***
— Ты мне больно сделала. — оправдывалась Кристина, зарывшись пальцами в свои волосы, и вот так, упираясь локтями в колени, спряталась в стыде. — Ты каждый, блядь, день делаешь мне больно, ты меня не любишь, ты, сука, разлюбила меня, ты… Лиля обняла её со спины, обвила руками её тело, зажимая чужие предплечья, и опустилась мокрой от слёз щекой на спину, покрытую пропахшей сигаретами футболкой. От Кристины пахло водкой, табаком и её дурацким шампунем три-в-одном, из-за которого её волосы становились, как солома. Кристина даже подобрать себе шампунь без её помощи не могла. И Лиля от этой мысли, почему-то, улыбнулась. — Ты меня правда не любишь больше? — решилась спросить Кристина. На самом деле, Лиля не знала наверняка, но Кристина уже казалась ей родной, казалась ближе всех, даже собственного брата, который строил свою собственную семью с Людой и их будущим ребёнком. Артуру скоро станет вовсе наплевать. Лиля останется сиротой в полном смысле слова. У неё была лишь Кристина, о ней заботилась лишь Кристина, пусть своеобразно, но… Ей хотя бы не было всё равно. Всю жизнь всем было всё равно: отцу, маме, брату, сейчас было ощущение, что и друзьям тоже. Да каким друзьям? Лиза на неё совсем забила, а Мишель её ненавидела всё это время, как выяснилось. Что, если Лиза при переезде заведёт новых друзей, и Лиля правда останется одна в огромном городе, никому ненужная, всеми забытая? Что, если её снова оставят? Как папа, как мама, как собирался сделать Артур?.. Она будет одна. Она останется в одиночестве, она никогда не встретит никого, кто будет любить её так же сильно, как Кристина, кому она нужна? Серая мышь из какого-то грёбаного посёлка. Не было смысла даже подавать куда-то документы, как бы она ни надрывалась, её не ждало ничего хорошего в Питере. Кристина ведь говорила, предупреждала, таких, как она, там много. — Люблю, очень, очень люблю… — расплакалась в страхе покинутости Лиля, и прижалась теснее, боясь, что Кристина сама от неё откажется. Она может? Она так ревновала, она так злилась из-за тех поцелуев с Юлей, она её до сих пор не простила. Кристина её бросит? Лиля этого не переживёт. Тревога заполнила её всю с ног до головы, и Лиля разрыдалась пуще прежнего, зацикленная на одной единственной мысли. — Пожалуйста, не отказывайся от меня. Я знаю, я… Мы… У нас много проблем, но… Я тебя очень люблю. Я не знаю, зачем я тогда с Юлей, я просто так устала… Ты иногда так сильно обижала меня… Но я люблю тебя, я хочу, чтобы всё было хорошо, как раньше, как сначала. Кристина порывисто обернулась, схватив её, и обняла, как тростиночку, сжав в крепких жилистых руках, и это было так успокаивающе, что Лиля сразу перестала плакать. Вот, где её дом. Вот, где она должна была быть. — Я закодируюсь. — поклялась Кристина, и Лиля вжалась лицом в её шею, радостно улыбаясь. — Ты ко мне переедешь, всё хорошо у нас будет. Всё будет хорошо.***
Артур ничего не понял, соответственно, не принял, более того, он был настроен агрессивно, а от Кристины ответной реакции долго ждать не пришлось. Всё изначально пошло не так. Кристина просто заявилась с Лилей под руку, сказав, что теперь они будут жить вместе, хлопнула того по плечу, послав Лилю собирать вещи, и Артур ошалело на них вылупился. А потом он схватил Лилю за запястье, остановив на пути к комнате, и Кристина тут же его оттолкнула. — Отъебись от неё. — сходу взбесилась Кристина, видимо, заранее заряженная на конфликт. — Ты чё несёшь, блять, с хуя ли моя сестра с тобой жить будет? Я понимаю, бабские ночёвки, гулянки, но, сука, у неё дом есть. Слышь, Крис? — он сощурился подозрительно, и Лиля поджалась всем телом, когда Артур глянул в её сторону с беспокойством. И Кристина нагло, демонстративно взяла Лилю за руку, переплетая их пальцы вместе. — Сука. Нет, блять, ну, нет же! — прошипел Артур, неверяще качая головой, и Лиля пристыжённо опустила