когда цветут орхидеи

Вэнь Кэсин проснулся от голоса Е Байи: резкого, обращённого не к нему; и услышал окончание ужасающего предложения: — … вы позволили ему уйти. — Что? — Вэнь Кэсин закашлялся. Он открыл глаза, отчаянно выискивая того его, которого, как смертельно боялся Вэнь Кэсин, имел в виду Е Байи. Он узнал это место. Но он не помнил, как попал сюда — последнее воспоминание, в котором он был уверен — лицо Чжоу Цзышу, которое он так обожал, освещённое солнцем, — поместье Цзинь Бэйюаня было красивым и запоминающимся. То, что он оказался здесь, объясняло то, почему он не скончался от раны, которая, как он помнил, рассекла ему грудь, — У Си был опытным лекарем. Но это не объясняло разговор, который прервался с пробуждением Вэнь Кэсина, оставив его в абсолютной тишине, когда он резко сел на кровати. Курильница для благовоний, устроив неуместный беспорядок, лежала на полу. Вэнь Кэсин на мгновение замер, наконец распознав чересчур сладкий аромат, ударивший ему в нос — Пьянящая мечта. Беспокойство, скручивающееся в животе, превратилось в панику, когда Вэнь Кэсин поднял глаза, чтобы рассмотреть людей в комнате, надеясь, что он ошибается, и страшась подтверждения своей правоты. Цзинь Бэйюань тут же отвернулся от его взгляда. У Си закрыл глаза. На лице Чжан Чэнлина, которое он пытается скрыть за спинами двух мужчин, — печать вины. Чжоу Цзышу нигде не видно, и Вэнь Кэсин услышал собственный вой, когда спустил ноги с кровати. Е Байи встал перед Вэнь Кэсином, прежде чем тот успел подняться, уверенно опустил руки ему на плечи. Боль — как и от заживающей на груди раны, так и от хватки Е Байи — остановила его так же уверенно, как и сила Е Байи, и Вэнь Кэсину пришлось посмотреть на его напряжённое лицо. — Слушай сюда, сопляк, — рявкнул Е Байи. — Я не могу спасти его сейчас, но… если ты достаточно быстр, если готов рискнуть абсолютно всем, я могу дать тебе такой шанс. Вэнь Кэсин уставился на Е Байи. Серебряная прядь в его волосах стала шире, хотя на лице по-прежнему не было ни морщинки. — Что? — повторил потому, что Е Байи мог подразумевать то, что множество вещей, в которые Вэнь Кэсин не хотел верить, были правдой. — Куда делся А-Сюй? — Обычно ты не такой тупой, — Е Байи встряхнул его, и Вэнь Кэсин с ледяной ясностью осознал, насколько расстроен старик. Е Байи был высокомерен, препирался с ним, и держался особняком от мира, потому что сам так решил. Е Байи мог сказать эти слова с презрением, вместо разочарования, и это было бы нормально. Но нет, Вэнь Кэсин, наконец, взглянул в глаза Е Байи и увидел в них напряжение, гнев и страх, и понял, что нет никакого способа спрятаться от этой правды: Чжоу Цзышу накачал его лекарствами, чтобы сбежать и умереть смертью героя. Вэнь Кэсин понимал это решение, пусть и ненавидел его. Смех вырвался из его груди — лучший ответ, чем слёзы и ярость, и Вэнь Кэсин обхватил запястья Е Байи для поддержки, когда достаточно успокоился, чтобы спросить: — Куда он пошёл? Е Байи усмехнулся, и это было то презрение, которое Вэнь Кэсин ожидал от него. — Эти идиоты позволили Чжоу Цзышу ускакать навстречу собственной смерти в погоне за кристальной пластиной. Ты собираешься спасти его? — Да, — ответил Вэнь Кэсин, шевеля губами до того, как его мозг обдумал ответ. — Он планирует умереть, — Е Байи изучал лицо Вэнь Кэсина, тёмные глаза казались ещё выразительнее из-за приобретённой кожей бледности и седины. — Скольким ты готов пожертвовать ради него? — Всем, — Вэнь Кэсин уверенно встретился взглядом с Е Байи. Это был достаточно простой ответ: без Чжоу Цзышу он не знал, какой ещё смысл мог бы быть в его жизни. — Ты бы пережил это снова? — спросил Е Байи. В туманном отдалении, за широкой оградой одежд Е Байи Вэнь Кэсин услышал, как выругался Цзин Бэйюань, но он был слишком поглощён словами Е Байи, чтобы обращать внимание на то, что пытался сказать Цзин Бэйюань. Кроме того, ответ был очевиден. — Если это означает ещё больше времени с ним, как я могу отказаться? Е Байи улыбнулся, остро, и улыбка его была похожа на осколок стекла. — Не пожалей об этом. У Вэнь Кэсина не было времени спросить пожалеть о чём? Прежде чем ладонь Е Байи врезалась ему в грудь, и мощный импульс энергии и информации захлестнул его. . — Тебе не следовало приходить сюда, — сказал Чжоу Цзышу, поднимаясь с пола и отряхивая снег с одежды. Его волосы, освобождённые от заколки — ключа, который Вэнь Кэсин вытащил из них, чтобы спасти их жизни, пусть и временно, — рассыпались по плечам. Резкий смех Вэнь Кэсина эхом отразился от покрытых льдом стен арсенала, нарастая и отражаясь. — А тебе следовало? Чжоу Цзышу поморщился и отвернулся. — Теперь мы здесь, Лао Вэнь, — жалкая попытка избежать недовольства Вэнь Кэсина. — Давай посмотрим, что здесь можно найти. — Ты сожалел? — спросил Вэнь Кэсин, хватая Чжоу Цзышу за воротник быстрее, чем тот мог успеть разгадать его замысел и увернуться. — О гвоздях, кристальной пластине, — его голос на мгновение дрогнул, — встрече со мной? Чжоу Цзышу неверяще уставился на него. — Сожалел? Кэсин, как я могу сожалеть о встрече с тобой? Пальцы Вэнь Кэсина дрогнули на его груди. — Тогда почему ты ушёл? Чжоу Цзышу сглотнул. Мир потерял свои краски, пока он мчался к этой горе, хотя он запомнил все оттенки цветов в Вэнь Кэсине, теперь всё было совершенно серым. Боль почти полностью утратила свою остроту, так что он узнавал о том, что он ранен только по тонкой струйке крови, стекающей по коже или по потере какой-либо функции в его теле. Он не чувствовал вкуса, едва ощущал запах. Его слух был таким же острым, как у обычного человека, он больше не был развит до такой степени, что он мог бы услышать малейший шёпот в переполненной комнате. Он умирал, и он знал это уже давно. Реальность того, что это означало, ещё не въелась в его кости, пока он не увидел лежащего на постели Вэнь Кэсина, едва избежавшего смерти. Он не хотел на это смотреть. И он не