когда цветут орхидеи

Вэнь Кэсин застонал и теснее прижался носом к Чжоу Цзышу, когда кто-то — А-Сян, понял он несколько мгновений спустя, — заколотил в дверь. — Чжоу-шу! — позвала она через дверь. — Ты в порядке, Чжоу-шу? Уже почти время обеда! Кажется, так оно и было; они не спали до тех пор, пока не запели птицы. В объятиях Вэнь Кэсина зашевелился Чжоу Цзышу и перевернулся, утыкаясь лицом ему в шею. — Шумно, — пробормотал он. — Твоя младшая сестра. Твоя проблема. — Ты тот, кого она зовёт, — указал Вэнь Кэсин и едва отбил удар Чжоу Цзышу по лицу. Смеясь, он повысил голос достаточно сильно, чтобы Гу Сян услышала: — Мы скоро выйдем, А-Сян. Абсолютная тишина в течение десяти мяо, после чего дверь распахнулась, и Гу Сян вошла в комнату. Вэнь Кэсин посмотрел на неё поверх головы Чжоу Цзышу и хихикнул: девушка закрыла за собой дверь и закрыла лицо руками, как будто боялась смотреть. — Господин? — не отрывая рук от лица, позвала Гу Сян. — Когда вы прибыли? — После полуночи, — проворчал Чжоу Цзышу. Вэнь Кэсин погладил его по волосам и поплотнее укутал его плечи одеялом. — Подожди снаружи, А-Сян, — сказал он, всё ещё веселясь. — Ты же не хочешь быть здесь, когда мы встанем? Она покраснела — её трудно было чем-то шокировать, и Вэнь Кэсин был рад, что ему это удалось, — и убежала, бросив на прощание: — Я принесу еды! После того, как Гу Сян ушла, Вэнь Кэсин поцеловал Чжоу Цзышу в лоб. — А-Сюй, — пробормотал он, проводя пальцами по спине своего чжицзи. — Она следила за тем, чтобы ты ел во время моего отсутствия? — Я вполне способен покормить себя сам, — в доказательство своей правоты Чжоу Цзышу укусил Вэнь Кэсина, но почти сразу же отпустил, чтобы не вызвать новую волну жара. — Почему она всё ещё зовёт тебя Господином? Вэнь Кэсин перевернулся на спину и уставился в потолок. — В прошлый раз… — он сглотнул, покачал головой, пытаясь вернуть лёгкость своему тону. — Это действительно то, о чём ты хочешь поговорить, А-Сюй? Чжоу Цзышу вздохнул и сел, укутываясь в одеяло словно в плащ, оставляя Вэнь Кэсина без малейшего кусочка ткани в прохладе комнаты. Вэнь Кэсин вздрогнул, инстинктивно хватаясь за одеяло, но Чжоу Цзышу потянул за край, прежде чем он сумел это сделать. — Лао Вэнь, — Чжоу Цзышу смотрел на него сверху вниз, и этот взгляд должен был быть суровым, если бы его волосы не были распущены по плечам, а в глазах не плескалась нежность. — Она заслуживает знать, что она значит для тебя. Вэнь Кэсин поднялся, собирая всё своё достоинство, насколько это было возможным, будучи обнажённым и под взором слишком понимающих глаз, и начал одеваться. Только после того, тонкий слой нижних одежд покрыл его кожу он заговорил. — Разве она не знает? — Ты должен сказать ей, — пристальный взгляд Чжоу Цзышу впивался ему в спину, проникая под любые слои одежды, за которой Вэнь Кэсин хотел скрыться. — Позволь ей жить с этим знанием. Вэнь Кэсин споткнулся и ухватился за край стола. — А-Сюй. Его сердце бешено колотилось. Даже встреча с Чжан Чэнлином не подействовала на него так сильно, мальчик был таким же ярким и решительным, как всегда, но менее травмированным, чем когда Вэнь Кэсин впервые встретил его. Гу Сян всегда была рядом с ним. Было легко вернуться к воспоминаниям о годах, проведённых в Долине Призраков, игнорируя всё, что произошло с тех пор, как Чжоу Цзышу вошёл в их жизни. Было легко позволить себе блаженно забыть о том, что произошло, о несправедливости того, что случилось с ней и… — Цао Вэйнин? — Клан Меча нежного ветра ещё не прибыл, — Чжоу Цзышу схватил Вэнь Кэсина за плечо. Когда он оказался рядом? Вэнь Кэсин не заметил. — Это не то, о чём мы говорим, Кэсин. — Разве? — Вэнь Кэсин повернулся к нему, позволяя обхватить себя рукой. — Я всё ещё помню. Чжоу Цзышу заключил его в крепкие объятия, и Вэнь Кэсин наклонился к нему, устраивая голову у него на плече. — Этого не произошло, — твёрдо сказал Чжоу Цзышу. — На этот раз всё будет иначе. — Но я всё ещё помню. Не только смерть Гу Сян, несчастье посреди великой радости, но и столкновение Чжоу Цзышу со смертью. В тот момент, когда он увидел дыры, проделанные крюками в теле Чжоу Цзышу по приказу Принца Цзина, Вэнь Кэсин ничего не хотел так сильно, как ворваться обратно во дворец и с яростью разорвать его на куски. Единственная причина, по которой он остался, заключалась в том, что Чжоу Цзышу уже рассказал ему какой вред причинил в ответ, и Вэнь Кэсину нужно было держать Чжоу Цзышу в своих руках, чтобы продолжать верить, что он не рухнет или не исчезнет. Большую часть его жизни ему снились кошмары с его мёртвыми родителями, кошмары о смерти Чжоу Цзышу и Гу Сян просто присоединились к общей груде. Отстранённо Вэнь Кэсин понял, что плачет. Прошлой ночью он не плакал, они были слишком заняты, прижимаясь друг к другу и рассказывая истории о том, как всё прошло. Слишком заняты напоминанием себе об этой жизни. Объятия Чжоу Цзышу были ласковыми, нежными и успокаивали, и Вэнь Кэсин прижался к нему так, как не позволил себе сделать в первый раз. — Кэсин, — из реальности донёсся мягкий голос Чжоу Цзышу, более настойчивый, чем воспоминания, которые Вэнь Кэсин пытался сдержать. — Мы можем создать новые воспоминания, Кэсин. Лучшие воспоминания. А-Сян может называть тебя гэгэ, когда она будет знакомить тебя с Вэйнином, а ты можешь дразнить свою мэймэй за то, что она не знакома с поэзией, и ты можешь быть счастлив. Вэнь Кэсин сделал глубокий вдох, насколько это было возможно, пока в его горле сдерживались рыдания, и кивнул. — Хорошо, — прошептал он. — Я скажу ей. — Сегодня? — Такой требовательный, — Вэнь Кэсин потёрся носом о Цзышу, но в ответ получил лишь смех, несмотря на то, каким скользким и липким, по его мнению, должно было быть его лицо. — Да, А-Сюй. — Хорошо, — Чжоу Цзышу поцеловал его в лоб. — Иди приведи себя в порядок. Поговори с ней, пока я пойду встречать Чэнлина. Вэнь Кэсин ухмыльнулся и ущипнул Чжоу Цзышу за ухо. — После обеда, да? — Мой желудок всё ещё работает, Лао Вэнь, — Чжоу Цзышу отмахнулся от него. — Перестань беспокоиться. — Только если ты тоже перестанешь, — ответил Вэнь Кэсин, чувствуя себя вполне уверенно, зная, что Чжоу Цзышу тоже будет продолжать заботиться о нём. Улыбка Чжоу Цзышу, когда они оторвались друг от друга, чтобы одеться, подтвердила, насколько он был прав. . Сидеть за одним столом с Чжан Юйсэнем и пить чай было странно. Раньше Чжоу Цзышу видел этого человека лишь мельком, на расстоянии, когда он прибыл в поместье школы Озёрной глади перед тем, как оно сгорело. Сейчас же Чжан Юйсэнь был здесь, в Юэяне, извинился за то, что не мог разлить чай сам, и коротким жестом указал на свою потерянную руку. Чжоу Цзышу пробормотал все положенные слова, наблюдая за тем, как Чжан Чэнлин прислуживает своим старшим. Сейчас мальчик выглядел лучше, чем тогда, когда Чжоу Цзышу впервые встретил его, но всё же гораздо менее уверен в себе, чем юноша, которого Чжоу Цзышу видел в последний раз. Вэнь Кэсин сказал то же самое, но всё равно было поразительно осознавать, как много изменилось за те короткие месяцы, что они провели вместе. Да, на тот момент он был в том возрасте, когда нужно было взрослеть, но дело было не только в его лице, дело было в том, как он держался и насколько комфортно чувствовал себя в своём теле. Чжоу Цзышу потягивал свой чай и изучал Чжан Чэнлина. — Мой шиди много рассказывал мне о тебе, — наконец сказал он, как только с формальностями было покончено. — Он убедил меня подумать о том, чтобы взять тебя в ученики. Чжан Чэнлин широко распахнул глаза и повернулся — как и должно было быть — к своему отцу. — Но я часть клана Озёрной глади? — Ты мой сын, — мягко сказал Чжан Юйсэнь, положив руку на плечо Чжан Чэнлину. — У меня есть ещё два наследника. Если ты хочешь обучаться в другом месте, Лин-эр, я не буду тебе препятствовать. — Если бы шифу был жив, я бы предпочёл, чтобы Чжан Чэнлин был моим шиди, — Чжоу Цзышу встретился взглядом с отцом мальчика. — Но его давно уже нет с нами. Чжан Юйсэнь вздохнул. — Я