взор. Он злился не на неё, наверное, но любое проявление гнева её пугало. — Ты, сука, всё-таки пидораска? — выплюнул он с отвращением, и Лиля крупно вздрогнула, уставившись на брата в шоке. Но он говорил это не ей, а Кристине, удивительно спокойной, но лишь на вид. Руку Лили она держала так крепко, что суставы соприкасались до боли. — Ты мою, мою, нахуй, сестрёнку под лесбуху подписываешь? Чё ты молчишь, блять?! Это ребёнок, опомнись, бля, Крис! Никуда она не пойдёт, слышишь, ты, нахуй? — Сумки собирай. — повернувшись к ней, сказала напряжённо Кристина, и, когда Артур снова попытался её остановить, Кристина в тот же момент ударила его кулаком прямо в лицо. — Не надо! — испуганно крикнула Лиля, кинувшись к брату, но та взяла её грубо за шкирку, разгорячённая адреналином, и Лиля ожидаемо струсила, побежав в комнату. Артур поднялся, но Лиля прекрасно понимала, что он не станет бить Кристину, он никогда не поднимал руку на женщину, это было табу. Поэтому она старалась собирать вещи быстрее, чтобы Кристина, не дай бог, не покалечила Артура. По её щекам текли слёзы, она не хотела, чтобы всё вышло так, она хотела деликатно объясниться, сделать нормальный каминг-аут, но Кристина и слова не дала ей вставить. И теперь происходило это. Звуки драки не умолкали, в коридоре стоял дикий шум, и Лиля плакала, собирая сумку. — Кристина, пожалуйста! — не выдержала Лиля, забросив в сумку только половину вещей, самых необходимых, и выбежала за дверь. — Хватит, давай просто уйдём, ну, хватит! — Никуда не пойдёшь! — рявкнул Артур, выхватив сумку, и Лиля отметила на его лице назревающие синяки и разбитый нос, поджавшись. Она оглянулась на Кристину и с удивлением обнаружила абсолютно тот же набор побоев — Артур не сдерживал себя. Он не видел в Кристине девушку больше. Он видел в ней угрозу, как в остальных парнях, мужчинах, которые представляли опасность для Лили ранее. Он бил её по-настоящему: разбил ей нос, губы, скулы, подбил глаз, и Лиля не знала, кого из них ей было жаль больше. Она была в ёбаном ужасе. — Я хочу уйти. — со слезами призналась Лиля. — Я сама хочу. — протянула она руку за сумкой, и Артур, в полном ошеломлении, отдал ту. — Я хотела сказать по-другому… Она стояла между ними двумя, тяжело дышащими, напряжёнными, и была точно между двух огней. Это должно было быть совсем иначе. — О чём сказать? — отказывался принимать правду Артур. — Что тебя совратила эта тварь? Что я пригрел змею на груди, которая полезла к ребёнку? Ты, сука ебаная, сюда иди! — крикнул он Кристине, и та сделала шаг вперёд, готовая подраться снова, но Лиля прижалась к той спиной, не позволяя. — Я люблю её. — всхлипнула Лиля. — Она меня не совращала. Понимаешь? Я… Я такая, я всегда была такой. Просто… Я люблю её. — Тебе лет сколько, нахуй, и сколько ей?! Никакая ты не лесбуха, башку вруби, блять! — заорал ей в лицо Артур, и Лиля зарыдала, не выдержав, за что Кристина тут же ударила того снова, заставив отшатнуться к стене. Лиля вскрикнула, отпихивая Кристину к выходу, старательно сдерживая её изо всех сил, но та с лёгкостью вырвалась, чтобы ударить того снова, и Артур не остался в долгу, повалив Кристину на пол, продолжая наносить удары. — Тварь, тварь больная! С моей сестрой! Чё ты, сука, сделала с ней?! Чё ты впарила?! Лиля потащила его назад, за плечи, оттаскивая, рыдая в голос, но он не поддавался, и она закричала изо всех сил: — Ты убьёшь её! И Артур остановился. Кристина закашляла под ним, сплюнула на пол кровью, двинув рукой челюсть в разные стороны, будто это было чем-то обыденным, и сбросила с себя успокоившегося Артура, шатко поднявшись. Лиля помогла ей встать на ноги, обнимая, глядя на её избитое лицо, осознавая свой страх перед собственным братом. Он так поступил с женщиной, хотя божился, что никогда не сможет побить девушку. — Ты ужасный человек. — заплакала Лиля. — А я взрослая, и я буду жить, где