Созависимость

С детства от родителей Чимин всегда слышал поговорку: «надо взять от жизни все, что она может дать». Пак, в принципе, много чего полезного от родителей слышал, но в памяти всегда всплывала именно эта фраза, и Чимин часто жил именно по такому принципу: он не отказывался никогда от подарков, денег или помощи, если ему это все предлагали. Он не строил из себя саму неловкость, когда родственники дарили большие суммы денег на дни рождения, он это все с благодарностью принимал. Он никогда не отказывался идти на тусовки, когда его звали друзья, никогда не отказывался ездить с семьей на море, хотя в подростковом возрасте больше хотелось проводить времени с друзьями. Он брал от жизни по максимуму, потому что хотел иметь в памяти как можно больше счастливых моментов связанных с близкими людьми. Но чем старше он становился — тем больше он предпочитал дом клубам, тем более узким стал его круг друзей, тем более стали натянутые отношения с родителями. Когда в восемнадцать Чимин набил тату на руке, родители его не поддержали, затем не поддержали морально и тогда, когда в девятнадцать лет Пак заявил, что ему нравятся парни, а не девушки. Можно сказать, что это стало окончательной точкой в их хороших отношениях. Не поддержала его и тринадцатилетняя младшая сестра, которая всегда покорно слушала родителей, стучала им на Чимина, и жила, скорее, не имея своего собственного мнения, а только родительское. То, как она всегда им потакала — раздражало. Но ей было все равно, ведь за поддакивания она получала дорогие подарки от родителей, разрешение идти на ночевки и так далее по списку. Иногда страшно представить, что из нее вырастет. Чимин и его старшая сестра, Лия, застали не самые лучшие финансовые времена в детстве, да и воспитывали их в более строгих условиях, но, тем временем, они получали достаточно любви от родителей. После того, как отец Чимина с матерью открыли свой цветочный магазин, а затем еще несколько — все пошло в гору. Через год после процветания на свет появилась младшая — Мая. Необычное для корейцев имя было дано, поскольку девочка родилась в конце весны. К тому времени Паку было девять лет, а Лие четырнадцать, и все внимание автоматически перешло к Мае. Пак всегда считал, что из нее вырастет человек, который постоянно будет на той стороне людей, где больше всего выгодно ей в первую очередь. Ее балуют по сей день слишком сильно. Поддержку Чимин в тот злополучный день, когда он признался в нетрадиционной ориентации, получил прежде всего от старшей сестры. Ей двадцать семь, но разница в возрасте с ней никогда не ощущалась, она выглядит моложе, да и всегда была с братом на одной волне, поэтому именно она, Лия, была той, кто обняла и сказала, что все будет хорошо. Она была той, кто помог Чимину найти работу на полставки, помогла снять квартиру и до сих пор помогает оплачивать ее, потому что жить в одном доме с родителями и младшенькой Маей парень больше не мог, они будто специально выживали его оттуда. Пак Лие благодарен по сей день, она единственная со всей семьи, с кем парень поддерживает общение и хорошие отношения по сей день. А вот с родителями скоро будет четыре года, как он не общается. Пак знает, что они в душе все равно любят и хоть немного переживают, иначе бы они через Лию не пытались разузнать, как поживает их сын. Но сам Чимин встречи с ними не ищет. Он сменил номер сразу же, как съехал от них. А они, в свою очередь, слишком гордые, чтобы попытаться выйти с ним на связь напрямую.       — Постановлением Сеульского центрального суда, на основании приведенных доказательств в виде видеозаписи с камеры наблюдения, снятых с девушки побоев, а также на основании допроса потерпевшей и двух подсудимых Пак Чимина и Чон Хосока, и еще одного подсудимого Ким Мохвы, оперуполномоченного сотрудника Сеульской центральной полиции, подведен итог и вынесен следующий приговор, — судья стучит молотком один раз. — Ким Мохва, вы обвиняетесь в растлении малолетних, так как пострадавшая не достигла возраста совершеннолетия. Наказание следующее: вы понижаетесь в должности с оперуполномоченного сотрудника до обычного патрульного, также в течении этого года вы будете осуществлять гос. работы по уборке улиц, — судья снова стучит молотком один раз. — Что касается Пак Чимина и Чон Хосока. Вы обвиняетесь в избиении человека, и не простого, а сотрудника центральной Сеульской полиции. Но тот факт, что он был не при исполнении, упрощает вам меру наказания. К тому же, учитывая показания свидетелей и пострадавшей о том, что это был, цитирую, "благородный поступок защиты"... Вам выносится приговор до конца следующего месяца этого года, то бишь, марта, оплатить штраф пострадавшему в размере шести миллионов вон. После заседания, в холле на первом этаже огромного здания, Хосок задаёт резонный вопрос:       — Разве за растление малолетних не дают большего наказания по статье? — хмурит он брови. — Кто там у нас юрист знакомый есть, надо бы спросить.       — У Лии парень адвокат, — говорит теперь Чимин. — Но дергать я его зря не буду по этому вопросу, — сталкиваясь с непонятливым взглядом друга, Пак спешит пояснить, чуть понизив голос. — Во-первых, не хочу, чтобы Лия переживала, а во-вторых, этот Мохва или как там его, короче племянник он копа, который допрашивал меня. Глаза Хосока чуть ли на лоб не лезут:       — А что, тот, кто тебя допрашивал, вес свой имеет в полиции? Может шишка какая-то?       — Да нет, не сказал бы.. — вспоминая, как другой офицер, Мин Юнги, обращался на "ты" к тому психованному офицеру, да и упомянул, что они "напарники", отвечает задумчиво Пак, рассматривая большой вазон с каким-то цветком на полу холла. — Но никто не исключает, что у них есть хорошие знакомые в "верхах", — пожимает плечами Чимин.       —Вот почему нельзя доверять в наши дни даже правоохранительным органам, — кивает Чон. — Даже тут подкупные, кумовья, дяди и так далее. А ты откуда это знаешь, кстати? Чимин хочет ответить, но к ним с Хосоком подходит девушка. Та самая, которую они защитили. Она тоже была на суде в качестве пострадавшей.       — Я хотела сказать вам спасибо, — она кланяется один раз, стесняется немного. — Что защитили.       — Всегда пожалуйста, красотка, — отвечает Хосок, сверкая своей улыбкой. — Но в следующий раз хорошенько подумай — идти в такие заведения или нет, когда тебе еще нет двадцати… Девушка смущенно улыбается:       — Спасибо, впредь я буду осторожна, — благодарит еще раз, прежде чем покинуть здание суда. Парни смотрят ей вслед, как она тянется тонкими пальцами к ручке тяжелой двери, но та вдруг открывается ей навстречу, впуская в здание суда парня.       — Симпатичная девушка, — говорит Хосок. — Если бы ей был хотя бы двадцать один, я бы подумал... Но Чимин особо не вслушивается в то, что говорит друг. Он смотрит на то, как незнакомый парень заходит внутрь красивого здания, придерживает дверь за собой, чтобы девушка вышла. На вид лет двадцать пять, не меньше. Бордовый пиджак и брюки, черная рубашка и туфли, дорогие часы обрамляют левое запястье. Красивая укладка черных волос. Когда он придерживает дверь для девушки, из-за его рукава пиджака выглядывает кусочек рисунков, уходящих дальше по руке наверх. Чимин успевает зацепить такую, на первый взгляд, невидимую вещь.       — Что-то я кушать хочу, — подаёт голос друг. Чимин смотрит на вошедшего парня с толикой заинтересованности, осматривая с ног до головы выделяющуюся дороговизну, цепляет взглядом и серебряную серьгу в ухе. Была бы рядом Лия, сказала бы что-то наподобие: "смотри слюнями не подавись". Чимин, представляя голос сестры, усмехается и сам себе в голове отвечает: "не подавился бы", и возвращает взгляд Хосоку:       — Так пойдем есть. Я тоже голодный.

