Наполни меня смыслом

      Когтистая, излишне длинная рука цепко сомкнулась на изгибе острого локтя, сорвав испуганный возглас из полных, прелестных уст. Резкий рывок — и женщину утягивают через незаметную чернильную лужу в стене, несмотря на всю борьбу, все сопротивление, которое оказывала маленькая аниматор. Но нечеловеческая сила — это фактор, с которым надо считаться юркой, хрупкой даме, когда имеешь дело с коварным Чернильным демоном, поджидающим удобного случая, чтобы вынырнуть из своей тёмной засады.       На другой стороне её уже терпеливо поджидали. Высокое, угловатое существо угрожающе скалилось в извечной широкой улыбке: наконец он заполучил самый желанный приз, который можно было отыскать на просторах этого убогого, цикличного измерения. Чернильный Бенди безмерно счастлив, что они снова столкнулись в этом запутанном лабиринте нарисованных коридоров, переполненной всякой жутью и опасностью на каждом шагу. В прошлый раз Одри удалось ускользнуть от него. Она не позволила ему поприветствовать её в своей излюбленной манере, познакомиться поближе, узнать друг друга получше, чем раньше. Это знатно огорчило чёрного монстра, что некоторое время спустя дико злился на женщину, обещая изловить в следующий раз и расправиться с ней с особой извращённой жестокостью.       Он характерно для себя дернулся, отпустил нежную женскую руку, творящую искусство при помощи мечты, карандаша и бумаги, и с тихим писком аниматор свалилась на пол подобно тряпичной кукле, лишившейся поддержки извне. Чернильный демон фыркнул, сокрушённо помотал рогатой головой, не ожидая такой неуклюжести и слабости от ранее прыткой Одри. Однако следовало действовать на опережение, чтобы не обмануться её притворной кротостью, если та имела место быть.       С истошным рёвом Чернильный лорд обваливает разветвлённые проходы, затапливает их мирскими, порочными чернилами. Грохот стоит невозможный, потому Одри зажмуривается, закрывает уши руками, чтобы хоть как-то заглушить этот невообразимый шум, от которого сотрясается всё внутри, а также дрожат стены и стонут половицы. Кажется, что уже собственные чернила хлынут из ушей или глазные капилляры лопнут до того мига, как всё утихнет, подарив блаженную тишину. Прогнившие доски не выдерживают напора, с пронзительным треском ломаются, позволяя насыщенной чёрной краске обрушиться на пространство этажом ниже них. Эти чернила льются сплошным непроницаемым потоком, затопляют узкие коридоры. Бочки, остатки цельных досок, мебель и другие оставленные вещи всплывают, некоторый забытый мусор безысходно идёт на дно, будучи слишком тяжёлым, чтобы удержаться на плаву.       Тихий шепот жидких чернил перемежается с негромким, частым плесканием, когда сумеречная краска безостановочно окатывает невысокий порог покинутой части студии, куда редко ступает какое-либо смертное чернильное существо. Но Чернильному демону доступны любые грани этого загнивающего мира, и он выбрал самый запустелый и грязный из всех. Одри чихает, когда пыль воспаряет над всеми возможными горизонтальными поверхностями.       Дикий рёв резко обрывается. Дрю садится и отнимает руки, прикрывающие уши, чтобы получше осмотреться. Похоже, они отрезаны от остальной части заброшенной студии, чему женщина совсем не рада, оставшись наедине с монстром. Как в клетке с тигром или львом, это станет верной параллелью в патовой ситуации, в которой случайно оказалась аниматор. Чернильный Бенди набрал в мощные крылья легких новую порцию воздуха и сипло выдохнул, знакомо дернувшись, словно его знатно перекосило. Огромная сила таится в этом сравнительно долговязом и худом чернильном теле. Ужасная, нечеловеческая мощь поражает Одри, ведь ей, чтобы достичь такого могущества, нужно прожить многие годы, чтобы сравняться с текущим превосходством Чернильного лорда. Поэтому женщине никогда не превзойти его, он всегда будет сильнее и опаснее, чем она. Ей уготовано вечно бежать, прятаться в укрытиях, лишённых обыкновенных удобств, и шарахаться любой высокой фигуры, скрывающейся в тени со злым умыслом.       Одри вздрогнула и съёжилась, когда чернильное существо медленно повернуло рогатую голову, жутко отвесило челюсть, отчего на его лице проявилось некоторое замешательство, несвойственное злокозненному характеру великого и ужасного Чернильного лорда. Далее оно приобрело веское вопросительное выражение, когда он склонил голову на бок с почти детской непосредственностью. Лицевая часть Чернильного демона была крайне невыразительной — а, следовательно, совсем не помогала в критические моменты, когда следовало понять о чём он думает, пока упрямо безмолвствует. Но аниматор находила демонстрируемые эмоции довольно забавными в исполнении чернильного существа.       