сожалею, что мы отдались друг от друга так сильно, что Цинь-сюн не захотел просить нас о помощи, и что вы не смогли вырасти рядом с нами, как со своими дядями. Чжоу Цзышу склонил голову. Вэнь Кэсин говорил ему о сожалениях отца Чэнлина, но он не ожидал, что эти слова так легко пронзят его сердце. — Шифу будет покоен в загробной жизни, узнав, что господин Чжан всё ещё думает о нём с любовью. Атмосфера вокруг них сгустилась от печали. Прошло много времени с тех пор, как было вызвано это горе, и Чжоу Цзышу больше не знал, как его переживать. Взгляд Чжан Юйсэня смягчился, и он похлопал сына по плечу. — Чего ты хочешь, Лин-эр? Чжан Чэнлин выпрямил спину и обошёл вокруг стола с присущей подросткам неуклюжестью, прежде чем опуститься на колени и согнуться до земли в официальном поклоне. — Я не сказал, что приму тебя, — мягко заметил Чжоу Цзышу. В его собственном сердце не было никаких сомнений, что он это сделает, но и причин слишком облегчать жизнь Чжан Чэнлину — тоже. Пусть он проявит часть той самоотверженности и настойчивости, которые покорили Чжоу Цзышу в первый раз. — Глава, — ответил Чжан Чэнлин, и у Чжоу Цзышу перехватило дыхание. Он не хотел слышать это обращение с тех пор, как вбил гвозди в Би Чанфэна в своей первой жизни. Даже ученики, которых Вэнь Кэсин собрал со слов Хань Иня, не называли его этим титулом, в то время это было слишком больно, слишком подавляющим, чтобы позволить им. Но сейчас… Он восстановит усадьбу. Он восстанавливал клан. Он мог бы снова носить этот титул. Чжоу Цзышу перевёл дыхание и склонил голову, когда Чжан Чэнлин продолжил говорить. — Этот Чжан молод и был беспечен, но он в долгу перед героем Вэнем за те обрывки учений, что он уже ему дал. Этот Чжан хотел бы продолжить обучение в усадьбе Четырёх сезонов. Пожалуйста, примите этого Чжана в качестве своего ученика! Должно быть, он репетировал эту речь, подумал Чжоу Цзышу, глядя на склонённую голову Чжан Чэнлина. Вероятно, он представлял, как произносит её, кланяясь Вэнь Кэсину. Чжоу Цзышу ухмыльнулся, позже будет забавно подразнить Вэнь Кэсина по этому поводу. — Поднимайся, — спустя фэнь, Чжан Чэнлин всё ещё не поднимался из поклона. — Я не приму ни одного ученика, не оценив его навыки собственными глазами. — Да, Глава! — Чжан Чэнлин немедленно выпрямился, а затем нерешительно повернулся к своему отцу. — Отец, я могу… Чжан Юйсэнь снисходительно погладил его по голове. — Продолжай, Лин-эр. Отведи Главу Чжоу во внутренний двор. Простите за то, что я не пойду с вами, — добавил он, протягивая свою единственную руку в сторону Чжоу Цзышу. — Мне посоветовали отдыхать как можно больше. — Я понимаю, господин Чжан, — Чжоу Цзышу печально ему улыбнулся; он не знал, узнает ли когда-нибудь этот человек, насколько глубоко он всё понимает. Может быть, он скажет ему когда-нибудь, когда гвозди покинут его тело и станут всего лишь воспоминанием о печальных временах. Чжан Чэнлин вывел его в просто оформленный внутренний двор гостевого дома, где остановилась школа Озёрной глади. Чжоу Цзышу огляделся по сторонам, решив, что во дворе нет ничего дорогого и хрупкого, затем кивнул Чэнлину. — Нападай, — сказал он, словно это было самым очевидным испытанием. В Тяньчуан так оно и было. Он мог определить выносливость, решительность и мастерство. Когда его раны стали гораздо серьёзнее, Дуан Пэнцзюй и Хань Инь сносно справлялись с этой ролью. Чжоу Цзышу знал все их недостатки и мог заглянуть сквозь малейшие прорехи, чтобы разглядеть свет. Он подозревал, что Чжан Чэнлин ожидал, что ему придётся продемонстрировать те техники, которые он уже знал, судя по тому, как расширились его глаза и приоткрылся рот. — А, Глава, вы уверены? Чжоу Цзышу усмехнулся. — Мой шиди сказал тебе, что я хрупок? Я сказал тебе, что ты должен делать, глупый мальчишка, ты собираешься следовать указаниям? Судя по тому, как мальчик неумело пытался скрыть дрожь, Вэнь Кэсин сказал Чжан Чэнлину, что он болен. Нелепый. Он дрался с Вэнь Кэсином, находясь в гораздо худшей форме. Если он не сможет справиться с неподготовленным мальчиком, находясь под воздействием укрепляющих лекарств У Си, Чжоу Цзышу не заслуживал ни одного из подарков, которые ему предлагала новая жизнь. — Да, Глава! — крикнул Чжан Чэнлин, бросаясь к нему. Чжоу Цзышу спокойно отступил в сторону, сцепив руки за спиной. Он наслаждался собой, как он видел, это делал бы Вэнь Кэсин, он использовал простейшие элементы стремительных шагов усадьбы Четырёх Сезонов, чтобы избежать восторженных, но неуклюжих попыток Чжан Чэнлина добраться до него. Пока они кружились по двору, Чжоу Цзышу поставил перед собой задачу заставить мальчика врезаться в каждое дерево и стену во дворе. Если бы упорство Чжан Чэнлина позволило ему восстанавливаться и продолжать попытки, он бы довёл своё упражнение до конца. Если Чэнлин сдастся… Чжоу Цзышу отбросил эту мысль в сторону. Чжан Чэнлин не сдавался. Он прошёл через более тяжёлые испытания, заставлял себя продолжать двигаться, несмотря на суровые испытания, и продолжал работать над достижением своей цели. Несмотря на ужасные движения ног и прерывистое дыхание, Чжан Чэнлин хорошо понимал собственное тело. Он двигался как единое целое, не позволял своим рукам или ногам отставать, и его конечности оставались на одной линии с его ядром. Чжоу Цзышу слегка улыбнулся, отодвинувшись на ширину пальца и позволив Чжан Чэнлину вновь промчаться мимо. На этот раз Чжан Чэнлин ухватился за собственную мысль и развернулся, прежде чем врезался в стену. Когда Чжан Чэнлин снова бросился на Чжоу Цзышу, тот протянул руку и схватил мальчика за воротник. Чжан Чэнлин взвизгнул и вцепился в его руку, пока Чжоу Цзышу удерживал его над землёй в течение трёх медленных вдохов. — У тебя есть шанс, — Чжоу Цзышу осторожно опустил мальчика на землю. — Что ты заметил в том, как я двигался? Чжан Чэнлин ответил не сразу. Он прикусил губу и переступал с ноги на ногу, словно пытался подражать движению ног Чжоу Цзышу, затем, наконец, сказал: — Это было похоже на попытку поймать ветер. Глава был прямо передо мной, но, если я пытался коснуться вас, Глава был недосягаем. Я никогда не видел, чтобы кто-то ещё так двигался. — Это секретная техника усадьбы Четырёх сезонов, — Чжоу Цзышу изучал Чжан Чэнлина. Он вспотел, запыхался, но всё ещё держался прямо. Когда Чжоу Цзышу отправлял Вэнь Кэсина спасти мальчика, он задавался вопросом, была ли его решимость частично сформирована тем, что он был единственным выжившим из своей семьи. Теперь, после того, как он услышал описание Вэнь Кэсина, и увидев Чжан Чэнлина своими глазами, он был уверен, что это было частью самого Чжан Чэнлина. — Ты хотел бы изучить её? Чжан Чэнлин уставился на него широко распахнутыми глазами, выглядя так, словно забыл, как дышать, а затем упал на колени так быстро, что наверняка ушибся. — Шифу! — выдохнул он и поклонился три раза. — Ваш ученик готов учиться! Чжоу Цзышу посмотрел сверху вниз на этого мальчика, которого раньше считал почти своим сыном, и улыбнулся. Возможно, на этот раз он был ему чем-то более близким к младшему брату. . Гу Сян надулась, глядя на Вэнь Кэсина. — Я хочу ещё тофу, гэ. Вэнь Кэсин закатил глаза и попытался подавить улыбку. Судя по веселью на лицах Чжоу Цзышу и Цзин Бэйюаня, у него не очень хорошо получалось. — Ты избалована, — сообщил Вэнь Кэсин, но всё равно потянулся через стол, чтобы положить тофу в её миску. — Я не знаю, почему я всё тебе позволяю, А-Сян. — Это потому, что гэ любит меня, — провозгласила Гу Сян, ухмыляясь так, что её лицо грозило вот-вот треснуть. Она ткнула палочками для еды в его сторону. — Ты даже сам признал это! — А-Сян! — запротестовал Вэнь Кэсин. Когда Вэнь Кэсин отразил атаку Гу Сян, Чжоу Цзышу рассмеялся — самый прекрасный звук. К этому времени Вэнь Кэсин уже украл палочки для еды, решив, что поддержание мира за столом стоит унижения кормить её как маленького ребёнка, Чжоу Цзышу наклонился, чтобы опереться на твёрдое плечо Цзинь Бэйюаня. Небольшой укол Почему не на меня? пронзил