Mary on a (marijuana)

Всё неплохое имеет свойство заканчиваться. Так и вечеринка постепенно близилась к концу. Люди начинали расходиться, но некоторые подозрительно весëлые личности продолжали танцевать. Кира наконец-то освободилась от дел и подошла к весело болтающим в углу комнаты девушкам. – Я устала, — выдохнула Геля, поправляя волосы, — танцевала, как в последний раз, было реально весело. – Не то слово, — поддержала подоспевшая Кира, радостного махая рукой, — я свободна, наконец-то. Завязался непринуждённый диалог ни о чëм, Андрющенко особо не вслушивалась. Счастье от общения с хорошими людьми и веселья переполняло еë. Находясь в какой-то правильной эйфории, Лиза чувствовала себя живой. По-настоящему живой. Она хотела остаться с этим чувством подольше. Было жарко, аккуратная капля пота стекла по лицу Индиго, и та решила, что стоило бы охладиться. Сказав девочкам, что она ненадолго отойдëт, Лиза отправилась искать ванную. Вариантов было не слишком много, ибо в трёх других комнатах она уже побывала, а кухню и ванную спутать сложно. Приоткрыв дверь ванной, Лиза впала в ступор. На полу сидела девушка, которой явно было не хорошо. Девушка приподняла лицо, и Андрющенко чëтко увидела в ней лицо новой знакомой из универа. Это была Виолетта. И с ней точно было что-то не так. Лиза заглянула в глаза и всë поняла. Она не в первый раз встречала такие зрачки. Малышенко была под кайфом. И, судя по еë состоянию, это был передоз. Изо рта вырвалось непроизвольное ругательство, когда глаза Виолетты полностью закрылись, а голова потерянно упала на грудь. Она отключилась, это было чертовски плохо. Лиза отчаянно не понимала, что ей нужно делать, но адреналин, заполняющий всë еë существо, не давал времени на долгие раздумья. Лиза приподняла голову девушки, пытаясь нащупать пульс. Сердце Виолетты билось как сумасшедшее. Это плохо — главная мышца человеческого организма может не выдержать такой нагрузки. Нужно было привести еë в сознание, или промыть желудок, или что ещё делают в таких ситуациях, Лиза не знала. Она чертовски боялась. Боялась за жизнь человека, милой девушки, новой знакомой. Не было отвращения к наркоманке или унизительной жалости. Было только желание помочь, вытащить из дерьма. Побив девушку по щекам, Лиза почти отчаялась, как в комнату кто-то постучал. – Лиза, ты тут? Мы собираемся уходить, почти никого не осталось. — проговорил низковатый голос Кристины, дверь слегка приоткрылась, – Лиз? Картина вошедшей предстала не утешающая: еë новая знакомая пытается откачать еë подругу от, кажется, передоза наркотой. – Твою мать, Вилка! — паникующе бросает Кристина, сразу же падая на колени. Все еë действия выглядят уверенными, отточенными временем. Как будто такое не в первый раз было, – Так, просто делай то, что я говорю. Всë остальное потом. Адреналин ещё больше ударил в кровь, а уверенность в действиях Крис помогла Лизе собраться. В голове начали складываться некоторые пазлы — Виолетта, весëлая и интересная девушка из универа была той самой Вилкой, про которую пару раз сказали еë новые знакомые. Та Вилка, у которой происходит что-то хреновое в жизни. Ей нужно помочь. Как-то помочь. Но сейчас было не до этого, нужно было откачать девушку. – Блять, она отключилась, хреново, очень, — сказала сосредоточенная Кристина, укладывая Виолетту на пол, — найди что-нибудь, похожее на тряпку, срочно. Лиза не замешкалась. Она нашла какую-то футболку, валяющуюся рядом с батареей, сразу же передала Кристине. Крис намочила тряпку, укладывая ту на голову Вилки, бормоча себе что-то под нос. – Найди мою сумку, она у Гели. Девочки ждут нас там же, где мы танцевали. Можешь в двух словах обрисовать ситуацию Ангелине. — скомандовала