Она улыбнулась и невольно рассмеялась, ухватившись за живот, обнимая себя тонкими женскими ручками. Чернильный Бенди фыркнул, помотал головой, отваживая очаровательное наваждение, топнул копытом, прерывая чужой, искренний смех, чтобы вернуть былой страх в сияющих глазах его получеловеческой добычи. Верное впечатление уже было произведено: Дрю ойкнула и покорно потупила взор, чтобы не стеснять монстра тем, что она бесстыдно глазеет на него. — Прошу прощение, — сказала чернильная женщина, — я не хотела уязвить тебя этим смехом. — Да неужели? — съязвил Чернильный демон, — мне так не показалось. — Так и есть. — Запнулась она, коря себя за такие двусмысленные слова. — Просто ты показался в тот момент… милым? — неуверенно предложила Одри, с некоторой застенчивостью поднимая взгляд на высокую фигуру снова. — Милым? — оторопело переспросил он и с потоком чернил растворился в воздухе, чтобы моментально возникнуть напротив женщины, что отшатнулась, испугавшись внезапного появления чудища на расстоянии вытянутой человеческой руки. — Ты спрашиваешь меня, милый ли я? — Нет, совсем нет. Я уверена, что ты очень даже милый… милое существо, когда не пытаешься никого убить. — Сумбурно исправилась Дрю, активно жестикулируя руками, а в конце даже выдавила улыбку, что могла посоперничать с чеширской усмешкой собеседника. — Какая абсурдность. Полная бессмыслица. — Категорично не согласился Чернильный Бенди, решая, что гостья за время их разлуки успела обезуметь. Чернила сводили с ума многих осознающих себя чернильных существ, которые раньше были обыкновенными людьми. — Ты тронулась умом. — Я ещё в своём рассудке. — Говорит его визави, хмурясь. — Почему ты полагаешь, что все думают о тебе одинаково плохо? — Потому что они правы. Все, кроме тебя, Одри. — Сердито рокочет Чернильный лорд, клацает зубами, резко приблизившись, но также неожиданно отстраняется, не желая более слушать эту нелепость, хотя Дрю посеяла зерно сомнения в его сердце. — Теперь замолчи, пока я не вырвал твой маленький язычок, что несёт такой поток несуразности. — Его жертва обидчиво поджимает полные губы самым восхитительным образом, хотя Чернильный демон едва обращает внимание на эту мелкую деталь, ввергая заброшенное, разрушенное помещение в полумрак при помощи очередной своей демонической способности.       Чернильные пятна постепенно заволакивают всю комнату — а теневые блики заплясали на всех сколечко видимых поверхностях без исключений. Они образовывали вязкую паутину, что сгущалась над небольшим помещением, погружая двух чернильных существ в полумрак, создавая некое противоестественное подобие интимности момента, желаемо продлённого чудовищем, предположительно, на как можно больший срок. Чернильный демон считал за нужное создать такую атмосферу, чтобы она расположила гостью к его пугающей персоне, окутанной мифами, легендами, сплетнями и байками разного толка. У всех на слуху одно существо, внушающее равнозначно, как животный ужас, так и панический страх, едва кто-то завидит тонкий силуэт Чернильного лорда «Тёмных луж» вдалеке.       Одри смотрит с безмолвным трепетом на творящуюся магию; она мелко подрагивает всем телом, ибо общий фон ловко изменился до неузнаваемости, угнетая своей мрачностью и давящей атмосферой. По обыкновению, он преследует Чернильного Бенди подобно агрессивному флёру, держащий живых существ на значительном расстоянии, если он не захочет сам приблизиться, чтобы убить; женщина безудержно открывает и закрывает рот, как малая рыба, выброшенная на берег. «Теперь она не в силах потешить его своим чудесным голосом», — едко полагает бездушный монстр и голова быстро пустеет, когда Дрю изумлённо переводит взор на него.       Её прекрасные глаза, полные золотого света, так любимого Чернильным Бенди, глядят прямо в тёмное сердце долговязой, нескладной фигуры, что сливается с естественной тьмой. Как уличные фонарики в ночи, очи манили всех чернильных тварей без разбору к новенькой, которой заинтересовался и сам Чернильный демон. За чужое желание обладать тем, чего жаждет он, другие заплатят высокую цену: монстр лишил бы их всех возможности видеть, чтобы не смели заглядываться на дивное солнышко, по ошибке заглянувшее в их гнилостный мир, пропитанный миазмами боли и невыносимыми страданиями. Одри — только его жертва, идеальная добыча, которую он искал все это время с тех пор, как стал вершиной пищевой цепи Цикла.       Фактически, голод монстра формировался постепенно: он возрастал по мере возникновения банального любопытства к гостье, посетившей его владения, сделанном в цветных оттенках сепии. «Порядочное», неоконченное знакомство, дальнейшие, долговременные прятки будоражили разум бессмертного чернильного существа, хотевшего изловить вёрткую добычу в свои костлявые, ранящие ручонки. Но, рано или поздно, игры подходят к незыблемому концу. За их пределами имеют первостепенное значение только выносливость, сила и упорство, коих не достаёт Одри.       По данной причине она находится здесь, поэтому она оказалась рядом с ним, практически лежа в его ногах, как проигравшая, но ещё несломленная мучениями добыча. Эта чернильная женщина — очередная живая «еда», которую он ловко заманил в ловушку, использовав все умения и способности, данные ему мультяшным пространством. И все же он чувствует некоторое разочарование, что всё закончилось так быстро. Оно вязнет в мыслях тягучими чернилами, не хочет так просто отпускать его, отчего он желает продлить короткие мгновения азарта, которым он подвергнулся благодаря маленькому аниматору.       