Закон диалектики

      Литтл Уингинг — обычный пригород Лондона, довольно большой и развитый. В нём выпускается местная газета под названием «Уингинг Таймс», в которой печатаются всякие новости международного, столичного и местного характера. Городская структура напоминает шахматную доску. Улицы — прямые, чистые и ухоженные, с низко подстриженными газонами, пересекаются под прямым углом, деля территорию пригорода на аккуратные квадраты.       По обеим сторонам улиц расположены почти одинаковые двухэтажные дома, населённые обычными гражданами среднего достатка. Жизнь обитателей Литтл Уингинга размеренна, на первый взгляд — порядочна и у всех на виду. Мужчины утром уезжают на работу — кто на своей машине, кто поездом, кто на автобусе. Они воспринимают свою роль семейных добытчиков спокойно и с достоинством, гордятся своим положением, своей занятостью днём, своей зарплатой в конце недели и своими мужскими интересами по вечерам.       Почтенные жёнушки сидят дома, растят детей, ходят по магазинам, устраивают комфортную жизнь своим мужьям. Так заведено испокон веков.       Отпрыски современных английских семей начинают посещать начальную школу в пятилетнем возрасте, где их занятия продолжаются с восьми часов утра до пяти вечера с получасовым перерывом на обед.       С чего я так нудно перечисляю такие обычные, известные всем вещи?       С того, чтобы заскучавший читатель задался вопросом: а чем почтенные леди заняты весь день, после того, как утром муж отправится на работу, а дети — в школу? Для молодой женщины убраться, запустить раз в три дня стиральную машинку, приготовить пищу — дело пустяковое на два, максимум три часа. Включая телефонные разговоры, к примеру, с подругами.       Некоторые из почтенных леди, проводив близких и оставшись дома одни, сразу берутся за домашние дела. Чтобы потом, свободно как птички, выпорхнуть в свет: повидаться с подругами, посетить лондонские супермаркеты, парикмахерские, просто прошвырнуться туда-сюда. К пяти часам они уже ждут своих детей у входа школы.       У иных домохозяек распорядок дня идёт наоборот. Они сначала занимаются своими… хм, делами, а только потом, уже к полудню берутся за готовку-уборку-стирку.       То есть, если у дамочки нет внеочередного дела (перечислять которые не будем, так или иначе намёк понятен всем), она почти на целый день предоставлена себе любимой.       Чтобы не скучать и не начать искать себе разные, порой пикантные приключения, женская часть населения Литтл Уингинга, располагая переизбытком свободного времени, старается заполнить его всевозможными занятиями по интересам.       Высоко котируется общественная деятельность: организация благотворительных базаров или соревнований разного рода, например, садоводства. Популярностью пользуются всякие кружки: певческие, поэтические, эзотерические и прочие в том же духе. Более религиозные дамочки ходят в церковь, где разучивают, а потом исполняют хором псалмы и песнопения во время религиозных служб. Любительницы вкусно готовить (а такие в Литтл Уингинге встречаются чаще всего), организуют состязания в своём кругу и праздники для своих мужей, знакомых и прочих голодных посетителей. На таких любимых всем городком мероприятиях каждому посетителю можно за шиллинг попробовать понравившееся кондитерское изделие.       Хоть изредка, но среди домохозяек встречались натуры более возвышенные, как говорится, с более тонкой душевной организацией. Такие собирались в литературный кружок «The Lady of Shalott», где в обществе своих единомышленников и коллег по перу читали свои собственные стихи, сказки, романы или сценарии для пьес, преимущественно романтического направления.       Порой собирался немногочисленный, но более разнородный, как по возрасту, так и по образованию кружок на «пообсуждать» телесериалы любой направленности — от исторических, до юмористических и любовных, которые выпускались большим количеством по BBC. В этом кружке стали появляться и мужчины, преимущественно пенсионеры — кто по возрасту, а кто и по инвалидности. Они первоначально просто сопровождали своих жён на этих чаепитиях. А там на месте позволяли себя уговорить остаться подольше потянуть чашечку чая, кофе или сладкого ликёра… В конце концов мужчины тоже втягивались в тематику обсуждений, им становилось более интересно сидеть здесь, в женском обществе, чем куковать дома в одиночестве.       