***
Холодные стены, холодный пол, недлинный стол и тусклое освещение под потолком — Пак думал, что такая обстановка показана только в фильмах для нагнетания напряжения на зрителя. Но нет, все оказалось по-настоящему. Настоящая комната допроса, где холодно, мрачно, но чисто и цивильно. Как-никак, центральный полицейский участок Сеула. Нашли, куда его привести… — Зови меня "Инспектор Ким", — говорит мужчина, который отнял у Чимина телефон. — Итак, ты — Пак Чимин, верно? Пак коротко кивает, чувствуя легкую боль в запястьях от наручников. — Кивки оставь для своих друзей, а здесь, будь так добр, отвечать вслух, — строго говорит мужчина, посмотрев на парня из-под очков. — Да, я Пак Чимин, — вынуждено, но спокойно отвечает парень. Инспектор заглядывает в какую-то синюю папку у себя в руках, пробегается глазами по строкам, перелистывает страницу. Чимин успевает ухватить взглядом свою черно-белую фотографию. Досье. Неужели пока парень сидел в "зале ожидания", на него успели уже нарыть информацию? Оперативно, что сказать. — Работаешь, учишься, играешь в теннис… — проговаривает мужчина негромким голосом, "сканируя" глазами строчки. — Полная семья, две сестры... Так как же тебя угораздило попасть сюда, а? — оторвавшись от папки, поднял глаза на парня коп. — Ах, да, — Ким противно растягивает губы в улыбке. — Ты же избил сотрудника полиции вместе со своим другом. Ну вот, началось. — Мы не избивали его за "просто так", — сглатывает ком в горле Пак. — Хочешь сказать, что полицейских можно избивать, все-таки? — сужает глаза инспектор. — Что? — Чимин хмурит брови, смотрит в глаза инспектору и выдерживает его давящий взгляд. — Что за чушь вы сейчас сказали? Я не это имел в виду. — Будь добр, парень, разговаривай со мной уважительно, я тебе не твой друг. За что избили с другом сотрудника полиции? Блять. Пак опускает голову на несколько секунд, прикрывает глаза. От нервов у него начала болеть и пульсировать задняя часть головы, давление поднялось. — Инспектор Ким, ваш сотрудник полиции приставал к девушке в клубе, — Чимин снова поднимает голову, говорит спокойно, смотря мужчине прямо в глаза. — Очень активно приставал. — Пак Чимин, говори по существу, я не собираюсь играться здесь в кроссворд, — тон полицейского становится жёстче. Он прикалывается? — Молодой сотрудник полиции, — Чимин сдерживает злость. — Приставал к молодой девушке в клубе. Очень активно в том плане, что чуть ли не под юбку ей лез. Она худая, щуплая, я бы даже сказал. Отпор дать не могла, как и ее вторая подруга. Мы с Чон Хосоком, находясь на тот момент в том же клубе, заметили это и решили вступиться. — Если бы вы с другом знали, что это сотрудник полиции, все равно встряли бы? — Мы бы в любом случае защитили девушку, — твердо отвечает Пак, видя, как сказанное не нравится копу. — И что, даже ни капельки не жалеешь, что защитил? — мужчина противно хмыкает. Раздражение поднимается с неимоверной скоростью, но Чимин старается сдерживать себя из последних сил. Он делает глубокий вдох-выдох, поднимает глаза к тусклому потолку, и мысленно просит всех, кто его слышит, чтобы у этого мужчины напротив были хотя бы остатки человеческого разума. — Послушайте, инспектор Ким, — Пак перекладывает кисти рук с колен на стол. Наручники неприятно стягивают кожу. — Я не жалею и жалеть не буду, — спокойно говорит Чимин. — Разве плохо, что меня воспитали таким? Разве плохо помогать тому, кто в беде? — задает риторические вопросы парень. Инспектор долго смотрит на парня, явно что-то обдумывает. Затем снимает очки и складывает руки в замок под подбородком. — Разве ты не считаешь, что не во всех ситуациях нужно быть Робин Гудом? Девушка сама