Чернильный демон уделяет несколько секунд, чтобы разобраться в своих странных, новых ощущениях, и он не может понять их, отчего досадно рычит, заставляя гостью испугано посмотреть, трепеща веками, обрамленными ореолом густых ресниц. Она обнимает свои разбитые колени, сжимается в аппетитный комок, сотворённый из человеческой плоти и жидкой краски Чернильной машины. Хоть что-то необыкновенное в его рационе за все время существования, однако загадочная личность и неизвестные чувства к добыче не дают покоя жестокому существу, метафорически тянущему лапы к чужому сиянию. Монстр заметно медлит с убийством, что слишком легко осуществить этими нечистыми руками, давно познавшими чужие чернила своей первой жертвы.       Чернильного Бенди посещает пугающее томительное желание, которое человеческая самка вызывает в нём. А ведь она запугана злостными россказнями его врагов и их единственной прямой неудачной встречей, что делает плохую услугу чернильному существу, вдруг ставшему заинтересованным в куда более близком контакте. Зверь, запечатанный в настоящей форме Бенди, призывно клекочет, кидает тень животной похоти на Чернильного лорда, подталкивая совершить грех иного толка. Морок истинного чувства порождает горячий прилив непомерной жажды, подобно знакомому голоду желудка, однако диковинное предощущение все же определённо является вожделением плоти, — он с трудом осознаёт это. Сердце практически не тяготеет, а тело яро стремится соединиться с другим, пусть и отличающимся от его несовершенной оболочки. Одри сотворена по человеческому подобию, когда Чернильный демон был и будет неудачным экспериментом по воплощению образа Бенди в реальность.       Правда, физическая потребность в пище никуда не исчезла с прозрением чернильного существа, просто пополнилась ещё одной невообразимой, острой нуждой — плотским вожделением. Они дивно переплелись в довольно опасную адскую смесь, которая вполне может погубить «благословенную силу» в конечном итоге. Смерть иногда кажется избавлением, когда тебя ожидают ещё большие муки впереди. Чернильное существо приговорило любимую дочь создателя, Одри Дрю, на незавидную участь. Чернильный Бенди уже принял окончательное решение, однако презрел уведомить лично чернильную даму о корректировке собственных помыслов.       Он дернулся, склонил голову на бок, низко и зазывно зарокотал, никак словесно не предлагая Одри добровольно-принудительно приблизиться к нему, самостоятельно предоставив себе полный доступ к ее маленькому, хрупкому телу под слоем одежды. Чудовище перешло на четвереньки, подкрадываясь поближе, чтобы угрожающе нависнуть над аниматором. Дрю напряглась, предельно слабые мышцы взбугрились под бледной кожей: она сглотнула масло во рту, — горло дернулось под покровом белой плоти — и женщина отползла в сторону, придерживаясь какой-никакой дистанции между ними. Необдуманный поступок аниматора естественно раззадорил хищника, коим Чернильный демон и являлся. Он глядел на пугливое выражение мордочки вечно сбегающей добычи и над обыкновенным неодолимым голодом взяло верх жгучее, противоречивое желание, обличая свою истинную сущность, что сейчас руководилась естественным инстинктом размножения.       Кончик чернильного языка промелькнул между рядов крепких желтоватых зубов. Его рот наполнился полупрозрачным веществом: вязким с едва видимым белёсым оттенком, перемежающийся с серым цветом. Нити неопределённого масла, которую он обильно выделял разом с чернилами, растянулись, когда Чернильный Бенди чертовски широко раскрыл свою пасть, взволновав потенциальную партнёршу настолько, что её кожа посерела на фоне неординарной аристократичной бледности.       Чернильный Бенди хотел во чтобы то ни стало заполучить всё, что она может отдать: тепло своего тела, что противопоставляется его чужеродной холодности; животрепещущее, загнанной сердце, отвечающее взаимному волнению, подстраивающееся под размеренный стук его чернильного средоточия, — он бы слушал дивный звук женской жизни в своих смертоносных когтях, наслаждаясь долгое-долгое время; свои чернила, что заполнили его рот, разожгли равноценно ненависть и страсть к чернильной даме, посмевшей заставить ждать его так долго. И, наконец, он жаждал переплести их чернильные тела, ощутив сладострастное единение, кое Чернильный демон ни с кем не разделял ранее.       Одри отодвигалась до тех пор, пока не натолкнулась на стену, возле которой Чернильный демон и поймал её, окончательно уронив на дощатый пол, спутываясь в разноцветный клубок из двух разгорячённых тел. Женщина в страхе вскрикнула, сгруппировалась, защищая жизненно-важные части тела, и бестолково задержала дыхание, когда чернильное чудище нависло над ней, одарило теплым дыханием с неприятным, резким душком собственной краски. Аниматор зашлась судорожным кашлем, попыталась дернуться в сторону, ускользнуть вместе с потоком чернил, но он, как предчувствовал, накрыл её вспотевшие, мягкие ладошки, заволок своей краской, не намереваясь упустить человеческую самку на сей раз. Видимо, Дрю позабыла о своей демонической способности «изгнания», поддавшись неподдельной тревоге за свою жизнь, что было лишь на руку чернильному садисту.       