Кристина, сидя на корточках напротив Виолетты. Лиза сразу же на скорости двинулась к девочкам. В комнате она сразу увидела Гелю, которая поначалу довольно улыбалась вернувшейся девушке, но, когда увидела выражение лица Лизы, нахмурилась. Не давая той ничего сказать, Лиза просто произнесла: – Где сумка Кристины? Вилке плохо. — Геля, сразу же догадавшись в чëм дело, протянула сумку Лизе. Лиза взяла вещь и начала уже было разворачиваться, чтобы вернуться в ванную, как ее окликнула Ангелина: — Нужна помощь? – в секунду ставший крепким голос хрупкой девушки порядком удивил Индиго. Лиза на секунду задумалась, но решение приняла быстро. – Мы справимся. –уверенно сказала Андрющенко, ободряюще улыбалась. – В сумке ключи от машины, Кристина все знает. — сказала Ангелина, дотрагиваясь до плеча Лизы, — Удачи. Не останавливаясь больше, Индиго вернулась в ванную. Кристина обернулась через плечо, кивнула, вернулась взглядом к Вилке. Виолетта пришла в сознание, непонимающе хлопая ослабшими глазами. – Достань из сумки упаковку успокоительных и лимон. — сказала Кристина, не смотря на Лизу. – Лимон? – удивлённо переспросила Лиза, начиная копошится в сумке. – Лимонный сок, не знаю почему, но он действительно помогает. – пояснила Захарова, беря маленький контейнер с заранее порезанным фруктом. Усадив Вилку лицом к ванной, Кристина выдавила сок из долек лимона на влажную тряпку. Приложила к носу Вилки, и реакция не заставила себя долго ждать. Виолетта широко раскрыла глаза — её вырвало. Мысли о том, что это довольно специфический способ, чтобы очистить желудок, сразу же заполнили голову Лизы. Нервная улыбка появилась на лице Индиго, хотелось ненормально смеяться, чтобы хоть как-то выпустить накопившиеся страх, смятение и кучу других путающихся в голове эмоций. Виолетту долго рвало, Кристина без остановки поила еë водой. Лиза из раза в раз повторяла, что всë будет хорошо, что осталось ещё чуть-чуть. Когда желудок Виолетты перестал так бурно реагировать на неприятный для этого состояния запах, Малышенко размякла, опираясь руками на края ванны. – Простите, — шепотом произнесла Виолетта, направив расфокусированный взгляд на девушек, – это последний раз, жизнью клянусь. – Перестань извиняться. –сказала Кристина, расслабляя мышцы и прикрывая глаза, – Но я надеюсь, что ты не забудешь это обещание. – Спасибо вам, я была уверена, что это конец. – голос был слабый, но искренность слов была безоговорочная. Лиза попыталась ободряюще улыбнуться, перевести разговор в более безопасное русло. – Мы с тобой, кстати, теперь соседки, — вспоминая вечер и Виолетту в еë подъезде, проговорила Лиза, — поехали домой. Сил на вопросы и возмущения не было совершено, поэтому Вилка лишь кивнула, прикрывая глаза. Кристина начала копаться в сумке и выудила оттуда упаковку таблеток, трёх штук в планшетке уже не было. – Выпей. — протягивая таблетку Виолетте, произнесла Крис. Вилка приняла лекарство, беря протянутую Лизой бутылочку с водой. Малышенко положила таблетку в рот, запивая водой. – А это.. — начала Лиза, но еë тут же перебили. – Успокоительное, безопасно всë. — со вздохом сказала Кристина, вставая.– Поехали, я вас отвезу. Подняв Вилку, Лиза повела еë к выходу. В квартире никого не осталось, только Ангелина, прикрыв глаза, сидела на пуфике у входа. Услышав шум, она обернулась и, увидев всех живыми и здоровыми, еë плечи значительно расслабились. – Пойдёмте. — сказала Геля, выходя из дома и не задавая лишних вопросов. Спустились они молча, сели в машину. Снег перестал идти, вместо него моросил противный дождик. Из куртки Вилки выпало что-то чёрное. Лиза подняла предмет и удивилась: резиновый паук с зелёными камушками-глазками. Ладно, спросит потом. Виолетта