Ключ от всех оков

      Мирабель искоса поглядывала на часы — время уже близилось к полуночи, а папы и tío Феликса все еще не было. Не то, чтобы она сильно переживала, но учитывая, что они забрали Бруно, чтобы, как сказал tío Феликс, «познакомиться с фиктивным мужем племянницы получше», Мирабель понятия не имела, сколько еще продлится это самое «знакомство». К счастью, tía Хосита поделилась с ней своим успокаивающим чаем, и Мирабель, вздохнув, заварила себе чашку. Наконец, с улицы донеслись голоса папы и tío Феликса, распевающих En Barranquilla Me Quedo, и она выдохнула, выглядывая в окно. Бруно с абсолютно непроницаемым выражением на лице помогал им выйти из машины. Феликс звучно хлопнул его по спине, чуть не уронив, и что-то сказал Агустину, который только махнул рукой. Мирабель, покачав головой, пошла к двери и распахнула ее, стоя у порога. Tío Феликс, заметив ее, расплылся в широкой улыбке.       — Хороший у тебя муж, хоть и фиктивный. Мы одобрили!       — Говори за себя, — проворчал Агустин. — Мирабу, ты чего не спишь, ночь на дворе…       — Вас ждала, — Мирабель помахала tío Феликсу, который, отсалютовав ей, начал подниматься на этаж выше. — Все нормально?       — Да. Завтра у меня будет болеть голова, но сейчас мне хорошо, — Агустин споткнулся на пороге, и Мирабель поймала его одновременно с Бруно. — Ага, спасибо.       Убедившись, что папа добрался до спальни без происшествий, Мирабель обернулась к Бруно, который, кажется, спал стоя.       — И много вы выпили? — спросила она, потянув его за руку и закрыв дверь.       — Пили они, — Бруно зевнул, протирая глаза. — Я за рулем. А так… маленькую бутылку агуардиенте.       — Вот из вредности завтра с утра кофемолку включу, — проворчала Мирабель. — Так… Мой tío Феликс знает, что он твой племянник?       — Нет! — Бруно моментально проснулся и умоляюще взглянул на нее. — И я от всей души надеюсь, что он так и не узнает.       — Я буду молчать, как могила, — успокоила его Мирабель и, не выдержав кивнула в сторону своей комнаты. — Так что, спать идешь?       — Я… наверное, вернусь в мотель. Я грязный, весь пропах дымом и баром… Да и твой отец, кажется, все-таки меня с трудом терпит. Не буду лишний раз ему трепать нервы, — Бруно теребил молнию на куртке, глядя в угол, и Мирабель кивнула.       — Спасибо, что привез их… ну, и вообще.       — И вообще, — согласился он, бросив на нее быстрый взгляд и тут же опуская голову. Закрыв за ним дверь, Мирабель легла спать, но даже с успокаивающим чаем от tía Хоситы сон не шел. Утром она поднялась с постели злая, как шершень, и когда сонный Агустин выбрался на кухню, бормоча себе под нос, что ему уже не двадцать, столько пить, Мирабель сурово спросила:       — Что ты имеешь против Бруно?       — Не считая того, что он испортил мне все впечатление от Чемпионата по футболу, то ничего. Если без шуток, то он меня даже в качестве не-фиктивного зятя устраивает, если бы не одно но, — Агустин, поежившись, жалобно взглянул на чашку кофе, и Мирабель, вздохнув, налила и ему. — Он, кажется, пока еще сам не понял, как жить дальше. Вся эта его великая месть свершилась, и ему нужно заново найти себя. И я не хочу, чтобы он в этих поисках как-то случайно потерял тебя.       — Не поняла, — Мирабель, поколебавшись, уселась за стол. Раздражение от бессонной ночи и собственных мыслей поутихло, и Агустин, кивнув, начал развивать мысль.       — Это, знаешь, похоже на школьника, который готовился к выпускным экзаменам, не спал ночами, зубрил… и вот когда все это позади, он сидит, глядя в пустоту, и ничего ему не хочется и никто не нужен. Должно пройти какое-то время, чтобы мозг вышел из ступора. Я такое каждый год у своих учеников вижу, — добавил Агустин, допив кофе. — Но голова у него есть, не пропадет. Так что, считай, что я тебе авансом даю свое благословение и одобрение.       — И чтоб я без них делала, — Мирабель, успокоившись, бросила взгляд на часы и тут же вскочила на ноги. — Все, папуля, я бегу!       — Обожаю каникулы, — отозвался Агустин, наливая себе еще одну чашку кофе и разбавляя его молоком.