Тем не менее Чернильный демон отнесся к её поимке куда серьёзнее и продуманнее, чем все предыдущие разы, что он пытался безуспешно изжить её со свету. Чернильный лорд с определённым, нехорошим замыслом наклонился, подбородком обманчиво безобидно потерся об её макушку, что основательно заставило Одри потерять дар речи и глуповато хлопать глазёнками. Произошёл некий диссонанс: его жуткое подозрительное поведение никак не ввязалось с его будничным обликом и рассказами очевидцев, что наблюдали учиненные им зверства издалека. Враньё? Возможно, увиденное могли исказить, как в кривом зеркале. Что важно, а не злой ли умысел преследует Чернильный демон, прикидываясь добрым и условно безопасным существом сейчас, медля с расправой? Это предстояло узнать самостоятельно. Или уже решиться и вновь попытаться сбежать, сверкая пятками, чтобы не испытывать далеко не вечное терпение Чернильного Бенди. Но он может предугадать её действия и, конечно, пойдет наперекор её желаниям, эгоистично поставив на первое место собственные хотения.       Язык, значительно больше человеческого, гладко прошёлся по её, пышущему жизнью, личику, оставив влажный след с чернильными разводами. Женщина скривилась и помотала головой, несогласно застонав, совершенно не одобряя чужие намерения. Она дергает конечностями, ногами ударяет по тазу, а руки пытается высвободить из живых оков, но Одри уже чувствует себя экзотической бабочкой, пришпиленной булавкой к стене. Или несчастной мухой, угодившей в паутину кошмарного паука. Ужасные, дискомфортные ощущения посещают маленькую чернильную даму под угловатой фигурой распутного демона, с расстановкой наслаждающегося упругой мягкостью плоти и увядающей приторностью её подсохших чернил на вкус.       Её дрожащие ладони переплетаются с чужими сильными пальцами, решительно прижимающими её руки к скрипящим половицам деревянного пола, воссозданного по мановению карандаша и чернила многие года назад. Смешанные чувства захлёстывают Дрю при этом властном движении, в котором нет душевной теплоты, нет проявления пылкой любви, нет и доли тихой заботы — только животное доминирование над слабым полом, бессмысленная сила, которую он желает продемонстрировать, чтобы усмирить её, сделать покорной своей воли и вере. И тем делает ей больно, невыносимо больно, видя в ней только объект вожделения, хотя явно меньше всего Одри хотела бы, чтобы Чернильный Бенди любил её. Монстр без души — он не может испытывать высокие чувства к кому-то. Однако то, как он принуждал её к чувственной близости, совсем не было схоже с тем, как это могло бы делать бездушное чудовище в его лице. Чернильный лорд до очевидного беззастенчиво доминировал над ней, но если бы желал только безоговорочно подчинить, то и вовсе бы не пытался проявлять церемонность, как искаженно представлял ее в своём больном разуме.       Оказывается, Чернильный демон полон невероятных сюрпризов под своей личиной жестокого садиста.       Кончик тёмного языка волнующе прошёлся по её губам, побуждая приоткрыть очерченные уста. Он провокационно упал под нижнюю губу, пощекотал гладкую ямку между нею и подбородочным выступом, вернулся выше и безотрывно опустился по скуле ниже, оставляя мокрый полупрозрачный след. Коснулся уха, что покрылся чернильными пятнами на самых кончиках, и позаботился о чувствительной раковине, углубившись в крошечное отверстие. Одри охнула, её золотые глаза сверкнули солнечным светом на развратные действия партнёра, который взвинчивал аниматора, раскрывая её женскую, обольстительную сторону, как бутон цветка.       Их чернила текут, скользят между пальцев, холодят и щекочут чувствительные кончики нежных рук, что вызывает предательскую запредельную улыбку Дрю, которой стыдно за свою реакцию на явную провокацию. Чернильный демон горячо дышит на ухо, её голова склоняется в иную сторону, избегая игривого покалывания на коже. Одри смущается, кокетливо прикусывает нижнюю губу, отчего монстр гортанно рокочет, загорается маленькой идеей, что станет не по душе его непокорной человеческой самке.       Длинная, крючковатая рука отпускает тонкие пальчики, скользит вниз по ладони, задевает когтями уязвимые запястья — его маленькая Дрю только тихо вздыхает. Женская грудь соблазнительно приподнимается со вздохом, касается его невыразительных ключиц, сама того не ведая, трётся, чем только дразнит неискушённое чернильное чудовище, что хочет больше открытой коже, больше контакта с плотью Одри. Чернильный лорд приникает сомкнутой челюстью к бархатной гладкости щеки, будто целует её, а затем отвлекающим манёвром принимается вылизывать, пачкая в своих выделениях.       В то же самое время безвольные руки его добычи, будучи погруженными в образовавшуюся тугую смесь из его вязких чернил, в момент густеют. Конечности, что так непредусмотрительно переплетались с чужими, перемешивали излишки чернил, которые и стали её отчасти самолично созданной ловушкой. Цветущая предательская улыбка угасает в одно мгновение, на лице снова проявляется испуг, и она дергает руками несколько раз, желая убедиться, что они увязли крепко, а если нет — то высвободить их из чужого плена, но, как она и боялась, те словно вязнут в болотной грязи на радость бесцеремонному деспоту. Женщина негодующе топает подошвами ног, раздражает этими звуками чернильного монстра, что хватает свободные конечности, чтобы те не издавали неравномерный, громкий стук — это отвлекало его от главного намерения. Чернильное существо разводит стройные ноги в стороны и вальяжно забрасывает себе на талию, где те совсем не хотят смыкаться, пока его человеческая самка возмущалась его откровенно бестактному своеволию.       