Взгляды

      -Ч... что? Прости, я просто немного… в смысле, ЧТО? — Она выглядит удивлённой намного сильнее, чем Драко ожидал. Это подозрительно. А он в последнее время решил не оставлять такие вещи без внимания. –Я же общалась с ним только сегодня и… с чего ты взял, что он — предатель?       -Потому что своими глазами видел его в обществе Беллатрисы Лестрейндж и её мужа. Да, только со спины, но видел. Собственными глазами.       -Погоди-ка, ты говорил, что он посетила Малфоев… то есть, ты был там?       Чёрт. Вот об этой стороне признания он совершенно не подумал. Хотя стоило, чего греха таить. Эта девушка слишком умна, чтобы не сообразить сложить очевидные факты и прийти к крайне неприятным выводам.       -Что ты вообще там забыл?       -Я… это долгая история.       -Если она касается Гарри, Сириуса Блэка и Тёмного Лорда, то я готова слушать, — упрямо поджимает губы Гермиона. — В конце концов, двое из них — мои друзья, которым, очевидно, требуется помощь, чтобы выжить в ближайшие пару недель. Поэтому, если тебе есть что сказать, говори!       -Мне не… — он глубоко вздыхает, подыскивая максимально достоверный ответ, и с сожалением констатирует, что лучше было бы сказать правду. И тогда придётся попрощаться с самой идеей когда-либо действительно открыться Грейндджер навсегда, ведь сейчас — максимально неподходящее время и место. — Нельзя об этом говорить. Я обещал, что не стану. Но…       -Но ты можешь, верно?       -Могу, — сокрушённо признаётся Драко. — Я довольно часто бываю у Малфоев, потому что когда-то… мой отец… тоже стал Пожирателем. Это в прошлом! — успевает вставить он до того, как девушка начинает возмущаться. — Честно, я его даже видел в этом образе от силы пару раз! К тому же, он…       -Твой отец мёртв, верно? — когда он опускает плечи, она неожиданно смягчается. Драко при этом чувствует себя полным уродом, ведь обман может вскрыться и тогда… — Ты никогда не писал об этом и мне казалось, что… Твоя семья… О, Мерлин, это так сложно! — девушка хмурится, настолько очевидно собираясь с мыслями, что это невозможно не заметить. — Увы, мне нечего посоветовать или сказать в данном случае. Но вот что точно понятно: дети не должны отвечать за ошибки родителей, — произносит Гермиона и её мягкая ладонь едва различимо касается спины. – Наследие предков порой может быть тяжёлым грузом. Мой дедушка занимался продажей сладостей по всей Европе, и при этом совершенно не заботился о здоровье своих покупателей. Страшно представить, сколько людей заболели или получили проблемы с зубами из-за его конфет и ирисок. Когда он скончался, родители открыли при своей клинике «Магазин здоровых сладостей Грейнджеров», в память о нём, однако производства по всему миру закрыли и направили деньги от продажи компании в благотворительный фонд «Борьба с заболеваниями сахара». Но его слава до сих пор постоянно преследует отца, над ним уже не смеются в открытую, но… это всё равно неприятно.       Это… странно. Драко пытается осмыслить услышанное, но просто не может никак уложить в голове, что какие-то маглы согласились отдать огромное состояние… другим людям?       -И они просто отдали свои деньги, доставшиеся по наследству? Без обязательств?       Гермиона кивает, пока он тихо сходит с ума, ощущая, как с каждым новым фактом понимает её всё меньше. Раньше раскрытие секретов казалось волнительным и увлекательным, благо — они сходились слишком во многом, чтобы ощущать дискомфорт, но теперь… эта девушка кажется чужой, странно задумчивой и… молчаливой? Если подумать, Грейнджер и раньше не отличалась особой болтливостью в повседневной жизни, но с начала года вообще не подаёт голоса.       -У тебя… всё в порядке? Ну, в целом? Потому что ты в последнее время крайне тиха, да и…       -У папы с мамой будет ещё ребёнок, — медленно, словно выдавливая из себя это, произносит девушка. — Мальчик.       Чёрт. Да уж. Появление наследника всегда отодвигает на задний план остальных детей, особенно — девочек. Теперь Гермиона уже не сможет претендовать на полное внимание родителей и, конечно, о кругосветных путешествиях можно забыть.       -Не волнуйся, ты справишься, — пытается приободрить подругу Драко. — К тому же, всегда можно от него избавиться, если ты…       -«Избавиться»? Зачем, почему, ты… с ума сошёл? Родители так мечтали о множестве детей, но им пришлось отказаться от этой идеи из-за проблем мамы. Когда я только появилась, это было сплошное счастье, но потом проявились способности и… я провожу от восьми до десяти месяцев вне дома, в интернате, посылая редкие, непонятные письма. Им было одиноко, и я… Когда я была совсем маленькой, один врач сообщил отцу, что родить ещё раз маме «поможет только чудо». А люди, обладающие магией, как никто другой умеют творить чудеса, потому я и согласилась отправиться сюда. Зелья, Трансфигурация, Магическая История — лишь ступеньки к достижению того, о чём они мечтали. Я бы никогда не покинула дом ради обычной дорогой школы, но Хогвартс, он…       Драко слушает собеседницу с небывалым участием, заново переживая первые года их «знакомства» и на собственной шкуре ощущая чужое разочарование. Когда-то он тоже полагал, будто магия может исправить любую неудачу и сделать всех равными. Когда был маленьким глупым… Однако Гермиона выглядит настолько странно, что у него закрадываются сомнения.       -Что ты сделала?       -Ну… можно сказать, что я нарушила парочку магических законов, потом ушла от ответственности и… нарушила их снова, воспользовавшись неким артефактом, который официально запрещён…       -Прости?       -Я купила зелья для восстановления здоровья и повышения… репродуктивной функции, — она комкает край полотенца. — А потом снова, когда маме и правда стало намного легче. А этим летом, спустя несколько месяцев после завершения приёма зелий… ей стало настолько лучше, что у меня после Рождества появится брат… я полагала, что буду радоваться этому факту, но… чувства странные. С одной стороны, они выглядят такими счастливыми, а с другой… неужели, это конец и мне не быть больше их маленькой девочкой?       Он откидывается в кресле, смотрит на разгорающийся камин и думает о том, что тут в принципе невозможно что-либо сказать, не то что сказать правильно. Первый ребёнок, долгожданный и много лет единственный, в любом случае будет не готов принять появление конкурента на любовь и заботу родителей. С другой стороны, Гермиона уже достаточно взрослая, сама приложила руку к появлению брата и должна была осознавать результат собственных действий.       -Вот ты — единственный ребёнок в семье? — неожиданно спрашивает девушка. Драко вздрагивает, не находя сходу правильного ответа. И потому лишь неопределённо поводит плечами. — Скажи, каковы шансы, что брат будет меня любить, уважать и помнить, хотя я собираюсь окончательно перебраться в магический мир после сдачи СОВ?       -Эм… понятия не имею. Какого ответа ты вообще ждала? Я родился и вырос в магическом мире, тут с пелёнок учат колдовать и тому, что большие семьи — путь к нищете и разбазариванию наследства. Разумеется, не хотелось бы внезапно обнаружить, что я — не единственный претендент на звание Главы Рода. Это было бы… жутко.       -Однако, если бы новый ребёнок твоих родителей никак не смог бы претендовать на твои звания, ты бы… радовался? К примеру, если бы это оказалась девочка? Такое ведь случае, правда? Нарцисса и Беллатриса Блэк, эм… наверняка есть кто-нибудь ещё, о ком сходу и не вспомнить. Но ведь такое бывает, значит…       -Но у тебя ведь будет брат.       -Да, конечно. Правда, в магловском мире это не имеет особой принципиальности. Ведь наследство делится между всеми детьми, вне зависимости о пола.       -Да?       -Да.       -Всё же магловский мир удивителен!       