виновата, раз к ней приставали. Зачем она в тот клуб вообще пошла? Значит, искала себе приключений. Кажется, Чимин охреневает от услышанного, он широко раскрывает глаза и долго смотрит на мужчину, не веря своим ушам: — Вы вообще слышите себя? — внутри поднимается желание расквасить рожу и этому противному мужику, но Пак лишь стискивает кулаки. — Что за чушь? В каком смысле девушка виновата? В чем? А ваш этот полицейский, который не умеет держать свой хрен в штанах, типа, ни в чем не виновен?.. Инспектор клокочет от ярости, у него краснеет лицо, он ударяет ладонью по столу. Но Чимин не дергается даже от звука, все еще не веря в услышанное. В его семье с детства существовал "закон", в котором женщину никто никогда обижать не имеет права. Вообще, нужно проявлять уважение ко всем людям, но поднимать руки на женщин, а, тем более, приставать..это непозволительно для мужчины, который это все делает. Отец с матерью всегда растили Чимина в любви и понимании, воспитывая в сыне правильное отношение ко всем, научив себя в обиду никогда не давать, а слабых защищать. Да у Пака у самого две сестры и мама, поэтому ему не приходит в голову то, как спокойно напротив сидящий мужик говорит о том, что девушка сама виновата. — Вы бы тоже так говорили, инспектор, если бы в этом деле фигурировала не неизвестная вам девушка, а, к примеру, ваша дочь? Или жена, или сестра, или..мама? Мужчина резко подрывается с места, подходит к Паку и хватает его за грудки батника, притягивая ближе к себе. Чимин смотрит спокойно, понимает, что зацепил-таки за что-то важное. Ну и поделом, может, хоть так поймет, какую хрень сказал? — Ты, щенок... — начинает проговаривать сквозь зубы, но в комнату допроса открывается дверь и на пороге показывается молодой парень. — Довольно, Чану, — произносит другой полицейский, судя по форме, привалившись плечом к косяку двери. — Отпусти пацана и выйди отсюда. Инспектор долго смотрит Паку в глаза, затем нарочито резко выпускает чужой батник из рук, слегка толкая парня, отчего он с шумом сталкивается со спинкой стула. От этого действия в задней части головы будто фейерверки выстреливают, пронзает болью, будь оно неладно, это высокое давление. Чимин на секунду зажмуривается. — Именно сейчас мне надо выйти? — недовольно бурчит этот Чану в сторону стоящего парня. — Мне долго еще ждать? — отвечает лениво полицейский. Чимин подрагивает от легкого холода. Все-таки, в этом помещении прохладно, а на нем одно несчастное худи голубого цвета, да штаны спортивные не особо теплые. Кажется, кончик носа уже отморозился, на улице и то теплее. Пак опускает руки обратно на колени, смотрит на наручники. Тяжело вздыхает, начинает трясти ногой от нервов. Тупоголовый инспектор, наконец, выходит, а на его место присаживается до этого стоящий парень. — Я инспектор Мин Юнги, — представляется мужчина. — Прошу прощения за поведение моего помощника... Только сейчас Чимин видит его лучше вблизи. Мужчине лет под тридцать где-то, может, тридцать пять. Выглядит располагающим к беседе. — Я все слышал и видел через стекло, но не мог бы ты рассказать подробней мне, что именно произошло в клубе? — спокойным голосом проговаривает инспектор. Чимин кивает, только сейчас обращает внимание на огромное зеркало справа от себя, и вновь повторяет всю историю с самого начала, стараясь не упускать деталей. Стоит отдать должное этому Юнги — он был спокойным и уравновешенным в отличии от предыдущего мужчины. Если тот брюзжал слюной от непонятной злости к парню и был готов разбить ему лицо, то этот не подавал даже намеков на признаки агрессии. Со стороны напротив сидящий даже выглядел безэмоционально. — Ладно, Пак Чимин, я