***

      — Ну, могу сказать что для сорока лет у вас все довольно неплохо, — Бруно машинально кивнул, глядя на плакат с изображением сердца в разрезе. Доктор Вирхиния Галлано строго нахмурилась и постучала ногтем по папке, привлекая его внимание. — Но я вынуждена напомнить, вы пережили если не инфаркт, то предынфарктное состояние. Никаких сигарет, алкоголя, острой и жирной пищи. Больше овощей и фруктов, прогулки на свежем воздухе, здоровый образ жизни — вот что должно стать вашими постоянными спутниками. После сорока лет риск развития сердечнососудистых заболеваний только возрастает…       Бруно кивал, чувствуя, как в кармане завибрировал телефон, но перебивать врача не хотелось. Снова превратиться в обычного человека было странно: он не чувствовал чужих эмоций, видения будущего его не посещали. Бруно терпеть не мог свой дар, но теперь, лишившись его, чувствовал себя непривычно-уязвимым, как улитка без панциря.       Почти три месяца понадобилось, чтобы сделать нормальный паспорт, купить квартиру — вот и пригодились деньги в банке, прав был Агустин… Теперь еще стоило найти работу, но Феликс, к счастью, не подозревающий об их родстве, предложил устроиться в его магазин администратором, пояснив, что им как раз нужен человек. Бруно не стал гордо отказываться, понимая, что пока что это лучший вариант из всех возможных.       Клятвенно заверив доктора Галлано, что будет беречь свое здоровье и в могилу сойдет не раньше, чем отпразднует столетний юбилей, Бруно вышел от врача, вытаскивая телефон из кармана — и даже не удивился, увидев имя «Мирабель». На самом деле Бруно догадывался, что это случится — даже лишившись дара предвидения. Вопрос был только в том, когда это произойдет, и, судя по звонку Мирабель, это самое «когда» наступило сегодня.       — Ты сможешь с ним поговорить? — голос у нее был уставшим. — Он вернулся из школы и… В общем, молчит, зато учитель впервые пожаловался tía Хосите на его поведение.       — Я сейчас заеду, — Бруно нашарил ключи в кармане брюк. — Мы с ним немного пройдемся.       — Спасибо. Я скажу tía Хосите, что ты сейчас будешь.       Попрощавшись, Бруно спустился по лестнице и вышел из больницы, щурясь от яркого солнца. Созвонившись с Хосефой и получив разрешение, Бруно подъехал к дому и ненадолго прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Он по этому пути уже прошел, хоть это и заняло у него почти двадцать лет. Оставалось надеяться, что Антонио справится быстрее. Дверь хлопнула и на пассажирское сиденье плюхнулся надутый и сердитый Антонио.       — Что, теперь и от тебя еще лекции выслушивать? — грубо поинтересовался он, насторожено глядя на Бруно, и тот пожал плечами.       — А что, ты этого хочешь?       — Нет, — огрызнулся Антонио, отворачиваясь и глядя в окно. — Куда едем?       — Пристегнись, не бессмертный. — Антонио демонстративно развалился на сиденье, с вызовом поглядывая на него, но Бруно только сбросил скорость, прижимаясь к обочине и останавливая машину. — Так что произошло?       — Ничего, — Антонио упрямо смотрел на свои колени. — Просто… Ничего.       — Люди иногда так бесят, — доверительным тоном отозвался Бруно, и Антонио искоса глянул на него. — Такие слабые, назойливые, вечно что-то требуют… Было бы здорово спустить на них ягуара. Или приказать какой-нибудь ядовитой змее их укусить.       — Я не… Не говори так, — Антонио дернулся, как от удара, и Бруно удивленно вскинул брови.       — А что такое? Это ведь просто люди. Обычные, бездарные, не обладающие сиянием… Что их жалеть?       — Да заткнись ты!       — Неприятно слушать внутренний голос в чужом исполнении? Ты ведь думаешь именно об этом: «Будь у меня мои силы, вы бы не посмели! Вы бы меня боялись!», разве не так?       — Да прекрати уже! — Антонио, вскинувшись, глядел на него с ненавистью и страхом. — Ненавижу тебя.       — Возьми номерок и займи место в очереди. Только извини, цифра будет трехзначная, — Бруно следил за Антонио — тот часто заморгал, опуская голову, а потом резко отвернулся и сгорбился. Через пару минут Антонио демонстративно пристегнулся, и Бруно двинул с места.       — Так куда мы едем? — сухо спросил Антонио спустя пару минут, и на этот раз Бруно не стал увиливать от ответа.       — Знакомиться с семьей Мадригаль.       — Чего? — Антонио дернулся, с подозрением глядя на него. — Ты чего придумал?!       — Ничего. Объясню доходчиво и наглядно. Приехали, — он кивнул на вывеску зоомагазина. Антонио, фыркнув, выбрался из машины, нарочно хлопнув дверцей — Бруно поморщился, но ничего не сказал. В зоомагазине, даже не глянув в сторону умилительных котят и щенят, Бруно сразу зашагал к террариумам с пауками. Антонио хмыкнул.       — Решил завести себе питомца? Учти, Мира боится пауков, так что если притащишь их домой — можешь сразу попрощаться с моей кузиной.       — А я и не собираюсь их брать. Просто хочу познакомить тебя с семьей Мадригаль, — Бруно повернулся к нему. — Вот они, во всей красе. Сидят, такие гордые и самодовольные, и чувствуют себя венцами природы.       — Пауки ничего не чувствуют, — Антонио, отмерев, подошел ближе, разглядывая птицееда, замершего под листьями. — И не думают. Они, наверное, даже не понимают, что мы стоим здесь.       — В общем-то, как и семья Мадригаль. На правах условных родственников, Антонио, я предлагаю каждый раз, когда тебя снова посетит мысль, что ты лучше и выше, чем окружающие, вспоминать вот этих пауков, — родство было не условным, но Бруно ему об этом не говорил, и не собирался говорить. — И не забывай, что будет, если поместить несколько пауков в одну банку.       — А есть виды, которые прекрасно уживаются друг с другом, — тут же упрямо возразил Антонио. — У тех же птицеедов.       — А есть те, которые жрут друг друга, пока не останется один, самый большой, — Бруно провел пальцем по стеклу и паук шевельнулся. — Так что, Антонио, реши для себя, кем ты хочешь быть: пауком в банке, у которого всех забот — сожрать дохлую муху, которую ему бросят под крышку… или все-таки человеком.       — А ты? Тоже… на пауках тренировался? — Антонио перекатился с пятки на носок, отворачиваясь от террариума. Бруно покачал головой.       — На крысах. Кроме шуток, — он заметил недоверчивый взгляд в свою сторону. — Предвидел, где будут разборки между двумя картелями, приехал заранее, устроился в вонючем подвале, чтобы никто не заметил. И пока сидел на матрасе, который видел слишком много дерьма… во всех смыслах, заметил крысу, которая с довольным видом жрала чью-то надкушенную эмпанаду. И неожиданно почувствовал с ней что-то общее. Мы сидим в грязи, питаемся отбросами, прячемся от людей… Я же тогда считал себя выше них, хищник в стаде овец. Ну и вспомнил, как было на Роке в Рио, — Бруно мечтательно вздохнул. — Там было много солнца, еще больше музыки и целое море ярких и радостных эмоций. Не смерть, не ненависть, не боль. Так что я вылез из подвала, завернул в ближайший мотель, отмылся от ароматов помойки и поехал куда глаза глядят. И каждый раз, когда мне в голову приходила мысль, что «Это же всего лишь человек», я вспоминал крысу в том подвале.       Антонио дернул плечом, подходя к клетке с крысами. Те с деловым видом попискивали, ползая по подвешенным гамакам и выглядели весьма довольными жизнью.       — Раньше я бы знал, о чем они говорят, — с обидой произнес он, проведя пальцем по прутьям клетки. — И я бы мог ими управлять.       — Как Педро тобой? — с невинным видом уточнил Бруно и Антонио, вздрогнув, сердито глянул на него.       — И почему Мира тебя вообще терпит? — пробурчал он себе под нос. Бруно развел руками, разглядывая симпатичного крысенка с сиамским окрасом.       — Я и сам не знаю.       Антонио вздохнул, отворачиваясь от крыс.       — И долго ты… переучивался? — глухо спросил он, подойдя к попугаям ара. Брунно прищурился.       — Долго. Но я и был среди них дольше, чем ты. Просто… держись за свою человечность. Особенно сейчас. Потом уже станет легче. — Бруно задумчиво уставился на крысенка, который, приподнявшись, с любопытством обнюхивал его руку. Когда они уже подъехали к дому, Антонио поерзав, наконец пробормотал:       — Извини. Что я… ну, ты понял.       — Забудем, — Бруно кивнул, выходя из машины. Антонио, явно боясь разговора с матерью, предложил посидеть немного у Мирабель, и почти сразу юркнул к ней в комнату, быстро захлопнув дверь. Покачав головой, Мирабель потянула Бруно в гостиную, кивнув в сторону дивана.       — Удачно побеседовали? — она села, нервно барабаня пальцами по ноге, и Бруно кивнул.       — Да. Немного прошлись, заглянули в зоомагазин, поговорили о пауках и крысах… Знаю, что это не мое дело, но парню действительно нужно завести какого-нибудь питомца. Я не говорю про кошку или собаку, но… попугайчика, или хотя бы морскую свинку.       — Tía Хосита будет против, — отозвалась Мирабель, подперев рукой голову. — У нее все еще легкий бзик на тему блох, глистов и клещей, которые обязательно заведутся у зверья и заразят ее малыша-Тонито.       — Черепаха? Рыбки? — наугад предложил Бруно и Мирабель кивнула.       — Вот это уже ближе к реальности. Ладно, признавайся, ты себе купил крысу?       — Хотел. Все-таки, слишком пусто дома, я к этому не привык. Но потом подумал, что ты можешь быть против, если вдруг… — Бруно замолчал, не договорив, и Мирабель неловко кашлянула, переводя взгляд на книжные полки. Ему очень не хватало прежней способности знать, что чувствует другой человек. Три месяца они обходили эту тему, отодвинув разговор до лучших времен, но тянуть еще дольше казалось бессмысленным.       — Выходи за меня. Только уже не фиктивно, а по-настоящему, — предложил он, и Мирабель растерянно притихла, недоверчиво глядя на него.       — Так просто? — наконец, спросила она, подтянув ноги на диван, и Бруно кивнул.       — Да. Жизнь вообще очень простая, если так подумать. Я хочу быть с тобой, уже не для того, чтобы кому-то отомстить или спасти твоего кузена. А просто потому что… потому что хочу быть с тобой. Просыпаться и засыпать рядом. Завести кошку, или собаку… или капибару, если ты этого захочешь, да хоть тарантула, это не так важно. Извини, я не очень хорош в многословных признаниях.       Мирабель нервным движением заправила прядь волос за ухо. Бруно слышал доносящиеся из ее комнаты звуки — кажется, Антонио играл в какую-то РПГ, пользуясь тем, что про него забыли.       — Я вот одного не могу понять, — задумчиво протянула она, упираясь подбородком в колени, и глядя на него. — Почему именно песок?       — Прости? — Бруно моргнул, пытаясь понять логику.       — Ты говорил, что комната владельца отражает его характер, — Мирабель немного поерзала на месте. — Так вот… какой из тебя песок? Ты же омут. Думаешь, что пробежишь быстро по краю, а в результате падаешь с головой.       — А ты еще говорила, что это я — упырь-романтик.       — Ну так, с кем поведешься… — Мирабель улыбнулась, протягивая ему руку. — В субботу поедем в зоомагазин?       — За капибарой? — Бруно осторожно сжал ее пальцы, чувствуя металлический ободок кольца. Мирабель хмыкнула и передвинулась ближе, забросив ноги ему на колени.       — За крысой. В конце концов, сам ведь предсказал, что я буду ее держать в руках и улыбаться.       — Ну, неучтенные факторы, они такие… — Мирабель попыталась его пощекотать, и Бруно перехватил ее руку, прижимая к спинке дивана. — Ты уверена? Все-таки, ты недолюбливаешь крыс…       — Предсказателей я раньше тоже терпеть не могла, и где я теперь? — она пожала плечами. — И вообще, как там было: «любишь меня, люби и мою крысу». Только учти, ночью они шумят и бесятся, будем ходить невыспавшиеся и мрачные.       — Я согласен, — Мирабель, рассмеявшись, обхватила его за шею, падая на диван и утягивая его за собой. Бруно едва успел выставить руку, чтобы не разбить ей очки свои лбом.       Хлопнула входная дверь и раздался голос Агустина: «Я вернулся!». Мирабель, моментально разжав руки, заерзала, принимая сидячее положение, и Бруно спешно отодвинулся на противоположный край дивана.       — Пап, я замуж выхожу! — крикнула она, приглаживая волосы. Агустин, поперхнувшись, заглянул в гостиную.       — Опять?!       — Не опять, а по-настоящему, — возмутилась Мирабель, и Агустин махнул рукой.       — Давно пора. Вот я в твоем возрасте… — Мирабель, взвыв, закрыла лицо ладонями и сползла по дивану, а Агустин неожиданно заговорщицки подмигнул Бруно.