Чернильный демон коротко фыркает, почти в голос откровенно смеется над потугами аниматора, но его останавливает испепеляющий взор солнечных глаз, которые завораживают своим гневным мерцанием. Чернильный Бенди не впервой ловит себя на мысли, что ему нравится смотреть ей в глаза. Он хотел бы, чтобы их чистый блеск погряз в его чернилах, но в ближайшее время монстр не собирался поглощать свою жертву, чтобы содеять подобное. А тёмное нечто шептало ему отпустить себя, отринуть заданную планку прелюдий — и наконец-то перейти к изысканному, предельно чувственному смакованию женщины из плоти и чернил. Заставить её чувствовать себя таким же живым, порочным существом, а не идеальным созданием, которым Дрю взрастил её негласный отец.       Его руки медленно спускаются по голеням ниже, обхватывают бедренные части ног, когтями подбираясь к тазу, что страшит чернильную даму до мурашек по коже. Она быстро переменила гнев на притворную милость, чтобы не допустить слишком быстрого развития нежеланных событий. Одри ласково тронула кончиком носа чернильную скулу, испачкавшись в чёрной краске, и подарила целомудренный поцелуй в уголок чеширской улыбки, это вынудило рогатую голову внезапно опустеть, а огромную челюсть приоткрыться в изумлении. Чернильный демон не был наслышан о женских хитростях, потому оставался безоружным перед своей избранной партнёршей, знавшей некоторые премудрости.       Но в тоже время, он же как-то обходился раньше без женского коварства и их своеобразного воздействия на мужчин, поэтому удивление быстро спало само по себе, уличив Дрю в некотором лукавстве, которым она пыталась воспользоваться. И, в результате, Чернильный Бенди не поддался на следующий немой призыв, умоляющий освободить её, — тот был преисполнен глупыми надеждами и ожиданиями. Вера — мощный инструмент в руках Чернильного лорда, который стал Богом «Тёмных луж», а надежда — это всего лишь пустой звук в их цикличном измерении. Пусть она оставит её позади, встретившись с ним лицом к лицу, или монстр самолично разобьет все наивные чаяния аниматора.       Одри испытала смятение, когда «кроткая овечка» не повлияла на её пленителя так, как она хотела, поэтому стала… более откровенно, если не сказать бесстыже, пытаться манипулировать им: посмотрела из-под опущенных ресниц удивительно проникновенным и пленительным взглядом, как она видела по телевизору. Чудовище оказалось равнодушным внешне, что ещё больше расстроило маленькую дьяволицу, а внутри Чернильного лорда разверзлась бездна: она намеренно или непреднамеренно бросила его на растерзание собственному похотливому зверю, который думал излишне примитивно, а действовал и того хуже — прямо и грубо. Он сглотнул масло, дерзко укусил её за нос, чудом не откусив его. Женщина подкупающе для него вскрикнула и досадно скривилась, что больше понравилось чудовищу, ибо это были её настоящие чувства.       Монстр вдруг заговорил, используя грязные методы и мало-мальски убедительные угрозы, чтобы приручить её, разжечь ответную пылкую страсть: — Даже не думай сбежать, — шипит он и впечатывает чернильную самку в своё угловатое и местами колючее тело под аккомпанемент невольного женского стона, услаждающего острый слух Чернильного демона, — я поймаю тебя, чего бы мне это ни стоило. — Самоуверенно убеждает партнёршу чернильное существо, предупредительно щелкая пастью, распуская свои худые ручонки и оглаживая ладный стан через мешающую одежду, от которой он избавит жертву в ближайшее время. — И тогда не надейся на повторное снисхождение к своей персоне, Одри. — Многозначительно говорит Чернильный Бенди, плотоядно облизнувшись и охотно посмаковав её имя, словно любимое лакомство.       Аниматор скривилась, подавив жгучую неприязнь к Чернильному демону, удумавшему угрожать ей расправой и смертью. Конечно, инстинкт самосохранения кричал ей помалкивать в тряпочку, не злить опасное существо, но Дрю хотела знать, что с ней произойдет. Она имеет право, даже если истина шокирует её! О собственном возбуждении не может идти речи в данной ситуации, ведь Чернильный лорд, сам того не ведая, пробудил её своенравное упрямство, что противилось телесному трепету, которое чернильное существо намеренно зародило внутри. Оно же напомнило про отторжение к истинной сущности Чернильного Бенди, инстинктивный страх перед чем-то опасным и грозным. Он был животным, он был пресловутым демоном — не стоило забывать об этом. — И что же ты хочешь предпринять? Чего ты добиваешься этими действиями? — мрачно уточнила аниматор, отвлекаясь на беспорядочные движения его рук, которые начали нервировать своей продолжительностью. Пожалуйста, пусть она окажется неправой! Пусть он лучше убьёт её или поглотит, как обещал в последний раз!       