хочу и с кем хочу. А с тобой, — она снова всхлипнула, посмотрев на залитое кровью лицо Кристины, — я жить ни за что не буду. — Лиля. — угрожающе произнёс тот. — Меня тоже изобьёшь? Я тоже для тебя больная? — Ты не понимаешь, чё ты, нахуй, делаешь. Тебе мозги эта блядь промыла. Слышь, ты никуда, сука, не пойдёшь. Поняла?! — шагнул он к ней, попытавшись схватить, и Лиля испуганно запищала, закрывшись руками. Ничего не произошло. Лиля продолжала тихо рыдать, полная страха и ужаса, и осторожно развела ладони в стороны, взглянув на ошарашенного Артура. Он смотрел на неё в упор, маленькую и трясущуюся, отходя. Видимо, он только-только осознал, что испугал её настолько сильно, не удержав прилив ярости, и впервые, впервые за все годы позволил себе такое поведение. — Лиля, я тебе не враг, — выдохнул он устало, и струйка крови потекла от виска по его щеке, — я тебя знаю. Ты не такая у меня. — Ты меня не знаешь и никогда не пытался узнать, — покачала головой Лиля, — и ты никогда не увидишь меня больше, если тронешь её ещё раз. — Лиля… — Хоть раз. — пригрозила она, плача, и Кристина, придя в себя, сжала её в утешительных объятиях. — Я не прощу тебя. И Артур, не сдержавшись, вдарил кулаком по стене, оставив в той вмятину. Но больше не оборачивался. Лиля, приняв это за зелёный свет, помогла Кристине двинуться на выход, всё ещё держа наполовину полную сумку вещей, и её сердце разрывалось от того, как знакомо, сквозь зубы, поскуливал Артур. Точно как в ночь после похорон мамы. Он потерял их обеих.***
Два месяца спустя. Кристина действительно закодировалась, они прожили мирно, славно и безоблачно целых два месяца. Два месяца абсолютного спокойствия и рая, когда они просыпались и засыпали вместе, готовили вместе завтрак, обед и ужин, вместе ели, смотрели кино, катались в Петрозаводск на прогулки. Лиля даже помирилась спустя время с Артуром, но он упорно избегал говорить о Кристине и игнорировал все попытки Лили завести разговор об ориентации, делая вид, что Лиля скоро вернётся домой. Возможно, так ему было легче, возможно, он медленно адаптировался к таким новостям. Не все бы переварили это быстро. Её мать вообще бы убила её к черту. А вот Лиза уехала без неё ещё в июле. Поняла, в чём дело, сразу, стоило Лиле обронить: — Что мне в Питере делать? Мне и тут хорошо. Лиза не осудила, не подловила, зная, что это безнадёжно, и лишь пожелала удачи с таким искренним сочувствием и болезненной жалостью, что в Лиле забурлила ярость. Она была счастлива с Кристиной. Нахер Питер. Кристина больше не пила, работала, заботилась о ней, одевала её и обувала, в конце концов, ничего не требовала. Они даже сексом занимались только по обоюдному желанию, и Лиля постепенно, медленно перестала этого бояться. Они действительно работали над отношениями. Два месяца. И буквально третьего сентября Кристина вернулась пьяная. Оказалось, кодировка не была такой качественной, а точнее, её можно было снять в любое время. И Кристина отказалась от неё, как только поняла, что Лиля уже упустила момент с поступлением в другой город. Притащилась ночью, гораздо позже обычного, встревожив Лилю, ожидавшую её с готовым ужином дома, и прямо так и заявила с хохотом: — Куда ты денешься теперь? Лиля поняла смысл этих слов не сразу. Она не привыкла думать о людях плохо, но её тревожность и привычка додумывать всё же помогли ей дойти до истины. Кристина ждала два месяца, не дав Лиле возможности уехать в Питер. Не дав возможности поступить куда-либо вообще в течение года, как минимум. Задержав тут. Она просто замылила ей глаза, не более, и от осознания этого ей стало дурно. Тошно. Это ведь подло, это неправильно, Кристина пообещала ей… А что ещё она обещала? Не ругаться на неё. Не бить её. Не насиловать. Хоть что-то из данных клятв она сдержала? Лиля упорно хотела верить, что ошиблась, она заснула с Кристиной в одной постели в ту