04.08
— Я график нахера составляла?! — прикрикнула Лиза, ткнув в висящий на холодильнике лист. — Посуду ты моешь сегодня! — Я помыла! — возмутилась Лиля, выскакивая следом на кухню, и махнула на чистую раковину, абсолютно свободную от чашек и тарелок. — А плиту чё не помыла? — окрысилась Лиза. — Я всегда мою, а свинячишь на ней ты. Ты будто не макароны готовила, а рисовала маслом вокруг кастрюли. — Потом помою… — вздохнула Лиля, возвращаясь в комнату. — Да тут стоять противно, Лиля! Тараканы заведутся, не верещи потом: “Лиза, а прибей его тапком”, поняла? — Да чё ты душнила такая? Помою, сказала же! — И чё ты во всём мятом вечно, как трактором пережёванная? Мне ходить с тобой рядом стыдно. Ты про утюг слышала? — Мне некогда гладиться! — возмутилась Лиля, обернувшись к той в стремлении напомнить кое-что. — Мы договаривались — я стираю, ты гладишь. — Да ты ж не вешаешь одежду, мне чё, сто раз переглаживать? — нахмурилась Лиза, сбитая с толку аргументом. — Я ж не жалуюсь, что ты одно и то же не ешь, готовлю два раза в день! Могла бы и перегладить! Лиза, сложив руки на груди, окинула её недовольным взглядом, не найдя, что ответить. Хотя, наверное, ей в голову приходили одни гадости, и она просто решила не раздувать ситуацию пуще прежнего. — Я даже не подозревала, что ты такая неряха. Ладно, я помою плиту. Снова я, как обычно. — Спасибо. — поклонилась ей Лиля издевательски. Жить вместе правда было тяжело. Лилю никто, кроме мамы, так не гонял с бытовухой, не заставлял убираться, следить за чем-то и тем более соблюдать режим уборок. Режим уборок. У Лизы чуть ли не по часам было расписано, сколько что должно занять, потому что “нельзя хорошо вымыть пол за пятнадцать минут, ты халтуришь, а нам тут жить”! Артуру вот было всё равно, он не замечал, было дома грязно или чисто, там уже Лиля его вечно пилила за раскиданные одиночные носки и обоссанную сидушку унитаза. А тут Лиза её загнобила за грязную газовку! Но это была её мечта. Лиля оказалась в городе, о котором грезила днями и ночами, она увидела те самые разводные мосты, о которых говорил Макс, она побывала в Эрмитаже, расплакавшись от красоты экспонатов. Ещё у Посольской лестницы она вцепилась в руку Лизы, задохнувшись от нахлынувших на неё эмоций, и затрепетала изнутри — это было не передать словами. Ожившая сказка, истинное счастье и удовольствие, вот, как это ощущалось. Они приехали в Питер сразу после её дня рождения, отправились прямо с утра двадцать третьего июля: Артур отвёз их на вокзал, потому что мать Лизы не смогла отвезти её сама, приобнял её неловко, а затем, на выдохе сгрёб своими ручищами, зарывшись носом в её волосы, и сделал глубокий вдох. — Звони, пиши, всё рассказывай. Я защищу, знаешь же? — и затем, отстранившись, он испытал дикую неловкость перед наблюдавшей за ними Лизой, потому и кивнул ей. — Ты тоже жалуйся, если че. — Обязательно. — хмыкнула та, и Лиля автоматически добавила за неё в своей голове: “У меня чёрный пояс по айкидо!”