В кружки женщины вступали по лишь после достижения определенного возраста. Или пораньше, если вовремя выходили замуж.       Дамские и не совсем дамские кружки всех направлений объединял, кроме всего прочего, один общий интерес — там люди сплетничали напропалую. Обсуждалось всё городское население старше пятилетнего возраста. По умолчанию не затрагивали поведение только присутствующих на собрании лиц.       В клубах Литтл Уингинга существовала некая всеми принятая, хоть не писанная на бумаге, иерархия. До недавнего времени самым козырным считался упомянутый выше поэтический кружок «The Lady of Shalott».       Вдруг, как бы из ниоткуда, в пригороде возник некий таинственный, сильно малочисленный своим составом клуб. Он сразу привлёк внимание местной общественности. «Королевишны», как их стали называть, пока к ним не присоединился мистер Джо Трипс, быстро стали очень популярны. К знакомству с любой из дам этого клуба стремилась любая девочка, девушка или леди местного, пригородного разлива.       Назывался клуб «Королева Маб».       Основоположницей клуба и его, признанной всеми его членами главой являлась самая старшая из всех — девяностодвухлетняя бабушка Стоун. Известная в округе как мадам Виктория, названная в честь королевы Виктории Второй. Одевалась она соответствующим образом.       Считалась миссис Стоун среди знатоков эзотерических наук «шептуньей» из-за своего особого дара. Проявлялся он в двух направлениях. Когда, выливая горячий воск в холодную воду, она обращалась к Богу, то нашёптывала хорошие пожелания — удачу, счастье, любовь, здоровье, спокойствие или успех. Но могла она, опять же, разливая горячий воск в воду, но обращаясь уже к тёмному властелину, к Дьяволу, нашептать невезение, несчастия, болезнь, тревогу, плохой сон. Даже смерть — но об этом ни гу-гу… По желанию клиентуры. Да и не всегда и не каждому.       Заговоры, на удивление всем, выполнялись без осечки. Но не говорите, что она играла на Светлой или на Тёмной стороне. Палка о двух концах. Медаль имеет две стороны. Инь и Ян.       Была она финансово хорошо обеспечена своим давным-давно скончавшимся и давно ею забытым супругом. В дополнительных средствах в своём солидном возрасте мадам Виктория не нуждалась, но благодарные клиенты, которые набивались в очередь попасть к ней на «приём на пошептать», в долгу не оставались. Материальная форма благодарности — это не оплата, нет?       В свободное от посещений время, обычно утром, она сидела за своим излюбленным столиком в самом фешенебельном кафе Литтл Уингинга и самоутверждалась, капризничая и гоняя молодых шустрых официантов исполнять её старческие прихоти.       Там она познакомилась с мисс Глэдис Торнтон. Явилась в кафе старая дева (и это в свои-то чарующие года за пятьдесят!), не одна, а в сопровождении такого же, как она сама, невзрачного мужчины.       В молодости, проживая в Лондоне, и не найдя лично для себя свободное от забот о больных родителях время, мисс Торнтон потеряла надежду найти себе пару, выйти замуж, родить детей. После смерти сначала отца, потом матери, когда ей было уже далеко за сорок, она нашла себя в гаданиях. Не то чтобы и раньше за ней не водились эти грешки: погадать на картах, бобах, костях, песке, углях, звёздах, в стеклянном шаре. После смерти родителей ей внезапно захотелось переехать жить вне центра столицы, в более чистом районе пригородов.       Так она появилась в Литтл Уингинге и поселилась на улице Магнолий, где продолжила свою гадательную практику. Более того, на новом месте в ней вдруг открылся и новый экстрасенсорный дар — находить по карте атласа похищенных людей. Об этом быстро узнали в местной полиции. Как только стало ясно, что мисс Торнтон действительно справлялась с этой нелегкой гуманитарной задачей, её быстро ввели в штат и стали выплачивать ей небольшой, но достаточный для проживания одинокой женщины гонорар.       Гаданием она зарабатывала гораздо больше. Однажды, проследив за результатами своей деятельности, мисс Торнтон осознала, что на картах, углях и так далее она не просто гадала, но ворожила. Как бы понемножку, но чуть-чуть колдовала.       