пустым взглядом смотрела вперёд. Успокоительное начало действовать, пульс стабилизировался, и теперь клонило в сон. Виолетта прикрыла глаза, кладя голову Лизе на плечо. Наконец-то Индиго могла подумать, осознать всë произошедшее. Что было бы, если бы Лизе не стало жарко, если бы она не зашла тогда в ванную. Если бы рядом не было всё знающей про передозы Кристины. Если бы не было понимающей Гели. Вилка бы не выжила. Еë соседка, новая знакомая, с которой они так и не успели нормально пообщаться, ушла бы из этого мира. Это пугало. Она была безмерно благодарна своей удаче, своему шестому чувству. Решение о том, что на такие вечеринки она больше не ногой, показалось безумно правильным. И Виолетту туда не надо пускать. Нужно помочь ей справиться с зависимостью. Нужно. Доехали до дома они всё в той же тишине. Убедив Кристину и Ангелину в том, что она справится сама, Лиза потащила Вилку в свою квартиру. Той становилось значительно лучше, но оставлять еë одну девушки все ещё опасались. Открыв дверь в квартиру, Лиза затолкнула молчаливую и податливую Виолетту в дом. Внутри было тепло, продувающие окна были предусмотрительно закрыты тряпками. Включив свет, Лиза посадила Вилку на комод в коридоре, снимая с неë куртку. – Спасибо тебе за всё, правда, — проговорила Виолетта, смотря прямо в глаза Индиго, – мне жаль за то, что ты видела. А я так хотела стать тебе подругой.. — вдохнула очень горько и разочарованно Виолетта. – Мы ведь можем быть подругами. Можем хорошо познакомиться. Помогать друг другу, узнавать друг друга всë лучше и лучше. Я бы хотела. — почему-то, по мнению Лизы, последняя еë фраза звучала глупо и по-детски, но что сказано — то сказано. – Я искуплю всю свою вину, я брошу всë это дерьмо, я обещаю. — совершенно уверенная в своих словах Виолетта торжественно встала, но голова тут же закружилась и она приземлилась назад. – Верю-верю, но сейчас тебе следует поспать. — положив паука на тумбочку рядом со шкафом — нужно будет не забыть спросить про него — Лиза повела Малышенко в спальню. Квартира была небольшая, так что из спальных мест тут был только пол, надувной матрас в шкафу и небольшая раскладная тахта. Две секунды анализа своего состояния доказали Лизе, что спать сейчас ей совершенно не хочется. Она голодна. Безумно. Вилка сидела молча, явно слишком уставшая для разговоров. Лиза постелила ей на тахте и уложила. Минуты четыре спустя, та уже во всю сопела. Лиза прошла на кухню. Поставила чайник на плиту, начала делать бутерброды. Ночной жор это не хорошо. Но разве Лиза делает хоть что-то хорошее? Ну, бывает конечно, но не особо, так что и поесть ночью можно. Улыбнувшись своим гениальным мыслям, Лиза включила телевизор. Ее ожидала длинная и занимательная ночь. *** Было уже пол пятого утра, а Индиго всë ещё даже не думала про сон. Заинтересованно смотря какое-то детективное шоу, Лиза не сразу услышала шаги. Только тогда, когда гость положил руку на плечо Андрющенко, та отвлеклась от просмотра. Вилка проснулась. Сейчас она выглядела хорошо — сосредоточенный взгляд, без бегающих в непонимании гигантский зрачков, спокойные движения, сильная мимика. Выражение лица у Виолетты было серьëзное: нервно жуя губы, девушка исподлобья смотрела на Лизу, ожидая чего-то. Андрющенко удивлённо посмотрела на неë, но, будто опомнившись, встала со стула и пошла кипятить чайник. – Садись. –спокойно произнесла Лиза, и, когда услышала шорох одежды и скрип старого стула, поняла, что еë послушали.– Чай, кофе? Может, воды просто? – Лиза не знала, как стоит вести себя с человеком, который ещё пару часов назад мог умереть от передозировки наркотиками. – Кофе. — односложно ответила Вилка, буравя спину Лизы.