Остальные - посредственность

      Наутро оказалось, что Анатолий напрочь забыл, что Флоренс вообще-то осталась у него в номере. Сейчас, его разбудил шум воды, доносящийся и из ванны, и из-за окна. Дождь лил как из ведра, барабаня собственную мелодию, понятную лишь ему одному. А за дверью ванной комнаты скрылась Флоренс, которая вероятно умывалась и наводила красоту на своём лице.       Эти женщины так любят скрыть свое лицо под слоями штукатурки. По какой-то причине, они предпочитают затмевать истинную себя, чтобы стать другим человеком. Светлана с детства скромна, и не тратит деньги на такую чепуху, как ему думается, но иногда может и позволить себе пудру. Анатолий знал, что на эту маскировку бывают разные причины, начиная с самолюбования и заканчивая ненавистью к себе, что вообще противоположные вещи.       И потому, невольно в памяти всплывали чёрные, как уголь, веки Трампера. К какому типу людей он относится? Ещё до матча, Сергиевский бы без сомнений сказал, что в Фредди плещет высокомерие и он знает, что хорош и красив, подчеркивая это в себе тенями, которые буквально кричат о том, что американец не такой, как все. Но загвоздка была в том, что Анатолий, обратив внимание на эти подкрашенные глаза, заглянул и вовнутрь. Там, во время их ссоры, что-то сломалось глубоко во Фредди, что тот пытался скрыть и не показывать никому и никогда. Вопросы бесцеремонно врывались ему в голову. Это ведь так странно — чтобы парень и красился. Зачем Фредди это делает? Из-за чего? И почему он вообще об этом так думает, если темы макияжа и Трампера всегда были максимально далеки от него?       В конце концов, глаза, как известно, зеркало души, и Трампер свои чисто-зелёные, хоть и бледноватые, может даже потухшие, пустые очи, перекрывает чёрными слоями краски, которые служат будто бы прикрытием, маской, какую похоже и Анатолий носит. Фредди не такой ребёнок, каким кажется, но по неведомым причинам, Сергиевский испытывает к нему жалость как к ребенку… В его взгляде есть та сломленность, серьёзность и мрак, присущие и вовсе не всем взрослым. Они повидали немало трудностей на своем пути. Быть может Фредди старается изо всех сил скрыть свои настоящие проблемы, предоставляя во внимание смоляной контур. А может он сам себя ограничивает, ввиде, например, этих теней, что затеняют его счастливую натуру. Или может Фредди не сам губит свой юношеский порыв? И что все-таки пытался скрыть американец? Или это у Анатолия едет крыша от пребывания в Мерано?       Блистательная Флоренс вышла наконец из ванны, выглядя бодро и оптимистично, в отличии от успевшего погрузится в раздумья Анатолия. — Пойдём прогуляемся? Мне так нравятся горы! Мы уже совсем скоро уезжаем, а я так хочу посмотреть на этот удивительный город! — воодушевленно говорила рыжеволосая, по-видимому уже представляя этот день. — У нас ещё 6 дней впереди. И там ливень, — незаинтересованно проговорил шахматист.       Флоренс явно не ожидала такого пренебрежительного отношения к себе. Она взглянула в окно, где капли дождя перестали падать, с вопросом переметнулась на Анатолия, не говоря ни слова, дожидаясь как он повернётся. — Ладно, давай прогуляемся, но ненадолго, — ему пришлось уступить даме.       Но свой вечер он уже запланировал на разбор партии с Трампером. Он нечасто делал подобное, вот только сейчас Сергиевский не понимал в какой момент и почему Фредди по итогу проиграл. Он желал найти его ошибку, это могло бы многое прояснить.

***

      Флоренс была, мягко говоря, удивлена, когда на прогулке Анатолий её не фоткал и почти что отказывался это делать. А это так не похоже на Фредди, который запечатлевал самые различные моменты из своей жизни. Он мог сфотографировать все, что ему пригляделось. И эта черта в нем очень нравилась Флоренс. Она, как наверное и другие девчонки, любила позировать.       К тому же, там было невероятно красиво. Снежные пики гор разрезали такие маленькие и незначительные, по сравнению с ними, облачка. Они величественно стоят, окружая Мерано, вместе с холмами. Городок также приносил радость одним своим видом. Он будто разукрашен ребёнком в яркие цвета палитры. Узенькие улицы, скромные магазины, и цветы, что свисали с балконов — точно чудеса.       Но Флоренс понимает, что никто не будет таким, как Фредди. На удивление, все люди разные! И Васси действительно нравится проводить время с Анатолием. Это по-другому и так спокойно. От него не будет криков и истерик, драк. С ним можно быть уверенной в завтрашнем дне, а это то, что так нужно Флоренс. Только вопрос, что Сергиевский в ней нашёл остаётся открытым.       Тем временем, Трампер лежал у себя в постели. Он на холодную голову всерьёз раздумывал над тем, чтобы уйти из шахмат. Но нужно ли было бросать дело всей своей жизни? Он мечтал о победах с 9 лет! И много что ему противостояло. Любой другой ребёнок под натиском таких же родителей свернул бы со своего пути. Но у Фредди была мечта, которая превратилась в достигнутую цель. Правда только, он хотел бы признания, которого так и не получил.       И являясь самой обсуждаемой шахматной личностью (если это еще не Анатолий, думается), вряд ли его мать переживает за него или рада, да даже можно сказать, она его не помнит. И отцу, бросившему его в 12, очевидно нет до него дела. Так еще и толпе, обществу плевать на его гамбиты, они ждут от него скандалов, которые, увы, он и рад им дать. Он лишь хочет чтоб те, кто смотрят, как сражается он за игровым столом, нежностью и теплом оплатили рвение его.