ночь, слыша пьяное посапывание, и думала почти до утра о том, что могла понять неверно. Может, кодировка была в самом деле некачественной, и Кристина закодируется снова. Может, был особый повод. Может, её вообще споили. Но на утро Кристина вела себя как обычно. В плохом смысле. Так, как было тогда, когда она материла её, хватала за волосы и заставляла делать то, чего Лиля не хотела. Прямо с утра. Лиля успела только умыться, зашла на кухню, как Кристина позвала её, и уже по голосу Лиля поняла, что что-то было не так. В голосе не было ставшей привычной ласки, в нём было то старое пренебрежение, и когда Лиля осторожно ступила на порог спальни, застопорившись в лёгкой боязни, Кристина потащила её за волосы к кровати, поставив на колени. У неё было похмелье, её мучила мигрень, она злилась, и Лиля старалась её успокоить, вылизывала её старательно так, как Кристина её учила, несмотря на нежелание и отвращение — Кристина не принимала душ вчера, что оставляло неприятный вкус на языке, но она так вцепилась в её волосы, что Лиля бы не вырвалась. Она побоялась бы в любом случае. — Быстрее, сука. — процедила сквозь зубы Кристина, и Лиля послушалась, хотя её челюсть и язык устали, и ей было обидно, неприятно и гадко. — Блять, вот так, вот так… Я сказала, быстрее, нахуй! — она неприятно встряхнула её, выдрав немного волос, заставив заплакать, и Лиля остановилась. Она физически не могла двигаться ещё быстрее, за что её отпихнули и тут же влепили пощёчину, шокировав. Лиля накрыла рот ладонями, чтобы удержать жалобный вой, и так и осталась сидеть на коленях, когда Кристина поднялась с постели, натягивая спортивные штаны. — Ты нихуя не можешь сделать, блядь, нормально. Только ноешь, блять, только выпрашиваешь, нахуй, все свои хотелки. А отрабатывать кто будет? Сука, блять. Бесполезная амёба. Два месяца были раем. В сентябре всё пошло по наклонной снова. Лиля не могла спокойно чувствовать себя дома, ей постоянно казалось, что она злит Кристину просто своим существованием, и она никогда не знала, в каком настроении и состоянии та будет с утра или по возвращению с работы. Она искала причину в себе — что она сделала не так, что разрушила их Эдем? Чем она спровоцировала такое отношение? Ей показалось, что дело было в алкоголе, ведь без него им правда жилось гораздо лучше. Но стоило Лиле заикнуться про повторную кодировку, как её снова оттаскали за волосы, спрашивая опять и опять, что её не устраивает. — Ничего. — испугалась ожидаемо Лиля, закрывшись руками. — Прости, прости, ничего… — Чё те не нравится, я спрашиваю, ты, блядь. — давяще, неприязненно продолжила выпытывать Кристина. — Ты ведь сказала, что закодируешься… Ты мне обещала… — беспомощно обратилась к той она. И Кристина невозмутимо ответила: — Я закодировалась. Я не сказала, на сколько. — Но я ведь… — попыталась объясниться Лиля, но её снова больно вздёрнули, и она закричала сдавленно. — Чё ты? Не так хотела? В Питер свой ёбаный поступить думала? Ты, пизда тупая, куда ты поступить хотела? Чё вылупилась? Обратно к Арчи побежишь? У него тёлка на сносях, ты там нахуй не нужна никому, и не была никогда нужна. — отпустила, толкнув на пол, Кристина. — Пиздуй, если хочешь. Хлопнет у тебя перед ебальником дверью, назад не скребись. И Лиля не ушла. Проплакала несколько часов подряд на полу кухни, проклиная всё на свете, включая свою тупость и наивность, проревела об упущенных возможностях, но, в конце концов, пришла к выводу, что Кристина была права. Никуда бы её не взяли. Даже переводчиком. Не настолько у неё высокий уровень, да и зачем ей всё это, она бы затерялась в толпе и не вынырнула. Нет. Нужно было радоваться тому, что она имела. Нужно было работать над отношениями, снова. Но ничего не срабатывало. Она опускалась на колени тогда, когда ей говорили, она готовила, убирала, гладила, она слушала и слушалась, но Кристина всё равно могла больно