– Спасибо. Огромное, – вновь повторила пострадавшая этой ночью, — если бы не ты, я бы.. — не успела Виолетта закончить фразу, как Андрющенко еë перебила: – Не будем о плохом, — Лиза залила кипяток в кружки, – сейчас. Сколько сахара? – Одну. — ответила Малышенко, кивая на предложение Лизы сменить тему. Услышав ответ Виолетты, Индиго смешно сморщила носик. Виолетта удивлённо наблюдала за этим и, не успев обдумать как следует, спросила: – Что не так? — любопытство слегка граничило с возмущением. – Горько, –ответила Лиза, сыпя сахар уже в свой напиток, – я люблю с тремя, не меньше. – Я так только чай пью, — сказала Виолетта, делая глоток, — вкус кофе надо чувствовать. – Вкус кофе горький. — аргументировала Андрющенко, перемешивая сахар, — Давай поговорим о чëм-нибудь? О чëм угодно. – Давай. Так, какой твой любимый цвет? *** Двадцать минут дурацких вопросов и разговоров ни о чëм прошли действительно быстро. За это время Виолетта узнала, что тату на шее Лизы это вовсе не показатель любимого цвета, что на самом деле той нравится красный. Узнала, что та любит чай и сладкое, очень сильно. Узнала, что день рождения у неë осенью. Лиза же поняла, что Виолетта очень приятный собеседник и человек: разговаривать с ней было легко. Узнала, что она часто посвящает свои тату каким-то музыкальным исполнителям. Узнала, что та — тату мастер, и зарабатывает этим делом. Узнала, что когда-то Виолетта работала поваром, но из-за некоторых обстоятельств пришлось уйти. Девушки допили кофе, и решили перебраться на мягкую тахту. Проходя по коридору, Лиза краем глаза заметила того самого паука, о котором пообещала себе спросить у Вилки утром. Взяв игрушку в руки и подняв еë на уровень глаз, Андрющенко прямо уставилась на Виолетту и спросила: — А зачем это тебе вообще? – она искренне не понимала причины покупки этой вещи. Не было ни единой мысли, кроме коллекционирование или чего-то подобного. – А, — звонко выдохнула Вилка, беря игрушку в руки, — он мне понравился, – просто ответила девушка, рассматривая свое приобретение, — вот и решила взять. Лиза была озадачена, но смятения своего не показала. Она не привыкла к «захотела–купила». Андрющенко всегда планировала все траты, и на такую ерунду, как минутное желание, никогда не велась. Видимо, у Малышенко на этот счёт были другие мысли. – Игрушки любишь? – решила уточнить Лиза, чтобы полностью удостовериться в своих догадках. – Типо того, — отозвалась Вилка, понимая, что их диалог постепенно перетекает в опасную зону детства. – Наверное детство вспоминается, – осторожно спросила Индиго, слегка улыбаясь, проверяя реакцию собеседницы на эту тему. Какое-то время Виолетта молчала. Она решала, стоит ли. Стоит ли вываливать часть своей души, стоит ли довериться и рассказать. Не пожалеет ли она потом, не аукнется ли ей эта слабость. А потом решила, что Лизе хотелось верить. С ней хотелось быть честной, открытой. Хотелось показать, что она не просто законченная наркоманка. Что у неë есть душа, характер, свои привычки, смешные истории, любимая еда. Хотелось доказать, что где-то, в глубине души, Виолетта хороший человек. Что жизнь у неë сложилась не очень, поэтому всë пошло под откос. Решив больше не мешкаться, Виолетта ответила короткое: – Нет, — получилось тихо, почти шепотом, — не было у меня счастливого детства, — вздохнула и почти сразу же продолжила, — а игрушки правда помогают думать, что всё у меня было хорошо. Помолчав с секунду, Лиза выдохнула. Ей доверились, она заслужила. Решила отвечать быстро, пока Виолетта не передумала, пока не закрылась. – В чем дело? — аккуратно, осторожно, слегка повернув голову в бок, показывая всю свою заинтересованность, желание выслушать. Набрав побольше воздуха в грудь, Виолетта