Вопросы без ответов

Вальридер слишком поздно понял, что что-то не так. Лишь когда от изначального количества нанитов осталась половина, он обратил взор на человека. Тот, скинув куртку, стоял, запрокинув голову и нарочно подставляя лицо под крупные капли бушующего с утра ливня. Тёмные дождевые тучи закрыли небо тяжёлым полотном. Настроение и так было поганым, но стало ещё хуже. Тело более-менее функционировало, а вот разум будто угасал. Вальридер встрепенулся: злость и ненависть к людям, таким несовершенным и хилым, разливалась безграничным океаном. И этот человек, который чудом, не иначе, стал его носителем, был ничем не лучше остальных. Не мог быть лучше. Существо изучило воспоминания, прочувствовало каждую клетку тела, но не нашло ничего, что приближало Майлза к «совершенству». Ни безупречных рефлексов, ни терпимости к боли, ни хорошей выносливости. Разве что более-менее сносный «иммунитет» к психическим атакам и неплохую сообразительность. Лишь через какое-то время разглядывания человека Вальридер обратил внимание на его руки. Апшер держался за локоть — место, которое не так давно срослось. От травмы не осталось и следа, но чувствовалась непривычная, будто фантомная, боль. Существо при очередной перепалке в порыве гнева оторвало конечность и прикрепило обратно, срастило хрящи, мышцы, кожу. Наслаждения от вида агонизирующего носителя не было. Напротив, зрелище казалось отвратительным даже для того, кто ломал людей как хлипких кукол. После этого носитель стал меняться, но Вальридер был настолько занят своим планом, что не заметил. Майлз практически не ел, поначалу постоянно спал, но не высыпался. Его, как обычно, мучили кошмары, и в какой-то момент он попросту стал вливать в себя банками энергетики, чтобы выдержать постоянные перелёты. Его тошнило, постоянно кружилась голова. Словом, Апшер впал в то самое состояние, когда пациентов Маунт-Мессив или уже не трогали, или доставляли до комнаты экспериментов на кресле-коляске. Выдающегося журналиста не сломила тропа через ад, но он пал под натиском ненависти древнего существа. И то явно не собиралось смотреть, как умирает сосуд. Как заживо разлагается их общее тело. Майлз заметно вздрогнул, когда почувствовал что-то на плечах. Оно расползалось, поднялось по шее и накрыло мокрую голову. На большее не хватило «материалов» — наниты отпадали, будто теряя заряд. «В дом», — Вальридер готов был тянуть несносного человека, но тот пошёл сам. Промокший до нитки и уставший, он явно не хотел ввязываться в очередную ссору. Более того, Апшер рухнул на диван лицом вниз, когда они оказались в помещении. Он даже не снял ботинки, из-за чего запачкал не только ковёр, но и покрывало. Существо сбросило обувь само, позаботилось также и об одежде: через несколько минут насквозь мокрые тряпки висели на крючках и дверях. Пришлось принести несколько одеял и вытянуть из-под сосуда покрывало. * В этот раз сон не тревожили кошмары, а потому Майлз проснулся непривычно для самого себя бодрым. В тепле и даже без трусов. Последний факт несколько смутил, но ненадолго: нижнее бельё висело на приоткрытой двери кухни. — Так, — начал журналист, когда Вальридер слишком спокойно отделился от одеяла и сфокусировал человекоподобную форму, нависая, — если это очередной кошмар, то предупреждаю: я устал. Так что давай сюда все свои страшилки по-быстрому. Если я умер, и это чистилище или ад, то замени рожу на какую-нибудь пострашнее. — Ответом послужило фырканье на самый кончик носа — стало так щекотно, что пришлось его почесать. «Ты гаснешь, — объяснило существо и приблизилось ещё больше, несильно, но ощутимо надавливая на грудь, — и это плохо, для нас обоих. Я больше не причиню себе вред, так что не гасни». Апшеру захотелось засмеяться. И он не сдержался: захохотал истерически, отвернувшись от злого взгляда, который сверлил в нём дыру. Пока что фигурально. — Так я и поверил, чёртов садист. И я тебе не лампа, чтобы гаснуть и зажигаться. «Гаснешь здесь», — Вальридер ткнул когтем в чужой лоб. Когда же носитель попытался смахнуть конечность, в плену оказалась вся его голова. Ладонь, сотканная из нанитов, легла на лицо так, что невозможно было открыть глаза. — Ладно, ладно! Тогда пообещай, иначе это будет пустым трёпом! Вместо ответа существо мягко, не как обычно, вселилось в тело. Не было боли, но Майлз рефлекторно вздрогнул и сел. Левая рука его поднялась на уровень глаз. Аккуратно, протекая по венам, Вальридер достиг безымянного пальца. Высвободился из-под кожи тёмной материей, лёг на обрубок. «Это моё обещание, человек», — раздалось в голове собственным голосом, и сформировавшаяся конечность дёрнулась. Дождь не заканчивался, но стало немного теплее.