сердце Вэнь Кэсина, прежде чем он понял: Чжоу Цзышу не мог опереться на него, пока он уворачивался от Гу Сян. Однако сейчас он не двигался. Чжоу Цзышу встретился с ним взглядом, и на смену смеху пришла лёгкая улыбка, когда он оттолкнул Цзин Бэйюаня, чуть не сбивая его в сторону У Си, и почти плюхнулся на Вэнь Кэсина. — Ты скучал по мне? — пробормотал Чжоу Цзышу, всем весом обрушиваясь на него остриём своего слишком костлявого плеча. — Ты мудак, — ответил ему Вэнь Кэсин, но не сдвинулся с места. — С чего бы мне скучать по тебе? Чжоу Цзышу фыркнул и наклонился, чтобы прошептать ему на ухо: — Из-за моего члена. — А-Сюй! — воскликнул Вэнь Кэсин, и Чжоу Цзышу снова начал смеяться. У Си, сидевший от них дальше всего, выдавил улыбку, и Вэнь Кэсин почувствовал, как вспыхнуло лицо. Понять, насколько далеко зашло совершенствование У Си, было легко, просто по всему, на что он реагировал, несмотря на то, как трудно это должно было быть. — Я так рад, что Цзышу пригласил тебя на ужин, — сказал Цзин Бэйюань, продолжая есть со всем достоинством своего благородного происхождения. — Мне было интересно, в какого человека он мог влюбиться. Когда мы были моложе, он, казалось, не был ни в ком заинтересован. — Как и ты, — напомнил Чжоу Цзышу. — Было неожиданностью, когда я понял, почему вы с У Си так близки. Взгляда, который У Си бросил на Цзин Бэйюаня, было достаточно, чтобы Вэнь Кэсина затошнило. Судя по раздражённому вздоху Гу Сян, она этот взгляд видела не в первый раз. И мгновение спустя Вэнь Кэсин понял, что этот вздох он тоже уже слышал много раз, когда он был адресован ему и Чжоу Цзышу. Очевидно, они были одинаково ужасны. Вэнь Кэсин не знал, что делать с этой мыслью. К счастью, Цзин Бэйюань нарушил пейзаж, потрепав У Си по щеке и сказав: — Позже, моё маленькое ядовитое создание. Взгляд полуночно-чёрных глаз обратился к Вэнь Кэсину. — Как много Чжоу-сюн рассказал тебе о наших планах? — А-Сюй сказал, что вы думаете, что на подготовку уйдёт ещё несколько месяцев, — Вэнь Кэсин утроился на своём месте, встречаясь взглядом с У Си, как бы сложно это ни было. — Ещё он сказал, что ты сможешь объяснить детали более кратко. — Мне потребуется твоя помощь, — У Си слегка откинулся назад, когда пожилой соболь запрыгнул ему на колени, и принялся кормить его кусочками мяса, продолжая говорить. — Человек, имеющий в этом опыт, должен поддерживать поток ци в его меридианах, пока я устраняю повреждения. — Конечно, — мгновенно откликнулся Вэнь Кэсин. — Что угодно. У Си слегка улыбнулся. — Ты заботишься о нём. — А ты сомневался? — напряжение затрещало между ними, когда Вэнь Кэсин оскалил зубы. — Нет, — У Си задумчиво посмотрел на него, но не отступил. — Это будет полезно. Процедура отнимет у тебя много сил, Вэнь-сюн. Весь гнев, который копился в его теле, внезапно испарился. Вэнь Кэсин повторил про себя фразу, убеждая себя, что не ослышался. Брат, сказал У Си, человек, которого он не встречал прежде. Вэнь Кэсин перевёл взгляд на Цзин Бэйюаня, который протягивал Чжоу Цзышу кувшин вина с видом человека, выигравшего пари. Чжоу Цзышу поймал его взгляд и сказал: — Я же говорил тебе, они наши друзья. Он говорил. Вэнь Кэсин просто не знал, что он может слышать от друзей, что друзья Чжоу Цзышу так легко становятся его друзьями. Он проглотил эти эмоции и снова повернулся к У Си. — У-дагэ, — сказал он и уловил проблеск веселья от такой вежливости. — Есть ли что-нибудь в чём мне нужно попрактиковаться, чтобы помочь А-Сюю? — После ужина, — ответил У Си, тщательно выговаривая каждое слово и сохраняя спокойствие. — Я покажу тебе, что мне нужно. Вэнь Кэсин улыбнулся и кивнул, а Цзин Бэйюань принялся аплодировать, когда Чжоу Цзышу поставил опустевший кувшин с вином обратно на стол и громко рыгнул. — Научи меня так делать! — Гу Сян в восторге потянулась к нему через весь стол. Цзин Бэйюань прошептал: — Юным девам не положено… — Я Бессердечная Пурпурная демоница, — чопорно сказала Гу Сян со своей самой порочной улыбкой. — Не благородная дева. Чжоу Цзышу вопросительно посмотрел на Вэнь Кэсина, пока Цзин Бэйюань пытался защититься от наивного языка Гу Сян, и Вэнь Кэсин беспомощно рассмеялся. Он был окружён своей семьёй, и он любил их, и всё, что он мог сделать, это кивнуть и ждать, чтобы увидеть, какую новую нелепость они придумают до конца ночи. . Два дня спустя Чжоу Цзышу спускался по лестнице вместе с Вэнь Кэсином и замер на полпути вниз, увидев, как все столпились вокруг молодо выглядящего мужчины, одетого в белое. Из всех отголосков их первой жизни, которые он пережил, этот заставил задуматься Чжоу Цзышу больше всего. Цзин Бэйюань, собрав в воедино то, что они сделали, был удивлён; Е Байи с самого начала дал им этот шанс. Цзышу взглянул на Вэнь Кэсина и обнаружил, что взгляд его чжицзи уже устремлён на него. — Как думаешь, многое ли он знает? — пробормотал он. Улыбка Вэнь Кэсина могла рассечь ветер. — Давай выясним, — ответил он и решительно продолжил спускаться по лестнице, Чжоу Цзышу отставал на один шаг. Ни один из них не потрудился задавать вопросы о том, что это за изящный мужчина с бездонным желудком: они уже знали больше, чем любой в этой гостинице. Когда они спустились, Е Байи крикнул: — Я предложу свою помощь тому, кто угостит меня! Толпа рассеялась, опасаясь цены стола Е Байи, полного пустых тарелок, и Вэнь Кэсин рассмеялся. Прежде чем он успел заговорить, Чжоу Цзышу выступил вперёд и сказал: — Я заплачу за вашу еду, цяньбэй. — Хорошо! — ответил Е Байи тоном, означавшим здесь, по крайней мере, есть один уважаемый человек. Когда Чжоу Цзышу подошёл ближе, широкая улыбка превратилась в оценивающий взгляд. — Как твоё имя? — Чжоу Цзышу, — он поклонился, пытаясь скрыть, насколько тревожным было внимание Е Байи. — Как я могу обращаться к вам, цяньбэй? — Е Байи, — он облокотился на стол, прямо рядом с наклонной башней из пустых тарелок, и изучал Чжоу Цзышу, открыто нахмурившись. — Сядь, — резко сказал Е Байи. — Позволь взглянуть на твоё увечье. Чжоу Цзышу вздохнул. В прошлый раз Е Байи с первого раза увидел в нём смерть и отказался предложить свою помощь. Увечье было гораздо более мягким приговором, который можно было вынести. Он сел, а Вэнь Кэсин завис позади него, словно особенно капризная бабочка, и спросил: — Е-цяньбэй, что вы видите? Е Байи схватил его за запястье, не дожидаясь, пока он предложит его, и Чжоу Цзышу подавил инстинктивный рык. Он бы не принёс никакой пользы, он знал, насколько силён Е Байи. Даже если бы он не узнал об этом раньше, скорость и сила его хватки сказали бы ему всё, что нужно было знать. Вэнь Кэсин зарычал. — Успокойся, щенок, — явно беззаботно сказал Е Байи. Большим пальцем он надавил на пульс Чжоу Цзышу, и его тело наполнилось жужжанием. — Я не причиню ему вреда, он уже сделал это сам. Чжоу Цзышу встретился взглядом с Е Байи, зная, что его замешательство и беспокойство были видны, и потянулся свободной рукой, чтобы схватить Вэнь Кэсина за одежды. — Я в порядке, Лао Вэнь. — Ты не в порядке, — поправил Е Байи, отпуская Чжоу Цзышу и скрещивая руки на груди. — Но тебе намного лучше, чем ты имеешь на это право. Очень натянуто Чжоу Цзышу улыбнулся. — Спасибо, цяньбэй, — он думал, что так и будет, но получив подтверждение… Он просто хотел, чтобы Е Байи перестал смотреть на него как на особенно интригующую головоломку. В прошлый раз этот взгляд заставил Е Байи пытаться разорвать на нём одежды, чтобы взглянуть на гвозди. На этот раз Чжоу Цзышу не был уверен, что он мог означать. В тот момент, когда Е Байи отвернулся от него и обратил своё внимание на Вэнь Кэсина, всё стало на свои места. Чжоу Цзышу не был достаточно быстр, чтобы предупредить Вэнь Кэсина, когда Е Байи соскочил со своего места, чтобы схватить его за подбородок. Е Байи пристально посмотрел Вэнь Кэсину в глаза, и выражение его лица сменилось с хмурого на кривую улыбку. — Интересно, — пробормотал он. — Почему… Вэнь Кэсин зарычал и вырвался из хватки Е Байи. — Отвали, старик! Е Байи весело рассмеялся и блокировал атаку