толкнуть и дать подзатыльник за любую оплошность — за пролитый чай, разбитую кружку, за громкую уборку. Когда Лиля всё же попробовала попросить ту, ещё трезвую, не поступать так, Кристина долго смотрела на неё, как на идиотку, так, что Лиле стало стыдно за вроде бы нормальную просьбу. — Просто не… Не бей меня, пожалуйста. — Тебя надо начать реально хуярить, чтобы ты поняла, что такое “бить”, да? — ощетинилась Кристина. — Я тебе говорила, когда я бью людей, они со сломанными рёбрами валяются. Они дохнут, сука, когда я их бью. Тебе показать? — Нет. — затихла окончательно Лиля, опустив голову. И будто бы просить о чём-либо было теперь под запретом. Нужно было быть очень-очень осторожной, словно при хождении по яичной скорлупе, которая в любой момент треснет, и тогда тебя ждёт наказание. Кнут без пряника. Дни тянулись однообразно и ненавистно, и Лиля совсем потеряла любой контакт с Лизой, имея лишь возможность смотреть истории той в инстаграме и завидовать самой болезненной завистью из возможных. Лиза побывала у разводных мостов, в Эрмитаже, Лизе досталась отличная комната в общежитии и она была довольна своей специальностью. Лиля гнила в Питкяранте заживо. И это была её вина. И ей было даже стыдно рассказывать об этом, нет, ей некому было рассказать. Единственный близкий ей человек издевался над ней каждый божий день. Лиля бы написала Артуру, попросила забрать её, но это казалось нелепым и жалким, учитывая её последние слова ему в день переезда. Артур сам не писал, был занят работой и, наверное, беременной девушкой. Кристина оказалась права, в конце концов, Лиля никому не была нужна. Но с другой стороны, она смогла выйти на работу, официанткой. Кристина позволила ей, потому что иначе Лиля рисковала сойти с ума в четырёх стенах, и ещё потому, что учитывая её попойки денег становилось всё меньше. Лиля довольно быстро влилась в женский коллектив, владелец заведения казался спокойным адекватным парнем, и пусть иногда ей доставались проблемные столики, на работе она по-настоящему отдыхала, потому что там не было трудностей и она могла общаться с кем-то, хоть разговоры и были бессмысленны. А вот возвращаться домой было каторгой. Она ощущала этот внутренний протест, словно приближалась к краю пропасти, а заходя внутрь квартиры — падала в бесконечную бездну. Там всегда пахло сигаретами и спиртом, в её личном аду, который она прочувствовала ещё при жизни. Разве так должно быть в счастливых отношениях? Стоило ей задержаться один, один раз, потому что её начальник хотел обсудить с ней на второй неделе, как ей работа и не сможет ли она выходить в ночную, как произошло непоправимое. Сначала она заболталась с Сергеем, своим начальником, потом девочки стали уговаривать её прогуляться с ними и поесть мороженого, чтобы познакомиться поближе, и пока она вела милые беседы и искала отговорки, прошёл час. Дорога домой заняла минут двадцать, потому что она шла пешком. К тому моменту Кристина была уже в квартире, потому что ключ в скважине не повернулся, и при осознании этого факта, Лилю затрясло. Кристина пришла раньше, не нашла её, а значит, она скорее всего будет зла. Скорее всего, она её ударит. И Лиля снова это стерпит. Лиля заперла за собой дверь, опустила сумку с рабочей формой на тумбу в коридоре и сняла сапожки, пройдя в ванную, помыть руки. Старалась успокоиться. Кристина не кричала. Она не шумела, не гремела, не ломала ничего. Всё было так тихо. Может, она вернулась настолько пьяной, что уснула. С этой мыслью Лиля вышла из ванной и заглянула в гостиную, где никого не оказалось, а затем в спальню, и её тут же схватили и впечатали в стену до боли в спине. Лиля глухо вскрикнула, уставившись на Кристину испуганно, а та пьяными глазами обшарила её тело, так и удерживая насильно. — Откуда у тебя это платье? — спросила она хмуро. — Я привезла из дома. — тихо ответила Лиля, совсем не