Она смеётся впервые с начала разговора. Смотря на это, Драко не может не растянуть губы в ответной улыбке. Напряжение, сопровождавшее его с первых фраз, стремительно покидает. Весело потрескивающий камин снова напоминает о том, как здорово жить в месте, которое угадывает твои желания: стоило температуре в комнатах упасть, как он заскворчал, наполняя гостиную теплом и уютом. Слизеринец вытягивает ноги к огню, позволяя себе расслабиться и — пожалуй, всего один разок до Рождества — снова почувствовать себя ребёнком. Позже, смотря на гору сложенных под ёлку подарков, он наверняка вновь ощутит ту волну яркой детской радости, которая иногда нужна для выживания, но сейчас…       -Мне бы хотелось сейчас просто знать, что всё будет хорошо, — произносит Гермиона. — Но мир настолько нестабилен… подобные вещи не произносят вслух даже самые бездарные предсказатели вроде профессора Треллони.       -Мир никогда не был стабилен.       -Но не твой, — она поднимается. Обернувшись, девушка демонстрирует широкую добрую улыбку и неожиданно сообщает: — В детстве, получая твои письма, я и поверить не могла, что однажды захочу променять свою увлекательную жизнь на что-то… стабильное. Однако сейчас безумно завидую человеку, который знал кем станет с самого рождения. Взрослые с детства твердят, что «мы можем стать кем захотим», но потом у некоторых просто не оказывается выбора… им я тоже завидую.       -О чём ты?       -Выбор… он давит.       -Гермиона…       -Нет, не стоит, — мягко произносит она, не давая ему до конца подняться на ноги. — Мне не нужна жалость, а помочь даже ты не в состоянии. Это… внутри меня, понимаешь? Что-то в сердце, я… словно сломалась, когда узнала. Перестала быть сильной и уверенной в своих действиях, как раньше. Мир вокруг изменился, пришло время сделать это и мне, но… что, если я не хочу? Да, наверно это действительно так. Мне нравится быть «маминой малышкой» и «папиным вундеркиндом», радовать их своими непонятными успехами. Нравится читать нотации Гарри и Рону, заставляя их познавать новое. Нравится неизменно оставаться среди лучших даже в дисциплинах, в которых это попросту невозможно… Мне… нравится побеждать, быть единственной и неповторимой, понимаешь?       -Как никто другой.       -Ты всегда меня понимаешь. За это я в тебя и влюбилась.       Она уходит, оставляя Драко сидеть в глубоком кресле и смотреть на огонь в попытках перебрать себя по частям в поисках ответа. Гермионе нравится побеждать. Разумеется, кому это вообще может не нравиться? Драко частенько ловит себя на желании победить любой ценой, на готовности не спать ночей и не есть, лишь бы оказаться в списке лучших. Но есть ещё кое-что.       Ей нравится быть хорошей девочкой.       И как, Мерлиновы яйца, совратить её, дав возможность чувствовать себя счастливой?..       ***       -То есть, ты видел Беллу?       Сириус Блэк — худший из всех магов в плане доверия своим «чистокровным товарищам» — с сомнением смотрит на Драко Малфоя, непонятно зачем навязавшегося «в гости к школьному другу в другую страну», а на деле — напросившегося «на серьёзный разговор» в дом Гарри Поттера. Тому менее чем через полгода исполнится семнадцать, так что парень вполне очевидно готовится изменить место постоянного проживания. Драко готов поспорить, что в ту секунду, когда Национальному Герою стукнет положенное чисто лет для использования магии, он покинет своё вынужденное пристанище, добровольно отправившись под крыло к «беглому преступнику и убийце». Что, однако, совершенно не отменяет тот факт, что Магическая Англия не перестанет любить своего «Защитника».       -Что она забыла в доме Малфоев? — бормочет мужчина и, хлопнув себя по колену, торопливо поднимается на ноги. — Люциус Малфой, ну конечно! Как я мог забыть об этом змее, мечтающем прибрать к рукам всё, что плохо лежит!       -Эм… — старается как-то исправить положение Поттер. У него покраснели щёки и вполне очевидно, что парень не одобряет сказанное своим крёстным. — Сириус не это хотел сказать… Твой отец…       -То есть, ты будешь извинять за правду? — встревает Блэк. — Люциус Малфой — худший представитель рода человеческого! Именно он покушался на жизнь Джиневры Уизли, именно он был правой рукой главного врага Ордена Феникса, именно он отправил свою дальнюю родственницу — имя которой мне даже произносить противно — в магловский городок на окраине страны, чтобы вырезать там всех детей.       -Что?       -О, это была шикарная, полная мрака и боли история о том, насколько могут быть сумасшедшими дорогие нам люди! Белла, конечно, тронулась умом, но Нарцисса, с её любовью «довести всё до совершенства» легко даст ей сто очков вперёд!       -Сириус!       -Нет, Гарри, подожди! У меня, впервые за много лет, наконец, появился шанс высказаться насчёт творящегося вокруг балагана кому-то, кто видел его изнутри и может понять весь накал страстей, толкающий меня отойти как можно дальше. Верно ведь, Драко? Мы, пусть и дальние, но всё же родственники, и мы можем говорить открыто. Вот, например, когда твой отец в последний раз убивал?       -Я не знаю.       -Неужели, ты никогда не видел, чтобы он возвращался домой поздно, в чёрном плаще, ликующий и потирающий руки, полный какого-то нездорового азарта?       Драко смотрит в лицо мужчины, твёрдо уверенного в собственной правоте и с удивлением понимает, что физически не может соврать. Он опускает глаза в чашку, красивую и дорогую, явно из фамильного сервиза, и осторожно взбалтывает напиток. А, подняв глаза, видит торжествующее выражение на лице хозяина дома. Ему что-то подлили? Алкоголь? Да непохоже… возможно, зелье? Было бы странно, если бы это оказался яд. Блэк, конечно, немного тронулся в Азкабане, но он никогда прежде…       -Нет, — почти равнодушно пожимает плечами парень. — Мой отец уже несколько раз отказал тёте Белле в помощи в той войне, что она затевает. Малфои не станут участвовать в грядущем сражении, если у них не будет жизненной необходимости. Мои родители уже несколько раз выразили своё мнение и… мы скорее покинем страну, чем снова станем участниками войны.       -Ч-ч… зелье не сработало?       -Я не знаю точно, что Вы мне подлили, но оно совершенно не мешает говорить правду. Мы действительно останемся в стороне. По крайней мере, мои родители.       -А ты сам?       -Не знаю. Возможно, мне всё же придётся участвовать, но… — Драко замолкает. Рвущиеся наружу слова вряд ли станут открытием для сидящего рядом Поттера, но вот Блэк… — Я готов нарушить закон ради того, чтобы спасти жизнь Гермионы Грейнджер. Даже если в результате Поттер умрёт.       Сириус Блэк смеётся.       Открыто и впервые — без ледяного блеска в глазах. У него пожелтели зубы и морщины раскрасили лицо глубокими бороздами, но в остальном… он всё так же силён. Драко смотрит ему прямо в лицо и замечает то, что предпочитал обходить раньше: внутреннюю силу, непонятно откуда взявшуюся и до сих пор не сломленную, бесконечно крепкую и удержавшую разум в нормальном состоянии даже в Азкабане.       Тринадцать лет.       -Я видел того, кто просто не мог быть рядом с теткой. Это невозможно, нереально и… Она сошла с ума, раз хочет начать всё сначала и… Азкабан изменил её.       -Да нет, она всегда была полностью отбитой, — бросает Блэк уже более добродушно, чем раньше. Он отставляет свою чашку, из которой так и не сделал ни глотка, и скрещивает руки на коленях, словно защищая себя. — Белла никогда не отличалась особой устойчивостью, ещё с детства впадала в ярость от малейшего признака неидеальности. Думаю, дело в их с Цисси матери.       -Прямо сейчас эта женщина снова набирает людей. Я всё детство слушал рассказы матери о её сёстрах и мечтал с ними познакомиться, хотя и знал, что это невозможно. А теперь… Она подобралась настолько близко и сделала это так быстро… как это случилось? Как стало допустимым, чтобы этот человек… стал предателем?       -О ком ты? — хмурится Поттер.       -Не знаю, как тебе сказать. Гермиона была в шоке, когда узнала. Я и сам до сих пор не до конца уверен в том, что видели мои глаза. Потому что это… зачем ему это? Ведь это же… Неужели, чистота крови настолько важна, что способна толкнуть даже на… это.       -Это кто-то, кого я знаю? Чистокровный? — бормочет Поттер. — Неужели, Рон?       -Увы, твой рыжий дружок тут никаким боком не участвует.       -Тогда… О, Мерлин! Не может быть? Седрик?       -Вы о Диггори?..