Холод этих стен

      Руки дрожали. Нет, не только руки, все тело трясло.       Я боялась. Но боялась не боли, ей - я была уже переполнена. Я боялась того, что меня ждет после. Боялась, то даже на небесах, я буду вдали от Джейса; что даже в месте, где люди обретают покой, меня будит мучить одноглазое чудовище.       Однако, не смотря на страх, смерть влекла. Она пленила, манила, шептала сладкие слова, казавшиеся моей разбитой душе самой правильно вещью на свете. Смерть обещала избавить от клейма распутницы, радость людей, которым я причинила боль. Гнев Эймонда, когда до него дойдет весть о моей смерти, и что самое замечательное, смерть его дитя в моем чреве. Это сломило бы его гордыню, размазало бы его стене и уверенна, он даже бы заплакал от отчаяния.       В этот миг, на ум не приходили мысли о тех, кому я была дорога, и о той боли, которую они будут испытывать, найдя меня мертвой. Мне было без разницы, как это перенесет бедная мама, которая и без того потеряла уже двоих детей; или на убитого горем и задавленного горой обязанностей, с которыми он не мог управиться в силу не только возраста, но и склада ума Люцериса, хотя он, был единственным, кто еще верил в то, что во мне остались силы бороться., в то, что где-то внутри, все еще есть та огненная девочка, чье пламенное касание жгло игривостью и дерзостью.       Взгляд мой упал на туалетный столик и задержался на отражении в круглом зеркале. Вот она я, стою в изножии кровати, петля переброшена через балку и затянута на моей шее. От былой красоты не осталось и следа. Волосы, бывшие некогда цвета серебра и сияющие на солнце блеском алмазов, теперь превратились в безобразную паклю. Они стали седыми. Мне было шестнадцать, а я была седой. А глаза... Мои прекрасные глаза, в которые бесчисленное количество раз заглядывал Джекейрис, которыми он восхищался, которые он любил, теперь были тусклыми и уставшими. В них не было больше жизни. Это был взгляд затравленного животного.       Я отвернулась, закрыла глаза и сделала судорожный вздох. Медлить дальше не было смысла, пальцы крепче впились в петлю. Миг, и необратимый шаг был сделан.       Стоило земле уйти из-под ног, как в груди зародился крик, который вырвался из горла сдавленным хрипом. Петля затянулась мгновенно. Я потеряла контроль над своими конечностями и те болтались в воздухе в отчаянном порыве найти опору. Пару раз, мне почти удалось встать на кровать, но тело так трясло, что все усилия были напрасны.       Все это было больно. Я чувствовала, как коченеют кончики пальцев и немеет лицо. Слюни текли изо рта, скатывались по подбородку, губы налились кровью и болели. С каждой прошедшей секундой я становилась все слабей, и вскоре, почти прекратила барахтаться.       Холодный воздух, обдул моё лицо, и я, будто очнувшись от страшного сна, широко распахнула глаза. Закатное солнце, обожгло глаза своими лучами. Я стояла на краю обрыва, внизу бушевало море, а сзади раздавался смех - Аерона! Аерона пойдем скорей! Мама ждет! - я обернулась на знакомый голос, и сердце мое замерло. Джейс. Как я мечтала вновь услышать твой голос, сколько молила богов об этом. - Аерона, ну же! Деймон столько всего хотел тебе рассказать, пойдем! – я засмеялась и вытирая слезы руками кивнула. Морской воздух наполнил мои легкие, и я побежала. Побежала несмотря на боль в ногах. Я бежала изо всех сил, не замечая, как отступает прочь то, что лишь несколько минут назад заставило меня залезть в петлю. Все было пустое, все неважное. - Джекейрис! - кричу я. И так плакать хочется. От любви, что переполняет все существо. Кажется, весь мир вокруг сияет. И я сама превратились в яркую песчинку.       Я кидаюсь в объятия любимого. Утыкаюсь в его шею. Вдыхаю столь родной запах. Он нежно гладит меня по волосам. И так хорошо. Так прекрасно быть с ним. Я заглядываю в его тёмные глаза, в которых кажется отражается вся наша жизнь. И слышу стук своего сердца. Как я соскучилась по его прикосновениям. По нежности голоса. Он с трепетом целует меня в губы, берет за руку, и уводит подальше от этого страшного места. В замок на Драконьем Камне. В дом, полный драконов.       А на краю, так и остался стоять одинокий мальчик, чью руку, мама отпустила без раздумий. Он смотрит на кровавое закатное марево, и теперь точно знает, что выберет месть.