Вэнь Кэсина. — Я ничем не могу помочь тебе, Чжоу Цзышу, — сказал он, аккуратно уходя от удара Вэнь Кэсина, чтобы поднять свой меч. — Спасибо за угощение. Чжоу Цзышу вытянул руку перед Вэнь Кэсином, останавливая любые дальнейшие попытки нападения, и тихо сказал: — Это расплата за помощь, которую вы уже оказали. Е Байи замер в двух шагах от стола и обернулся к ним, на этот раз выражение его лица было серьёзным, когда он встретился взглядом с Чжоу Цзышу. — В следующий раз угостите меня вином, наглые дети. Чжоу Цзышу поклонился, Вэнь Кэсин снова зарычал. Они смотрели, как Е Байи, с прямой спиной и волосами темными, словно ночь новолуния, зашагал прочь. — Что ж, — произнёс Вэнь Кэсин, когда владелец гостиницы медленно приблизился к ним. — Этот раз был другим. Чжоу Цзышу вытащил кошелёк с деньгами и небрежно бросил его подошедшему мужчине. — Его техника оставила на нас узнаваемый след? — Должно быть, — Вэнь Кэсин покачал головой, затем повернулся к владельцу гостиницы и фальшиво улыбнулся. — Если ты надумаешь взять больше, чем стоила еда Е-цяньбэя, я заберу у тебя всё. Чжоу Цзышу вздохнул и притворился, что не видит, как его чжицзи угрожает дрожащему человеку, чтобы защитить их деньги. Если Вэнь Кэсину просто нужно было выпустить своё раздражение, пусть будет так, он бы не причинил никакого настоящего вреда. . Сидеть с Чжан Юйсэнем в его гостевом доме было приятным способом провести вторую половину дня, особенно после того, как Чжоу Цзышу позволил им наблюдать, как он будет обучать Чжан Чэнлина. Вэнь Кэсин ожидал, что Чжан Юйсэнь первым делом начнёт протестовать против строгих методов Чжоу Цзышу, но, заметив слабую улыбку на его лице, был вынужден пересмотреть своё мнение: Чжан Юйсэнь любил своего младшего сына, но он тоже был главой школы и понимал, что нужно для хорошего обучения. Шлёпанье ног по земле и рук по дереву служили фоном для мыслей Вэнь Кэсина, когда он собрался с мыслями, чтобы задать вопрос, над которым он работал с тех пор, как попал в Юэян. Вэнь Кэсин расколол пальцами грецкий орех, выковырял мякоть и позвал: — Шушу? Чжан Юйсэнь взглянул на него, мягкий и открытый, каким он всегда был, когда Вэнь Кэсин называл его так. — Я хотел бы встретиться с Гао-мэнчжу. Не могли бы вы это устроить? — Конечно, — мужчина улыбнулся ему. — Могу я поинтересоваться причиной этой встречи? Вэнь Кэсин проглотил расколотый им грецкий орех и потянулся за другим, скорее для того, чтобы занять чем-то руки, чем для чего-то ещё. Он верил, что Чжан Юйсэнь поможет ему, но от этого спрашивать не стало удобнее. — Вы помните моего отца? Чжан Юйсэнь медленно кивнул. — Конечно, — он замолчал и повернулся к Вэнь Кэсину. — Ты не можешь верить, что он имел какое-то отношение к смерти Вэнь-сюна. — Он и не имеет, — Вэнь Кэсин перекатывал орехи между пальцев, испытывая непреодолимое желание швырнуть один из них в Чжан Чэнлина, чтобы просто посмотреть, успеет ли Чжоу Цзышу остановить его. Честность не давалась ему легко, и доброта Чжан Юйсэня не облегчала дело. — Однако его помощь значительно упростила бы поиск людей, ответственных за смерть моего отца. Тени на лице Чжан Юйсэня сразу же рассеялись. — Конечно! — он похлопал Вэнь Кэсина по колену, и Вэнь Кэсин немного возненавидел его за то, как легко он мог выражать такую привязанность. Обычно он мог вынести это, но не тогда, когда он оказывался в эпицентре своего самого давнего горя. — Вэнь-сюн заслуживает, чтобы это дело было завершено. Вэнь Кэсин с трудом выдавил улыбку. Чжоу Цзышу снова и снова говорил ему, что торговля именем его отца быстрее приблизит его к цели. Он потратил так много времени и сил на то, чтобы заявить о себе, самостоятельно работая над достижением своей цели, и всё же… Всё шло более гладко, когда он был сыном Вэнь Жуюйя и учеником усадьбы Четырёх сезонов. — Спасибо, шушу, — сказал Вэнь Кэсин и поклонился глубже, чем было нужно. — Я надеюсь, Гао-мэнчжу выслушает меня. Чжао Юйсэнь схватил его за руку, поднимая. — Даже если он этого не сделает, — пообещал он, — я сделаю. Вэнь Кэсин закрыл глаза и сказал себе, что не собирается плакать. . Как только Чжоу Цзышу вошёл в свои комнаты, Цзин Бэйюань махнул ему рукой с дивана, на котором отдыхал. — Пинъань дал мне это, — сказал он небрежно, протягивая конверт без подписи. — Он сказал, я цитирую, это было похоже на чушь Тяньчуан. Чжоу Цзышу взял конверт и сел рядом с Цзин Бэйюанем. Конверт был вскрыт, так что его друг уже, должно быть, просмотрел, что было внутри. — Кто его принёс? — Оно появилось на его столе в течение тех пяти минут, что он отсутствовал, — Цзин Бэйюань устроился поудобнее, закрывая глаза. — Это часть чуши Тяньчуан. Чжоу Цзышу, будучи человеком понятливым, полагал, что Тяньчуан не обладает монополией на тайны. Он рассеянно проверил письмо на наличие ловушек: механических или яда, хотя был уверен, что Бэйюань уже сделал то же самое. Ничего не обнаружив, он осторожно извлёк письмо. — А, — он был безучастен, глядя на него. Цзин Бэйюань сел, в то время, как Чжоу Цзышу уставился на символы, означающие Хань Инь и указывающие место и время встречи. Он создал эту систему. Тайники и коды, используемые к ним. Чжоу Цзышу почти больше никогда не пользовался ими сам — для этого у него были подчинённые — поэтому всё, что попадало ему на глаза было чрезвычайной ситуацией. Теперь, с Цзин Бэйюанем под боком и именем Хань Иня на бумаге, он был отброшен на годы назад, к началу Тяньчуан, ему пришлось проглотить давнюю привязанность к простоте тех дней. Здесь и сейчас получение такого сообщения привело хорошо отточенные, склонные к паранойе, инстинкты Чжоу Цзышу в состояние боевой готовности. Это может быть ловушкой. Если бы это была его цель, это было бы ловушкой; Хань Инь тренировался непосредственно под руководством Чжоу Цзышу, и его преданность была абсолютной. Он был бы идеальной приманкой. Чжоу Цзышу легонько провёл пальцами по краям тонкой бумаги, ища второй код под первым. Почерк принадлежал Хань Иню, его можно было подделать, но Чжоу Цзышу не думал, что это была подделка. По краям не было никаких сколов, никаких трещин, предупреждающих о предательстве, или о том, что человека заставили написать то, чего он не хотел. — Цзышу? — пробормотал Цзин Бэйюань, и Чжоу Цзышу понял, что он, должно быть, побледнел и замолчал. Он потряс головой. Хань Инь в его памяти улыбался, когда умирал в усадьбе Четырёх сезонов в отчаянных руках Вэнь Кэсина. Голос Хань Иня в его сердце заявлял о своей верности Чжоу Цзышу лично и усадьбе Четырёх сезонов в целом; юноша, желающий быть посвящённым в секреты, и взрослый, у которого никогда не было такого шанса. Если бы кто из Тяньчуан и бежал на его поиски, не думая о последствиях, это был бы Хань Инь. — Это чушь Тяньчуан, — наконец сказал Чжоу Цзышу, хотя всё ещё не мог отвести взгляд от символов, начерченных на листе. — Один из моих… бывших подчинённых хочет поговорить со мной на следующей неделе. Вздох Цзинь Бэйюаня мог бы поднять сотню кораблей в воздух. — Цзышу… — Я доверяю ему, — Чжоу Цзышу аккуратно сложил письмо. — Иногда он может вести себя как дурак, но он умён, опытен и мой. Он не стал бы намерено натравливать на меня принца Цзина. — А ненамеренно? Чжоу Цзышу обернулся, чтобы встретиться взглядом с Цзин Бэйюанем. — Он не может привлечь ко мне больше внимания, чем уже привлёк. Медленный кивок Цзин Бэйюаня в знак признания не был точным разрешением, но, тем не менее, он помог Чжоу Цзышу почувствовать себя лучше после своего выбора. . Вэнь Кэсин сидел в гостиной Ло Фумэн, его слова наконец иссякли. — Ты понимаешь? — спросил он почти умоляюще. Прошло много времени с тех пор, как он позволял кому-либо из Долины Призраков — даже ей, женщине, которая решила попытаться вырастить его, — видеть, что ему не всё равно так сильно, и ему это не нравилось. — Конечно, — она налила чашку чая и предложила ему. — Ты хочешь, чтобы у девочек снова была жизнь. Вэнь Кэсин принял предложенный чай и сделал глоток, на мгновение сосредоточившись на тепле