Но молчит дурачьё…

      Только и скандальная популярность делает его интересным, привлекает людей. Даже будучи с Флоренс, Трамперу порой приходилось чувствовать себя одиноко. Потому он и привлекал к себе внимание как только мог, зная, что часто перебарщивает. Фредди, быстро обзаведшийся девушкой, даже не имел ни одного друга… А сейчас и выходило, что он остался один. И хотелось верить, что он может справится со всем самостоятельно. Но… Нет. Все достойны любви.

***

      Когда они вернулись в отель, Анатолий наконец, как и планировал, достал смятую шахматную нотацию со своими аккуратно выведенным буквами и цифрами. Сел в кресло, стоящее в номере перед столом с шахматами, и принялся расставлять фигуры. Он внимательно, сосредоточенно смотрел на бумажку, играя за двоих, стараясь рассмотреть всю картину целиком. Никогда ещё его подобное не волновало, но теперь он искал все возможные ходы, проигрывая их на доске.       Казалось, что игра безошибочна и превосходна, годится для истории. Ему не трудно заметить, какая сложная и профессиональная это была партия, где все их способности, стратегии и тактики показываются во всей красе. Но на самом деле, на доске вы не увидите логику и мастерство игроков, потому что они находятся в их сознании. Только если заглянуть в мозг этих людей, узнать как они проигрывают партию в самых различных вариантах наперед, можно будет насладится умением по-настоящему. Шахматы — игра не на доске, а в голове. И Анатолий искренне восхищался своим соперником. Ему не требовалось гадать над Трампером, потому что он видит больше, чем толпа консультантов, безумцем зовущих того, кто сумел в одиночку древнейшей игре возвратить реноме — и вполне в своем уме. С позиции шахмат они знают друг друга наизусть и понимают как никто другой. Все остальные в таком же раскладе давным давно позорно проиграли бы, но не Фредди. Так что же случилось в конце?       Сергиевский провел достаточно много времени, занимаясь этим делом. Флоренс, сидящая в номере, сначала за ним наблюдала, но ей это все-таки наскучило, и она вышла на балкон — покурить.       И вдруг он понимает, что сам сыграл один момент неожиданно и неординарно. Вместо своего излюбленного хода в этой позиции, он пожертвовал ладьей, что привело к тому, что Фредди, воспользовавшись ситуацией, где казалось, что он одерживает верх, походил глупо, эксцентрично и вполне самоуверенно. Он не ждал ловушки за спиной. Не понять, что творилось в голове Сергиевского, но он ликовал. Ликовал и когда победил Трампера днем ранее, и когда разобрался, что же произошло. Его напряжение, которое теперь чувствовалось, что пропало из всего тела, и будто бы новый, свежий глоток воздуха, что Анатолий сделал — были кульминационной точкой сего вечера. А далее, Трампер совершает пару ходов, что загоняют его в ещё более проигрышную ситуацию, и мастерски отыгранные передвижения фигур русского оппонента вывели партию в 1-0. — Я понял! Я понял, Флоренс! — по-детски радостно, прокричал Анатолий так, что названная им девушка выглянула из балкона. — Чего? — с улыбкой произнесла чрезмерно расслабленная Флоренс, медленно подходя к нему. — Я разобрал партию! Нашу игру! Я все понял! — глаза шахматиста сияли, точно звезды на итальянском небосводе, за которыми, кстати, и наблюдала Флоренс. Он продолжал, — Я должен показать ему это! — Фредди тяжело найти, знаешь. — протянула рыжеволосая, которая очевидно была не настроена на эту тему.       Её же глаза неистово сверкнули, и она встала за его креслом, опуская руки на голову, вплетаясь в волосы. Анатолий на то никак не отреагировал, взбудараженный своей маленькой победой. — Если я смогу объяснить ему, как шахматы важны в его жизни, то он, надеюсь, меня поймёт! — проговаривал русский, нелепо улыбаясь.       Васси же продолжала свои попытки обратить на себя внимание. Она перешла ему на шею, массируя плечи. Но его лицо вдруг сменилось смятением и беспокойством. — Только зачем ему слушать, что я говорю… Он же ненавидит меня, — резко помрачнел Анатолий, все не дождавшись ответа девушки, как и она не получила от него.       Отчаявшись, она лезет к нему, прижимаясь губами то ли к виску, то ли к щеке, проглаживая грудь. — Стой, не надо, не сейчас, Флоренс, — серьёзно пробормотал Сергиевский, явно опешев от её действий. Он не хотел.       Она покорно отольнула от него, вновь присаживаясь на край кровати. Анатолий спешно встал с кресла и направился в ванную комнату. С зеркала на него взглянул человек, откровенно встревоженный всем, что случилось. Как только он приблизился к решению одной проблемы, настигла другая. Он холодной водой умыл все лицо.