Чернильный Бенди не подтвердил или опроверг опасения милой его тёмной душе добыче с солнцем в больших очах, при этом не переставая упорно помалкивать. Шок стремительно завладел сознанием чернильной дамы, и она решительно принялась давать отпор потенциальному насильнику. Дрю задергалась в его тонких, цепких руках с новой силой, пинаясь единственными относительно свободными конечностями. Один удар пришёлся ему в грудную клетку, когда женщина высвободила ногу. Действие принудило монстра зарычать и отступить недалеко от бойкой жертвы. — О нет, нет-нет-нет, ты этого не сделаешь! Только попробуй, я заставлю тебя пожалеть об этом, обещаю. — Рьяно изрекла Одри, свирепо оскалив зубы. Это можно было сравнить с тем, как если бы она красной тканью помахала бы перед глазами у разъярённого быка. Дрю поступила очень глупо со своей стороны, а дальше только подстегнула Чернильного демона совершить насилие над ней. — Прорезался голосок у маленькой пташечки, — желчно прокомментировал он, потерев грудь. Чернильный лорд в ответ ощерился во весь рот и низко зарычал, перехватив ногу, что собиралась бесстрашно встретиться с его лицом. Одри становилась всё смелее и наглее с каждым их новым взаимодействием, что не мог обойти стороной внимательный чернильный монстр, пылая праведным гневом на мятежную человеческую самку. — Не сделаю что именно? — злобно поинтересовался Чернильный Бенди, зажимая лодыжку так, чтоб сорвать внезапный мучительный вскрик женщины, которая теперь пыталась высвободить ногу по другой причине. — Может быть, стоит полакомиться твоей сочной ножкой? Или обоими? Они тебе явно не потребуются в дальнейшем. — Отстань от меня! Отпусти, ты, чудовище! — порывисто выкрикнула Одри, тихонько всплакнув. — Да, я монстр. Как и ты. — Прошептал Чернильный Бенди, аккуратно слизнув тёмные слезинки своим мерзким, скользким языком. Аниматор отвернула лицо, спрятала в складках светлого свитера. Такое ощущение, что её испробовала на язык настоящая чешуйчатая змея, а не чернильное существо, не имеющее ничего обчего с этим пресмыкающимся. — Мы похожи с тобой. Оба брошенные, способные, дефектные… — Нет! Я — не ты. И никогда не стану тобой, как и ты мной, Чернильный демон. — Искренне возмутилась Дрю, с упрямой решимостью выходя на открытую конфронтацию с грозным недругом. — Такие люд… существа, как ты, никогда не меняются к лучшему. Ты жалкое создание, обозлённое воплощение боли и чужого страдания, как и все, что оказались заложниками Цикла! — Одри, — взбешённо шипит Чернильный лорд и аниматор быстро начинает жалеть, что связалась с этим мультяшным кошмаром и ляпнула так откровенно свое мнение, не обдумав, какие могут быть последствия.       Его зубы метко впиваются в чужую голень с чавкающим звуком, пронзительный треск знаменует о том, что он все же что-то сломал внутри ноги. Женщина визжит, скорее от страха, чем от боли, и второй ногой лихорадочно бьет по рогатой голове, пытаясь каким-то образом отцепить хищника, зубы которого впитаются все глубже под кожный покров и мышцы, и уже зацепили кость. Чернильный демон не обращает внимание на толчки, что давно должны были растормошить даже мёртвого. Он тяжело сипит, борется с желанием съесть партнёршу целиком до того, как все же удовлетворит своё плотское побуждение. Чернильное существо умопомрачительно стонет, зализывает ее рану, голодно посасывает горячие чернила, неприкрыто возбуждаясь от их вкуса. Под чернильной оболочкой чертовски зудит, его тело находится в постоянной агонии «благодаря» его маленькой чертовке, что смеет сопротивляться зову плоти, не желает безотчётно отдаться сиюминутному желанию.       Перед его взором все заволакивает темнотой: собственные чернила плывут, стекают по телу, разбиваются под тяжестью гравитации со смачным хлюпаньем. С ним происходят некие физические метаморфозы и вызывает их человеческая самка, пытающаяся вразумить его, но чужие слова не долетают, проходят словно через непроницаемую и глубокую толщу воды. Зубы ноют во рту: увеличиваются в размере, вытягиваются и заостряются на концах, причиняя Одри большую боль.       Её душераздирающий крик тонет в чернильной завесе, приглушённо проносится по пустым коридорам студии, будучи никем не услышанный из ущербных чернильных жителей Цикла. Дрю срывает голосовые связки, надсадно кашляет и сдавленно сипит в дальнейшем. Она еле терпит эту адскую боль, удерживает сознание на силе воле, уже по инерции изредка ударяя по неуловимо грациозному изгибу головы Чернильного демона. Через некоторое время жертва обессиленно прекращает эти нелепые попытки сопротивления.       Вскоре зубы разжимаются, драгоценные чернила начинают вытекать из его пасти, переполненной жидкой ониксовой краской, и Чернильный демон тяжело приходит в себя после неосмысленного ража. Он заторможено шевелится, но не торопится отпускать добычу, в которую вцепился крепче, чем его собственная оболочка обволакивает видимые всем кости.       