понимая. К чему этот вопрос? Почему именно этот? — Ты его просто не видела раньше… — Кто купил тебе его? — нахмурилась пуще прежнего та. — Артур. — Не пизди. — прорычала Кристина, пролезая рукой под юбку, и Лиля не посмела дёрнуться. Стерпела. И когда Кристина запустила пальцы ей в трусы, она стерпела тоже, сгорая от стыда и унижения. — Шлюха. — почувствовав влагу, процедила та. — Кто тебе, бля, платья покупает, с кем ты шляешься? — Никто, ни с кем, — в ужасе оцепенела Лиля. — я просто… — От кого ты потекла сегодня, а? — встряхнула её та, не слушая. — Ты, шмара, блять, малолетняя! Я тебе работать разрешила, чтобы ты ноги раздвигала? А? — вдарила кулаком по стене Кристина, совсем рядом с её головой, и Лиля поджалась, чувствуя себя маленькой беспомощной девочкой. Даже возразить не могла. — Мужика нашла? Мужики же нравятся, да? — усмехнулась она нехорошо. — Нравятся, блять. Чё ты, — схватив больно под челюстью, вдавив пальцы в щёки, спросила пьяно Кристина, совершенно не в себе. — члена захотелось? Да? Хуя не хватает? — Нет. — заплакала Лиля. — Я честно… задержалась по работе, начальник спрашивал… — Начальник, блять. — отшвырнула от себя её Кристина, и Лиля упала на ковёр, отползая в страхе. Что вообще происходило? Что она сделала? Она была мокрой, наверное, из-за овуляции? Так бывало раз в месяц. Это ничего, совсем ничего не значило! Кристина вышла из спальни, явно с нехорошими намерениями, и тревога забилась в висках. Вдруг она совсем упилась и убьёт её? Вдруг она принесёт нож? Лиля в ужасе заставила себя подняться, кинулась следом в гостиную, а затем в коридор, пока та искала что-то на кухне, но стоило ей вдеть ноги в сапоги и схватиться за дверную ручку, как её потащили за волосы назад. Лиля зарыдала в истерике, умоляя о чём-то глупом, захлёбываясь в клятвах, что ничего такого не делала, просила отпустить, и Кристина сбросила её, как ненужный хлам, у кровати. — Ложись. — скомандовала она сухо, допивая остатки пива из бутылки. Такой небольшой, узкой, постепенно расширяющейся у дна бутылки. Лиля не думала дважды. Она поняла. И унижение охватило её лишь сильнее, и она зашлась в рыданиях снова, качая головой в отрицании. Не будет всё так. Не может она… — Пожалуйста, — заныла она тонко, выше обычного, трясущимся голосом. — пожалуйста, я не хочу… Я ничего не сделала, я клянусь, я ни с кем не была… Кристина ей не поверила. Кристина верила своему пьяному мозгу, поэтому она силой опустила её на постель, силой стянула с неё трусы и навалилась, вдавив лицом в простыни. Лиля скулила, выла, но Кристина всё равно коленями развела её ноги в стороны, и бутылка, самое её горлышко, пристроилось у входа во влагалище. Лиля закричала, что есть мочи, но матрас всё заглушил. Кристина двинулась вперёд, и это было почти не больно, но тут она резко вставила бутылку наполовину, кажется, порвав её девственную плеву окончательно. Стенки растянулись, боль вспыхнула изнутри, и Лиля заревела, как ребёнок, забившись под чужим весом. — Вот так это, сука, с мужиками. — прошипела ей на ухо Кристина, задвигав холодной, становящейся лишь больше, бутылкой, внутри неё. Лиля ничего не могла ответить, она задыхалась, плакала и дёргала напрасно ногами, доставляя себе лишь больше мучений. — Запомни, шмара, когда смотришь на любого из них и думаешь прыгнуть к ним в койку, вот так, блять, будет. Больно, сука? Запомни, тварь. Ты думаешь, я не помню, что ты по ним течёшь? Думаешь, я не знаю, что такие, как ты, к мужикам уходят? Я тебя убью нахуй, если ты попробуешь налево сходить. — снова неосторожное движение, снова растяжение и крик, пропавший в простынях. — Блядь ебаная, начальник задержал. Ты вся, сука, мокрая. Ты меня за дуру держишь? Шлюха, блять. — и снова вспышка боли. Она расплачивалась за то, что случайно обронила, что бисексуальна? Она расплачивалась за то, что задержалась на работе? За то, что у неё наступила овуляция? За что? Лиля в истерике сползла на пол, когда Кристина слезла с неё и вытащила из неё несчастную бутылку, вымазанную кровью, и плач непрекращаемым потоком вырывался из её груди. — Шлюха. — повторила с презрением Кристина.***