хотел, чтобы Вэнь Кэсин видел его таким. И поэтому… — Я был напуган, — сказал Чжоу Цзышу, когда взгляд Вэнь Кэсина вновь стал жёстким. — Прости меня, Лао Вэнь. — Мы обещали жить вместе и вместе умереть, — хватка Вэнь Кэсина ослабла, он притянул Чжоу Цзышу в крепкие объятия. — Ты что, забыл об этом? Чжоу Цзышу опустил голову Вэнь Кэсину на плечо. Он не мог защищаться. — Ты бы пережил это снова? — тихо прошептал Вэнь Кэсин ему на ухо. За вопросом скрывалось что-то большее, либо он к чему-то вёл, но Чжоу Цзышу не мог сказать к чему именно. Он оставил позади многие инстинкты, присущие главе Тяньчуан, но сейчас они вспыхнули с новой силой, шепча о том, что вот причина, почему Вэнь Кэсин был так зол. Чжоу Цзышу не смел взглянуть на него, поэтому мог только прочитать напряжение в теле Вэнь Кэсина и сделать несколько быстрых выводов о том, что могло привести его именно к этому из всех возможных вопросов. — Я встретил тебя, — ответил Чжоу Цзышу, обнимая Вэнь Кэсина в ответ. — Я бы не хотел потерять тебя. — Хорошо, — Вэнь Кэсин повернул голову и прикусил ухо Чжоу Цзышу — что-то похожее на поцелуй — и Чжоу Цзышу наконец почувствовал, как прошло напряжение в мышцах. Это было — для них — прощением. — Бэйюань или Е-цяньбэй? — спросил Чжоу Цзышу, когда не последовало никаких слов, лишь долгий вздох, когда Вэнь Кэсин уткнулся носом в его плечо. На этот раз смех Вэнь Кэсина был тихим, эхом разнёсшийся по их телам. — Е-цяньбэй. Седьмой Лорд сказал, что ты красивыми словами убедил их согласиться, но старик сказал, что всё это чушь собачья. Чжоу Цзышу застонал и отодвинулся достаточно, чтобы увидеть лицо Вэнь Кэсина. Даже лишённый цветов, придающих тепло его глазам и губам, он был красив. — Ты отправился вслед за мной сюда только для того, чтобы мы могли вместе умереть, Лао Вэнь? — Нет, — Вэнь Кэсин улыбнулся, и Чжоу Цзышу с удивлением обнаружил, что его улыбка была нежной и честной, а не оскалом. — Е-цяньбэй вручил мне технику, которая, как он утверждает даст тебе ещё один шанс. — А как насчёт тебя? — Чжоу Цзышу вцепился в одежды Вэнь Кэсина. Серый и тёмно-серый; он хотел бы знать, какие оттенки скрываются под ними. — Это ведь не обмен? — Не должно быть им, — Вэнь Кэсин провёл пальцами по его волосам, это движение было знакомым и успокаивающим. — Он сказал, что не может обещать, что это сработает более, чем для одного из нас, но, если мы выполним эту технику вместе, она может спасти нас обоих. Чжоу Цзышу наклонился вперёд, чтобы их лбы соприкоснулись, чтобы они могли разделить один вдох. — Тогда сделаем это вместе, — сказал он, закрывая глаза, чтобы влага, скопившаяся под веками, не просочилась наружу. — Что здесь терять? Согласие Вэнь Кэсина пролилось слезами, но Чжоу Цзышу притворился, что не заметил, он просто обнял его, стараясь не чувствовать, как по его собственным щекам тоже катится влага. . Арсенал был заполнен пылью, льдом, трактатами по сельскому хозяйству. Были руководства по совершенствованию тела и ци, разбросанные среди руководств по обработке земли, но более старые тексты — и груды зерна, сгнившие в пыль — прояснили первоначальное назначение арсенала. Вэнь Кэсин посмеялся над этим, самым простым из секретов, за которым Принц Цзин послал своих людей умирать. Чжоу Цзышу посмотрел на него и сказал, что его отец был убит из-за этой предполагаемой неудачи, и это перестало быть смешным. Вэнь Кэсин сжал руку Чжоу Цзышу и сказал: — Это было сделано ради того, чтобы поделиться знаниями. Только секретность исказила это в сознании каждого и сделала чем-то особенным. — Если бы украдены были техники твоей семьи, ты бы все равно думал так же? — вырвалось у Чжоу Цзышу, когда он подошёл к возвышению и стоящей на нём не такой пыльной коробке. Он осторожно провёл по ней рукой и посмотрел на Вэнь Кэсина. — Я не думаю, что это ловушка, но… Вэнь Кэсин немедленно встал рядом с ним, проверяя на себе, прежде чем Чжоу Цзышу пришлось признать свою слабость. Это было самое близкое, что Чжоу Цзышу когда-либо говорил о том, насколько притупились его чувства, как близко к нему смерть. Это ранило больше, чем Вэнь Кэсин ожидал, поэтому он попытался сконцентрироваться на инкрустированном дереве под его руками. Коробка открылась, когда он нажал на скрытые защёлки, чтобы обнажить хорошо сохранившееся руководство. — Техника Шести Гармоний, — Чжоу Цзышу с нежностью прикоснулся к золотым иероглифам. — Хочешь прочитать? Вэнь Кэсин вздохнул. Е Байи рассказал ему кое-что и об этой технике. — Самый понятный способ погони за бессмертием, — назвал он её, скривившись так, словно съел самый кислый лимон в мире. Он встретился со смертельно-серьёзным взглядом Вэнь Кэсина и добавил: — Она не позволит выжить вам обоим. — А эта… — Вэнь Кэсин не мог подобрать названия тому, что теперь вибрировало в самой его сути. Всё ещё не мог. Е Байи похлопал его плечу, нежный в своей печали. — Поворот колеса назад даёт тебе ещё один шанс, — он отвернулся, и Вэнь Кэсин едва расслышал его следующие слова. — Пусть она будет добрее, чем была ко мне. Теперь, оказавшись лицом к лицу с другим путём в вечность, Вэнь Кэсин покачал головой. — У нас есть вариант получше, — сказал он, решительно закрывая ящик. — Никому не нужно жить так долго. Чжоу Цзышу изучал его, слегка нахмурившись, а затем кивнул. — Как работает техника, которой тебя научил Е-цяньбэй? — Он не так уж много мне рассказал? — Вэнь Кэсин наклонился к Чжоу Цзышу. — Я думаю, что единственный способ объяснить её — сделать. Чжоу Цзышу осторожно подвёл его к возвышению и сел, одежды аккуратной волной окутали его. — Тогда покажи мне. Вэнь Кэсин перевёл дыхание и опустился на землю перед Чжоу Цзышу, достаточно близко, чтобы их колени соприкасались. Он поднял руки, и Чжоу Цзышу протянул ему свои на встречу, твёрдые и сильные, в них, по крайней мере, ещё не ощущалось влияние гвоздей. — Я не знаю, на что это будет похоже, — тихо сказал Вэнь Кэсин. — Е-цяньбэй