и на том, как оно успокаивает горло. Физический комфорт. Намного проще, чем эмоциональный, который предлагала тётушка Ло. — Да, — ответил он, поставив чашку. — Они не сделали ничего плохого. Ло Фумэн склонила голову и посмотрела на него, в её взгляде была печаль. — А что насчёт тебя, Вэнь Кэсин? — Вэнь Гучжу может исчезнуть, — с лёгкостью ответил он; он нашёл этот ответ в долгих беседах с Чжоу Цзышу. — Мир узнает другого Вэнь Кэсина. Наконец, она улыбнулась. — А-Сян рассказала мне о твоём Чжоу Сюе. Вэнь Кэсин старался не покраснеть. — Тётушка Ло… — Если Призрак радостных проводов может уйти в отставку, я найду тебя, когда всё уладится, — Ло Фумэн с нежностью похлопала его по руке. — Ты всегда должен был быть чем-то большим, чем просто призрак, А-Син. Вэнь Кэсин резко встал и поклонился, чтобы скрыть покрасневшие глаза. — У меня осталось ещё одно дело. Прости меня, за то, что я так скоро ухожу. — Тебе всегда рады, Вэнь Кэсин, — Ло Фумэн грациозно поднялась, её красно-белые одежды рассыпались вокруг нее, словно лепестки. — Передавай мои наилучшие пожелания А-Сян. — Конечно, — ответил Вэнь Кэсин и сбежал, прежде чем Ло Фумэн сумела вызвать у него ещё какие-нибудь эмоции. Юэян был огромным и оживлённым, и Вэнь Кэсин не обращал внимания на то, куда он шёл, углубляясь в толпу. В ней он был ничем не примечателен, никто не смотрел на него и на то, насколько близки к поверхности его чувства. Он не обратил внимания на название питейного заведения, в которое зашёл в поисках алкоголя, чтобы отвлечься, но замер посреди зала, когда услышал смеющийся голос Гу Сян. Он посмотрел на второй этаж и боль сменилась удивлением и надеждой, когда он увидел знакомое зрелище. Гу Сян, яркая, открытая и дразнящая, склонилась над столом, когда она тыкала пальцем в молодого человека, смотрящего на неё одурманенными глазами. Вэнь Кэсин улыбнулся и тихо подошёл, чтобы сесть. На этот раз ему не нужно было отпугивать Цао Вэйнина. Он мог подождать, пока Гу Сян расскажет ему о глупом парне, который защищал её, хотя она в этом и не нуждалась, цитировал стихи о красоте её глаз и с благоговением слушал, как она хвасталась своими боевыми навыками. Тогда он мог бы сказать Цао Вэйнину, чтобы тот хорошо относился к его младшей сестре, и с обещанием Цао Вэйнина знал, что он отдаёт её в надёжные руки. Он поднял свою чашу в молчаливом тосте в их сторону и выпил за юную любовь и новые начала. . После того, как Е Байи настоял на том, чтобы Чжоу Цзышу угостил его вином, которого хватило бы, чтобы утопить целое воинское подразделение, Чжоу Цзышу не ожидал, что они окажутся на крыше, освещённой наполовину ушедшей луной. Вино, тщательно выстроенное на черепице, стояло вокруг них, и сверхъестественная молодость Е Байи подчёркивалась мягким серебристым сиянием. Вэнь Кэсин пытался последовать за ними, но Е Байи решил не позволить ему этого. Наблюдать за их сражением, кружащимся по переулкам и крышам, было великолепно. Целый фэнь Чжоу Цзышу продолжал наблюдать за ними, прежде чем решил, что если он действительно хотел выпить с Е Байи и узнать то, что знал Е Байи, они могли бы не вызывать столько разрушений. Он вмешался и сказал: — Довольно, я не позволю никому причинить вред. То, что он отступил, свидетельствовало о том, насколько Вэнь Кэсин доверял его суждению. Но из-за того, как сильно Е Байи раздражал его, Вэнь Кэсин не смог уйти, не огрызнувшись: — Постарайся не соскользнуть с крыши и не умереть. Именно это высказывание, размышлял Чжоу Цзышу, стало причиной, по которой они сейчас находились на крыше. Он потягивал вино, оценивая разнообразие вкусов и крепости, выбранных Е Байи, и ждал, когда тот заговорит. Прошло больше времени, чем он ожидал, прежде чем Е Байи резко спросил: — Что ты сделал, что побудило меня научить тебя этой технике? Чжоу Цзышу поморщился. Технически, Е Байи не учил его, но он был причиной, по которой Е Байи вообще решил передать эту технику. Он выпил ещё одну чашу вина, позволяя жжению алкоголя успокоиться и осесть, прежде чем сказать: — Я почти умер. Е Байи фыркнул. — И что? Прямо сейчас ты не так уж далёк от смерти. — Для сравнения, я не мог бы быть ещё дальше, — Чжоу Цзышу вздохнул и распахнул одежды. На этот раз Е Байи не спрашивал, но отвечать на вопрос теперь было не так больно, как когда он скрывал это с такой самоотверженностью. К тому же, такой способ был быстрее слов. Е Байи нахмурился, рассматривая узор с отсутствующим центром. Чжоу Цзышу добавил: — Их было семь. — Идиот, — Е Байи пододвинул ещё один кувшин вина. — Эту смерть было бы невозможно остановить. — Вы говорили мне это. Неоднократно, — Чжоу Цзышу запахнулся и взял вино. — А ещё сказали, что единственный способ исцелиться отнимет у меня боевые искусства. Е Байи пожал плечами, развалившись на крыше. — Больше ничего не удерживает твои меридианы на месте. — Я в курсе, — сухо ответил Чжоу Цзышу и выпил, чтобы избежать необходимости говорить что-либо ещё по этому поводу. У Си решил бы эту проблему со временем, но Е Байи пока не нужно было этого знать. Пусть для него найдутся какие-нибудь секреты и сюрпризы, которые напомнят ему о том, как вырос и изменился мир, пока он прятался на своей горе. Тишина воцарилась между ними, пока облака проплывали мимо, медленно окутывая луну, а затем выпуская её. Только когда Е Байи задумался над тем, какое из немногих оставшихся сортов вина выпить следующим, Чжоу Цзышу, наконец, поддался своему любопытству и спросил: — Почему вы создали такую технику, цяньбэй? — Разве в жизни не всегда есть вещи, которые мы хотели бы изменить? — Е Байи вздохнул и взял кувшин, казалось, наугад. — Любимые, которые умирают, которых мы хотели бы спасти? Чжоу Цзышу вздохнул и посмотрел на раскинувшийся под ними город. Почти не осталось горящих огней, но он всё ещё чувствовал, как в городе пульсирует жизнь. Он помнил, как пил здесь с Вэнь Кэсином, до того, как поддельные части Кристальной Пластины подожгли всё вокруг. — Да, — тихо отозвался он, оглядываясь на Е Байи. — Вот почему вы обучили этой технике Лао Вэня. — Я обучил этого сопляка? — Е Байи выплюнул вино и уставился на Чжоу Цзышу. — Почему? — Спросите его, — Чжоу Цзышу откинулся назад и посмотрел на бесконечные звёзды. — Меня там не было. Е Байи ворчливо фыркнул. Затем, фэнь спустя, он мягко спросил: — На этот раз лучше? — Да, — Чжоу Цзышу допил вино, позволяя его вкусу задержаться на языке. — Я не думаю, что нам придётся сделать это снова. — Хорошо, — ответил Е Байи. — Потому что я не знаю, сработает ли она снова. Чжоу Цзышу рассмеялся и позволил себе расслабиться под комментарии, срывающиеся с острого языка Е Байи, о его выборе и навыках. Они изменили свои собственные действия и спасли больше жизней, чем он когда-либо мог надеяться, и даже должны были принести какую-то пользу в конце. А даже если нет, они были живы, и он был счастлив, этого было больше, чем достаточно для него. . Вэнь Кэсин и раньше бывал в Главном зале клана Гао, стоя рядом с Чжан Юйсэнем, когда они описывали нападение на поместье Озёрной глади. Сидеть за одним столом с Гао Чуном, когда Чжао Юйсэнь безмолвно поддерживал его, — и Чжоу Цзышу потом поддразнивал его по этому поводу, как только Вэнь Кэсин признался ему, что присутствие его шушу действительно помогло — ощущалось совсем по-другому. Вэнь Кэсин выдохнул и крепко сжал чашку между ладоней, словно тепло могло просочиться через его кожу в сердце. — Гао-мэнчжу, — он на краткий миг поднял глаза, чтобы установить контакт. — Я здесь для того, чтобы просить вас об одолжении. Ему всё ещё не нравилось просить. Если бы был какой-то другой способ, чтобы сформулировать это… Но его не было, по крайней мере, без того, чтобы снова не выйти за границы, установленные праведными кланами. Вэнь Кэсин мог бы сделать так снова, если это не сработает, но согласился с Чжоу Цзышу, что следование правилам, созданными Альянсом Пяти озёр, приведёт к меньшим недовольствам. Такой способ принёс бы меньше личного удовлетворения, но он мог проглотить это