Ничто во вселенной

Момент их общей безмятежности прервался голосом Саймона в коридоре. — Ривер? — позвал он, быстро постучав, прежде чем тут же открыть дверь, как обычно. — Ты здесь? Я ищу… Он резко остановился в дверях, застыв с таким лицом, что у Ривер возникло гадкое желание сообщить ему, что он выглядит словно вытащенная на сушу рыба. — Привет, Саймон, — сказала она вместо этого, махнув ему ногой в знак приветствия. — Тебе бы лучше уйти сейчас. Саймон, конечно, пропустил её слова мимо ушей. — Я не… Ta ma de, Ривер, что, черт возьми, здесь происходит?! Голос Саймона стал громче, и Мэл мирно поднял руки, прежде чем сказать: — Сейчас, док, я понимаю, что тебе это не нравится, но прежде чем ты подойдешь поближе напоминаю тебе об уговоре насчет нашей драки… Ривер прервала его: — Саймон, если ты причинишь ему боль, то я сделаю больно тебе. Она мило улыбнулась своему брату, когда он недоверчиво взглянул на неё, мягко давая понять, что она, конечно, любит его, но всему есть предел. Из коридора донеслись звуки — ничто лучше не взбудораживает команду, нежели начало переполоха. — Саймон, что происходит? — в дверном проеме показалась голова Кейли. — О боже… — пробормотала она, замечая Мэла, который решил просто пережить всё это. Он сел скрестив руки на груди, и на его лице то самое выражение «реально-не-удивлен». — Ну… разве это не мило. Приятно видеть, как люди наслаждаются друг другом, правда, Саймон? Её воодушевление не передалась Саймону, который так и остался неподвижным и безмолвным, пока до них не донесся голос Джейна. — Что за шум? Сумашедшая опять что-то учудила? Это, кажется, вывело Саймона из оцепенения, поскольку он едко ответил: — Точно. Или, если быть еще точнее — капитан. — Да ладно? — Голова Джейна ненадолго появилась рядом с головой Кейли. — Ха. Так и знал, что вы врете насчет нее, кэп. Мэл закатил глаза. — Кто еще желает высказаться? Кто-нибудь сходит за Зои, чтобы покончить с этим? За его спиной Ривер тихонько захихикала. — Я здесь, — ответила Зои откуда-то из-за спины Кейли. — Прикажете забрать Саймона, чтобы мы могли уйти и посмеяться надо всем этим, сэр? — У меня такое чувство, что вы сделаете это вне зависимости от того, что я скажу. Но я был бы рад, если бы вы все убрались отсюда к черту. Пока все расходились, Ривер уселась позади Мэла, обняла его и взглянула на Саймона через его плечо. — Ты должен уйти, Саймон, — сказала она. — Я в порядке. Она могла прочесть так много эмоций, исходящих от Саймона — незнакомых эмоций, которые буквально приковали его к месту. Гнев и недоверие, но также легкое облегчение и чувство вины. И при всем при том — когда он взглянул на её улыбающееся лицо — искорка счастья. — Я хочу этого. Он защитит меня. После долгой паузы Саймон кивнул и вздохнул, переводя взгляд на Мэла. — Капитан, вы помните, что вы сказали мне после того, как мы с Кейли, наконец… сделали все официально? Мэл кивнул, опуская ладонь на руку Ривер. Официально её. — Я сказал, что я с тобой сделаю, если причинишь ей боль. Саймон взглянул на Ривер, и его глаза сказали ей о том, что у него осталось последнее, что он только может ей дать — доверие. — Да. То же самое касается и вас. С этими словами он, наконец, ушел, плотно закрыв за собой дверь. Какое-то время они молчали, прежде чем Ривер заговорила. — Всё прошло не так уж плохо, учитывая обстоятельства. Я думала, будет драка. Возможно, кровавая. По моей оценке, вероятность серьезной травмы составила двадцать три целых пять десятых процента. — Не так уж плохо?! — тон Мэла был не таким уж спокойным. — Ты видела выражение его лица? В следующий раз, когда меня пристрелят, он оставит меня истекать кровью… Она рассмеялась, уткнувшись в его плечо, крепче обнимая его. — Кейли ему не позволит. Кроме того, — Ривер плавно переместилась, чтобы усесться к нему на колени, — ты просто должен сделать меня счастливой, и тогда он не будет так сердиться. Он слегка улыбнулся, заправляя прядь волос ей за ухо. — Я сделаю для тебя всё, что в моих силах, Ривер. — Он провел пальцами по её щеке вниз по шее, и выражение его лица изменилось, стало более