Вместе с тем, что он не хочет покидать её, в глубине чёрствого сердца монстр бессовестно жаждет повернуть время вспять и испытать прежние ощущения снова. Снова, снова и снова. Стереть все эти воспоминания и циклично повторить недавние события. Вновь, вновь и вновь. Навсегда бы застрять в этой временной петле, где есть только он и его идеальная, во всех смыслах, жертва. Это заветная мечта, о которой можно грезить, как о несбыточном. Ведь Одри не бессмертное существо, она умрёт, если не от его зубов, когтей или злополучного поглощения, то истечёт чернилами на этом грязном, пыльном полу в забытом участке разваливающейся студии, отрезанной от всех мирских забот. Его милый райский уголок, её личная маленькая тюрьма и ад.       Чернильный Бенди непроизвольно рассеяно посмаковал ногу ещё раз, отчего с посеревших женских уст вырвался глухой, но правдивый стон, который в полной мере помешал насладиться вкусными чернилами и горячей, пульсирующей плотью во рту. Её рана разбередилась заново, пострадавшая конечность безвольно повисла на острых чудовищных зубах, пропитывая тёмную штанину, сквозь которую не увидишь влажное пятно, постепенно увеличивающее в размерах. Только наощупь можно прочувствовать, насколько она серьёзно ранена и требует немедленной медицинской помощи… Или медленного восстановления в материнских чернилах.       Чернильный Бенди стянул ногу, нанизанную на его острые клыки, так, что она неприятно ударилась о деревянные половицы под жалкий сип Одри, что прибывала на грани беспамятства. Сглотнул остатки ещё теплой краски, звучным хлюпком облизнулся, когтями осторожно прикоснулся к частоколу зубов, усеивающие его пасть, и звонко клацнул ими, довольно усмехаясь. Он слегка боднул головой лежащее тело, пыхнул воздухом в лицо женщины, когда перенёс основной вес на руки, наклоняясь ниже. Чернильная дама чуть нахмурилась и приоткрыла флуоресцентные глаза, сквозь которые смотрела на нечёткий образ личного пленителя. Силы практически оставили её, какой смысл сопротивляться, если он все равно возьмёт своё по праву сильнейшего, попутно сломив её?       Получив вялый отклик от человеческой самки, Чернильный демон огорчился, что наслаждение оказалось таким мимолётным, как он и предполагал, — Одри должна истошно кричать, умолять о пощаде — так почему же сейчас ей так плевать, что он рядом и хочет завладеть всем, что женщина имеет? Он разочарован в высшей степени, однако есть малый шанс пробудить в ней прежний огонь борьбы.       Его когтистая рука, сквозь которую можно разглядеть кости, натянутую на тонкую чернильную оболочку, проникает под теплый, вязанный свитер, давно испачканного тёмной краской. Последовательно когти огладили округлый, слегка выпуклый живот, что напрягся под его рукой. Они игриво царапнули бок, пересчитав проступающие рёбра. Дрю еле заметно стиснула зубы, чтобы не поддаться на явную провокацию, что сквозила в действиях чернильного существа. Эта вся медлительность, как часть плана, как хищник играет с добычей, прежде чем её съесть.       «Очень тонко подмечено, Одри». — Подумала она, начиная подрагивать от действий, которые леденили душу. — «Чернильному демону польстило бы такое сравнение».       Его руки скользкие, неестественно мягкие и холодные из-за текущих чернил, а когти едва царапают живую плоть. Ей правда противно, что Чернильный Бенди трогает её в таком ключе, но есть в этом свой колдовской шарм: как монстр пытается добиться ответной реакции, прикасаясь с огрубелой, неумелой нежностью, что никогда не была знакома ему самому. Никто не обращался с ним так, а чернильное существо, невзирая на это, словно силится извиниться за резкую вспышку и причинённую боль.       Дрю же просто хочет, чтобы её оставили в покое. Умирать в одиночестве, пока с губ не слетит последний вдох. Однако Чернильный лорд так не думает — он действует, удерживает её на незыблемом краю, не позволяя уйти в небытие. Чернильная дама неохотно шевелится, здоровая нога немного приподнимается, поступательным движением трется об тонкую голень чудища и падает мёртвым грузом на деревянный пол. Одри утомленно вздыхает, покуда отъявленный чернильный негодяй зубами прихватывает нити теплого свитера на груди, нисколечко не чувствуя себя виноватым в состоянии добычи, хотя его раздосадовал такой ничтожный отклик партнёрши.       Он, точнее внутренний зверь, ощущает себя бессильным. Тот рвётся на свободу, корит настоящий облик чернильного монстра в половой несостоятельности, хотя мог бы подождать с пищевым голодом, повременить в причинении страдания единственной пригодной оболочки для вынашивания нового потомка из рода чернильных демонов.       Чернильный Бенди же полагает, что он бесповоротно болен; отравлен маленькой чертовкой, мятежной пигалицей, получеловеческим отродьем, убивающим его изнутри — своими чернилами, что теперь текут и в его жилах тоже. Они будоражат его агатово-черную краску, разводит пламя насилия, которым он живёт и так изо дня в день.       В одном мнении обе жестокие личности схожи: обоим досаждает в равной степени то, что она не видит в них вожделенной пары</i> подходящего партнёра, что так близко и готов, должен порождать в ней стремление соединиться <s>во имя продолжения рода. При всём при этом, женщина по-прежнему остаётся желанной добычей.       