ради спасения душ своих родителей. Гао Чун кивнул ему, серьёзный и спокойный. — Ты оказал огромную услугу моему брату. Пожалуйста, скажи мне, что я могу сделать, чтобы отплатить тебе. — Пожалуйста, выслушайте, всё, что я вам расскажу, — Вэнь Кэсин глубоко вздохнул. — Я верю, что человек, который стал причиной гибели моего отца, будет на Собрании героев. — Ты хочешь возмездия? — Гао Чун нахмурился. — Это не то, что можно назвать одолжением. — Нет, — Вэнь Кэсин крепче сжал чашку, от чего она чуть не треснула, и снова встретился взглядом с Гао Чуном. — Одолжение состоит в том, чтобы убедиться, что все выслушают мою историю и не убьют меня или не отмахнутся сразу же от моих слов. Гао Чун молча выдержал его взгляд, затем медленно кивнул. — Я не буду обещать этого, пока сам не услышу твою историю, герой Вэнь. Он ожидал именно этого. Вэнь Кэсин поставил свою чашку, пока не разбил её, и позволил своим пальцам вместо этого впиться в свои бёдра. — Каждая часть этой истории правдива, — сказал он, готовясь к повествованию, и увидел реакцию Гао Чуна на его предупреждение. — Слушайте, эта история не должна быть забыта. Вэнь Кэсин с сухими глазами рассказывал историю о том, что юноши из Альянса Пяти озёр сделали с Жун Сюанем. Некоторые части истории он знал из собственных воспоминаний. Многое он узнал самостоятельно за эти долгие годы. Оставшиеся элементы ему рассказали другие: история Лун Цюэ о прошлом заполнила многие пробелы, и Ло Фумэн, как только она вернулась из рук Се Вана, подтвердила остальное. Когда он сказал, что отравление было делом рук Чжао Цзина, Гао Чун поднялся и почти обнажил свой меч. — Дагэ, — Чжан Юйсэнь сжал его локоть. — Ты обещал выслушать. В выражении лица отца Чэнлина тоже не читалось ничего хорошего, но в его взгляде было больше внимания и неуверенности, чем в хмурости Гао Чуна. Сердце Вэнь Кэсина бешено колотилось в груди, и он поклонился Чжан Юйсэню, когда Гао Чун вернулся на своё место. Когда Чжан Юйсэнь при первой их встрече схватил его за руку и недоверчиво назвал Янь-эром, Вэнь Кэсин никогда бы не подумал, что его помощь будет не только полезной, но и желанной. И всё же это было так, и Вэнь Кэсин был благодарен за его веру, он сглотнул и попытался объяснить: — Я думаю, он завидовал. Я не… меня никогда не волновало почему. Я просто хотел знать, кто привёл к смерти моих родителей. Гао Чун медленно кивнул и жестом велел ему продолжать. — Он хранит трофеи, — сказал Вэнь Кэсин, не в силах встретиться взглядом с Гао Чуном. — Меч — ваш меч — должен быть одним из них. С этого момента всё стало проще. О том, что Жун Сюань впал в безумие, было общеизвестно, хотя точную причину этому никто не знал. Что Вэнь Жуюй — тогда его звали Чжэнь Жуюй — пытался помочь, но был изгнан из Долины Целителей, также было хорошо известно. Голос Вэнь Кэсина дрогнул, когда он объяснял, как его отец вернул себе прежнее имя, а мать спрятала семью подальше. Его взгляд оставался ясным и жёстким, когда он объяснял, как Цинь Хуайчжан защитил их, пусть всего на неделю. Судя по нахмуренному лицу Гао Чуна, краткость этого времени была для него столь же необъяснима. Затем он дошёл до переломного момента, когда Чжао Цзин нашёл их, угрожал им и в конце концов замучил до смерти. — Я называл его дядей, — и слёзы наконец появились в его глазах. — И он всё ещё… Когда Чжао Юйсэнь вложил ему в руку чашку с чаем, Вэнь Кэсин с благодарностью принял её. Он не пил его, просто вдыхал держал в руке и вдыхал насыщенный аромат, но этого было достаточно, чтобы вновь вернуться в настоящее. Фэнь спустя он продолжил рассказ. Он не стал рассказывать, как его мать наказала Чжао Цзина. Не рассказал и о том, что его забрали призраки. Но не лгал, но и не сказал Гао Чуну всей правды. Это было единственным равновесием, которое он мог поддержать. Он хотел этой помощи, и ему нужно было позволить Гао Чуну и Чжан Юйсэню увидеть только то, что они могли понять. Когда он закончил, чай был уже холодным. Вэнь Кэсин всё равно выпил его, не потрудившись согреть его при помощи своей ци. Мёртвый вкус соответствовал его настроению, и тяжесть в желудке была нужна ему больше, чем тепло. Гао Чун уставился на него с непроницаемым выражением лица, и Вэнь Кэсин уже не в первый раз задался вопросом, не обернётся ли это неприятными последствиями. Затем, медленно, Гао Чун произнёс: — У него должен быть шанс защититься от твоих обвинений, герой Вэнь. Но за то, что мой брат в долгу перед тобой, и за ту ясность, которую я надеюсь, ты внесёшь, я обеспечу возможность высказаться. Ты понимаешь? Вэнь Кэсин поклонился. — Конечно, Гао-мэнчжу, — ответил он, пряча горящий взгляд. — Я прекрасно понимаю. Это было всё, что он ожидал получить. . Чжоу Цзышу спрятался в тени возле лавки специй, у которой Хань Инь назначил встречу. Заметить юношу, как только он подошёл, было нетрудно — Чжоу Цзышу был тем, кто научил его маскировке. Он лениво рассматривал специи, в то время как Чжоу Цзышу со всем вниманием рассматривал пространство вокруг них, проверяя нет ли каких-нибудь хвостов, которые Хань Инь мог пропустить, или, если он не оправдал доверие Чжоу Цзышу, привёл намеренно. Вокруг не было ничего необычного: пёстрая рыночная болтовня процветающего города, взволнованная гостями из приезжих орденов и их лучшими учениками. Этот уголок города был достаточно далёко от клана Юэян и окружающих его гостевых домов, поэтому сюда приходили немногие из гостей клана, так что Чжоу Цзышу не беспокоился о том, что их разговор может быть подслушан хорошо натренированными ушами. Убедившись в безопасности, Чжоу Цзышу бесшумно перешёл улицу и вошёл в лавку, остановившись позади Хань Иня. Юноша никак не отреагировал на его появление, поэтому Чжоу Цзышу ухмыльнулся и сказал: — Мне было интересно, не придёт ли кто искать меня? Хань Инь развернулся, готовый поспешно нанести удар, но узнал Чжоу Цзышу и вместо этого поклонился как должно. — Я слышал, как ваше имя шептали по всему городу, Глава. Чжоу Цзышу больше не вздрагивал от упоминания этого титула, он вернулся в эту роль, и этим признанием Хань Инь отмечал отношения, которые он хотел, чтобы у них были. — Да, — Чжоу Цзышу критически осмотрел своего бывшего подчинённого. Без травм, не голодающий, он не участвовал в боевых операциях Тяньчуан. — Из-за чьих целей ты связался со мной? — Он знал, каким должен быть ответ: преданность Хань Иня ему была известна давно, но не спросить означало бы, что он стал слишком мягким. — Руки Принца Цзин связаны обвинениями военного министра Ли, — Хань Инь огляделся по сторонам и потащил Чжоу Цзышу в тот же угол, где мужчина ждал его. Чжоу Цзышу позволил ему это: он был слишком занят, испытывая облегчение от того, что его гамбит, его последний поступок в качестве главы Тяньчуан сработал. — Я говорю с вами по своим собственным причинам. — Действительно? — Чжоу Цзышу скрестил руки на груди, забавляясь тем, что угадал, какова была цель Хань Иня. — У тебя есть информация, нужная мне, Хань Инь, но я не уверен, что я, человек, который, согласно собственным записям Тяньчун, мёртв, может отплатить тебе. Глаза Хань Иня, яркие и восторженные, вспыхнули, и он опустился на колени. — Глава, я слышал, вы взяли ученика. Чжоу Цзышу чуть не рассмеялся, у него перехватило дыхание. — Да. — Вы знаете, что это всё, что я когда-либо хотел, Глава, — Хань Инь, одетый не в чёрные одежды Тяньчуан, а в обычные серые, посмотрел на него снизу вверх. Чжоу Цзышу знал слова, которые тот собирался сказать ещё до того, как он озвучил их, и произнёс их вместе с ним в тишине своего сердца: — Для меня было бы величайшей честью и привилегией присоединиться к усадьбе Четырёх сезонов под вашим началом. — Айя, — вздохнул Чжоу Цзышу и положил руку на голову Хань Иню. — Что ты собираешься делать с Тяньчуан, Хань Инь? — Вы ушли, — Хань Инь сглотнул и на мгновение задрожал под рукой Чжоу Цзышу. — Вы всё ещё живы. Я сделаю то же самое. По дороге сюда я перехватил сообщение, отправленное Принцу Цзин. Затем я нашёл и убил