Кровь и помидоры одного цвета

Перед входом в дом, каждый из школьников ощутил это неуютное чувство неготовности перед похоронами(бурей). Однако Карасума всё же делает шаг вперед, переступая порог и прикасаясь одной ногой к паркету из красного дерева, ведя за собой застывших школьников. Дом Накамуры с ходу отдаёт мрачными нотами: задернутыми наглухо шторами-портьерами, создающими пугающую темноту, и заполняя легкие удушливым вязким дымом от тлеющих ритуальных благовоний, также заставляя от него же щуриться. Ещё больше ребята теряются при виде опечаленных родственников, в упор разглядывающих неожиданных гостей своими как будто огромными, заплаканными глазами. Нагиса, из соображений оставшейся где то на задворках приглушенной вежливости, здоровается, нерешительно тихо обращаясь к стоящей недалеко женщине средних лет, с которой они случайно встретились взглядами. Она не здоровается в ответ, лишь отражает ему то ли скептическим, то ли укоризненным взглядом, что приходится очередным ментальным ударом по здоровью школьника. Его голову тут же заполняет целый табун громоздких мыслей, быстро скачущих, больно бьющих и тяжело давящих на подростковый рассудок. Эта ситуация выбивает из колеи даже немного сильнее чем стоило бы, ведь юное сознание теперь зациклились на правильности произошедшего, а кто все же виноват? парень, не знающий этикета подобных мероприятий, или женщина, поставившая его в неприятный конфуз. Словно зачарованный, он идет дальше по прихожей, оставаясь в самом конце скопища, плетясь вслед за спинами поникших и мрачных одноклассников. Коридор тоже становится актером дня сурка, он также попадает в какую-то временную аномалию, однако теперь она кажется эволюционировала в новую форму «неправильности», когда пространство вокруг такое крошечное и тесное, но время все равно застывает словно пудинг, а шаги контролируемые твоими же собственными ногами становятся крошечными. Из глубоких пучин раздумий, ребят вырывает почему-то неожиданно инородный голос их учителя, глотком свежего воздуха бьющий в сознание, который в этот момент уже высказывал слова сочувствия мужчине, со светлыми волосами в комбинации с голубыми глазами, и женщине, чье лицо было спрятано в аккуратных ладонях, и чьи каштанового цвета волосы полностью затемняли открытые участки кожи лица. Учтиво но неловко кивнув родителям Накамуры, школьники прошли вглубь просторной и светлой комнаты, наверное единственного на данный момент светлого в этом доме помещения. Как и положено японским традициям, комната была заставлена погребальными венками, солнечно желтые цветы которых так больно вновь кольнули по сердцу. — Вы можете подойти и попрощаться. Голос отца сильно дрожал, но его по прежнему можно было разобрать. Ребят внезапно будто пригвоздили к месту, ибо почему-то не удавалось сделать и шага, кажись посмотри они сейчас на покоящуюся Рио, её смерть вдруг станет по настоящему реальной, точкой невозврата. Из оцепенения, одноклассников выводит Карма, напряженно подходя к гробу. Он даже не смотрит внутрь,только в пустоту, просто стоит рядом, сжимает ладони в кулаки, держит себя в руках. Его выдержка- это то что действительно пугает и восхищает одновременно. Спустя ещё несколько «прощаний», Карасума наконец указал жестом садиться на заранее подготовленные места, очевидно сейчас начнется речь. Мать девушки все ещё была не в состоянии даже поднять лицо из мокрых от слез ладошек, поэтому вновь заговорил дрожащий и сдавленный мужской голос. — Наша дочь, наша девочка… Слова очевидно даются очень тяжело, из горла вырывается неопределенный звук, наверное, попытка не заплакать, что только сильнее подбивает совсем недавно утихших школьников. — Была прекрасным человеком, солнцем, что освещало мою жизнь, и я никогда бы не смог подумать, что она покинет нас так скоро… лучшие умирают молодыми, это коснулось и моей маленькой Рио. Надеюсь теперь она станет