Волчья пасть

      В понедельник всё было здорово: в столовой были сосиски в тесте и абрикосовый сок, алгебру отменили, потому что препод заболел свиным гриппом, из-за чего им подняли историю с последнего урока.              Забежав в класс с завёрнутыми в салфетки сосисками, они устроились на задних партах первого ряда, спрятавшись за рослыми мальчишками. Лиза и Лиля сидели вместе, за партой позади них сидела Мишель, готовясь рассказать им прекрасную историю о том, как чуть не сбила собаку и голубя. Евгений Евгеньевич что-то тихо бормотал про внешнюю политику России во второй половине девятнадцатого века, проверяя их таблицы по прошлой теме в тетрадях, сделал небольшой выговор Будиловой за сердечки на полях, отругал Власову за следы от помады, из-за которых было не разобрать часть домашней работы. Всё на заднем плане, потому что Лиля не слушала, она слушала Мишель.              Мишель. Она такая красавица, просто невероятная, что-то в ней было совершенно магическим — её короткие блондинистые волосы, густые ресницы, пухлые губы, большой улыбчивый рот. Она была похожа на кинозвезду! Неудивительно, что Лиза…              Лиля перевела взгляд на Лизу. Та, как обычно, внимала каждому слову Мишель, пока та на эмоциях рассказывала про свой скейт-заезд по лужам, одновременно с тем пережёвывая сосиску в тесте. Лиза улыбалась, будто бы смущаясь, краснела, иногда пряча лицо в ладони, но продолжала смотреть на неё. Так влюблённо. Очевидно влюблённо, уж теперь Лиля понимала. Кристина смотрела на неё так же нежно.              Кристина…              Аппетит ожидаемо пропал. Лиля бросила пирожок на парту, и тот тут же стащил Евсеев, дегенерат, да и ладно, хрен с ним. Лиля вернулась к Мишель, к её рассказу, но не могла сосредоточиться: перед глазами всплывало неподвижное тело Кристины, разбитая голова Арчи, тот гадкий таз с рвотой и ворованный куст роз. И сразу же хотелось заползти под одеяло и остаться там до тех пор, пока всё не наладится.              — И эта тётка в шляпе, с этой болонкой орущей, ка-а-к гаркнет! — загоготала Мишель, уже забыв, где они находились. Лиля невольно заулыбалась, снова вовлечённая в её историю. — И с клюкой на меня, прикинь! Я мчу-у от них, а она бегом на каблуках, шляпа улетает, болонка волочится за ней еле-еле на поводке, а она клюкой мне в зад тычет!              — Гаджиева! — прикрикнул на неё Евгений Евгеньевич. — Довольно веселья! Тетрадь когда сдашь?              — Бегу! — с набитым ртом ответила та, подорвавшись с места. — Я ща, там такой плот-твист… — оповестила она их, схватив тетрадку и поднявшись с места.              — Давай. — кивнула, поправляя волосы, Лиза.              Лиля находила что-то абсолютно чистое, невинное в том, как Лиза была очарована Мишель. Там не было мрака, не было грязи, не было никакого ощущения неправильности и аморальности. Была только романтика. И с неудовольствием Лиля поняла, что это её расстраивает — то, что у них с Кристиной всё было ровно наоборот. Она никогда не найдёт такой гармонии с ней.              — Лиза. — обратилась тихо Лиля, и, когда та повернулась к ней, такая же возвышенно-влюблённая, Лиля осмелилась спросить. — Вы встречаетесь?              — Что? — нахмурилась Лиза, тут же став колючей и отстранённой. — Ты ёбнулась? С чего ты взяла…              — Андрющенко, что за выражения? — протянула язвительно Милена. — Евгений Евгеньич, вы слышали? Слышали? Скажите что-нибудь!              — А Власова Исаеву под партой дрочит! — воскликнула удивлённо Мишель, и все тут же наклонились, чтобы разглядеть. Милена возмущённо вскочила с места, подняв руки. — Уже нет! — захихикала Мишель.              — Врёт она! — покраснела Власова.              — Привирает чуть-чуть. — хитро сощурился Исаев.              — Ты ебанутый?! — завопила та уже в слезах и, прежде чем Евгений Евгеньевич сделал ей замечание, унеслась прочь из класса. Пацаны взорвались хохотом, Мишель опустилась за парту, а Лиля захлопала в шоке ресницами, осмысливая произошедшее.              — Жестоко. — заметила Лиля.              — Охуевшая больно! — цокнула языком Мишель, наклонившись к ним вдруг очень-очень близко и, глядя то на Лизу, то на Лилю, спросила, — А вы уже поссориться успели? Опять?              — Нет. — качнула головой Лиля, не желая продолжать эту тему. Ей уже было стыдно — быть может, она ошиблась, и Лиза в самом деле не была такой, а ей лишь показалось. Хорошо было бы просто забыть об этом разговоре.              Лиза ей, конечно, этого не позволила.              — Да Лиля меня под лесбуху подписала, — хмыкнула неприятно Лиза, покосившись в её сторону. Исходя этой враждебностью и высокомерием, она продолжила, повернувшись к Мишель. — Думает, что мы с тобой… — и осеклась. Сожаление вспыхнуло на холодном лице вперемешку с растерянностью, словно Лиза ещё не поняла, в чем провинилась, но уже раскаивалась.              Лиля заинтересованно глянула на Мишель. Та вроде как улыбалась, но не так широко и искренне, а скорее натянуто — это была вежливая улыбка, которую люди натягивали, когда им нечего было сказать. Мишель смотрела в упор на Лизу, наверняка ожидая, пока та прояснит что-то, но вместо этого Лиза засмеялась нервно, толкнув Лилю кулаком в плечо, как громоотвод:              — Ну, типа мы мутим. Необязательно же встречаться, мы можем просто дружить, я к этому… — это был провал. Мишель хотела явно не этого, и Лиля, на её месте, была бы точно так же разочарована. Лиза это чувствовала, но и исправлять ничего не намеревалась — это была её позиция, и она от неё, по привычке, не отступала. Пусть эта позиция и разрушала нечто важное для неё.              — Ну да, наверное. — так же неловко засмеялась Мишель, но смех её стремительно сошёл на нет, и она торопливо отвернулась к окну, молча демонстрируя нежелание говорить дальше. Лиза её границ не нарушала, так же развернувшись и сев ровно, не навязывалась, и переложить этот сценарий на их с Кристиной отношения было невозможно, а Лиля делала это уже автоматически. Попытайся Лиля так свернуть диалог, Кристина бы вытрясла из неё всю душу, но они бы к чему-то пришли. И что же было правильным?              Оставшиеся полчаса они с Лизой не оборачивались к Мишель, толком и сами не разговаривали, но Лиза, начертив поле для крестиков-ноликов, подтолкнула к ней свою тетрадь, пригласив к примирению, и Лиля дала добро. Так они играли всю историю, иногда отвечая на вопросы Евгения Евгеньевича, каждая думая о своём — Лиза о том, как облажалась с Мишель, а Лиля о том, что Кристина снова пропала, забыв об её существовании.              Вместо последнего урока у них была репетиция танца и песен к девятому мая. Конечно, так-то они отсидели все семь уроков, но на репетициях все как всегда бесились и ржали, словно кони. Даже Милена отошла от позора, вклинившись обратно, и никто её не поддевал.              Они с Лизой и Мишель танцевали в тандеме, втроём взявшись за руки, и им было по-настоящему весело, пусть то было бесполезно и мало напоминало вальс — это была идея Мишель. Судя по всему, она успела отойти от разочарования или же смириться с мнением Лизы, снова оживившись и превратившись в энерджайзер. Но их классная руководительница, Лаура Альбертовна, вместе с Татьяной Викторовной, учительницей музыки, были не в восторге. Вот они и поставили их по парам с тупыми мальчиками. Лиле достался Евсеев, конченый придурок — она терпеть его узколобую физиономию не могла, но пришлось стоять с ним и пытаться двигаться синхронно.              — Слышь, Тен, а правда, что у азиаток там как с глазами? — спросил вдруг Паша, пока они разучивали квадрат шагов.              — Чего? — не поняла его Лиля.              — Ну, там, — поиграл бровями Пашка, подмигивая. Лиля вспыхнула, злость вскипела в груди. — узко?              — Ты тупой или прикидываешься, Евсеев? — оттолкнула его Лиля возмущённо, но тот перехватил её за запястья, снова попытавшись удариться в вальс. — Не буду я с тобой танцевать! Отвали! — пихнула его со всей дури Лиля, но этого оказалось недостаточно. Евсеев — чёртов дылда! Сила есть, ума не надо.              — Ведро, что ли? — хохотнул он, не отпуская, пока Лиля отбрыкивалась. — Чё обижаться сразу?              — Евсеев! — крикнул взявшийся из ниоткуда Олег Дмитриевич, в пару шагов настигнув их, и Паша тут же осунулся, отойдя и запихнув руки в карманы штанов. Лиля опешила, пытаясь отдышаться. Она знала, что Олег Дмитриевич будет тут, как один из преподавателей-организаторов, но она не видела его и надеялась, что он не придёт. Он её очень нервировал, даже сильней, чем мальчишки. — Достаточно, иди, отдохни.              — Лаура Альбертовна сказала…              — Лилии неприятна твоя компания, уверен, Лаура Альбертовна сможет это понять. — настоял мужчина, и Лиле, честно говоря, была неприятна и его компания тоже, но он вроде как за неё заступился, и даже глаза закатывать было… стыдно. Неправильно. Поэтому она с благодарностью улыбнулась тому, как только Паша скрылся из виду, пинать стулья в актовом зале. — Спасибо. — и хотела было уйти тоже, позависать в телефоне, но тут Олег Дмитриевич подал ей ладонь. А когда Лиля уставилась на него, не шевельнувшись, он взял её за руку сам с улыбкой. Лоб покрылся холодной испариной.              — Я буду гораздо более компетентен в роли партнёра. Мальчики вашего возраста ещё не созрели для подобного. — пояснил он смешливо, но что-то в его словах напрягало, заставляло ёжиться и прятаться. Прятаться было негде. Лиля, округлив глаза, просто пошла за ним, позволяя себя вести и держать. Бля, что происходило? Ей вроде было и страшновато, и смешно: Лиза кружилась с Исаевым, Мишель вела в танце Генку Залилова, и они обе пялились на неё с учителем, раскрыв рты. Наверняка Лиза уже выдумывала сто и одну шуточку. — Ладонь мне на плечо, Лилия, будьте добры. — Лиля повиновалась, и тут же ощутила, как ткань пиджака впитала влагу на вспотевшей руке. Она усмехнулась смущённо, задрожала, как осиновый лист, внезапно робкая и маленькая. — Благодарю. Вам забавно?              — Я нервничаю. — шагая, как деревянная, призналась Лиля. И ей даже захотелось, чтобы Евсеев, тупоголовая шпала, вернулся. С ним ей не было так… стрёмно.              — У вас хорошо получается. — Конечно! Лиля посмотрела на него недоверчиво, спеша возразить, но тут же встретилась с ним глазами, и, странное дело — его взгляд ей напомнил Кристину. Он на ней таял. Он скользил к её губам, он её оглаживал, он что-то ей обещал, и Лиле от этого немого обещания поплохело. — Вы хорошая ученица. Вот так. — мужская ладонь слишком плотно прилегла к её спине, погладила, скользнув к пояснице, и как ни в чем не бывало вернулась наверх, к спине.              Ей показалось? Это было чем-то плохим? Лиля оглянулась взволнованно, но Лиза была занята тем, что крыла Исаева цензурными ругательствами за оттоптанные кеды, а Мишель хохотала, таща за собой дрыщеватого Гену в танце. Никто не видел. А было ли что-то?              После вальса они репетировали песню. Лиля пропускала все свои куплеты, пытаясь скрыться от Олега Дмитриевича, но это было тяжело — он стоял перед сценой, на которую их поставили, и Лаура Альбертовна не разрешила ей выйти, так как они скоро должны были идти домой. Поэтому Лиле оставалось только краснеть, сбиваться и упирать взор в пол.              