. Дорога в поезде заняла девять часов, за эти девять часов они успели обсудить её день рождения, куда были приглашены Лиза, Гена и Юля — бедная, блин, Юля. Та никаких вопросов не задавала, не заикалась о Кристине и избиении, она просто написала Лиле сообщение с поздравлением в ВК, а Лиля, не зная, куда деться, пригласила её к себе на праздник. Юля сходу отличилась и подарила ей маску для дайвинга — объяснила, что больше ничего подходящего не нашла, не успела, тем более, они же плавать будут. Уместно. Лиза, держа в руках поваренную книгу Гарри Поттера, на это скривилась. Артур подарил ей деньги, Люда сказала, что это их общий подарок; Гена вручил ей букет цветов, дрожа от смущения. У них был пикник на Школьном — они привезли туда и тортик, и соки, потому что никто, кроме Юли, не пил алкоголь: Лиза была подчёркнуто за здоровый образ жизни, Гена боялся разочаровать свою бабушку, а Артур с Людой были на пути исправления. Юля пила ананасовый сок и не возражала. А тортик был клубничным, ведь Лиля обожала клубнику, и на нём было ровно восемнадцать свечей. Восемнадцать! Она была совершеннолетней, и как совершеннолетняя, она могла теперь делать намного больше, хотя существенной разницы не чувствовала. Она отличалась от себя прошлогодней, но явно не от того, что год просто минул. Были другие факторы. После поздравлений, вручения подарков и торта, они отправились плавать. Лиза, плавая рядом свободно то брассом, то на спине, критиковала её “собачий стиль”, норовя переучить. Место, которое они выбрали, было приятно безлюдным в разгар дня, потому Лиля даже не испытывала смущения. Правда, иногда Юля неуместно на неё поглядывала, и от этого краснели они обе, а Лиза всё глаза закатывала, плеща в Лилю водой. Гена в воду не лез, так, ноги мочил у берега, перекрикиваясь с Лилей о том, что плавать после трапезы опасно для жизни. Люда и Артур остались на пледу с едой, загорая. День рождения прошёл спокойно и весело, поэтому на следующее утро было даже грустно уезжать, прощаться с Геной и Юлей, но, по крайней мере, Лиза была с ней. Лиза стала ей по-настоящему близка в этот год, будучи единственной её опорой в некотором смысле. Именно она подтолкнула Лилю к подаче документов, и именно из-за неё Лиля решилась всё-таки уехать, выбрав себя. Не Кристину, не Кристинино благополучие и их призрачную надежду на совместную жизнь. Лиля хотела бы верить в то, что Кристина была способна измениться, но та слишком часто доказывала обратное. Артур делал постепенные шаги к изменениям, было видно, как ему тяжело, но он прикладывал усилия и старался ради Люды и их ребёнка. Кристина просто строила для Лили воздушный замок из обещаний, в который невозможно было попасть, потому что обещания были пустыми, липовыми, и не имели под собой фундамента из поступков, подтверждающих её слова. Лиля устала. И теперь она была в Питере, она была счастлива, и у неё был почти целый месяц до начала учёбы на то, чтобы увидеть и разглядеть в подробностях свой город мечты. Лилю окружали приятные ей люди, она жила в хороших условиях, никто не мог вломиться сюда, так далеко от Питкяранты, и втоптать её в грязь снова. Никто не мог прикоснуться к ней неправильно теперь, пользуясь её страхом. Никто не мог оскорбить и унизить её. Она была в безопасности. Но Лиля, ещё сидя в купе и смеясь с Лизой над самобытностью Юли и стеснительностью Гены, не могла перестать думать о Кристине, которая пропала с концами после той ужасной ночи. Кристина снова предала её доверие, Кристина убила Рафа — её собственный подарок Лиле, и пропала. Оставила её в покое. А Лиля смотрела на Лизу, довольно выглядывающую в окно поезда, и понимала, что любовь к Кристине всё ещё жила в ней вместе с жалостью, нежностью и обидой, потому что, будь Кристина чуточку лучше, всё бы получилось. Во всяком случае, Лиля устроилась на новом месте и почти не тосковала — она просто увезла свою любовь в другой город, стараясь помнить только хорошее, пусть плохое и догоняло её во снах. Она помнила