ангелом, что будет оберегать нас всех. После непродолжительной паузы и множества синхронных всхлипов, мужчина продолжил говорить, а ребята внимательно слушать, невзирая на вновь налившие слезами глаза. — Знаете… у неё была сильнейшая аллергия на некоторые продукты, причиной… смерти, стали отравление и последующий анафилактический шок. Пока присутствующие переваривали эту сложную для осознания информацию, Рамиля решила окончательно добить здравость происходящего, встав со своего места и недоумевающе произнеся худшее что вообще можно было сказать в данной ситуации. — Хах! Она была настолько тупой? Мгновенная тишина. — Как можно было принять смертельный для себя «яд», зная о своих проблемах?! Взгляды моментально переводятся на неё, и даже мать Рио подняла красивые, заплаканные глаза на стоявшую Уокер. Карма сжимает зубы до скрипа, так, что сводит челюсть. Школьники бледнеют на глазах. — Самое жалкое о чем я когда-либо слышала. Ни единого звука, будто все присутствующие тоже внезапно умерли, вероятно, в какой-то степени так и было. Никогда ещё тишина не была столь ощутимой, а неуловимый привкус на языке- столь омерзительным. Никто не мог подобрать слов, лишь в неверии смотря на девушку. Одинокая слезинка скатилась с материнской щеки к подбородку и на пол. Одна желтая гортензия распутывается из копны и падает наземь, шлепаясь достаточно громко. В эту же самую секунду, Карма оказывается рядом с девушкой. Он крепко хватает её за запястье, сжимая с такой силой, что она инстинктивно почувствовала исходящую опасность. Тело пронзает роем мурашек, медленно поднимающихся вдоль позвоночника. И пока пришедший в себя учитель напряжено вскакивает с места, предчувствуя ужасное, парень уже тащит её из комнаты. Яростно и спешно проходя пролет за пролетом, он только сильнее вдавливает пальцы в тонкую кожу. Рамиля еле успевает не спотыкаться на дверных порогах, параллельно пытаясь вырвать руку из капкановой хватки, что ей конечно же очень плохо удается. Скорбящие родственники, расположившиеся по всему дому, озадаченно уставились в след разъяренному парню, волочащему за собой вырывающуюся девушку. Дойдя до двери и открыв её с излишней силой, так, что даже ручка издает подозрительный треск, он практически швыряет одноклассницу с невысокой лестницы, однако Рамиля успевает стойко ухватиться за прохладные каменные перила, расположившиеся вдоль, и предотвратить болезненное и явно калечащее падение. Сбалансировавшись на ступеньках и ещё не отойдя от шока, она дико свирепо устремляется глазами на Акабане. А он в ответ, не менее зло и опасно. Как только девушка собирается что-то съязвить, Карма закрывает дверь, громко хлопая прямо перед карими глазами. *** Она сидит на плавно медленно качающихся качелях, с которых какое-то время назад выдворила детвору. Плейлист проигрывает последнюю песню, и солнце уже постепенно садится за горизонт, а в сердце все ещё утопает надежда забыть все случившееся и наконец очистить голову от гнетущих мыслей. После произошедшего утром, девушка решила поднять себе настроение, сначала прогулявшись по торговому центру и закупившись очередными брендовыми тряпками, за счет глупых и фальшивых мужчин, что были готовы их оплатить, потом сходив в суши бар, где ей вновь все досталось задаром, потом сорвавшись на неуклюжую официантку, чьи извинения и чувства ничего не значили. Все это несомненно было приятно, в конце концов каждому бы понравилось жить в мире, в котором тебя обожают уже за внешность, но только ничего из этого так и не помогло затмить вставшее перед глазами лицо Кармы, с его яростью, скорбью и отчаянием. Она впервые видела у него столь живые эмоции, такие, что чужая боль ощущалась собственным нутром. Это трогало, задевало и заставляло задуматься, а столь ли фальшивыми являлись здешние люди? Солнце уже спряталось за горизонтом, прохожие поспешили по домам, а Рамиля решила сначала зайти в гости к Карме.