнуя водную гладь активными движениями, Сезар кружил языком по часто вздымающейся груди и удерживал бёдра партнёра, немного охрипшего от издаваемых громких криков. Напряжение в ногах и внизу живота возрастало, усиливая хватку Хитклиффа на голове юноши, что был прижат к каштановому бугорку и шумно пыхтел при судорожном сужении мышц вокруг твёрдого члена. Расплёскивая лазурную жидкость во все стороны, Торрес сжимал округлые ягодицы и лихо ударялся о тело парня, выбивая с его глаз блестящие слёзы, а со рта — короткие стоны.       Глубоко проникающий толчок стал последним и Марк, зажмурив влажные глаза, выпустил несколько белёсых струек в воду, пока горячая и вязкая сперма обильно заполняла жаркое нутро, охваченное бурной тряской. Обессиленно склонив голову к плечу Сезара, смущенный от произошедшего молчал и тяжело дышал, ощущая постепенное высвобождение обмякшей плоти из расслабленного колечка мышц.       — Я люблю тебя, моя черничка, — ласково прошептал Торрес, неспешно поглаживая намоченные локоны собеседника, — и всегда буду любить.       — Довольно слов. Действия говорят куда лучше.       — Знаю, но не могу остановить поток красноречия, особенно при виде тебя. Уж прости мою чрезмерную привязанность к твоему холодному сердечку. Я просто желаю согреть его искренней любовью и заботой.       — Признаться честно, порой мне так не хватает кого-то, кто мог бы это сделать. Я действительно рад, что ты у меня есть, Сезар.       Улыбнувшись в ответ и повернув голову в сторону окна, парень лицезрел утихающий дождь, разгоняемые ветром облака, рассыпанные по небу звёзды и полную луну. Серебряные лучи отсвечивались от поверхности воды и падали на два нагих тела, чьи силуэты были сплоченны в нежном объятии и ещё долго оставались в пределах белоснежного джакузи.