— Зай, — она погладила Лилю по лицу, разбудив, и Лиля, разлепив с трудом веки от долгого сна, увидела перед собой букет. Большой, пышный и наверняка дорогой, не одна и не две розы, минимум тридцать. — это для тебя. Я вчера перебрала, белку словила. Я… — Кристина посмотрела на неё внимательно, и Лиля взяла букет в руки послушно, сев на кровати и ощутив тянущую боль внизу живота. Она еле сдержала себя от того, чтобы скривиться. — Я не помню ничё. Прости, пожалуйста, если обидела. — закончила та. Но по её взгляду — тяжёлому, напряжённому, Лиля поняла, что всё она помнила. Просто хотела замять. Как обычно. Замести под ковёр этим грёбаным веником и сделать вид, что они счастливая семья. — На работу не ходи сегодня, отдыхай, я за тебя напишу. — она поцеловала Лилю в лоб. — И не ходи никуда, ладно? Ключи я заберу. Телефон тоже, надо же твоего начальника предупредить, что ты дома сегодня. — Кристина улыбнулась, приобняла её, и Лиля ошарашенно наблюдала за тем, как та медленно сводила её с ума. — А я всё помню. — сказала тихо Лиля сорванным от вчерашних криков голосом. — Чё? — якобы непонимающе спросила та. — Я помню, что ты вчера сделала со мной. — осмелилась она. Кристина погладила её по плечу, уставилась на букет, будто бы любуясь тем, и снова посмотрела на Лилю: — Значит, урок повторять не придётся. Лиля задохнулась в ужасе, сердце бешено заколотилось, и слёзы застыли в глазах, когда Кристина снова поцеловала её в лоб, перед тем, как уйти. — Я на работу, ты отдыхай. — буднично крикнула она, хлопнув дверью и зазвенев ключами, в самом деле заперев её, а Лиля уронила букет, накрыв лицо ладонями, и зарыдала в отчаянии. Она должна была уехать в Питер. Она должна была бросить Кристину. Она должна была, должна была, должна была… Так Лиля проведёт всю свою жизнь, иначе Кристина сдержит обещание и убьёт её, верно? Она сдержит своё обещание в этот раз и точно убьёт её. — Господи, помоги. Если ты есть, если ты слышишь…***
На следующий день в сводках новостей будет рассказано про несчастный случай, аварию на шоссе А121 у Гористой улицы, пролегающей между Питкярантой и Петрозаводском. Пострадавших двое и один умерший. Столкнулись два автомобиля, иностранная легковушка, и джип, водитель которого был, судя по всему, пьян. Но это же мелочь, есть ещё новости про вырубку лесов Карелии, загрязнение водопадов, разрушенные и не выстроенные до сих пор дороги, и ни в коем случае не забывайте о задержке пенсии у пенсионеров. Есть новости важнее, чем маленькая авария на маленькой дороге, где погиб всего один человек. Если бы Кристина осталась дома, если бы она выбрала другой день для того, чтобы устроить раскаивающееся свидание, если бы она следила за дорогой, а не за тем, как тушь расползается по лицу Лили от слёз, возможно, всё было бы иначе. Теория хаоса, помните? Также с водителем джипа — ему не стоило так напиваться из-за маленького скандала дома или на работе, не стоило так гнать, не видя перед собой ни черта. Тогда они все были бы целы и невредимы. Кристина очнулась под капельницей, и что она ненавидела больше всего в больницах, это этот мерзкий запах старости и лекарств. Перед глазами плыло, но она сфокусировалась, увидев перед собой расплывчатое миловидное лицо. Короткие чёрные волосы, розовые губы. — Лиля… — позвала она рассеянно. Но ей ответил совершенно чужой голос: — Как себя чувствуете? — Чё? — не поняла медсестру Кристина. Теперь она яснее видела белый халат и абсолютно иные черты. Далеко до её Лильки. Очень. Кристина огляделась, но она была в палате абсолютно одна. На ней была эта ублюдская больничная рубаха, её тело было полностью в ссадинах