начала быстро: – Моя мать — плохой человек. Но я еë люблю. Очень сильно. В детстве, она всегда унижала меня: «Виолетта, ты ничего не умеешь», «Виолетта, посмотри на других детей, они такие умные, что с тобой не так?», «Моя дочь — ничтожество, ненавижу тебя!». Я была ребенком, эти слова очень ранили меня с самого начала, — одинокая слеза скатилась из глаза Вилки, — я всегда старалась быть лучшей дочерью: помогала как могла, училась изо всех сил, делала всë, чтобы мать могла гордиться мной. Но ей было мало. Всегда мало. – шмыгнула носом, утёрла проступившие слезы, продолжила, — Когда я пошла во второй класс, она начала бить меня. Сначала это были лёгкие такие подзатыльники, — махнув рукой в воздухе, Виолетта как бы показала силу ударов, — но я становилась старше, а удары мамы всë сильнее. Она мне палец один раз сломала, — слёзы потекли аккуратным ручейком из глаз, Лиза положила свою руку на плечо Виолетте, пытаясь показать, что она тут, поддерживает её, — она сломала его, и вместо того, чтобы извиниться, все последующие разы угрожала мне повтором этой боли. Это было невыносимо, мне не хотелось жить. В четырнадцать я первый раз связалась с плохой компанией, терять мне было нечего. — сделав рваный вдох, Виолетта приступила к самой морально тяжёлой части своего рассказа, – Один раз, — всхлипы перестали быть тихими, Вилка плакала и не собиралась скрывать этого, — один раз она попыталась убить себя. Чтобы показать, что она устала от такой дочери, что я — её позор, — глаза Лизы округлились, этот рассказ пугал до мурашек по коже, это все было ужасно. Она сжала руку на плече Виолетты, начав вырисовывать узоры на нем, успокаивая, — она заперлась в ванной и наглоталась таблеток, — было безумно тяжело продолжать говорить, но поток слов был быстрее мыслей, Виолетта постепенно освобождалась от этого груза, — я слышала эти булькающие звуки, слышала кряхтение и этот отвратительный, задушенный кашель, — Лиза не могла больше слушать это спокойно, и смотреть на разбитую горем и травмами собеседницу. Объятия получились спонтанными, неуклюжими, но крепкими, дружескими, поддерживающими. Виолетта вцепилась в спину Лизы, как в спасательный круг, но монолог продолжила, – кое-как я пробралась в ванную, увидела мать в таком состоянии. Я кричала «Мамочка, нет, не надо, мамочка, прости, пожалуйста!», но она задыхалась, продолжала доказывать мне мою негодность, умирала. Мне пришлось, — заглушенный объятиями всхлип показался более надрывным, чем предыдущие, — мне пришлось залезть рукой ей прямо в горло, достать все таблетки самой, — Лиза скривилась от отвращения к этой женщине, все это было чертовски мерзко. Люди жестоки, они уничтожают даже тех, кого по природе своей должны любить. Своих детей. – Продолжай говорить, я выслушаю, я с тобой, — истерика начинала накрывать Виолетту и только руки на плечах и приятно пахнущий ворот домашней кофты помогали концентрироваться на словах, на реальности. – Один раз она пыталась повеситься, я сама доставала еë из петли. Сама помогала ей восстановиться. После обоих случаев она, как обычно, улыбалась, как обычно продолжала твердить, что я никчёмна, что ее попытки самоубийства — это моя вина. Она пыталась манипулировать ребенком, маленькой беззащитной девочкой. Она пыталась, она смогла. Но я не понимаю одного: зачем? Для чего ей нужно было это? Просто чтобы самоутвердиться? Всего лишь? Разрушить жизнь дочери, чтобы чувствовать себя сильнее и могущественнее её же? Я не понимаю этого. Совсем. – на какое-то время этот душераздирающий рассказ стих, послышалось сбитое дыхание, постепенно приходившие в норму. Виолетта успокаивалась. Лиза продолжала обнимать еë, поглаживая по спине. Когда Вилка расслабилась