не хотел говорить об этом, но он был уверен, что я пойму, что я должен делать. Он сказал, что техника живая. — Мы узнаем, что он имел в виду, вместе, — ладони Чжоу Цзышу встретились на полпути с его ладонями с электрическим всплеском ци, и у Вэнь Кэсина перехватило дыхание. Он знал, что гвозди не позволяли Чжоу Цзышу использовать свои истинные способности, но теперь, когда не было необходимости продлевать своё выживание, Чжоу Цзышу высвободил всю свою силу. Вэнь Кэсин ощутил ци Чжоу Цзышу в собственном даньтяне, ликуя от силы своего чжицзи, и закрыл глаза, посылая её обратно, сквозь их соединённые ладони. Они переплетали свои ци и раньше, когда Чжоу Цзышу просыпался посреди ночи, и Вэнь Кэсин помогал успокоить его разрушающиеся, воспалённые меридианы. Но тогда они ограничивали свои силы, чтобы не выжечь то, что от них осталось. Теперь у них не было причин сдерживаться, и сила хлынула, скользя между ними, поднимаясь и излучаясь из тел, когда переполнила их ядра. Вэнь Кэсин вздохнул и открыл себя технике, которая кипела в самой его сути. Он позволил ей направлять источник ци, которым они стали, и заставлять его вращаться, создавая вихри, вращающиеся вокруг друг друга. Чжоу Цзышу делал то же самое, отражая и наделяя силой каждое действие. Мир превратился в свет, резкий, как летнее солнце, и острый, словно отражающийся от снега, когда эти вихри превратились в шестерёнки, а техника заключила их внутри себя. Теперь Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин были ветром и водой, которые приводили шестерёнки в действие, но они отказались от самой возможности контроля. Переплетённая ци приподняла их, или камень под ними исчез, и Вэнь Кэсин инстинктивно сжал пальцы Чжоу Цзышу. Он не мог отпустить его, пока дело не будет сделано. Вэнь Кэсин продолжал вкладывать огромную силу в их огромное творение. Связь с собственным телом становилась всё более слабой, по мере того, как он отдавал всего себя шестерёнкам, пока единственным ощущением не осталось то, что его руки хватались за что-то, чего он больше не мог найти. Наконец сжав руки в кулаки, он почувствовал, как проваливается в необъятную пустоту. Его последней мыслью было Надеюсь он получит свой второй шанс. . Чжоу Цзышу закашлялся в платок. Откашлявшись, он увидел на платке кровь — ярко-красную на белом фоне — и скомкал его в рукаве, прежде чем кто-либо ещё успел её заметить. И затем… Она красная, осознал Чжоу Цзышу и замер на снегу, оценивая своё состояние. Его волосы были собраны в тугой пучок, форменный плащ тяжело лежал на плечах, и он отчётливо мог разглядеть бледное дерево, из которого было построено поместье Тяньчуан. Чжоу Цзышу дышал, и его лёгкие не отдавались болью. Он на автомате сделал шаг, чтобы никто из его подчинённых не понял, что что-то изменилось, и его тело отозвалось большей силой, чем он мог призвать за долгие недели без последствий. Чжоу Цзышу сделал боль своим постоянным спутником, но она оставила его. Не полностью — его грудь всё ещё была пронзена, раны всё ещё медленно заживали — но центрального источника не было вовсе. Чжоу Цзышу вышел вперёд, окружённый молчаливыми стражниками с факелами в руках, рассеивающими сумрак ночи, и проверил состояние своего тела. Множество мелких царапин и ушибов, боль в ноге — должно быть, он её подвернул — и шесть знакомых гвоздей, пронзивших его грудь. Только шесть. Чжоу Цзышу сохранил жёсткую маску на лице, уверенно шагая по снегу. Это спасёт тебя, сказал Вэнь Кэсин. У тебя будет ещё один шанс. Он думал, что он знал, что это значит. Но он не ожидал подобного, ему повезло, что тело ещё помнило, как ориентироваться в поместье Тяньчуан, потому что прямо сейчас его сознание потеряло всякую ориентацию. Ему нужно было… Было слишком много возможностей, это могла быть любая ночь. Чжоу Цзышу заспешил к своему кабинету, где он мог бы увидеть приказы, которые он отдал, записи о том, кто ещё жив, и точно узнать, когда он был. Первое, что он увидел, когда его сопровождающие удалились, и он вошёл в свои комнаты, было послание от Принца Цзина, лежавшее на столе без каких-либо опознавательных знаков. Чжоу Цзышу словно в тумане поднял конверт, страшась информации, содержавшейся в нём, и вскрыл конверт. Ли Чжимин и его семья прочитал он, суровая горстка иероглифов на бумаге кровавого цвета, которые всегда означали лишь одно. За ними последовало ещё одно предложение, которое, как знал Чжоу Цзышу, должно было сказать ему, какой общественный грех они совершили, чтобы оправдать этот поступок, но ему не нужно было его видеть. Он знал, в каком времени он оказался, и это знание осело горечью на языке. Военный министр — и что ещё более болезненно, Принцесса Цзинъань — последнее убийство, которое он совершил для Принца Цзин. Чжоу Цзышу выпустил бумагу из рук и отвернулся, и тут же наткнулся на картину с цветами, которую запятнал собственной рукой. Чжоу Цзышу закрыл глаза, опустился на колени и заплакал. Ты бы пережил это снова? спросил Вэнь Кэсин, и Чжоу Цзышу не думал ни о чём, кроме человека перед ним и жизни, которую он отчаянно хотел, чтобы они разделили. Он не понимал по-настоящему, что значит вернуться в тело, которое ещё не было опустошенно силой его преданности, прямо сейчас он просто слишком медленно исцелялся, его ошибки оставались в его теле, чтобы он не мог забыть свои грехи. Он не думал о том, что ему снова могут что-то приказать, и сможет ли он переварить притворную преданность, от которой он давным-давно отказался. Он сказал, что он бы смог, но сейчас… Чжоу Цзышу открыл глаза, желая увидеть цветущую ветвь, символизирующую поместье Четырёх Сезонов. Я встретил тебя, подумал он, мысленно добавляя к картине третий цветок. Оно того стоило. Но если бы был другой способ. Чжоу Цзышу прижал руку к тому месту, где металл ещё не пронзил его в седьмой, последний раз. Его смерть не нависнет над ними, несмотря ни на что. Если бы он мог найти другой