Чем заканчиваются ночные посиделки возле открытого окна

Перед сном Миша любит подольше постоять в темноте у открытого окна. Эта привычка появилась еще летом, тогда очень жарко было. Теперь, давненько уже похолодало, да и снег выпал. Зимняя сказка одним словом. Но привычку уже никуда не денешь. Ему напротив очень нравится, когда в теплую комнату задувает холодный воздух вместе с уличными звуками, а за окном тьма, освещенная одними лишь фонарями разного цвета и полное отсутствие людей. Настолько нравится, что он в освобожденную на днях родителями, квартиру почти не возвращается. Точнее, он абсолютно один существует в ней целый день до полного захода солнца, а после него уже бежит мечтать на подоконник пока спать не захочет. Это единственное его развлечение, которое ему реально нравится. Конечно без родителей хорошо, делай что хочешь и где хочешь, хоть дрочи прямо в их комнате, но все же приходится самому себе готовить, а потом за собой посуду мыть. Он уже взрослый мальчик — справляется, но за неделю ему так надоела вся эта хуйня. Сейчас он ест только пельмени, если б Лева мог их только попробывать, ему бы точно понравилось. К слову, Миша уже когда-то варил их для него. Вернуть бы тот день, когда они вдвоем голодные ждут возле плиты, когда же наконец закипит эта чертова вода, а потом Миша вываливает почти всю кастрюлю пельменей в левину тарелку. И эти его возмущения, мол много положил. Посуду мыть перестал. Уже противно от ее вида. Парень и так не любил ее мыть, а тут еще и каждый день. Пожалуй зря парень не поехал на дачу вместе с предками. Хорошо, когда с неба крупными хлопьями херачит снег, но сегодня его к сожалению не видать. В принципе Миша бы по большей части и не стал обращать на него внимания. А если б и стал, то наверняка не заметил бы свет в подъезде соседнего дома. Ярко-желтые лампочки в какой-то момент засветились на всех десяти этажах. Это ж надо так шуметь, чтоб сразу во всем доме свет включить. А эти лампочки реагируют только на шум, и ни на что прочее. У Миши в падике такие же. Через несколько секунд они постепенно выключились, но на последних двух этажах все еще горели. После опять загорелись везде. Вообщем моргал этот подъезд как новогодняя елка. Эта «гирлянда» удивила и слегка рассмешила парня. Но удивила не так сильно, как скорое появление Левы на горизонте. Миша совсем не заметил, когда выключился бледный свет в его квартире, в доме через дорогу и пару детских садиков. Направлялся тот прямо к нему. Мгновенно заметил (торчащего из окна первого этажа трудно не заметить) и хрустит теперь под мишено окно. — Пойдем бегать. — сморозил тот из под карниза. Теперь Миша вообще ахуел. Ни то от того, что он зовет на пробежку почти в два часа ночи, ни то от того, что зовет он именно Мишу. Лева. Этот парень достаточно давно стал симпатичен Мише, и кажется тот догадывается об этом, потому что палился парниша перед ним миллиарды раз. Кроме согласия, вариантов ответа нет никаких. — Ну пошли. — соглашается он, с некой робостью в голосе. — Отлично, вылазь. — с радостью произносит Лева, намекая на то, чтоб Миша выпрыгнул из окна прямо в его руки. Ну или это просто голубые мечты Михаила. Голубые, как и он сам. Он бы, конечно, не против так сделать, но без куртки парень быстро окочурится, да и окно снаружи не закроется. Вообщем придется выходить из дома как обычный человек. Парень быстро накидывает куртку, берет связку ключей и выбегает в дверь, после, как можно скорее, старается закрыть ее этими ключами, но только еще больше оттягивает время перед встречей с ним. Ключи падают в карман, который после закрывается на молнию. Плечом отталкивается дверь, лицо, и тело под тонкой пижамой, охватывается холодом. И вот наконец парень падает в долгожданные обнимашки, которые совсем не согревают материальное тело (напротив охлаждая его), но очень сильно согревают душу. — Куда же мы побежим? — Да хоть туда. — указывая в левую сторону от себя, вскрикивает он, и отдаляется от Миши в том же направлении. Парень быстро догоняет его.