…
— Давай, только честно, ты тварь. — Соглашусь. Уилсон приподнялся на локтях, чтобы лучше рассмотреть, как ухмылка расплывается на чужом лице. Ещё несколько минут назад, он тихо спал у себя в постели, пока в гостиной не включился телевизор. Сначала было страшно. Кто, в здравом уме, мог прийти к нему, в четыре утра, чтобы посмотреть гребанный сериал?! Подумав ещё пару минут, он выдал сам себе ответ — Хаус. — Мне вставать через три часа, пощади меня! — сонный голос из под подушки, на удивление, дошёл до «вора в законе». Телевизор отключился. Зная Хауса, он насторожился, вдруг, тот что-нибудь выдаст, но гостиная продолжала молчать. Окрикнув его, и не услышав ответа, он серьезно напрягся. Бывали моменты, когда он приходил к нему в стельку и засыпал на диване, но, в отличии от того Хауса, он молчал, как истинный партизан хранящий свою тайну. Десять секунд, двадцать секунд, тридцать секунд… Он не выдерживает, вскакивает с тёплой кровати, бредя по холодному полу, в не менее холодную гостиную. — Ты снова напился? — Перед ним, на диване, лежал скованный Хаус, растирающую ноющую ногу. — Болит, — прохрипел Хаус. — Таблетки не помогают? — все ещё не унимался Уилсон, надеясь отвлечь от тяжелой барабанной дроби. — Принести плед? — Холодно, — также без эмоционально, повторял Хаус. Такие моменты были редкостью, когда боль доходила до своего пика, кровь закипала, а желание отрезать ногу к чертям увеличивалось. Можно было бы предложить крепкий алкоголь или пачку морфия, но это уже не действовало, организм привык не только к боли, но и к вещам, что унимали ее. Оставалось ждать, когда нога успокоится, придет в норму, и станет меньше ныть. — Что мне сделать? — он старался смотреть куда угодно, только бы не видеть, как с каждым днем Хаус мирится с этим адом. — Просто будь рядом, — Хаус перевернулся на здоровую ногу, лицом к спинке дивана, бурча себе под нос, чтобы тот не рассказывал опять всем подряд, что он приходит к нему с нежеланием быть одному, иначе он снова будет забирать его обед, исключая четверг, по этим дням у Уилсона дежурство. Коллега, с тяжким грузом ответственности за этого идиота, вернулся в спальню. Небольшой плед, подушка и одеяло — все что было нужно. В гостиной его ждали, как никогда. Небольшая кружка чая, и груда из одеял, осталась на кресле, пока Уилсон обеспечивал всеми удобствами соседа. — Ты должен мне бургер. — И кофе. Еще немного поерзав на мягком кресле он сказал, что подождет пока Грег заснет, и разбудит его перед работой, минут на десять позже. — Давай, только честно, ты тварь. — Соглашусь. Хаус слишком устал отрицать этот факт. Он «тварь» — как и сказал Уилсон. Для него, прежде всего, важен он сам. Хоть Уилсон его друг и коллега, что являлось большим плюсом, он никогда не доверял ему на все сто. Ладно, может, один раз. Два. Может чуть больше, но разве это что-то меняет. — …но и я не лучше, — продолжил Уилсон, пытаясь пояснить свою мыслю. — мы стоим друг друга. Минутная тишина заставляющая решиться на сон. Никто не продолжал разговор. Рассвет. Больному удалось поспать несколько минут. Боль утихала, но не ушла, оставляя после себя темную полосу, что только напоминала о прошедшей ночи. — Может, ты стоишь чуточку больше… — с этими словами, Грег пошел искать кофе.…
— Ты убил меня! — Я давал клятву Гиппократа, так что, это невозможно! Если бы Хаус был убийцей, то его бы уже давно посадили. Сдерживать жажду внимания, не его конек. Вместо того, чтобы дописывать отчет, Хаус пришел к Уилсону. Поиграть в мафию, вместе с его командой и доставщиком пиццы, казалось интересной задумкой, до тех пор, пока их клуб «игроманов» не накрыли. — Почему вы все еще в здании?! — Кадди делала обходы больницы, и, чисто из интереса, решила зайти к ним в комнату отдыха. Жалюзи были плотно закрыты, но из под них горел свет, от настольной лампы. Они сидели за столом, и, ясное дело, не просто так играли. Каждый раз, перед ночью, они делали ставки, кто окажется убийцей, и пока, никто не выигрывал, а ставки накапливались. Кэмерон уже вышла из игры, оставаясь последние три довольно популярной, в