понял тебя, — говорит инспектор, закрывая, наконец, досье Чимина, которое было открыто с самого начала. — Ты и твой друг защищали девушку, в клубе мы нашли и допросили нескольких свидетелей, по их словам, твоим и Чон Хосока все сходится. Нет причин тебя здесь держать, — вздыхает инспектор Мин, поднимая глаза на парня. — По крайней мере, сейчас. Осталось только камеры наблюдения проверить и снять побои с пострадавшей девушки. Это все будет сделано в течении двух дней примерно. — Мы ее не трогали.. — порывается ответить Чимин, услышав про побои. — Да я не про вас. Полицейский, который к ней приставал, оставил синяки на ее запястьях, этого хватает, чтобы доказать его виновность, — проговаривает Юнги. — А что же насчет нас с Хосоком..мы же его избили..у него побои, — говорит немного сумбурно Чимин. — Ну, вы, конечно, тоже без наказания не будете, — начинает мужчина, подойдя к Чимину, чтобы расстегнуть наручники. — В конце концов, вы избили человека, и он тоже снимет побои. Но вам повезло, что сотрудник был не при исполнении, плюс виновен, все-таки, он в этой конфликтной ситуации. Никакого срока вам не будет, но вот штраф.. — расстегнув наручники, Юнги берет их в свои руки и облокачивается поясницей о стол. — Штраф будет. Потирая запястья с тонкими фиолетово-розовыми окантовками вокруг них, Пак только сейчас полностью успокаивается: — Штраф — это ничего. Я боялся именно срока, потому что предыдущий инспектор выглядел так, будто был уверен, что засадит меня... Юнги долго смотрит в глаза парню, будто обдумывая что-то, а потом говорит: — Тот, кто приставал к девушке, его племянник. Большего сказать здесь не могу, но, думаю, парень ты смышлёный, и дважды два сложишь, — негромко говорит мужчина. Так вот почему этот Ким выглядел так, будто был готов сожрать Чимина со всеми потрохами. Можно было и догадаться... — Спасибо вам.. — Чимин кивает головой в уважительном жесте. — А мне..точно ничего не будет тогда? — Еще раз повторю — есть свидетели и ваши с Хосоком показания, осталось проверить камеры и снять с девушки побои. Придется, конечно, идти вам в суд через недельку примерно, чтобы назначили размер штрафа, потом через суд также его и выплатить, но там уже формальности будут. — Спасибо вам, огромное спасибо, — Чимин встает и кланяется. — Побольше бы таких инспекторов, как вы, — слегка улыбается. — Каких "таких"? — хмыкает Юнги, смотря Паку в глаза. — Понимающих и умных. Мужчина по-доброму прыскает смешком, хлопает парня по плечу и говорит: — Свободен, Пак Чимин. Парень опять коротко кланяется и спешит к двери, но у выхода останавливается, когда мужчина окликает его: — И кстати, молодец, что девушку защитил. Это дорогого стоит в наши дни. Чимин улыбается и нажимает на ручку двери. Уже выйдя из полицейского участка с телефоном в руке, который Пак забрал у дежурного, потирая покрасневшие запястья, Чимин подходит к курящему другу, который оперся поясницей о металлические прутья лестницы. Пак молча берет предложенную Хосоком сигарету и закуривает. — Ты как? — заговаривает первым Хосок. Пак усмехается, но его взгляд остаётся серьезным: — Никак. Сначала какой-то конченный инспектор попался, потом нормальный. Из-за первого у меня давление поднялось и вообще - дурно стало. Второй успокоил и все понятно объяснил, — сделав первую затяжку, Пак в наслаждении прикрывает глаза, ощущая привкус табака на языке, это успокаивает. — Ты сам как? — не открывая глаз, интересуется парень. — Да я нормально, мне сразу хороший коп попался, долго резинку не тянул, я ему изложил все, а он объяснил что-да-как будет, ну и отпустил еще минут пятнадцать назад. Я так понял, все обойдется штрафом только. — Я тоже