способ освободиться от Тяньчуан — такой, который бы оставил меньше хороших людей мёртвыми или умирающими, — он бы им воспользовался. . Шейные позвонки Призрака Висельника хрустнули у него в руке. Вэнь Кэсин бесстрастно отшвырнул его тело в сторону. Пусть он станет ещё одним трупом, гниющим в глубине Долины. Никто этого не заметит, особенно когда десятки призраков уже умерли, благодаря режущим нитям Призрака Висельника. Маленькая коробочка, украденная Призраком, с грохотом упала на землю у его ног, и Вэнь Кэсин уставился на неё. Даже она с самого начала была ложью, оболочкой, не скрывающей ничего, кроме пыли. Он лениво поставил на неё ногу, чувствуя, как она скрипит под его весом. Он мог бы остановить всё это. Он мог бы отложить в сторону все планы, которые строил годами, которым не требовалось ничего, кроме малейшего толчка, чтобы превратиться в лавину, и вместо этого… Вэнь Кэсин зарычал и ударил кулаком по камню стены каньона. Вместо чего? Позволить миру боевых искусств продолжать беспечно жить, словно они никогда не делали ничего плохого? Позволить Долине Призраков оставаться созданным человеком адом, в котором можно бросать детей без всякой на то причины и который не научит ничему, кроме насилия и отчаяния, всех, кто к нему прикоснётся? Кровь стекала по его пальцам. Вэнь Кэсин пустым взглядом провожал следы, которые она очерчивала на его белой коже. Тепла здесь тоже не было. Какая человечность могла быть мире масок и убийств? Какой смысл был в жизни, если это было всё, что ты видел? Чжоу Цзышу… Встреча с ним была судьбой. Оставаться с ним — выбором. Вэнь Кэсин выбирал его снова и снова, из любопытства, упрямства, горя и любви. Чжоу Цзышу разглядел его в полной мере, протягивая руку помощи, даже когда он убегал, спрашивал о прошлом и будущем, превосходя воображение Вэнь Кэсина. Они встретились, переплелись обещаниями вечности, и теперь… Техника, вернувшая Вэнь Кэсина в эту суровую зиму перед неожиданным весенним теплом, не имела никаких гарантий. У Вэнь Кэсина перехватило дыхание при мысли о том, как он будет виться вокруг Чжоу Цзышу во второй раз, его мысли петляли и запутывались друг в друге, пока он вновь не ударил в стену, боль прорвалась сквозь панику и горе, когда он почувствовал, как камень и одна из его костей треснули из-за бесконтрольной силы. Он не мог позволить себе думать об этом. Вэнь Кэсин уставился на тело Призрака Висельника и очень намеренно наступил на коробочку, превращая её в щепки. Это была приманка, предлог, чтобы привести всё в движение. Дело было сделано, когда глаза Вэнь Кэсина были раскрыты, превратившись из вихрящегося небытия в окровавленные тени. Он не знал, как всё может измениться, но он знал один курс, который должен оставаться неизменным и позволит ему найти Чжоу Цзышу, и ничто иное. Треснувший сустав Вэнь Кэсина пульсировал болью, когда он развернулся и отправился назад к своим залам. Он всё равно отомстит, пообещал он себе. Он мог подумать о том, как достичь этой цели, направить свою энергию на этот путь, и никто бы не заметил разницы. Тем не менее, напомнил Вэнь Кэсин себе, ему нужно было избежать своей смерти — какой бы фальшивой она ни была — чтобы Чжоу Цзышу не искал своей собственной. . Чжоу Цзышу послал Дуань Пэнцзюя убить Ли Чжимина, проигнорировав приказ убить его семью, таким образом доверяя остальную работу мастерству телохранителя военного министра, господин Ли мог бы сбежать, если Чжоу Цзышу не предсказал маршрут, которым он выберется из поместья. У него был шанс. Это всё, что он мог дать. Чжоу Цзышу не стал дожидаться, чтобы узнать, как прошла миссия. Он попросил аудиенции у Принца Цзина, затем вновь вскрыл раны на груди, обнажая верхушки гвоздей, точно так же, как он помнил, он сделал раньше. На этот раз было больнее. На этот раз всё ощущалось гораздо сильнее; его чувства были отточены месяцами их потери, когда он заставлял оставаться их по-прежнему острыми, и теперь не было никаких иллюзий. Была просто боль от стали, рассекающей кожу, вездесущая холодная боль, пронизывающая его тело с каждым ударом сердца. На этот раз он не оплакивал Цинь Цзюсяо. Эти слёзы высохли, когда он увидел учеников, которых Вэнь Кэсин нашёл, благодаря Хань Иню, саженцы, которые Чжоу Цзышу мог бы — в этой новой жизни — привести к яркому цветению. Если бы он мог восстановить усадьбу Четырёх сезонов, чтобы почтить всех тех людей, что он привёл на смерть, это было шагом к его собственному прощению. Чжоу Цзышу в последний раз накинул на плечи плащ главы Тяньчуан, выходя из своих комнат в снежный день. Ему дали второй шанс, о котором он никогда бы не осмелился просить, хотя он не дал ему ничего, кроме его собственных воспоминаний и возможности попробовать ещё раз. Он хотел бы иметь хоть каплю уверенности, что Вэнь Кэсин вернулся назад вместе с ним, но чего нет, того нет. Но этого шанса должно быть достаточно, чтобы спасти самого себя, найти немного больше времени и немного меньше мучений, чтобы смягчить сердце Вэнь Кэсина и направить цзянху по менее кровавому пути. Он надеялся, что Вэнь Кэсин вспомнит. Это упростило бы ситуацию. А если нет… Чжоу Цзышу вспомнил, как Вэнь Кэсин увидел его в первый раз, и улыбнулся. Это займёт больше времени, чем хотелось бы, но Чжоу Цзышу был уверен, что Вэнь Кэсин со временем вновь откроется ему. Но сначала он должен был освободиться, чтобы вновь найти Вэнь Кэсина. Чжоу Цзышу направился к Принцу Цзину, спрятав седьмой гвоздь в своих одеждах. Это была угроза, опасность, которую он надеялся никогда не почувствовать вновь, необходимая, чтобы привести Принца Цзина к желаемому результату. Он не питал иллюзий, что Принц Цзин захочет его отпустить, он достаточно хорошо это услышал, когда Принц забрал его обратно и заявил, что когда-то думал, что Чжоу Цзышу может быть его чжицзи. Но это ещё не произошло. Возможно, на этот раз, не произойдёт вовсе. Чжоу Цзышу опустился на колени перед Принцем