***

Придя домой поздно вечером, после работы и двух пар, Чимин устало выдыхает, чувствуя боль в голове. Достала эта мигрень. Ей богу, достала неимоверно. Надо дальше думать, где брать деньги на оплату штрафа. Чимин работает в книжном магазине неподалеку от дома, но только по вечерам после универа. Деньги небольшие от этого, хватает каждый месяц на нужды и еду недорогую, а вот с оплатой квартиры до сих пор помогает Лия. По ее словам, ей не составляет труда платить за однокомнатную жилплощадь, так как и она и ее парень живут, хорошо зарабатывая. Чимин договорился с Хосоком поделить штраф на двоих. Это слегка облегчает ситуацию, так как собрать три миллиона вон легче, чем шесть. Но все равно за месяц Пак даже не знает, где ему взять деньги. Хосок посоветовал обратиться к парню Лии, но Чимин не хочет залезать в долги. Поставив греть в микроволновую печь макароны с сыром, Чимин переводит в раздумьях взгляд на полку в прихожей, которую видно отсюда, с кухни. Долго буравит взглядом мишку, которого неделю назад нашел под своей дверью. Он и забыл уже как-то за такой "подарок", замотался с учёбой и работой, еще и в суд вызвали наконец то. Порванная записка так и находится там, на полке. Руки не дошли ее выкинуть, а надо-бы. Чимину как-то фиолетово на такие подарки от неизвестных. Нет желания проходить период влюбленности или что-то типа такого. Когда-то ему уже разбили сердце, все, хватит, теперь только карьера и учеба, никаких глубоких чувств и романтики с подарками. В квартире резко раздаётся дверной звонок, от которого Пак дергается. Сердце начинает бешено стучать из-за этого. Черт бы побрал этот громкий звук. Чимин идет открывать дверь, посмотрев предварительно в глазок.       — Решил забыть про нас, правда? Чимин беззлобно усмехается и приваливается к двери, смотря на двух своих университетских друзей.       — Намджун-хён, я смотрю, у тебя появилась привычка драматизировать? — Пак усмехается, открывая дверь шире, пропуская двух друзей в квартиру.       — Вообще-то, — подаёт голос Джин. — Намджун прав. В универ вроде ходишь, а с нами не пересекаешься от слова совсем. Голос Джина звучит обиженно. Пак забирает из рук друзей торт и пакет с бутылками пива, идет на кухню, говоря по дороге:       — Так Намджун-хен на химическом факультете, ты — на биологическом, я — на экономическом. У нас расписание даже разное у всех.       — Не пытайся себя оправдать, юноша, — говорит Джин, будто ругает маленького ребенка.       — Хён, вы оба старше меня на два года, не надо строить из себя взрослых и опытных. Намджун посмеивается, пытаясь развязать шнурки на кроссовках, но на одном сделал только узел. Джин в это время заходит на кухню, смотрит, как Чимин из микроволновки достает макароны и говорит:       — Вот он — ужин чемпиона. Пак изгибает бровь:       — Сколько есть в кармане денег — так и питаюсь. Скажи спасибо, что не рамён круглыми сутками жру.       — Во-первых, не "жру", а "ем", а во-вторых, — смотря на макароны, говорит он, — давай я тебе на выходных приду, приготовлю супчика и еще чего-то домашнего. Иначе твой желудок сляжет быстрее, чем ты окончишь универ. Вот он — истинный Джин. Пак себя чувствует всегда рядом с ним, словно рядом с мамой. Когда они только познакомились, Намджун объяснял, что Джину нравится заботиться о тех, кто ему дорог. На первых месяцах знакомства Чимин этого не замечал, но вот после двух с половиной лет дружбы он стал явно ощущать это на себе. Джина можно понять, он просто оберегает так по-своему, говоря, что человек ему, как член семьи. Но, честно, такая гиперопека иногда раздражает. Но Пак никогда этого ему в лицо не скажет, не хочет обижать такого хорошего человека, как Джин. Другое дело — Намджун. Полная противоположность Джину. Вроде в химии просто ас, умеет поддерживать людей, помогать им дельным советом, хороший слушатель, мудрый. Но в повседневной жизни такой растяпа, каких еще поискать надо. Теряет вещи, путается в собственных ногах, иногда путается в словах, громко смеется, при этом, хлопая по спине рядом стоящих... Он уже проходит практику в сеульской лаборатории при больнице, и учится одновременно. В работе ему равных нет, гений - гением. Но вот в жизни...       — Да я даже не знаю..не хочется тратить сейчас денег на лишние продукты, я хотел себе кроссовки купить хорошие на весну.. — тихо отвечает Чимин.       — Вообще-то, я собирался принести свои продукты, — отвечает Джин. — Тогда решено — в субботу я буду у тебя. Денег не хватает на кроссовки? Сколько надо? Я добавлю.       — Нет, хён, кроссы я сам себе куплю, деньги есть, я их берегу. Сокджин долго смотрит на младшего, о чем-то задумавшись, пока не раздается громкий голос Намджуна:       — Что у тебя за беспорядок на полке? Клочки листиков какие-то... Пак внутренне слегка пугается вопроса, хотя, по сути, в той записке ничего нет, тем более, она порванная. Но все равно, не хочется, чтобы об этом кто-то знал.       — А..это..выкинуть забыл. Намджун входит в кухню, потирая руки между собой:       — Ну что, торт порезали?       — Придется и уборку наводить в субботу. — строго утверждает Сокджин, зацепив реплику Намджуна про беспорядок. Чимин прыскает смехом, открывая пластиковую крышку от торта. Какие разные Намджун и Джин, а дружат ведь еще со средней школы. Чимин никогда не поймет таких приколов от судьбы — когда она в жизни сталкивает двух абсолютно противоположных личностей между собой. Это как Намджун и Джин, как Хосок и Чимин. Двое последних тоже во многом разные: взгляды на жизнь, вкусы и предпочтения в еде, в гендерных предпочтениях также. Но Хосок как друг очень хороший и преданный, чуткий и добрый, за "своих" горой всегда. Когда Чимина не приняли родители с его любовью к мальчикам, а не девочкам — Хосок был вторым после Лии, кто утешил и принял таким, какой есть. Да и вообще, они прошли через огонь и воду. Грех такой дружбе разваливаться...