так понял, — Чимин открывает глаза, смотрит на пострадавшую губу Хосока. — Сильно болит? — Могло быть и хуже, — улыбается Чон. Пак улыбается в ответ, потом смотрит на поднимающееся солнце. Наконец-то утро и эта долгая ночь закончится. — Тебе через... — Хосок смотрит на время на телефоне. — Два часа на первую пару. — Предпочту сегодня отоспаться, — смеется Пак. — А тебе разве не на работу? — У меня ночная, так что днем успею отдохнуть даже. — Тогда надо вызвать такси и скорее ехать спать, — проговаривает Чимин, пока Хосок согласно кивает в ответ.***
Просыпается Чимин в пять часов вечера того же дня. Просыпается не в самом хорошем расположении духа из-за головной боли. Это его вечные спутники жизни: пониженное давление, повышенное, мигрени и так далее по списку. — Вроде двадцать два только, а по ощущениям - все шестьдесят, — устало проговаривает Пак, присаживаясь после сна на краю кровати. Он разминает шею с закрытыми глазами, затем встает и идет к окнам, чтобы приоткрыть темные шторы. Уже подойдя к ним, он ощущает снова пульсацию в задней части головы, при этом, перед глазами начинают плыть черно-белые пятна. Чимин прикладывает руку к голове, прикрывает глаза и стоит минуту, приходя в себя. Нужно выпить таблетку и все пройдет. В аптечке нужных таблеток не обнаруживается, только йод, да бинт. Придется идти в аптеку, иначе к ночи точно лучше не станет, пока Пак снова не ляжет спать. Вот, что с ним сделала одна ночь нервов и недосыпа — подослала высокое давление. Чимин натягивает на ноги джинсы, брошенные на спинку стула, наверх накидывает новый батник, так как тот, в котором он был в участке, провонял алкоголем от клуба, натягивает капюшон, хватает пару купюр с тумбочки, ключи и телефон. Все пихает в карман, натягивает кроссовки уже в прихожей и открывает входную дверь. Да так и замирает на пороге. Одиноко стоящий черный мишка с нарисованным розовым сердцем на своем плюшевом тельце будто смотрит прямо в глаза. Он маленький по размеру, но вот сложенная вдвое белая бумага у его лап будет побольше. Чимин сначала замирает в ступоре, по телу неприятный холодок проходит, как будто кто-то сейчас резко выскочит из-за угла. Пак сглатывает слюну, оглядывает видимый периметр подъезда с входа своей квартиры, но, вроде, никого нет. Прислушивается к шуму — гробовая тишина. Где-то с открытого окна только звуки скорой помощи доносятся. Пак не спешит брать в руки медведя с бумагой. Почему-то неприятные ощущения это все вызывает. Но и обходить, будто ничего он не видел, тоже не хочет. В итоге любопытство в нем выигрывает. Он присаживается на мгновенье на корточки, чтобы поднять "подарок", если это вообще можно расценивать, как подарок. Но решает прочитать содержимое записки не с открытой настежь дверью, поэтому заходит обратно в прихожую и закрывает дверь. Мишка остается где-то на полке в прихожей, а содержимое оказывается не таким большим, как сам размер бумаги.Ты благородно поступил, что заступился за девушку. Этим ты мне и нравишься — своей смелостью. Прими небольшой подарок от меня. :)
Одна минута, затем две...Чимин перечитывает строчки, и понять не может ощущения. Вроде и комплимент сделали, а как-то все таинственно. Ни обратного адреса, ни имени, ни подписи. Некто решил похвалить и признаться в симпатии? — Чушь какая, — Чимин посмеивается с собственных мыслей. — Да кому я сдался... Пак рвет бумагу на две части и закидывает туда же, где стоит новоиспеченный медведь. Он не хочет думать, кто ему это прислал, и откуда знают про ночное приключение. Разбираться с этим нет желания. Головная боль и голод доканывают. Поэтому Чимин вновь открывает входную дверь и спешит, наконец, в аптеку...