и чуть отклонилась назад, Лиза поняла, что можно уже и отпускать. Это было неловко. Андрющенко мысленно ударила себя по голове, потому что было совершено не до этого. Виолетта, уже абсолютно спокойная, но с все ещё пустым взглядом тихо продолжила: – И даже после всего этого, я люблю её. Это наверное ненормально, но я все ещё хочу, чтобы она была счастлива. Может быть, я действительно ужасная дочь, но я надеюсь, что я хотя бы немного дорога своей матери. Лиза не умела поддерживать словами. Совершенно. Она могла приободрить прикосновениями, жестами, взглядом. Но говорить всегда было тяжело. В этот раз Лиза постаралась, как могла. – Я не знаю, какой ты была дочерью, и очень сомневаюсь, что ужасной, — начало звучало действительно херово, — но я уже знаю, что ты сильная девушка. Ты ведь пережила это, ты смогла простить мать, ты продолжаешь любить еë. Твоя жизнь точно не сахар, но если бы ты не была собой, то тебя бы уже вероятно и не было бы, — Лиза старалась улыбаться вместе с глазами, выглядеть открыто, старалась действительно помочь, — ты справишься со всем: с зависимостью, с травмами, со сложностями жизни. Нужные люди будут рядом. Друзья помогут тебе. Я помогу. Главное то, что ты — это ты. Что ты не сломалась до конца, что продолжаешь жить дальше, продолжаешь хотеть жить. — только закончив говорить, Лизу сразу же смели в объятия крепкие женские руки. Виолетта была потрясена этим словам. Лиза за эти два дня сделала больше хорошего для неё, чем вся её нарко-тусовка за всё время их знакомства. Она спасла ей жизнь. Выслушала. Приободрила. Заставила поверить, что не всë потеряно. Что она нужна людям. Как ангел с небес, Андрющенко появилась в еë жизни, чтобы помочь, спасти от всего этого ужасного и безжалостного мира. Благодарность этой девушке заполняла всë существо Виолетты, и та, не имея способа выразить еë по-другому, выдохнула тихое «Спасибо» прямо в шею Индиго. В этом слове была вся еë благодарность, вся её искренность. Все положительные чувства, на которые она способна, были выражены этим простым и, казалось бы, пустым словом. Лиза улыбнулась, поглаживая Виолетту по спине, потому что поняла, услышала смысл этого слова. – Ты ведь всё ещё помнишь про своë обещание? — спросила Лиза с лёгкой улыбкой на лице, намекая на клятву отказа от наркотиков, — сдержишь его? – Сдержу, — Виолетта сразу поняла, о чём идёт речь, поэтому ответила без колебаний, — я постараюсь изо всех сил. – Я помогу. — отрываясь от уютных объятий, сказала Лиза, смотря прямо в глаза Вилки. Та кивнула, благодаря одним только взглядом. И что бы она делала этой ночью, если бы Лиза Андрющенко утром предыдущего дня не опоздала на пары? Судьба — штука непредсказуемая. – На пары через полтора часа, это в лучшем случае, — проговорила Лиза, понимая, что сегодня не воскресенье и даже не суббота. – Нужно поспать хотя бы немного. Оставайся у меня, тахта сегодня твоя. – Хорошо, — возвращая на лицо улыбку, сказала Виолетта.– Может, ко второй? — с надеждой смотря на Лизу, спросила Вилка, моля всех богов о том, чтобы Индиго не оказалась слишком уж правильной. – Удивлена, что говорю это, но я чертовски согласна с тобой, — упав лицом в подушку, ответила Лиза, сразу же укладываясь на предварительно расстеленной постели на полу. Надувной матрас, чистое постельное белье — все как надо. По крайней мере, Андрющенко не жаловалась. – Спать. Спустя пару минут, в квартире послышалось тихое сопение ужасно уставших за день девушек. Судьба, действительно, штука коварная. Эта ночь была первым небольшим шагом их общего, большого будущего. *** «Умей смеяться, когда грустно, Умей грустить, когда смешно, Умей казаться равнодушным, Когда в душе совсем не то…» С. Есенин