Актовый зал она покинула в смешанных чувствах, и все они были негативными: она не была ни в чём уверена, но ей было гадко, странно, жутко, точно как после секса. Она казалась себе грязной, осквернённой, словно Олег Дмитриевич что-то сделал с ней. Хотя причин не было. Он же просто… танцевал?              — Как тебе Олежа в деле? Потёрся об тебя? — схватила её за шею Лиза, засмеявшись неуместно. Она наверняка не подумала о сказанном, она даже не задумалась, что это могло бы обидеть Лилю, но это обидело. Как это обычно у них и бывало. И Лиля, вырвавшись из некрепких объятий, убежала, уловив вдалеке голос Мишель, просивший остановиться. — Ты больная, что ли?! — крикнула Лиза вдогонку.              Лиля шла почти бегом, не разбирая дороги, срезала путь через пробоину в заборе на заднем дворе школы, и побежала дальше по улочкам. Слёзы жгли глаза и она упрямо их смаргивала. Лиза — дура! Совсем не следит за тем, что говорит. И Олег Дмитриевич грёбаный маньяк! А Евсеев? Евсеев осёл, самый настоящий урод, как его земля носит?! Все кругом будто старались испортить ей настроение в такой хороший день. Она даже погодой насладиться не могла, потому что её окружали гады и гадины и…              Раздался громкий звук клаксона прямо позади неё. Ей только этого не хватало.              — Ты куда несёшься, Ляль? — Кристина выглянула из опустившегося окна иномарки. Трезвая. Синяк на лбу побледнел, но был заметен, и Лиля вспомнила, как ухаживала за ней в субботу, встрепенувшись. Прибавила шаг. — Да стой ты!              — Я иду домой. — ответила сухо Лиля, стараясь не выдавать горечь в голосе.              — А чё плачешь? Обидел кто? — ехала рядом, до комичного медленно, Кристина.              — Нет. — раздражённо отозвалась она. Почему нельзя было оставить её в покое хотя бы сейчас? Неужели Кристина не понимала, что после того, что она устроила, пропадать и резко появляться было ненормально.              Кристина, осознав, что говорить так бесполезно, резко ударила по газам и выехала вперёд со скрипом резины об асфальт, так же резко затормозив, и выскочила из машины. В самом деле трезвая, даже не пошатнулась. Похвально. Лиля замерла в лёгком испуге, развернулась и пошла обратно к школе, но её тут же схватили и, подняв над землёй, понесли к автомобилю. И как бы она ни лягалась, вырывалась и дёргалась, Кристина с лёгкостью подтащила её к машине, нависнув над ней высокой фигурой, загородив собой солнце. Вот так, глядя ей прямо в глаза, не такие, как у Олега Дмитриевича, а знакомые, добрые, голубые, как льдинки на шхерах, Лиля не могла держать оборону. Кристина была такой красивой, такой приятной ей, что в ней хотелось раствориться. После такого ужасного дня Лиля ничего не хотела так сильно, как ей пожаловаться на всех, расплакаться и заснуть у неё в объятиях. Чтобы Кристина её успокоила, защитила, помогла ей.              Лиля шмыгнула плаксиво носом, немного расслабившись. Кристина не была агрессивной или угрожающей сейчас, нет, но она была крайне серьёзна и напряжена.              — Садись давай. — настояла Кристина, не увидев протеста, и Лиля, разумеется, повиновалась.              Всю дорогу из Лили лился непрекращаемый поток обвинений и жалоб, она говорила и говорила: про школу, про выпускной, к которому не готова, про Артура, который с ней не разговаривает толком, про Олега Дмитриевича и его странные прикосновения, про Лизу, которая говорит всякую обидную чушь и никогда о ней не думает. К концу своего гневного монолога, Лиля выдохлась. Кристина всё это время только кивала вдумчиво, выслушивая её, и Лиля успела решить, что она прослушала этот бред и сейчас сменит тему. Так и будет.              — Олегу культи сломаем, — заключила вдруг Кристина, дав понять, что слушала. — с Арчи побазарю. С Лизой сама, малолетку прессовать я не буду.              — Хорошо. — растерялась Лиля. — А ты его прям бить будешь?..              — Олега? — хмыкнула Кристина, глянув на неё, как на дурочку. — Я — нет.              После этого они молчали. Лиля отчаянно ждала извинений. Она ждала, что Кристина заговорит о том, как пришла пьяная и ударила Артура, о том, как сожалеет, что испугала её до смерти, но вместо этого Кристина наблюдала за дорогой под очередной трек “Чемодана”, подпевала тому иногда еле слышно, делая вид, что всё было в порядке и ничего такого она не натворила.              Кристина не отвезла её домой. Вместо этого они подъехали к какому-то кафе, слава богу, не такому, как в прошлый раз — это выглядело прилично, красиво, там даже была веранда и у входа стоял официант в форме. Лиля посмотрела на Кристину удивлённо, а та погладила её по голове мягко, нежно, будто бы боясь ранить. Совсем не так, как тогда, когда хватала и трясла, будто тряпичную куклу.              — Новое свидание. — объяснилась Кристина. — Тут тебя никто не обидит, не доебётся, я буду спокойна, ты будешь в безопасности. Я не напьюсь, — добавила она спешно, — всё будет нормально.              Нормально. Ничего у них не будет нормально! Чтобы всё наладилось, нужно было прилагать настоящие усилия, а Кристина не хотела этого. Она даже попросить прощения не могла.              — Я уже не хочу на свидание. — призналась тускло Лиля, не дождавшись извинений. — Я, если честно, вообще уже ничего не хочу с тобой.              — Чё? — переспросила та, но, по мере осознания услышанного, поникала всё больше — уголки губ опустились, взгляд забегал по салону. Руки не отняла.              Кристина молчала некоторое время, перебирая её волосы пальцами, видимо, успокаиваясь, а Лиля тряслась, опасаясь, что она сейчас ударит её головой о бардачок. Или намотает на кулак и встряхнёт пару раз, выдрав клок. Этого не произошло. Кристина себя, вероятно, сдержала.              — Ты щас мне просто мозги ебёшь или реально съебаться захотела? — спросила невзначай она, отпустив её и взявшись уже за руль, стиснув тот до белых костяшек. Кристина тяжело вздохнула, а Лиля, чрезмерно эмпатичная, ощутила виновность за то, что так портила ей настроение. Но, с другой стороны…              — Я уеду в Питер в августе. — решила выпалить сразу всё она. — И я не хочу до августа убирать за тобой рвоту, кровь и сломанную мебель. — Кристина ничего на это не ответила, сжала крепко челюсти, заиграв желваками на лице от немой злости. Точно тикающая бомба. Но прошло пять секунд, семь, десять, а она ей не ответила, и Лиля не выдержала, — Ничего не скажешь?              — Блять, — процедила Кристина, откинувшись назад и повернувшись к окну. Щёлкнула зажигалка, сигарета скользнула между тонких губ, тлея. В машине запахло дымом, и Кристина неторопливо открыла окно, стряхнув на асфальт пепел. Остыв, продолжила. — Ляль, не помню я, чё было, чё ты хочешь услышать? Прости меня, сука, чё тебе ещё? Не уебала же я тебе там? — когда Лиля ничего не ответила, затихнув, Кристина повернулась к ней лицом, вопрошая. — Ну?              Выдержав паузу, Лиля кивнула, и тогда она выдохнула с облегчением. Она не была уверена, — поняла Лиля. Она опасалась, что ударила её случайно в пьяном угаре.              — Но ты могла. — напомнила ей Лиля. С тем, как Кристина её дёргала, лапала и держала, с теми словами, которые она кричала Лиле в лицо — Кристина легко могла её ударить.              — Нет, — отмахнулась с лёгкостью та. — я ж тебя никогда не била. Если ты паришься из-за этого, то даже не думай, блять, о таком, у меня на тебя рука не поднимется, поняла? Я тебя никогда не ударю.              И хотя были сомнения, весьма весомые сомнения, это было приятно слышать — Лиля не могла лукавить, чувство исключительности, собственной значимости и особенности её, как человека для Кристины, дурманило. Будто она была по-настоящему не такой, как все, для Кристины.              — Не только из-за этого. — проговорила робко Лиля.              — Чё ещё? — устало спросила она. Кристине явно не нравился этот разговор, она надеялась отделаться, как в прошлый раз, подачкой в виде сюрприза, без разбирательств. Но Лиля хотела, чтобы она, наконец, взяла ответственность.              — Я думала, ты умерла. — почти что прошептала Лиля. — Я лежала на тебе пятнадцать минут, слушая, как твоё сердце бьётся, потому что думала, что ты умерла, хотя я понимала, что нет, я просто… Я так испугалась. — непрошеные слёзы в очередной раз заискрились в глазах. — А потом ты просто ушла, и ты даже не написала ничего, ты ничего не сказала, и сегодня ты делаешь вид, что ничего не было, хотя… Мне было так страшно.              Кристине вновь было нечего сказать. Она только смотрела на Лилю потерянно, хмуро, и было неясно — на кого она злилась, на Лилю, на себя, на свой алкоголизм, как отдельную сущность? Кристина напряглась, явно не желая признавать вину, но Лиля, начав плакать, не смогла остановиться.              — И ещё ты тогда, в баре… Ты мне сказала, что побьёшь меня, если я не буду пить с тобой. Помнишь?              — Нет. — глухо отозвалась Кристина, не воспринимая её слов — то ли она не хотела выслушивать это, то ли сама не верила, что была способна на подобное.              — А потом ты просто уехала, оставила меня одну там, вечером. Одну. И ты ни разу не написала, не позвонила, ты забыла обо мне. — всхлипнула Лиля жалобно. — Я просто… — судорожно выдохнув, не готовая знать правду, но отчаянно её желая, Лиля решилась. — Кристин, ты же меня не любишь?              — Блять. — прошипела вымученно та, накрыв лицо ладонью. Сигарета полетела в окно, и Кристина закрылась уже обеими руками, уперевшись лбом в руль. Пару мгновений она просто сидела в одной позе, но затем, повернувшись к Лиле, Кристина заправила ей волосы за уши, погладила по щекам, по плечам, прильнув к её губам мимолётно, словно пытаясь без слов выразить чувства, но, не сумев, заговорила. — Конечно люблю. Блять, ну конечно люблю, зачем ты так сразу? Я не знала, что ты так волноваться за всё будешь, за меня переживать, бля, я даже… У меня никогда таких людей не было, а теперь ты есть, и тебе не похуй, мне привыкнуть надо, понимаешь? Ляль, прости меня, хорошо? Я не знаю, что я сделала, что ты теперь хуёво думаешь обо мне, я не помню, — честно-честно заглянула ей в глаза она, — Но я знаю, что я виновата перед тобой. Ты прости меня, пожалуйста. Бля, ну, вот такая я у тебя, но это же не значит, что не люблю. Я тебя пиздец как люблю.              Лиле нужно было подумать. Все эти дни она ждала извинений и раскаяния, и сейчас, получив их, она не знала — готова ли она в самом деле принять их. Ей казалось, что, стоит Кристине попросить у неё прощения, и она её тут же простит, и всё наладится. Оказалось, нет. Когда она проговорила вслух все свои обиды, они неожиданно стали массивнее и серьёзнее, сдавили её ощутимо в своих тисках, и сейчас она не понимала — а можно ли такое прощать? Ей нужен был день, быть может, даже два, чтобы обмозговать это всё.              — А ты меня любишь? — Кристина не дала ей возможности к отступлению. — Или всё, разлюбила уже? — усмехнулась она нервно, ожидая правильного ответа.              — Люблю. — только и сказала Лиля, когда Кристина снова поцеловала её, обняв её лицо ладонями трепетно и мягко.              Не дав опомниться, Кристина схватила что-то с заднего сидения, улыбаясь заискивающе. К Лиле на колени, поверх рюкзака, плавно опустилась красивая корзинка — в той был плюшевый мишка, одетый в вязаную футболочку, и сладости, которые Лиля обожала. Кристина снова погладила её по голове, наблюдая за тем, как Лиля в очередной раз тает от её заботы. Как же хорошо всё было!              — Ремонт в хате мужики делают уже, недельки полторы подождать, и готово. — вкрадчиво проговорила Кристина, улыбнувшись мягко. — И я тебя заберу.              — Кристин, — позвала её неуверенно Лиля, чтобы напомнить, — про Питер, я это всерьёз… Я собираюсь…              — Посмотрим. — нахмурилась, перебив её, та. — Поедешь, не поедешь, это же не точно. Может, ты не поступишь. Давай не будем об этом?              Что значит, не поступит? Лиля такой вариант даже не рассматривала, она всё могла, всё было в её силах! Но Кристина казалась расстроенной этим разговором, они были счастливы сейчас, да и все обиды утихли.              — Давай. — растерялась Лиля.              У них было время до конца августа.       

***

      В самом кафе было уютно. Лиля успела привести себя в относительный порядок, убрав разводы туши после слёз и подкрасив губы, и потому шла под руку с Кристиной уверенно, чуть ли не вприпрыжку. Они сели за столик у окна, на один диванчик, видимо, чтобы Кристина могла умостить свою ладонь у неё на бедре, и взяли меню. Лилю тут же привлекло сладкое — она увидела яблочный пирог с шариком сливочного мороженого и влюбилась, а запивать это всё она решила шоколадным коктейлем, на что Кристина только снисходительно хмыкнула. Когда официант подошёл, Лиля повторила ему свой заказ, так и сидя под боком Кристины, и тут он повернулся к ней в ожидании:              — А для вас?..              — Экспрессо давай. — пожала плечами Кристина.              И Лиля, краем глаза наблюдавшая за ними, отметила, как вытянулось лицо официанта, стоило ему услышать голос Кристины, как его взгляд метнулся к её руке у Лили на бедре, как он опешил, замерев. Лиля задумалась, глянув уже на Кристину: та была в своей излюбленной кепке с Человеком-пауком и тёмно-зелёном спортивном костюме, с накинутым на голову капюшоном, полностью скрывавшим длинные волосы. Возможно, люди не всегда могли разглядеть в ней женщину из-за внешнего вида? В чём было дело?              — Это всё. — подогнала того Кристина, и паренёк, придя в себя, поспешил их покинуть. — Ебанат, бля, малолетний. Видала, как вылупился?              — Ага. — кивнула Лиля, не осмелившись объяснять свои догадки по этому поводу. Меньше нервотрёпки, если промолчать. Платье Кристина вряд ли наденет, если никогда не носила те за все двадцать семь лет, поэтому обсуждать с ней её необычный внешний вид смысла не было. Ей Кристина нравилась и такой. Любой. — А мы в школе сегодня…              И она принялась рассказывать ей про вальс, уже опустив момент с Олегом Дмитриевичем, больше о том, как сложно было разучивать квадрат шагов, как тяжело ей было двигаться, но как здорово было втроём с Мишель и Лизой. Мишель и Лиза. Стоило объясниться перед ними. Она убежала на эмоциях, а следовало просто рассказать, что произошло…              — Никогда не танцевала. — поделилась с ней Кристина. — Меня пытался один чёрт потянуть, я его ногами отхуярила, больше таких моментов не было.              В попытке сгладить неловкость, Лиля ответила:              — А мне понравилось. — и Кристина, притянув её к себе, клюнула её губами в висок снисходительно. — Вот бы ещё мальчиков не было.              — Да, без мальчиков жизнь вообще песня. — засмеялась та.              — Захарова? — раздалось вдруг сбоку, и Лиля, глянув в сторону, увидела девушку.              Девушка же? Блин. Ей только что было смешно от официанта, который спутал Кристину с парнем, а сейчас она сама сомневалась. Вроде бы девушка, но точно Лиля сказать не могла: у особы было худощавое телосложение, не было видно груди, не было той мягкости в лице, как у Кристины, например. Блондинистые волосы были коротко острижены и собраны в пучок сверху, в носу и нижней губе блестел пирсинг, в ушах тоннели. Одежда была нейтральной — свободная футболка и широкие джинсы. Это парень? Голос был по-настоящему низкий, грубый, он в самом деле вводил в заблуждение.              — Захарова. — кивнула Кристина, даже не поднявшись с места, когда к ней подошли. Только оглядела незнакомца подозрительно. — А кто спрашивает?              — Медведева! — крикнула незнакомка. И тут Лиля покрылась мурашками — у той был раздвоен язык, точно как у змеи! Жуть. — Настя Медведева, ну, параллель, помнишь? Девятый класс, дача родителей! — улыбалась широко та. — Крис, как меня мать отделала после всего, ты бы знала!              — Настя? — переспросила в шоке Кристина, отпустив резко Лилю, и поднялась на ноги, обняв Настю крепко. — Охренеть, ты? Живая? А ты откуда к нам? Давно?              — Я всё ещё в Москве живу. И тебя там ждала! — поделилась она, хлопнув ту по руке. — А тут у меня мамка откинулась недавно, я приехала дом оформлять на себя, продавать… А ты как?              Лиля отвернулась в смятении, не вникая в их беседу из вредности. Какая-то встреча возлюбленных после долгой разлуки, дневник памяти отдыхает. Ей эта Настя не нравилась, и руки её загребущие тоже — её слишком много было, слишком громкая и яркая. Кристина тоже хороша, прям глаз оторвать от неё не может!              — Настюх, ну, здорово было увидеться. — подвела итог та, будто прочитав мысли Лили.              — Здорово, — кивнула та. — Ты номер запиши, пересечёмся если чё. Только я это, не Настя теперь. Кира.              — Кира? — фыркнула Кристина скептически, — Бля, ну, кто как ебётся в этой вашей Москве.              — Сука, ты как скажешь иногда! — загоготала Кира.              Лошадь. Ну, слава богу, она хотя бы уходит! Лиля раздражённо сложила руки на груди, исходя от негодования и ревности — она вроде бы понимала, что ревность была беспочвенна, но всё равно её испытывала. Диктуя свой номер Кристине, Кира вдруг поймала недовольный взгляд Лили. Моментально. Будто бы, блять, ждала.              — А кто твоя маленькая подружка?              Лиля поёжилась, поджав плечи. Как назло, она только после школы — в белой рубашке и чёрной юбке, банта на голове не хватает для полноты картины, хорошо хоть рюкзак в машине остался. Лиля ощутила дикое смущение, когда они обе посмотрели на неё — Кира любопытно, а Кристина вдумчиво, размышляя, как это подать.              — Лиля, — только и сказала она, — Кир, мы тут это, вопрос один решаем, так что, — Кристина подмигнула, пожав той ладонь сверху, — давай, до связи.              Ничего лучше не придумала. Как при такой храбрости, позволяющей Кристине водить её за ручку по людным местам, Кристина не осмелилась назвать вещи своими именами сейчас? Побоялась признаваться Кире? Так Кира, вроде бы, была в теме. Не то чтобы у Лили сработал на неё гей-радар, но… Кира бы поняла.              — До связи. — понятливо уступила та Кристине, точно так же в недоумении, и махнула на прощание Лиле, — Приятно познакомиться.              Лиля без энтузиазма повторила то же самое и натянула улыбку, когда Кристина вернулась к ней, снова её приобняв, и ей пришлось задушить своё желание расспросить всё по эту Настю-Киру. Почему-то Лиля была уверена, что точно так же, как она не сказала той ничего про Лилю, она не скажет и Лиле ничего стоящего о Кире тоже. А потому пришлось себя сдержать.              — Ебать, как же людей Москва уродует. — только и сказала ни с того, ни с сего Кристина, когда им принесли их заказ. — То ли баба, то ли мужик, ещё этот язык пидорский, пирса по всему ебалу. Так и уезжай в эти мегаполисы, бля, жесть.              — Да уж. — рассеянно согласилась Лиля, и её немного отпустило. Кристине Кира не нравилась, раз она так отзывалась, следовательно, и переживать не стоило! Прижавшись к её боку, Лиля надломила ложечкой кусочек яблочного пирога, и отправила тот в рот довольно.              Как же всё было хорошо.