серьезным. — Понимаешь, не всегда будут хорошие времена. Я не могу обещать тебе спокойной жизни. Существует много вещей против нас в этой вселенной. Она мягко улыбнулась, понимая, что он совершенно прав. Она видела взлеты и падения в их жизни. Видела целое, и то, как хорошее и плохое соединяются и делают картину завершенной. — Я знаю, — просто сказала она. — Не всё всегда идёт гладко. Но так и случается при отсутствии гравитации. Видя, что он не понимает, она продолжает, подставляя другие слова. — Не может быть только что-то одно. Не может быть хорошего, если нет плохого. Это всё — части единого целого. С некоторыми плохими вещами учишься жить. А некоторые — можешь изменить. Он пристально посмотрел на неё, и его мысли омрачились осознанием того, насколько они оба научились жить такой жизнью. Она почувствовала, как он снова теряет веру, всё ещё борясь со страхом за неё — и за себя. — Некоторые вещи ты не можешь изменить, дорогая, как бы тебе этого ни хотелось. — Что, например? — спросила она, устраиваясь поудобнее у него на коленях, успокаивая его своим теплом. Прильнув головой к его груди, она черпала силы из надежды, ставшей реальностью, бурлящей внутри неё. Зная, что её достаточно, чтобы противостоять всему, что он ещё может сказать. Мэл вздохнул, укладывая подбородок на её макушку и обнял её, слегка улыбаясь тому, как она обвилась вокруг него, цепляясь за него, словно за якорь. Конечно, в нём было ещё много неуверенности, но он бы ни за что не зашёл с ней так далеко, чтобы теперь от неё отвернуться. — Мы не сможем изменить то, кто мы есть, альбатрос. Не можем изменить нашу жизнь. Мы не из тех людей, которые живут долго и счастливо, и умирают в один день. Она вздохнула с некоторым сомнением, и он догадался, что она обдумывает его слова, пытаясь найти в них свой собственный смысл. — Да, — наконец, сказала она. — Не всё можно изменить. Тем более, нельзя изменить наше прошлое. Зато мы можем менять будущее, можем создать что-то надежное. Тяжело, чертовски тяжело строить какие-то планы на будущее. Но она смотрела на него так решительно, что его снова охватила сила её веры, её веры в него — и перед этим трудно было устоять. — Ну, может быть, это и так, — ответил он, изо всех сил стараясь говорить непринужденно, отстраняясь от своих запутанных эмоций, — но у нас есть и другие проблемы. Я чертовски старше тебя, для начала. Даже при прочих равных почти наверняка умру задолго до тебя. Он почувствовал легкое как перышко прикосновение его губ к груди, её пальцы скользнули, касаясь его шрамов, что свидетельствовали об итак слишком большом количестве столкновений со смертью. Её голос зазвучал с нотками веселья, когда она заговорила, и он знал, что она ни на секунду не обманулась его ловкой сменой темы. — Жизнь, которой мы живем, небезопасна. Никаких обещаний — день за днем. У нас практически не бывает дел, в ходе которых кто-нибудь не получил бы травму, требующую квалифицированной медицинской помощи. Он почувствовал улыбку в её голосе и не смог не улыбнуться в ответ, напомнив ей: — И это всё при том, что мы весьма хороши в том, что делаем. — Может быть, было бы немного легче без этого неуемного героизма, — сказала она одновременно с легким упреком и восхищением в голосе. — Однако всё это так — большая вероятность, что никто из нас не проживет долгую жизнь с почетной смертью от старости. Мы все рано или поздно умрем. Он почувствовал её ладонь, согревающую его кожу, когда она прижала её к шраму, который он получил во время службы. — Но я обещаю тебе одну вещь, Мэл. Он опустил глаза, глядя на неё в своих объятиях и его почти физически поразило то, чем она смогла стать для него. Свобода, семья, дом — всё во вселенной, за что только стоит бороться, смотрело на него её глазами. — Что, дорогая? Она улыбнулась, и он уже заранее знал, что она скажет. — Пока ты со мной, ты умрешь свободным, даже если это будет значить, что мы умрем вместе. После этого он был просто обязан ей показать, на что способны его свободные руки, потому что ни одно слово во вселенной не скажет ей достаточно о его любви.

КОНЕЦ