Цзинем и слушал его слова. Он называет меня опорой страны, мрачно размышлял он. Опора не убивает свой народ. Голос шифу эхом отдавался у него в голове, говоря о том же идеале, который Принц Цзин теоретически поддерживал, но который так явно игнорировал, — который Чжоу Цзышу сам игнорировал в течение десяти лет, потому что слишком пристальный взгляд означал бы признание глубины своего собственного соучастия. Величайший герой — это тот, кто вносит свой вклад в страну и благо народа, сказал Цинь Хуайчжан. У нас больше сил и знаний, чем у большинства, мы должны направить их во благо. Много лет назад, под тяжестью выпавшего бремени, наивный, попавший в ловушки придворных слов, Чжоу Цзышу убедил себя, что Тяньчуан может стать силой добра. Теперь… Чжоу Цзышу вздохнул — едва заметный выдох. — Я вырос как обычный житель страны. Возможно, я был талантливым учеником своей школы, — признал Чжоу Цзышу, как это было уже не в первый раз. Он заново обдумал эти слова в поисках иного конца. — Случай свёл нас вместе. Выбор превратил меня в ваш клинок. Я больше не нужен вам рядом, Принц Цзин; моя жизнь посвящена сражениям, я не знаю ничего о государстве, подобному тому, что вы должны сейчас построить. — Что ты имеешь в виду? — спросил Принц Цзин, как и раньше. Всё ещё в замешательстве. Всё ещё что-то подозревая. Правильно, хотя он ещё не знал почему. Чжоу Цзышу, преклонивший колени, пристально посмотрел куда-то поверх плеча Принца Цзин и начал снимать с себя одежды. Простые, экономные движения, которые никто другой бы не осмелился повторить. Я его любимчик, горько подумал Чжоу Цзышу, услышав, как Принц Цзин поднимается при виде его плоти, пронзённой гвоздями. У меня особые привилегии. — Цзышу, — выдохнул Принц Цзин, на его лице, когда он приблизился, явно читалось беспокойство. — Я больше ничего не могу для вас сделать, — сказал Чжоу Цзышу и, наконец, встретился взглядом с Принцем Цзином, надеясь, что Принц поймёт. — От этих гвоздей не избавиться, Принц Цзин. Остаётся только два пути. На этот раз он предлагал иные пути: смерть больше не была приемлемым окончанием его пребывания при дворе. — Первый, — сказал он, раскрывая правую ладонь, чтобы показать седьмой гвоздь. — Закончить то, что я начал. Я ждал так долго, потому что не хотел заканчивать, не попрощавшись. — Цзышу, — в панике повторил Принц Цзин. — Второй, — продолжил Чжоу Цзышу, игнорируя Принца Цзина. Он не мог колебаться, иначе всё бы пошло прахом. Он раскрыл вторую ладонь, в которой был фрагмент маски призрака. — Отступить в единственное место, оставшееся для таких, как я. Умереть, если не телом, то именем и духом, и продолжить жить как призрак. — Ты не можешь так поступить, — Принц Цзин начал шёпотом, но сорвался на крик: — Как ты смеешь! — Глава Тяньчуан может назначать наказания своим подчинённым по своему усмотрению, — Чжоу Цзышу держал руки ровно и не позволял своему голосу дрожать. — Я дал себе разрешения на семь гвоздей на три осени. Однако, если вы пожелаете, Долина Призраков подходит так же хорошо, как наказание и тюрьма. Там бы я смог сохранить свои чувства и навыки, пока сражение не унесёт мою жизнь. Принц Цзин отвернулся, вскидывая руки вверх. — Хорошо! Хорошо. Чжоу Цзышу ждал в молчании. На этот раз всё едва ли прошло лучше: Принц Цзин не обнажил против него меч. Пока. — Только ты один и остался, но теперь и ты хочешь покинуть меня? — Принц Цзин рассмеялся жестоко, Чжоу Цзышу хотел бы, чтобы этот смех не был ему знаком. — Прекрасно! Тогда живи, Чжоу Цзышу. Живи, преследуй меня, ты увидишь, чего я могу добиться, несмотря на то, что все меня покинули. Чжоу Цзышу сжал гвоздь в кулаке и уронил кусок маски на пол. Он поклонился, едва сумев заставить себя произнести: — Спасибо, мой Принц. Этот Чжоу глубоко благодарен вам за снисходительность. — Уходи, — хрипло отозвался Принц Цзин. — Пока я не передумал. Чжоу Цзышу вновь поклонился, запахнул плащ и ушёл. Он не станет маскироваться на пути к горе Цинъя. Всё, что его там ждало, — это его жизнь. . Вэнь Кэсин изгнал своих призраков из долины жестокими словами, изрезанными руками и невыполнимыми требованиями, которые обещали недостижимую награду. Всё казалось заученной ролью, потому что так оно и было. Вэнь Кэсин на высокомерном расстоянии, рождённом морозом и сдерживаемым горем, всё ещё разыгрывал поиск Призрака Висельника, чья кровь успела уже высохнуть. Он всё равно швырнул невезучего призрака, сообщившего о «побеге» Призрака Висельника, на землю достаточно сильно, чтобы сломать ему позвоночник. Он всё ещё стоял, не обращая внимания на труп, распростёртый на земле, и отдавал свои команды. Он просто делал это всё с закрытыми глазами и застывшей улыбкой вместо смеющегося пламени ярости. Это ничего не изменило. Дьяволы поклонились ему, гора Цинъя отозвалась радостными возгласами, когда призраки от восторга, что им позволили уйти, устроили беспорядок, и Долина Призраков опустела в течение недели. Вэнь Кэсин бродил по залам словно призрак и не обращал внимания на то, что о нём думали другие. Он мог бы сказать, что некоторые из его задержавшихся дьяволов смотрели на него и видели слабость, особенно Призрак Перемен, он воспринял бы это как дополнительный стимул для осуществления своих мечтаний о свержении Вэнь Гучжу. Прекрасно, подумал Вэнь Кэсин, когда позволил себе думать. Ему было плевать. Пусть Призрак Перемен свяжется с Се Ваном. Пусть отправится сам и заберёт своих последователей на отравленное поле. Пусть он гонится за своей смертью в стремлении получить ту власть, которую Се Ван позволил бы ему получить не больше, чем сам Вэнь Кэсин. Когда Призрак Перемен наконец ушёл, Вэнь Кэсин смотрел ему вслед и не позволял себе задумываться о том, какими будут его первые шаги. Он подумает об этом позже. У него ещё есть время. Вэнь Кэсин не заметил, что сжал кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони, пока Гу Сян не вскрикнула и не