и синяках, а ещё она запоздало ощутила дикую боль в правой ноге. — Чё со мной? — Вы попали в аварию. К счастью, сильных травм нет, обошлось лёгким сотрясением и глубокой ссадиной, как вы сами чувствуете, в правой голени. Ходить вы можете, я бы сказала, что вы счастливица. — Ладно. — отмахнулась равнодушно Кристина, игнорируя лёгкое головокружение. — Лиля где? Медсестра подозрительно долго молчала, а затем мягко ответила, опустив голову: — Я позову врача. Давайте лучше… — Лиля где, блять, просто скажи и всё, я сама дойду, мне надо узнать. Мы вместе ехали, это… — К сожалению, в аварии… — она постаралась подобрать слова лучше, но вышло у неё, разумеется, хуёво. — выжили… У Кристины зазвенело в ушах. Она проморгалась, выдохнула и переспросила: — Чё ты сказала? — В аварии выжили вы и водитель джипа. — Где Лиля? — не поняла её Кристина, и медсестра, сочувствующе глядя на неё, снова опустила голову, медленно отходя к двери. — Позови мне Лилю! Или скажи, где она, нам надо… Блять, мы в Петрозаводск ехали. Мне надо ей сказать, извиниться нормально. Слышь, ты, куда ты пошла? Я говорю, Лилю позови! Если бы Кристина только выбрала другой день для раскаивающегося свидания. Если бы она не отвлекалась на плач Лили, ругая её за него. Если бы она следила за дорогой. Если бы Лиля сидела на заднем сидении. Теория хаоса, помните? Всё могло бы быть иначе. Но получилось так. На Кристине было много ранений, а на Лиле практически не осталось живого места, ей полностью раздробило рёбра и живот в принципе, конечности так же понесли огромное количество переломов, и целым, относительно остального, было лицо. Хоронили не в закрытом гробу именно из-за этого. Хоронили в красивом белом платье, по старой традиции, незамужних девушек, тем более таких молоденьких, хоронят в свадебном. Потому что свадьбы у них уже не будет. Кристине, к сожалению, не хватило духу прийти на похороны и на могилу в принципе, Кристина вообще пропала с радара, как бы ни пытался её найти Артур. Артур был на грани пьянства и суицида, а ещё на грани убийства, но он не был способен ни на что, на нём было слишком много ответственности для первых вариантов, а для последнего — он так и не нашёл Крис. Как сквозь землю провалилась. Вслед за Лиличкой.***
— Господи, ты дура. — пьяно протянула Кристина, глядя на Лилю в упор, а та, в свою очередь, мягко улыбалась ей, как обычно. Не обвиняла, не истерила, это же её Лилька. Простила уже. Ну да, Кристина набедокурила, но и она не подарок, мешала ей вести машину. Блять. — И я тоже дура. Поэтому мы вместе, да? — подняв в очередной раз бутылку водки, залпом выпила ту Кристина, закрыв глаза, но, когда она открыла те, Лиля уже исчезла. — Погоди, вернись! Пожалуйста, бля, подожди. Я не это имела в виду, я дура, я, не ты… Я… Прости, блять, прости, не обижайся, Ляля. Ну, Лялечка. Кристина встала, пошатываясь, осмотрелась вокруг. Она понятия не имела, где она. Вокруг ни души, только птицы что-то гогочут, листья шумят, ветер воет. И она тут, посреди леса, хуй пойми почему. А, точно, Лиля позвала. Притащила её сюда и пропала, сука, издевалась опять. Кристина прошлась по тропинке, которую хреново разбирала из-за плывущего зрения, уронила бутылку на полпути непонятно куда, в поисках Лили. Убежала. Играла с ней. Кристина вышла к водопаду. Надо же, на своих двоих допетрила до водопада. Или она где-то скинула тачку?.. Да не, её тачку разъебало в аварии. Как она оказалась у водопада? Вдруг, послышался громкий, отчётливый шелест в кустах позади, отвлекший её от навязчивых бессмысленных мыслей, и Кристина обрадовалась было, обернувшись. Но там не было Лили. Там не было её хорошей, славной девочки, там не было её всепрощающей, славной Лялечки. Всё, что Кристина разглядела затуманенным от алкоголя взором, это огромная чёрная фигура, которая надвигалась на неё быстрым, стремительным бегом, и чёртова волчья пасть.