Прискорбный животный рык родился из недр грудной клетки, он прокатился мелкой дрожью по возбуждённому телу, ранее разгоряченному охотой, долгим преследованием, взбудораженному продолжительной погоней за изящной фигуркой чернильной женщины сквозь чёрные, пространственные лужи. Монстр с обидой сильно впечатал Одри в нарисованные доски, сорвав мученический хрип с губ, и аниматор приложила некое усилие, чтобы отплатить таким же отношением — от души пнула подошвой балетки прямиком в бок существа, удивив такой небывалой резвостью Чернильного демона, которому такой удар был сродни обыкновенному толчку, что едва пошатнул его угловатую фигуру.       Монстр поднял голову с мягкой части тела человеческой самки, поворчал для вида и чувственно потёрся тощим телом, пачкая одежду своими выделениями. Он ловко залез сверху, продолжая докучать своим вниманием: то лизнёт лицо, оставив полупрозрачную, белёсую субстанцию, то рукой зароется в роскошную шевелюру чернильных волос, перебирая спутанные локоны. Но что по-настоящему страшное он делал, так это теребил концы её кофты, то и дело то оттягивая их вниз, будто поправлял, то задирая до немыслимого уровня, отчего Одри начинала вновь заторможено паниковать.       И эта данность приводила её к тому, чтоб совершать необдуманные поступки, за которые она бы расплатилась собственной жизнью, если бы не справилась. Одри немного отошла от пережитых мук и собрала остатки сил и воли.       Чернильная дама потянула руку из застывшей массы. Запёкшаяся краска, скрепя, неохотно отпускала её, и в следующий момент сжатый кулак прицельно попал в морду чудища, собрав кожу на костяшках пальцев об ровные ряды зубов. Неожиданное нападение застало Чернильного лорда врасплох и он завизжал, освободив добычу из своих объятий, чем воспользовалась Дрю. Одноразовое «изгнание» рассеяло последнюю часть оков, что отделяла её от свободы, и аниматор прытко поднялась, хотя едва не свалившись обратно пластом от чересчур резкого движения. Такие выходки могут обойтись ей дорого, если она не поспешит или станет изводить свой организм до слишком крайней степени. Нога дала о себе знать в неподходящий миг, пронзив острой болью, однако женщина ухватилась за стену, постепенно подбираясь к ближайшему затопленному коридору. Водопад ониксовой краски куда меньшая из её забот, чем та, что осталась позади и грозилась превратиться в настоящую погибель, наплевав на плотское желание Чернильного зверя.       Чернильный Бенди глубоко задышал, перетерпев зубную боль, и покачал головой, пережидая потрясение, что его постигло. Взор плыл, но маленькая фигура, что рассеивалась перед его взглядом, намекала, что ритуальная жертва, несостоявшаяся партнёрша в прямом смысле слова ускользнула из-под носа. Он встопорщил спинные шипы, люто взревел и фактически слепо ринулся в погоню на своих двоих, чтобы поймать своенравную Одри. Но головокружение подвело чудовище в самый ответственный момент: его высокое, худое тело, не обремененное излишествами в мускулатуре, повело в сторону, отчего Чернильный демон досадно рыкнул и перешёл на четвереньки, развитым органом чувств прислушиваясь к слабому шепоту чернил, что всегда говорил со своим единственным Богом: — «Наше дитя тьмы…» — «…обижено». — «…дитя света убегает!» — «Если ритуал не состоится…» — «…баланс сил…» — «…пошатнётся». — «Дальнейшее мировое господство…» — «…Чернильного Бога…» — «…останется туманным». — «Где она?» — сердито спрашивает Чернильный Бенди, протяжно шипя. — »</i>Моя добыча, сладкая Одри</i>».       Шепот проносится близко и далеко одновременно, но плеск чернил выбивается из всей картины, потому он кидается на звук, ничего этим не добившись. Она ушла, покинула его — внутренний зверь ревёт и мечет, рвётся на свободу, хочет захватить контроль над своей разумной частью, что полна злобы и гордыни, которые ни к чему при ритуале, происходящим не в каждом жизненном цикле. Для них он станет так вообще первым, и потому самым важным и сокровенным таинством.       Слияние никогда не бывает простым или случайным событием. Оба дитя Чернильной машины должны быть сильны и выносливы, чтобы сплотить свои силы в одном теле или разделить агонию соединения. Недостаточно одного желания, одной взаимности или согласия обеих сторон, чтобы принять участие в созидании совершенной жизни. Пускай она может оказаться безобразной по внешним данным в конечном счёте, но новое чернильное существо станет ещё одним жнецом наравне с Чернильным лордом. Однако, Цикл не был бы Циклом, если бы не позаботился о своём дальнейшем существовании — дитя нового поколения, возможно, придет на место текущего Бога, заняв его место, если произойдет что-то вопиющее, и «ключ перезапуска измерения» сломается.       Циклу нужен гарант, что порядок не будет нарушен. Чернильной машине нужен новый инструмент и верный защитник, коим всегда выступает Чернильный Бенди.       Чернильный демон качает головой, пронзительно кричит: его тело горит, оно ломится от боли, словно планомерно ему переламывают кости и разрывают оболочку на мелкие кусочки. Он скручивается на полу, иголки подрагивают на спине, как и всё существо, испытывающее позабытое чувство трансформации во что-то более сильное и грозное. Метаморфозы, начатые Одри Дрю, продолжают изменять монстра практически до неузнаваемости.