потащила его к Ло Фумэн. Он едва замечал, как Ло Фумэн мазала его руки обеззараживающей мазью. — Вэнь Гучжу, — позвала она его, но он ничего не ответил. — Вэнь Кэсин! Вэнь Кэсин оскалился и отдёрнул руки. — Я в порядке, — зарычал он, как в детстве, как никогда больше не делал с тех пор, как стал Хозяином Долины. Его руки были скользкими от мази, и, когда он снова сжал пальцы, стало больно. — Перестаньте волноваться. Ло Фумэн уставилась на него, поджав губы и нахмурившись. Она помнила, как он вошёл в Долину Призраков, она была единственным человеком, защищавшим его после смерти его родителей, и единственным призраком, считавшим, что он всё ещё сохранил человечность в своём сердце. Он мог огрызаться на неё сколько угодно, но она всё равно видела ребёнка, которого пыталась спасти от его собственного возмездия. Она снова пытается, — осознал Вэнь Кэсин и, наконец, рассмеялся. — Я жду, — ответил он на вопрос, который Ло Фумэн не задавала. — Ещё не время. — Чего ты ждёшь? — она снова взяла бинты и потянулась к нему. — Разве ты не хочешь наблюдать за действием, развернувшимся от твоего имени? Вэнь Кэсин посмотрел на свои руки, вздохнул и протянул их Ло Фумэн. Она бы справилась лучше, чем он. — У меня есть задания для твоих девушек, — сказал он, словно они были на его территории, а не её. Ло Фумэн вновь посмотрела на него и принялась наматывать белую ткань вокруг его ладоней. — Этот призрак слушает, — бинты натянулись туго, почти до боли. — Твоя тётушка Ло всё ещё хочет услышать ответ на вопрос. — Пусть эти стихи услышат в цзянху, — Вэнь Кэсин позволил брани захлестнуть его. В любом случае, здесь не было никого, кроме Гу Сян, кто мог бы засвидетельствовать это, а она уже знала, что Ло Фумэн не боялась его. Он процитировал стишок Чжао Цзина об амбициях, который заставил Цзянху готовится к раздорам, а затем добавил: — Мы добавим к ним, когда придёт время. — Это легко сделать, — Ло Фумэн закончила перевязку. Её руки были измараны кровью Вэнь Кэсина, и ему хотелось, чтобы она смыла её, единственная его кровь, которая должна оставаться на ней — кровь его рождения. Она смотрела на него задумчиво, не подозревая о завихрении его мыслей. — Вэнь Кэсин, почему ты остаёшься здесь? У стоявшей позади неё Гу Сян были широко раскрыты глаза в немой мольбе. Вэнь Кэсин отвернулся, не желая видеть её такой. Она спрашивала его, когда они смогут отправиться исследовать цзянху с тех пор, как он выпустил всех своих призраков на свободу. Он медлил, отказывался отвечать, отсылал её, чтобы остаться наедине со своим желанием и своим страхом. Вэнь Кэсин сморгнул слёзы, которые не хотел проливать. — Я жду, — повторил он очень тихо и ушёл, прежде чем его тётя и младшая сестра успели спросить что-либо ещё. Если Чжоу Цзышу помнит, он придёт сюда. Если нет, то Вэнь Кэсин не знал, что он будет делать, не говоря уже о том, как он будет жить. . Чжоу Цзышу добрался до подножия горы Цинъя и остановился. Ему потребовался месяц, чтобы добраться сюда, он шагал так быстро, как только мог, и отдыхал всякий раз, когда в этом нуждался. По дороге Чжоу Цзышу позаботился о том, чтобы скрыть свой след. Благодаря долгим годам практики, это далось ему легко, и его забавляло наблюдать, как шпионы, которых Принц Цзин послал за ним, — все они раньше были его подчинёнными, все их навыки и их выучка были ему известны — слепо барахтаются перед лицом его способностей. Прошло много времени с тех пор, как у него были причины испытывать самого себя, и было приятно видеть, как обнажаются все недостатки в тренировках Тяньчуан без нужды что-либо с этим делать. Но он сделал — убил худших из них. Их тела, выставленные напоказ в качестве предупреждения, отправили горстку людей обратно к Принцу Цзину. Чжоу Цзышу играл в прятки с остальными, продолжая путешествовать, и избавившись от ещё нескольких. Теперь, у входа в Долину Призраков, он подумал, что, возможно, один из дюжины шпионов, изначально следовавших за ним, всё ещё был у него на хвосте. Если этот человек решит задержаться, то Чжоу Цзышу может натравить на него призраков. Если нет, то Принц Цзин узнает, что он прибыл в Долину Призраков. Такой вариант был приемлемым: тогда его считали бы мёртвым, и больше не было бы необходимости беспокоиться. Всё же шпионы были помехой на его пути. Он жалел, что не смог заставить себя двигаться быстрее и более открыто; он не знал всей первоначальной временной шкалы Вэнь Кэсина. Ему просто оставалось надеяться, что он сможет встретиться здесь с Вэнь Кэсином до того, как всё вокруг них начнёт разваливаться на части. Если нет, тогда… Чжоу Цзышу вздохнул. Тогда он уйдёт и убьёт всех призраков, которых встретит на пути к Чжан Чэнлину, стараясь двигаться с достаточной скоростью, чтобы вся семья мальчика не погибла из-за многолетней обиды. Ворота в Долину Призраков были открыты, но Чжоу Цзышу не ощутил наличия засады. Не то, чтобы Долина нуждалась в подобной защите: цзянху заключило сделку и скрепило её печатью, так что никто, кроме безумцев или убитых горем — тех, кому больше нечего терять — не отваживался сейчас приходить сюда. Каким он был? Подумал Чжоу Цзышу, проходя через огромные каменные ворота, поднимаясь по знакомой дороге. Он избегал ловушек, скрытых на главной дороге в качестве сдерживающих факторов для дураков, пытающихся проявить себя, так и испытаний на ценность для тех, кто вошёл. Это привлекло к нему внимание, но этого Чжоу Цзышу и хотел. И если бы кто-нибудь из призраков, наблюдавших за ним, осмелился бросить вызов его навыкам, Чжоу Цзышу знал, что он мог бы с лёгкостью победить их. Чжоу Цзышу не повстречал ни одного живого существа — человека, зверя или призрака в маске — пока не добрался до широкой площади, служившей залом для Вэнь Кэсина. Он остановился в центре, память услужливо наложила на голые камни кровь и тела павших, и он почти пропустил одного человека, что не был воспоминанием, пока она не