и светлое о Кристине тоже, и это согревало её сердце временами. Лиля была не одна, ей не нужно было переживать потерю любимого человека в одиночестве теперь. У неё была Лиза, которая, несмотря на свою ворчливость, оставалась её подругой. А по соседству, буквально напротив них, жила Виолетта, татуированная с ног до головы и безумно дружелюбная, именно она устроила им экскурсию по Питеру в первый же день, не дав заскучать. И гуляя по ночному городу, любуясь красочными вывесками бутиков и невероятной мрачной архитектурой, Лиля размышляла над тем, как всё тут было… по-другому. По-новому, по-возвышенному, по-живому. Люди тут были другие, одевались иначе, говорили иначе, и её душа пела от того, что она наконец оказалась там, где должна была быть. Чем не счастье?***
31.08
Кристина объявилась снова, уже без грохота шумовых гранат, без разрядов молний, без шторма, штиля и войны. Только с коротким, весёлым, обрывистым вздохом: — Ляль, ты дома? Лиля сидела, привалившись спиной к стене, прижав к себе ноги на уже застеленной для сна кровати. За окном шёл моросящий дождик, стучащий слегка по стеклам, и Лиля вдруг погрузилась в амосферу их самого первого поцелуя — Кристина снова была чем-то взвинчена, шумела изморось, тело сковала тревога. Но её голос, который Лиля не слышала целых два месяца, заставил улыбнуться. Она и забыла, как он звучал, так быстро. Подумать только. Тепло поселилось в груди, и Лиля прижала к той руку, прикрыв глаза — Кристина. Они были так, блять, далеко сейчас, так что не нужно было бояться, но она… Это было тяжело, потому что Лиля её любила, у неё было много причин любить её. У Кристины, несомненно, была прекрасная душа и ужасная судьба. Лиля не могла выбросить её из головы, она не могла выбросить их из головы, и сейчас, просто слыша чужое дыхание на том конце провода, её охватывала боль. Ничего не изменилось в ней. Лиля просто увезла свою любовь в другой город. — Привет. — глупо сказала она, и Лиза покосилась на неё со своей кровати, листая толстенную книгу с броским названием “Модицина” — она во всю готовилась к своей первой паре. Лиза быстро вернула взгляд к книге, и Лиля сморгнула слёзы, утерев те торопливо. — Что-то случилось? — Блять, зай, я чистая два месяца уже. — почти прокричала Кристина, наверное, улыбаясь во все тридцать два. — Прикинь? Два месяца. Я нихуя не пила, вообще, я только… Я работала, я закодировалась даже, ездила к ёбаному шаману в ПТЗ. Я чистая. — засмеялась та вдруг, и Лиля заразилась её смехом, искренне до глубины гордая за неё. Но почему не раньше? Слёзы снова потекли сами собой, и Лиля шмыгнула носом, заставив Лизу вновь оторваться от чтения, но больше держаться не было сил. Почему не раньше? — Это здорово. — кивнула Лиля, как если бы Кристина могла её видеть сейчас. — Я приехать хочу, расскажу такое… Ляль, я многое осознала за эти дни, я была неправа, я была пиздец неправа. Просто, бля, как ёбаное животное, я очень сожалею. Слышишь? Я серьёзно, я тебя, бля, не трону больше. Я пить даже не хочу, веришь, нет? Теперь всё по-другому будет! Лиля сцепила челюсть крепко, поджала губы, глубоко дыша через нос, иначе бы точно разревелась в голос, и внутри неё всё трещало по швам. Всё разрывалось от обиды. Почему не раньше? — Лиля, ты дома щас? Я приеду. Давай мириться, ладно? Бля, я жить без тебя не могу, зая, я тебя люблю очень. Я многое поняла, клянусь… — Я с Лизой в Питере. — решилась всё же Лиля, и конечно, её состояние её подвело, и из неё вырвался