людей, шпионивших за вами, и подставил Ядовитых Скорпионов. Это их территория, они не хотели бы, чтобы мы вмешивались. Чжоу Цзышу закрыл глаза, горе его прошлой жизни смешалось с нынешним восторгом от того, что он мог видеть способности Хань Иня. Он уже слышал эти слова однажды, но этот Хань Инь не был тяжело ранен и не сжимал в руках бессмысленный кусок фальшивой Кристальной пластины. Этот Хань Инь был живым и нетерпеливым и всегда был его человеком, даже когда Чжоу Цзышу этого не хотел. Он нежно погладил Хань Иня по волосам. Один из его первых клинков и — благодаря стараниям самого Хань Иня — самый лучший. — Твоя преданность — дар, которого я никогда не заслуживал, — он поднял руку, чтобы предупредить протест Хань Иня. — Но поскольку ты здесь и даришь её мне, у меня есть миссия для тебя, Хань Инь. — Глава? — Я знаю, что адепты усадьбы Четырёх сезонов учили других и не говорили мне, — Чжоу Цзышу встретился с Хань Инем взглядом и улыбнулся. — Собери их для меня. Возьмите с собой и Лао Би, если он пережил руководство Дуань Пэнцзюйя. Я хочу восстановить наш клан, — он жалел, что не мог попросить Би Чанфэня присоединиться к нему раньше, но у него не было никакой возможности отправить сообщение ко двору Принца Цзин. Сейчас же… Рука Чжоу Цзышу соскользнула ниже, и он коснулся щеки Хань Иня. — Когда я официально приму собравшихся учеников в усадьбе Четырёх сезонов, ты будешь среди них. Глаза Хань Иня засияли, когда он поклонился, ударившись головой о пыльную землю. — Да, Глава! Спасибо! Чжоу Цзышу опустился на колени, чтобы поднять Хань Иня, но его улыбка исчезла, когда они снова посмотрели друг на друга. — Скажи мне, — тяжело произнёс Чжоу Цзышу. — Как думаешь, сколько времени потребуется Принцу Цзин, чтобы выследить меня здесь? — Год, если он останется в плену обвинений господина Ли, — Хань Инь теперь был таким же, как на собраниях в Тяньчуан, официальным и собранным. Он всегда был скрупулёзен и не смог бы подняться так высоко в Тяньчуан, не научившись спокойно предвидеть, какая информация может понадобиться Чжоу Цзышу. — Я не знаю, посылал ли он других шпионов, чтобы наблюдать за собранием Героев. Если он узнает, что вы здесь, он найдёт способ сделать это раньше. Возможно, месяцы. — Ему понадобится армия, если он хочет поймать меня. Хань Инь поморщился. — Она у него есть. Чжоу Цзышу вздохнул и поднялся. — Тогда пусть приходит, — сказал он, глядя в даль. — Мы не можем остановить прилив, но мы можем двигаться вместе с ним. . — Вам когда-нибудь приходило в голову, — сказал Вэнь Кэсин, усиливая свой голос, чтобы перекрыть обвинительные выкрики детей из клана Даянь в адрес Шэнь Шэня. — Что призраки любят лгать? Его голос эхом разносится по трибунам собрания, этому пустому месту, которое должно быть заполнено людьми, стремящимся к сотрудничеству, а не раздору. — Я согласен, — отозвался Фань Хуайкун, выходя вперёд из толпы. Вэнь Кэсин посмотрел на него; с кланом меча Цинфэн было сложно, но, по крайней мере, этот человек понимал компромисс. — Какой убийца сказал бы тебе, из какого клана он выходец? Мы должны дождаться Гао-мэнчжу и прояснить ситуацию. — Я согласен, — рядом с Вэнь Кэсином стоял Чжан Юйсэнь, и, хотя его голос был тихим, все слушали его, пока он говорил. — Вы верите, что призрак был послан моим пятым братом? Вы верите, что те, кто напали на моё поместье, тоже были посланы им? На этот раз молчание было пронизано чувством вины, и Вэнь Кэсин тонко улыбнулся. Оказалось, есть какой-то предел для необоснованных обвинений. Хотя довольно скоро он обвинит в тех же преступлениях Чжао Цзина, но у него были доказательства, подтверждающие его слова, а это уже имело значение. Вэнь Кэсин пристально посмотрел на толпу. Уже собралось так много людей, и то был ещё даже не весь цзянху. Сначала его взгляд остановился на тех, кто хотел, чтобы их считали праведниками, но на деле не являлись ими: Хуан Хэ, спровоцировавший большую часть этой сцены, и Чжао Цзин в его кроваво-позолоченном наряде. Затем, поскольку цзянху состоял не просто из лицемеров, Вэнь Кэсин взглянул на Шэнь Шэня: человека слишком высокомерного и наглого, чтобы его можно было ясно увидеть как благородного человека, которым он был, несмотря на свои импульсивные действия. Люди перемешались так тонко, чтобы отделять благонамеренных от злонамеренных, и Вэнь Кэсин не мог судить о них самостоятельно. Он не мог призывать призраков на этот пир, чтобы перебить их всех, не убив при этом Четырёх мудрецов Анцзи. Не убив Чжан Чэнлина и Гао Сяолянь и многих других, кто этого не заслуживал. Вэнь Кэсин перевёл дыхание и стал ждать прибытия Гао Чуна под серыми небесами, грозившими разразиться штормом. То, что он собирался сегодня рассказать, откровения, которые он принёс… Они имели значение только в том случае, если все были на месте и могли их услышать. Они имели значение, только если все их услышат. Поэтому он ждал, когда Чжоу Цзышу схватит его за плечо в знак поддержки, чтобы стать не зрителем, а участником спектакля. Разговоры среди кланов утихли, по большей части благодаря охраняющему присутствию Фань Хуайкуна и Чжан Юйсэня. Шэнь Шэнь скрылся в толпе, но Вэнь Кэсин проигнорировал его исчезновение: он извлечёт из этого урок и, возможно, снова станет кем-то, кого снова стоило бы знать. Единственным человеком, за кем наблюдал Вэнь Кэсин, был Чжао Цзин, который вдумчиво изучал ситуацию и гораздо более пристально, чем Вэнь Кэсин ожидал, что кто-нибудь ещё поймёт. Когда Гао Чун появился на собрании, шагая во главе своих учеников, и поднялся на сцену, всеобщее внимание тут же было приковано к нему. — Вы рано собрались, — он покачал головой, затем более сурово добавил: — Мы здесь не для того, чтобы разводить ещё больше раздоров из-за необоснованных обвинений. Мы должны объединиться против Долины Призраков. Ао Лайцзы-дасюн умер из-за просьбы моего младшего брата. Это и есть верность! Я его искренне уважаю! Вэнь Кэсин пропустил мимо ушей его остальные слова, они мало что изменили. Кроме того, разговоры о наказании убийц настраивали людей на нужный лад для его собственной цели. Вэнь Кэсин продолжал наблюдать за Чжао Цзинем, уловил лёгкую ухмылку на лице и заставил себя сохранить приятную улыбку на лице. Однако, его, должно быть, всё же передёрнуло, потому что Чжоу Цзышу пробормотал «Ещё рано», достаточно тихо, чтобы стоящие рядом с ними Чжан Юйсэнь и Чжан Чэнлин не смогли бы услышать. Тогда Хун Хэ выступил вперёд под одобрительные возгласы в поддержку похода на Долину и потребовал объяснения по поводу Кристальной пластины. Вэнь Кэсин, с приливом адреналина, снова обратил всё своё внимание на развернувшееся действо. Наступила тишина, и тогда Гао Чун нашёл взглядом в толпе Вэнь Кэсина, прежде чем подойти к Хуан Хэ ближе и сказать: — Правда? — он печально покачал головой. — Разве не мы все хотим знать правду? Так много вопросов по поводу Кристальной пластины. У меня есть некоторые ответы, но у молодого человека, героя, спасшего моего младшего брата, есть другая часть истории. Рассказывая, мы будем искать правду. Вэнь Кэсин воспринял это как приглашение и — после последнего взгляда на Чжоу Цзышу и твердой веры на его лице — вскочил на сцену, чтобы встать рядом с Гао Чуном. — Мы все заплатили свою цену, — сказал Гао Чун. — Мы все потеряли членов наших семей и кланов. Кристальная пластина, возможно, и была создана с благими намерениями, но в глазах Долины призраков стала проклятием и чумой. — А до этого, — очень чётко произнёс Вэнь Кэсин. — Стала причиной раздора между создателями Арсенала. Гао Чун хлопнул его по плечу, тяжёлой, словно железо, рукой: одновременно и требование, и наказание. — Это Вэнь Янь — Вэнь Кэсин — сын Чжэнь Жуюйя, — по толпе пронеслись недоверчивые шепотки, но Гао Чун прервал их: — Я удостоверился в его происхождении, как и Чжан Юйсэнь. — И печально, смотря только на него, добавил: — Он говорит правду. Вэнь Кэсин держался неподвижно и прямо, потрясённый этим признанием. Этого он не ожидал. И даже надеяться не