заговорила. — Господин сказал привести тебя к нему, — сказала Гу Сян, её взгляд был таким же любопытным и холодным, каким он запомнил его в их первую встречу. — Тогда не будем разочаровывать Вэнь Гучжу, — пробормотал Чжоу Цзышу, уверенно пройдя мимо неё. Гу Сян пронзительно закричала и бросилась на него со своим кнутом. Чжоу Цзышу увернулся и поймал кончик кнута: точно так же поступил Вэнь Кэсин, когда ему надоела их драка-знакомство. Хотя было интересно вновь встретиться с Гу Сян в обстоятельствах, когда ему было не нужно скрывать свои способности, прямо сейчас у него не было на это времени: он был слишком близко к Вэнь Кэсину, чтобы отвлекаться. Вместо этого он повернулся к Гу Сян и с намёком на улыбку отбросил кнут обратно в неё. — Он ждёт там, ведь так? — спросил Чжоу Цзышу, указывая на зал, высеченный на склоне горы. — Да, — Гу Сян скрестила руки на груди и нахмурилась. — Следуй за мной. Чжоу Цзышу взмахнул рукой в полунасмешливом поклоне, зная, что он заимствует язык тела Вэнь Кэсина, и не заботясь о том, что от этого у Гу Сян волосы встали дыбом ещё больше. Дыхание участилось, энергия бурлила в крови в тревоге и в предвкушении, и было достаточно сложно, просто не побежать вперёд. Но он подстроился под темп Гу Сян и пошёл вперёд, не отвлекаясь от своей цели. Хотя Гу Сян велела ему следовать за ней, она решила идти рядом с ним, не желая открывать перед ним спину или отводить от него взгляд. Чжоу Цзышу подумал, что она ожидает, что он сразу же направится к Вэнь Кэсину, как только увидит его, и Чжоу Цзышу полагал, что она не ошибается, просто он сделает другой шаг. Вэнь Кэсин в одеждах красных, словно кровь, сидел на троне, при виде него у Чжоу Цзышу перехватило дыхание. Он забыл, как резко контрастировали его бледная кожа и тёмные волосы, а красные одежды и подводка ещё больше подчёркивали красоту Вэнь Кэсина. В последний раз Чжоу Цзышу видел Вэнь Кэсина похожего на настоящего призрака, исчезающего в небытие с волосами, обесцвеченными серебром от силы, которую он использовал, чтобы отправить их назад. Раньше он и не подозревал, как много красок потерял в своей жизни. Он не думал о том, насколько насыщеннее стали эти цвета сейчас. Вэнь Кэсин выпрямился, его глаза расширились от хищной праздности до удивлённого недоверия, которое Чжоу Цзышу помнил, что видел лишь дважды. Первый раз, когда он перешёл на сторону Вэнь Кэсина перед его ложной смертью, и снова, когда он встал между ним и людьми Се Вана, чтобы спасти ему жизнь. Теперь, увидев этот взгляд в третий раз, Чжоу Цзышу почувствовал, как тугой узел беспокойства в его груди ослаб. Он не был единственным, кто помнил. Чжоу Цзышу шагнул вперёд, не в силах контролировать себя, зная, что на глазах появляются слёзы, которые он не сможет объяснить. — А-Сюй, — выдохнул Вэнь Кэсин. Он спрыгнул с трона, его одежды развевались вокруг него так же радостно, как новогоднее знамя, и приземлился перед Чжоу Цзышу. — Ты помнишь. Он рассмеялся — влажный, сдавленный звук — и упал в объятия Вэнь Кэсина. — Как я мог забыть, Лао Вэнь? — Я боялся… — Вэнь Кэсин резко тряхнул головой. — Нет необходимости говорить об этом, А-Сюй. Чжоу Цзышу кивнул и уткнулся лицом в тёплый изгиб шеи Вэнь Кэсина. — На этот раз мы можем сделать лучше. — Мы уже сделали, — Вэнь Кэсин надёжно обнял его своими сильными руками — хотя он тоже дрожал, почти незаметно, мелкой дрожью — и Чжоу Цзышу вцепился в него, не совсем плача, но подойдя к этому проявлению эмоций гораздо ближе, чем он когда-либо думал сможет проявить на публике. Вэнь Кэсин не сказал ничего. Он просто держал его крепко, сжимая плечи Чжоу Цзышу до синяков, двигаясь таким образом, что Чжоу Цзышу расценил это как призыв Гу Сян к молчанию. Он был здесь. Он сделал это. И, в отличии от того, чего он боялся, о чём отказывался позволять себе думать даже самыми тёмными ночами, он был не один. . — Вы ждали его? — Гу Сян болтала ногами, сидя на кухонном столе. — Да, — Вэнь Кэсин шлёпнул её по ноге. — Прочь, негодница, я собираюсь готовить. — Вы никогда не готовили для кого-то кроме меня, — проворчала Гу Сян, соскальзывая со стола, чтобы пройти к кладовке. Вэнь Кэсин проигнорировал её комментарий, сосредоточившись на том, какие ингредиенты ему необходимы. Обычно он не готовил даже для самого себя, он вообще редко готовил, пока они были в Долине Призраков. Было достаточно слуг — таких же хороших, как Гу Сян — которые были счастливы выполнять его команды и готовить для него еду ещё до того, как он успевал подумать о том, что именно он хочет съесть. Гу Сян, проницательная и хорошо знавшая его предпочтения, положила перед ним свежую рыбу. — Кто он такой? — Твой дядя Чжоу, — Вэнь Кэсин махнул рукой, разрешая ей заняться чисткой рыбы, — если она собирается задавать ему вопросы, то пусть заслужит эту возможность, будучи полезной. Преувеличенное закатывание глаз, которое он получил, не уступало быстрым пальцам Гу Сян, отлично умевшим обращаться с кухонным ножом. Вэнь Кэсин не знал, когда она взяла на себя ответственность заботиться о том, чтобы они всегда были идеально острыми, но он знал, что именно она заботилась об этом. Гу Сян молчала ровно столько, чтобы ему хватило времени самому взяться за нож, чтобы нарезать овощи, яркие и сочные на фоне тёмного камня горы Цинъя. — Почему я не встречала его раньше? Вэнь Кэсин проглотил Встречала, просто не помнишь, потому что это было ложью: эта Гу Сян никогда не встречала нищего, наслаждавшегося солнцем. — Я встретил его, когда последний раз покидал Долину, — эта полуправда легко соскользнула с языка. Он пытался придумать, как объяснить ей всё, потому что знал, как только Гу Сян увидит их вместе, она поймёт, что их связь родилась не сегодня. Он так и не нашёл хорошего решения потому, что каждый раз, когда он думал о Чжоу Цзышу, его мысли превращались в отчаянный крик а что если он не помнит? и ему нужно было выбираться из этой бездны. Вэнь Кэсин