всхлип. — Я поступила, куда хотела. — добавила она робко, улыбаясь. — Представляешь? А ты говорила, не получится. Но всё так, как я хотела. И ты о себе позаботься, пожалуйста, я очень рада, что ты не пьёшь, ты такая молодец… — Чё? — перебила её резко Кристина, казалось, перестав слушать после первой же фразы. — С кем ты, блять? — привычно грубо, давяще переспросила Кристина, и Лиля зажала рот ладонью, содрогнувшись в рыданиях. Кристина всегда была такой — бесцеремонной, жёсткой, агрессивной. Но Лиля успела забыть об этом, утешая себя исключительно светлыми воспоминаниями. О том, какой нежной она бывала, о том, какие подарки делала, о том, как крепко обнимала её. — Ало, нахуй, я говорю, с кем ты? Ты чё, блядь, вообще ох… Лиля сбросила звонок, наклонилась к своим согнутым коленям, опустив голову. Телефон снова зазвонил и, в отчаянии, Лиля просто отключила его трясущимися руками, разрываясь между желанием снова услышать её и страхом оказаться облитой помоями в очередной раз. Выждав момент, Лиза осторожно опустилась на край её кровати, молчаливо поддерживая. — Я люблю её очень. — проревела Лиля, и Лиза вздохнула тяжело. — Но она так сильно испортила мне жизнь. И она бы продолжила портить мне жизнь, да? Или нет? Я не знаю. Она бросила пить. Она сказала так. Если бы я осталась там… — Ты бы сдохла. — отрезала Лиза, и Лиля зарыдала громче, — Лиля. — позвала она её, но осталась неуслышанной. — Бля, комендант щас прибежит, не надо, а! — раздражённо прикрикнула Лиза, но, поняв, что это не работает, придвинулась и опустила осторожно свою ладонь на её спину. Лиля, ощутив чужое тепло, даже притихла, подрагивая. — Лиль, иногда, даже то, что мы любим кого-то, не значит, что… Ну, что это судьба. Знаешь? Иногда надо выбирать то, что лучше для нас. Для тебя не было бы лучше там остаться, потому что она бы тебя просто… Блять, да она бы тебя зарезала. Ты понимаешь, что я говорю? — Да. — прошептала она, скривившись в плаче, и Лиза явно нехотя, не зная, как сделать это правильно, обняла её неуверенно. — Любви недостаточно. — так же мягко проговорила Лиза, подбирая тщательно слова. — На одной любви далеко не уехать, если ты не стараешься. А она не старалась, и она не будет стараться, потому что люди не меняются, Лиля. — Но я… — Первая любовь не должна быть последней. — убеждала её и, наверное, себя тоже, Лиза. — Всё будет хорошо. — пообещала она, и Лиля прижалась к ней в жажде поверить в это. Ей нужно было заверение. Ей нужна была надежда. — Теперь всё будет хорошо.***
31.12
Новый Год в Питкяранте выдался очень и очень морозным и снежным. Лиля приехала вечером вместе с Лизой, и встретил их Артур, сначала заобнимав её и покружив в воздухе, а затем уставившись во все глаза, оценивая внешний вид. Лиля, поправив на себе шапку-ушанку, улыбнулась застенчиво. — Ты это… — он поводил рукой у носа, нахмурившись, — Не больно было? — Нет. — смутилась Лиля. Септум ей проколола Виолетта ещё в ноябре, а ещё Виолетта тренировалась бить на ней свои эскизы — на них с Лизой, на самом деле. У Лили, например, была набита веточка розы в квадратике на запястье, а ещё Хеллоу Китти на другой руке, потому что Виолетта хотела набить её больше всего, а Лиза отказалась. На Лизе она отрабатывала эскизы… помрачнее. — А это… — Артур указал на её волосы, состриженные до подбородка. — ты ж отращивала, косы плести хотела. — Так красивее. — встряла Лиза, видимо, замёрзнув и устав ждать. — По-петербургски? — усмехнулся Артур явно непонимающе. — Ну… Бунт