плане спасения от смерти с кое-чьей помощью, конечно. — Кадди, хочешь с нами? — помахал в ее сторону Хаус, не сводя взгляд с остальных, — Хотя, уверен, что ты и есть мафия. Ты слишком долго держишь эту больницу в страхе, — он сощурился присматриваясь к Чейзу. Он слишком долго молчит. — Рабочий день начинается в восемь, если ты не забыл, — Кадди подошла к столу, выключая настольный свет. Комната наполнилась кромешной темнотой. Их освещал только свет из коридора. — Странно, обычно, я прихожу к девяти. Уилсон, будь добр, включи свет. — Тронешь светильник - урежу зарплату, — Кадди вернулась в коридор. — мне, что, самой вас выводить? Кыш домой! Это кто, доставщик? — Какая ты зануда, — Хаус кинул карту в кучу других, образовавшейся сразу, после появления глав-врача, — А ты, предатель, — тыкнул он в сторону, надевавшего куртку, Уилсона. Пока Хаус ушел за сумкой, Уилсон, мельком, перевернул его карту. И ведь, как знал — мафия. Форман переглянулись с Чейзом, они с самого начала знали, но, разрушать этот детский азарт двоих, не решались. Кэмерон попрощалась, уходя за Кадди в коридор, и дальше. Пустая больница наполнилась шумом, удаляющихся врачей. Через несколько минут, Хаус снова появился в кабинете, забыл таблетки. Присмотревшись к коробке с картами, он тихо приоткрыл дверь, быстрой перебежкой, добравшись до темной коробочки. Верхняя карта была Уилсона, и, как же он смеялся, когда обнаружил там любовницу.…
— Я больше никогда не пущу тебя на свою кухню! — Я тут стараюсь, делаю ему завтрак, а ему хоть бы… В Хауса полетела подушка. Уилсон третий день живет вместе с ним. Ну, как живет? Выживает. Недавно, из-за одного придурка, Уилсон, не хило так, упал с лестницы, что и привело к поджаренной яичнице на завтрак, и вечно бродящего по его квартире Хауса. — Иди на работу. — О, волнуешься за мое местечко, рядом с твоим кабинетом? — умилился Хаус, перекидывая горячий завтрак на тарелку. — Нет, волнуюсь, как бы Кадди не сошла с ума от радости, что пока меня нет, ты будешь в дали от нее, тихо дописывать отчеты, — Уилсон поправил подушку под ногой. — Теперь, в нашем коллективе, на одного инвалида больше, — перед Уилсоном, на гостином столике, появилась тарелка. — Для меня новый опыт, почувствовать себя в твоей шкуре, — нож заскрипел по тарелке разрезая пригорелый бекон. Кусочек отправился в рот, — Вкусно. Хаус приземлился рядом с ним на диван, открывая шипящую баночку. На него сразу покосилась пара глаз, все таки, утро. — Да брось! Все равно она об этом не узнает! — О ком ты? — невинное личико вернулось к тарелке. Утренняя газета, завтрак в постель (на диван) и совместный просмотр телевизора, обычная рутина, не только парочек, но и этих двоих. Грег ушел только в середине дня, и то, только потому, что у пациента начались внезапные припадки. Оставив Уилсона с: «Не скучай, дорогая!», Грег закрыл дверь. Дома стало тихо, даже слишком. Можно ли привыкнуть к этому шуму так быстро? Но вместо того, чтобы скучать по надоедливому временами голосу, Уилсон решил отдохнуть: почитать книгу, послушать музыку, посмотреть очередное шоу домохозяек. Однако, каждый раз в своих мыслях он приходил только к одному. Где Хаус? Почему его нет так долго? Задерживается? Работает? Просто ушел домой? Так хотелось избавиться от этих навязчивых мыслей прерывавших его деятельность. В конце концов, когда уже был вечер, он все же решил написать ему, придет ли тот к нему на ужин. Прошел час, два, три, а сообщение не было даже просмотрено. — Не нужно, ну, и ладно, — телефон был отшвырнут куда-то на кухонный стол. Пройдя в гостиную, Уилсон сел на диван и включил первый попавшийся канал. Внезапный звук уведомления заставил дернуться головой в его сторону. Сначала Уилсон игнорировал приходящие сообщения, но когда прошло уже пятнадцать минут, а сообщение так и не пришло, Уилсон не выдержал и скорым хромым шагом дошел до телефона. Большой столб из повторяющихся сообщений: «Что ты хочешь на ужин?» — Идиот, — Уилсон уверял себя, что говорит это Грегу. Да, Грегу. Только сдержанная улыбка выглядела глупо. Кого он обманывает? — да, идиот.