***

Громкая трель будильника раздается где-то под подушкой. Пака вырывает звук из крепкого сна, где ему было очень хорошо. Рука шарит под подушкой, вытаскивает телефон, экран которого ярко светит в сонные глаза. Чимин жмурится, выключает ранний подъем и смотрит на пришедшее еще вчера в одиннадцать вечера сообщение от Лии. Пак не услышал звук уведомления, потому что вырубился еще в десять без задних ног, устал сильно, хотя прошло только пол недели.       "Не хочешь прийти к нам вечером в субботу? Поужинаем, посмотрим комедии, поговорим. Тэхён тоже хочет увидеться с моим младшим братишкой~~, мы давно уже нормально не виделись. Останешься у нас до воскресенья."       23:18 На обдумывание написанного уходит несколько минут, Пак снова перечитывает, пытаясь соображать в такую рань. Он так давно не видел Лию с Тэхёном, соскучился уже по ним. Они уже очень давно не собирались вместе за столом.       "Конечно хочу, что за вопросы? Я обязательно приду".       06:04 Отправив сообщение, Пак встает, наконец, с кровати, и несется в ванную, чтобы умыться. Выполнив все нужные процедуры там, он идет на кухню, чтобы поставить чайник. И уже после этого он снова возвращается в спальню, чтобы застелить постель и нацепить штаны с толстовкой на себя. Каждый день начинается одинаково, встать в шесть утра, поесть бутербродов или яичницу на завтрак, умыться, одеться и потопать на остановку, чтобы постараться быть в универе к первой паре. Все посильно, но именно сейчас усложнено тем, что на календаре последние дни февраля, и погода будто специально пытается нагадить напоследок, ибо такого холода Чимин не испытывал всю зиму. Когда Пак, наконец, после завтрака и всех процедур, закидывает в рюкзак пару тетрадок и ручку, он хватает с тумбочки ключи и пару купюр на проезд и обед в университете. На часах около семи утра, в универе надо быть в восемь, успеет, если пробок не будет(кого он обманывает, они есть каждое утро). Хотя бы не опоздать намного... Открывая входную дверь, Чимин поправляет на себе ворот черной дутой куртки и попутно шарф. Из-за этого он не видит, куда наступает, но делает шаг вперед и чувствует через подошву правого ботинка не твердую поверхность пола, а что-то мягкое. Пак пугается, делает резкий шаг назад инстинктивно и спотыкается о порог собственной квартиры, вваливаясь обратно в прихожую. Он приземляется на пятую точку, почувствовав резкую боль в пояснице. Он коротко стонет и ругается сам на себя, агрессивно снимая с себя длинный шарф, из-за которого не увидел куда наступает. Откидывает шарф также агрессивно в сторону и смотрит испуганно перед собой на пол подъезда.       — Что за... — начинает он, смотря на развернувшуюся картину перед собой. На этот раз белый мишка с красным сердцем между своих лап, и с еле видимым черным отпечатком подошвы Чимина на своем тельце. Рядом с ним стоит розовый конверт, слегка припухлый. Пак принимает сидячее положение на полу своей прихожей, долго смотрит на очередное "подношение" возле его квартиры, и думает, брать это вообще в свои руки или нет. Жутко как-то это все. Но, услышав звук открывающейся квартиры где-то на верхних этажах, Пак берет себя в руки, с болью в пояснице резко встает, наклоняется к "подаркам" и хватает их. Закрывает с хлопком немного нервно квартиру, потирает через куртку поясницу и откидывает медведя туда же, где покоится первый. Он раскрывает конверт, который не обозначен никаким адресом или подписью, заглядывает внутрь, и в следующую секунду его раздражение сменяется удивлением. Купюры. Деньги. Буквально небольшая пачка денег, скрепленная специальным зажимом. Чимин смотрит минуту, затем замечает еще и сложенный лист бумаги, достает только его и раскрывает.

Не люблю, когда дорогие мне люди попадают в неприятности, поэтому прими эти три миллиона вон от меня и закрой, наконец, все дела уже с этим судом. Отказы не принимаются, Чимин.

Прежде, чем отойти от шока, проходит несколько минут. По спине проходит неприятный холодок.       — Что за херня? — тихо в пустоту проговаривает Чимин, переводя взгляд с записки в руке, на конверт в другой руке, а затем и на мишек на полке...