когда-то начался бы всё равно, да? — Лиля на это только глаза закатила. Да, это подростковый бунт, явно никак не её желание самовыражаться и поиск себя. Ей шло и каре, и септум, и даже странноватые наколки, которые она будет скрывать во избежание шуточек про „зечку”. Артур довёз сначала Лизу, оставив её у подъезда, и они попрощались, условившись встретиться после семейных застолий, а затем они поехали домой. Артур предупредил её с хитрой улыбкой о сюрпризе, которому Лиля обязательно будет рада, о сюрпризе, который ждал её в квартире и уже давненько. И приятный трепет охватил её, заставляя буквально бежать по ступенькам к двери. Им открыла Люда, и Лиля ожидала увидеть огромный живот на девятом-то месяце, но того не было вовсе. Лиля вскинула удивлённо брови, но ничего не стала говорить, просто обняв ту — мало ли. Вдруг, потеряли они этого ребёнка. Артур вообще умалчивал обо всём этом, каждый раз сворачивая диалог. Дома пахло запечённой курицей, в гостиной уже стоял стол, на котором были расставлены столовые приборы и салаты, а ещё огромная ваза фруктов — мандаринов, яблок, груш и бананов. Цитрус приятно щекотал ноздри. В углу стояла украшенная ёлка, и Лиля с теплотой вспомнила, как они наряжали ёлку вместе с Артуром в прошлом году, только для себя. Вдруг, Лиля услышала шум из своей комнаты, а именно — крик, и Люда ей заискивающе улыбнулась, кивая в ту сторону. Лиля сделала пару осторожных шагов, вошла в спальню, с удивлением обнаружив там, прямо в центре, колыбель. Комната вообще изменилась – там были понаставлены детские вещи: коляска, игрушки, бутылочки, коробки памперсов, а в шкафу была сложена детская одежда и пелёнки. — Её Лиля зовут. — сказала Люда, поглаживая малышку по голове. Маленькая, даже крохотная девочка лежала в люльке, одетая во всё белое, в забавном кружевном чепчике. — Лилия… Артур упёрся и всё. А мне что… Имя красивое. И тётя у неё красивая. Дай бог, будет на тебя похожа. Глазки вон, уже вижу, ваши… — засмеялась она по-доброму, взяв ребёнка на руки. — Спасибо. — растроганно ответила Лиля, глядя на ту в изумлении, и периодически опуская взгляд на… на Лилю. — А можно?.. — Держи! — передала ей ту Люда, помогая придерживать, и Лиля качнула ту на пробу, рассматривая с интересом. Раньше она не держала младенцев. Раньше она вообще не проникалась всем этим, она даже заранее ревновала Артура к племяннице, но её не просто не вышвырнули из семьи, её именем назвали первенца… Это было новогоднее чудо. Кто-то настолько маленький и беззаботный находился сейчас в её руках, и это была приятная тяжесть, это была честь. Лиля видела так же и то, что ребёнок взаправду помог Артуру измениться в лучшую сторону. Она видела, что Люда была правильным человеком для него, потому что они много шутили, смеялись, обнимались и были влюблены. Лиля видела нормальную счастливую семью, и её душа радовалась за то, что Артур не пошёл по стопам отца и не бросил всё на самотёк. Это означало, что никакого родового проклятья на них не было, их дом не был построен на гнилой почве, а они имели все возможности для лучшей жизни. — С новым годом! — загремели бокалы безалкогольного шампанского, прозвучали тосты, взревели салюты на улице. Это значило, что этот год начался гораздо лучше, чем предыдущий, и он открывал новую страницу в их истории. Истории, которую каждый для себя напишет сам. И Лиля чувствовала, что в этот раз и все последующие она будет выбирать себя. Она будет стоять на своём месте. И всё будет хорошо.