смел. Этот спектакль развеял бы любые сомнения, но, похоже, Гао Чун уже пришёл к своему выводу, и это должно было облегчить путь для всего остального. Он пришёл в себя, когда Гао Чун закончил рассказывать историю создания Арсенала и повернулся к нему. — Расскажи им то, что уже рассказал мне, — сказал он. — То, что на самом деле произошло в тот день. Вэнь Кэсин обнажил зубы в улыбке и шагнул вперёд. Толпа слушала тише, чем он ожидал, когда Вэнь Кэсин объяснял, как Жун Сюань был отравлен, отчего сошёл с ума и умер. Как его отец был изгнан из Долины Целителей за то, что посмел попытаться помочь своему другу. Как это неизбежно привело к смерти его родителей. А затем, под гробовое молчание толпы, Вэнь Кэсин произнёс: — Чжао Цзин, я знаю, что у вас есть кое-какая важная информация, которую вы можете добавить. Пожалуйста, поделитесь с нами, — он позволил высокомерной жестокости Вэнь Гучжу проявиться в последний раз, когда впился глазами-кинжалами в лицо Чжао Цзина. — Я уверен, что духи Жун Сюаня и моих родителей были бы умиротворены таким актом раскаяния. Независимо от того, как хорошо Чжао Цзин умел пользоваться словами, Вэнь Кэсин готовился к этому моменту годами — и даже практиковался жизнь назад — и теперь лишь оставалось загнать его в угол. Вэнь Кэсин сдержал легкомысленный смех, наполненный пьянящим порывом охотника, которому наконец-то дали шанс поймать свою добычу. Сейчас было не время показывать жестокость своей руки, но скоро… ах, скоро он отомстит. И праведники поймут, какой яд таится среди них. И тогда, наконец, он сможет жить свободно, без груза смерти, тянущего его на дно. Пока Чжао Цзин запинался в своих сбивчивых объяснениях, Вэнь Кэсин спрыгнул к нему с плавно обнажённым мечом в руке. С каждым шагом вперёд, что делал Вэнь Кэсин, Чжао Цзин отступал на шаг назад, пока не прижался к монументу Альянса Пяти озёр, и Вэнь Кэсин застыл посреди толпы, жаждущей крови. На этот раз он не заключал никаких сделок с Се Ваном: ничто не могло остановить его меч, как только он решит взмахнуть им. — Я бы подумал, что наказания моей матери для тебя достаточно, — прошипел Вэнь Кэсин, когда начался дождь, скрывая его слова от посторонних. — Но ты искал большего. — Я не знаю, о чём ты говоришь! — запротестовал Чжао Цзин, когда его дрожащая рука опустилась на рукоять собственного меча. — Разве? — Вэнь Кэсин рассмеялся, приставив клинок к горлу Чжао Цзина. — Никаких воспоминаний о том, как нанёс яд на меч Гао-мэнчжу, или о том, как привёл убийц к дверям бедной семьи, не помнишь об убийстве гостей на свадьбе, чтобы опозорить женщину, которая этого не заслуживала? Не помнишь, как устроил всё так, чтобы оказаться во главе своей семьи и получить всё, чего, ты так боялся, у тебя никогда не будет? — Нет, я… — Скажи мне, кто ещё мог убить моих родителей, когда никто не знал, где они жили! — голос Вэнь Кэсина дрогнул, когда Чжао Цзин попытался — и потерпел неудачу — отбить его меч в сторону. — Скажи мне! За его словами последовал раскат грома. Чжао Цзин открыл рот и закрыл его, сжимая губы в тонкую нить смирения. — Что ты сделаешь со мной? Вэнь Кэсин опустил бесстрастно клинок вниз и перерезал запястья Чжао Цзина так, чтобы он больше не смог держать в руках меч, затем нанёс удар по ногам, выбивая почву у него из-под ног. Чжао Цзин рухнул, перепачканный и мокрый от дождя, поднялся на колени в окровавленной грязи, когда Вэнь Кэсин произнёс: — Я позабочусь о том, чтобы все знали, что ты сделал, я разрушу твой дом и уничтожу имя, и только когда ты окажешься на самом дне, тогда я позволю тебе умереть. Это была не та месть, о которой он мечтал в самом начале, подумал Вэнь Кэсин, когда Чжао Цзин что-то бессвязно кричал ему, но это было всё, в чём он сейчас нуждался. Он держал свой меч у горла Чжао Цзина, когда толпа сомкнулась и Чжан Юйсэнь — его лицо было полно печали — приблизился первым. Чжан Юйсэнь похлопал Вэнь Кэсина по плечу, прежде чем присесть на корточки перед Чжао Цзином и спросить, очень просто и мягко, как никогда бы не смог сделать Вэнь Кэсин: — Эргэ, зачем? Чжао Цзин закрыл глаза и ничего не ответил, и Вэнь Кэсин почувствовал, как в этот момент неотвратимость его мести стала реальностью. Вэнь Кэсин сдержал смех — праведники его бы не поняли — и повернулся, безошибочно встретившись взглядом с Чжоу Цзышу. Взгляд его чжицзи был устремлён на него, как и всегда, яркий, тёплый и полный любви. . Чжоу Цзышу держался в стороне от суматохи, которую Вэнь Кэсин устроил в цзянху: он был там не нужен, в его жизни политики уже было больше, чем достаточно, и направился к усадьбе Четырёх сезонов. Он путешествовал не один. Чжан Чэнлин, как его ученик, последовал за ним с ярко горящим желанием учиться, что заставило Чжоу Цзышу скрыть своё веселье, действуя как строгий учитель, которым он хотел казаться. Цзин Бэйюань и У Си тоже отправились с ним, одинаково стремясь покинуть место всей этой драмы в пользу открывавшегося пути — хотя ещё У Си указал на то, что Чжоу Цзышу нужно, чтобы кто-нибудь заботился о нём, пока Вэнь Кэсина не будет рядом. Вэнь Кэсин остался в Юэяне, его острая как лезвие улыбка смягчалась только для Чжоу Цзышу, он пообещал, что присоединится к ним, как только с Чжао Цзином будет полностью покончено. Эта месть была делом его жизни, и Чжоу Цзышу не стал бы просить его оставить её. Чжоу Цзышу не спеша путешествовал со своими друзьями, делая долгие крюки с хорошо протоптанных троп, чтобы посмотреть на ревущие водопады и редкие травы и иным образом избавиться от множества шпионов, которые, как знал Чжоу Цзышу, следили за ним. Он с удовольствием использовал их для уроков Чжан Чэнлина: он следил за мальчиком, чтобы убедиться, что пострадают только шпионы, даже когда У Си бормотал что-то о непослушных пациентах — и позволял лету цвести, пока они путешествовали под широко распахнутым небом. — Когда я первый раз покидал Тяньчуан, я представлял всё именно таким, — однажды ясной ночью Чжоу Цзышу сказал Цзин Бэйюаню, когда они пили вино на балконе гостиницы. — Скитаться, без дома и без нужды в нём, заботиться лишь о красоте мира. Цзин Бэйюань потряс головой и рассмеялся. — И всё это говоришь ты, направляясь к своему дому и очень интересуясь политикой. Чжоу Цзышу поморщился, но признал правоту друга. Круги на воде от того, что Вэнь Кэсин признал себя сыном Вэнь Жуюйя всё ещё отдавались эхом по всему цзянху. Их главным спасением — помимо мести Вэнь Кэсина — было то, что активный и свирепый цзянху, готовый разорвать собственную историю, также был сдерживающим фактором для алчных планов Принца Цзин. В тот день, когда они вошли в город и услышали, что Альянс пяти озёр распался из-за смерти предателя Чжао Цзина, тайного главы Ядовитых скорпионов, Чжоу Цзышу рассмеялся и призвал всех поторопиться. Неделю спустя они добрались до усадьбы Четырёх сезонов, Вэнь Кэсин и Хань Инь уже ждали их там. Чжоу Цзышу спустился из экипажа, на котором настоял Цзин Бэйюань. — Знакомо? — прошептал ему на ухо Вэнь Кэсин. — Пойдём, давай сделаем это ещё более знакомым. — Что ты задумал? — зашипел Чжоу Цзышу, но повернулся с более благодушным выражением лица к Хань Иню. Ворота усадьбы Четырёх сезонов открылись, и… Ох, подумал Чжоу Цзышу, увидев дюжину молодых людей, стоявших на коленях во дворе. Он сделал это. — Этот второй ученик усадьбы Четырёх сезонов уже принял этих младших братьев, — Вэнь Кэсин не потрудился скрыть ликование в своём голосе. — Я надеюсь Глава не сочтёт это оскорблением. Чжоу Цзышу улыбнулся и шагнул вперёд, навстречу своим новым ученикам. — До тех пор, пока наших учеников не начнут искать другие мастера, — сказал он и сделал многозначительную паузу. Хань Инь тайными жестами Тяньчуан показал, что их не преследуют. Через мгновение он добавил ещё один знак, означающий все убиты. Позже Чжоу Цзышу нужно было бы услышать эту историю, но сейчас он коротко кивнул. — Добро пожаловать, — сказал он своим ученикам, — в усадьбу Четырёх сезонов. Новая жизнь, подумал он, и ещё один шанс для них всех.