Стеклянный шар для гаданий у Глэдис появился от одной цыганки, прибывшей в Литтл Уингинг вместе с цирком.       Гуляя в тот вечер между шатрами, она заметила её, смуглую старуху в шароварах. Честно говоря, цыганка, увидев одинокую грустную женщину, сама пригласила её. Надеялась погадать ей, выманить из дурочки кое-какие денежки. Общение так и началось. Глэдис помалкивала, пялясь на переливающую то всполохами света, то туманом стеклянную сферу у стены шатра. Цыганка разложила карты и стала что-то говорить… А потом, вдруг спохватилась, умолкла на середине слова, пытливо упёршись чёрными глазами в свою гостью. Через секунду она смахнула пасьянс смуглой рукой и тихо захихикала.       — А вы шалунья, мисс! — указав на Глэдис пальцем, сказала цыганка. — Решили испытать меня, посмеяться надо мной, да?       Дальше разговор перешёл в другое русло.       Прощаясь, уходила Глэдис с гадальным шаром на руках, заплатив за него только один шиллинг. Старая цыганка, прежде чем проводить её, несколько раз показала ей, как им пользоваться. Шаром, ведь гадать вернее, чем картами. Но работать с ним было не так просто. Надо было заранее вычислить, в какое время суток — в связи с числом месяца, сезоном года и фазой Луны — смотреть в стеклянную сферу, чтобы увидеть истинное будущее клиента, а не всякие там иллюзорные миры. Не какое-то несбыточное будущее, но конкретно то, что воплотится в дальнейшем. Или прошлое. И как связывать эти числа, как с ними делать вычисления для правильного гадания в шаре. Нужно было следовать определённому числовому порядку — если бы у Глэдис Торнтон было высшее математическое образование, она бы знала формулу этого числового ряда. Но ни она, ни цыганка эту формулу не знали, поэтому объяснялось всё это на пальцах — как связывать эти цифры, чтобы знать, можно ли смотреть клиенту в шар сию же минуту или подождать более подходящего дня и часа. И стоит ли данному определённому клиенту гадать на будущее, если обычным глазом видно, что этого самого будущего у человека нету. Не-ту!       В это дождливое утро Глэдис брела мимо центрального кофейного заведения пригородка, зонтиком прикрываясь от льющейся с неба воды. Её ждала капризная молодая клиентка, которая заказала себе сеанс гадания у себя на дом. Так и прошла бы мимо кафе эта тускло выглядящая, тускло себя чувствующая гадалка, если бы не случилось что-то странное. Идя вперед, прикрывая себе обзор впереди зонтиком, она столкнулась с бежавшим ей навстречу мужчиной.       Мисс Торнтон с утра чувствовала себя «не в себе», была рассеяна и поскользнулась. Начав падать, она с ужасом осознала судьбу своего ценнейшего стеклянного шара в саквояже. Но сильная мужская рука подхватила худосочную дамочку, предотвратив столь трагическую для неё утрату. Потом, уже обеими руками тот, в кого она влетела, приподнял её.       Она неумело поблагодарила, подняв взгляд, и…       У неё внутри родилась и начала расти уверенность, что она встретилась с необычным человеком. Как-то особо близким ей. Не в плане романтическом — куда ей в её-то годы романтика! Не в матримониальном плане, пфффф… После двух десятилетий круглосуточного дежурства у кровати парализованной матери? Нет-нет-нет!       Но в этом мужчине, таком невзрачном и непривлекательном, она шестым чувством ощутила родственную конкретно ей… Что? Душу, что ли?       Нет, не это. Что-то другое. Тягу. Сходство… Не-не! Притяжение — да, так будет точнее назвать эту солнечную пульсацию глубоко в себе. Он что-то говорил?       — Мадам, не хотите выпить со мной чашечку чая или кофе в этом приятном заведении? Там мы с вами разъясним некоторые моменты... — Он рукой стёр капельки дождя со своей лысины. — Согласны? Вот и хорошо.       Оставив мокрые зонтики в прихожей кафе, они вошли в зал. Сначала порог переступила мисс Торнтон, за ней, галантно уступив даме, — прошагал и мужчина.       У окна, за единственным занятым столиком, сидела и, не мигая, смотрела на них беловолосая бабушка-одуванчик. Её глаза как бы гипнотизировали обоих незнакомцев, маня к себе.       И они напросились к ней в компанию.