тряхнул головой, заставляя себя расслабиться. Чжоу Цзышу был здесь, полусонный в его постели, и Вэнь Кэсин сказал себе, что ему больше не нужно беспокоиться. Он верил себе только потому, что всё ещё чувствовал следы, что остались на его спине от пальцев Чжоу Цзышу, и всё ещё чувствовал вкус Чжоу Цзышу у себя на языке. — Он спас мне жизнь. Я спас его. Мы пообещали, что однажды встретимся снова, — овощи шипели и плевались маслом, пока он перекладывал их в вок. — Я не думал, что это произойдёт здесь. — Почему вы не рассказывали мне о нём раньше? Вэнь Кэсин поморщился от обиды и упрёка в голосе Гу Сян. — Я планировал рассказать тебе, когда мы уйдём. Я не… — его голос дрогнул, он сглотнул комок в горле. Она заслуживала правды, если бы только он мог её сказать. — Я знал, что я увижу А-Сюя снова, — самая простая часть. А остальное… Вэнь Кэсин перемешал овощи и позволил звукам готовки заглушить единственные другие слова, которые он мог заставить себя произнести. — Я думал мне придётся искать его. — Но он пришёл сам. Вэнь Кэсин молча кивнул. Гу Сян похлопала его по плечу, когда подошла и встала рядом с ним, она взяла имбирь и лук и начала нарезать их кубиками. Резкие запахи ударили в нос, оправдывая покалывание в глазах. — Так значит, мы покинем Долину? — Через несколько дней, — Вэнь Кэсин развернулся, чтобы проверить рыбу — идеально выпотрошенную и порезанную на удобные куски — и подготовить её к жарке. — А-Сюй был в дороге несколько недель, чтобы добраться сюда. Гу Сян кивнула, словно это объяснило ей всё, что ей нужно было знать. Тёплые ароматы еды разлились в воздухе, и Вэнь Кэсин подумал Может так оно и есть. . Чжоу Цзышу проснулся в полночь. Шесть гвоздей не могли соперничать с семью, но всё равно их было достаточно, чтобы будить его каждую ночь. Чжоу Цзышу застонал и сел. Рука, лежавшая поперёк его груди, соскользнула, и Вэнь Кэсин приподнялся, его глаза были затуманены сном, но понимание тут же пришло к нему. — Всё не так плохо, — тихо сказал Чжоу Цзышу, прежде чем Вэнь Кэсин успел что-либо спросить. — Ты сам видел, как было раньше. Вэнь Кэсин кивнул, усаживаясь за спиной Чжоу Цзышу. Знакомые руки легли на лопатки Чжоу Цзышу, и мгновение спустя мягкое тепло ци потекло по каналам Чжоу Цзышу, с привычной легкостью расслабляя и успокаивая мышцы. Чжоу Цзышу со стоном расслабился, а Вэнь Кэсин рассмеялся. — А-Сюй, не соблазняй меня. — Ты находишь это соблазнительным? — Чжоу Цзышу слегка тряхнул головой, прежде чем сосредоточиться на том, чтобы привести свои меридианы в равновесие. Вэнь Кэсин мог обеспечить его энергией, но переплести её с собственной ему всё равно было нужно самому — тем более, что Вэнь Кэсин ещё не знал, как шесть гвоздей воздействуют на его ци. — Для меня всё в А-Сюе выглядит соблазнительным, — легко сказал Вэнь Кэсин, словно это было настолько очевидно, что Чжоу Цзышу должен был сам об этом знать. Чжоу Цзышу рассмеялся. С тех пор, как он оказался в Долине Призраков, он смеялся гораздо чаще, чем весь месяц до этого. Вэнь Кэсин удовлетворённо хмыкнул, они оба принялись помогать телу Чжоу Цзышу продолжать функционировать как должно. — Достаточно, — Вэнь Кэсин остановился, не задавая вопросов, и Чжоу Цзышу повернулся к нему лицом. Света было немного, но луны сквозь занавешенные окна было достаточно, чтобы он смог разглядеть очертания фигуры Вэнь Кэсина и даже уловить мягкость в его взгляде. Раньше, когда все его повреждённые меридианы, удерживались лишь силой его воли и упорными тренировками, Чжоу Цзышу знал, что этого было бы недостаточно, чтобы разглядеть. — Кэсин, — прошептал Чжоу Цзышу, положив ладонь ему на щеку. Вэнь Кэсин улыбнулся ему ярче звёзд и притянул к себе для долгого поцелуя. Они уже дважды были вместе. Первый раз — сразу после прибытия Чжоу Цзышу — был безумным, Вэнь Кэсин тащил Цзышу к своей кровати, на пути к ней они наталкивались на стены, разрывали на друг друге одежду, сталкивались зубами в поисках прочного доказательства, что это было настоящим. Второй раз, после ужина, когда их желудки были так же полны, как и их сердца, Вэнь Кэсин прижимался к Чжоу Цзышу, не позволяя ему вырваться, благоговейно заново изучая его тело и обнаруживая, насколько чувствительным был Чжоу Цзышу, когда гвозди не затуманивали его восприятие. Этот поцелуй был слаще и мягче, чем любой из предыдущих, он не вызывал возбуждения, а просто признавал, что они живы, они вместе и любят друг друга. Чжоу Цзышу выдохнул в губы Вэнь Кэсину, за что был вознаграждён игривым укусом за губу. — А-Сюй, — пробормотал Вэнь Кэсин, поднимая руку, чтобы коснуться его груди и замерев на том месте, где больше не было шрама от гвоздя. — В этот раз ты попросишь о помощи? — Я свяжусь с Бэйюанем и У Си, как только мы доберёмся до города, — Чжоу Цзышу потянул Вэнь Кэсина на себя, укладывая на постель. Они переплелись конечностями, что было неудобно для сна, но не позволяло забыть, что они оба здесь. — Я не заинтересован в том, чтобы снова страдать от медленного угасания. Если бы тебя не было здесь, не сказал он, я бы мог снова выбрать этот путь. Но Вэнь Кэсин был здесь, и на этот раз Чжоу Цзышу хотел возродить усадьбу Четырёх сезонов вместе с ним. Он снова поцеловал Вэнь Кэсина, просто ради удовольствия от того, как хорошо их тела знали друг друга, и пообещал: — Пока ты жив, я планирую оставаться в живых. Вэнь Кэсин теснее прижался к Чжоу Цзышу. — Пока ты жив, я не планирую умирать. — Тогда нам просто нужно жить вечно, — полушутя сказал Чжоу Цзышу, эта новая жизнь была для него чем-то вроде вечности. Наконец Вэнь Кэсин рассмеялся. — В конце концов, разве это не надоест? — Нет, если ты со мной, — сказал Чжоу Цзышу, прижимаясь лбом ко лбу Вэнь Кэсина. — Лао Вэнь, ты мог бы развлекать меня до скончания веков. — А-Сюй, — выдохнул Вэнь Кэсин и снова завладел ртом Чжоу Цзышу. И больше не осталось места для слов, лишь для тепла желания и взаимного удовольствия.