Ничто во вселенной

Ривер лежала в своей каюте, глядя в металлический потолок, и целая вселенная сияла в её глазах. Она потерялась в далеком мире воспоминаний — ее собственных воспоминаний, реальных и записанных в каждом из ее органов чувств, снова и снова играющих перед ее глазами, на ее коже, на ее губах. Она была так потеряна, что не услышала потрескивания сигнала связи, даже не заметила, как открылась и закрылась дверь ее каюты. Не обратила внимания на Мэла, пока тот не навис над ней, уперев руки в бока. Она вскочила на ноги одним движением, вспоминая недавнее — и досада от брошенных им слов снова выскользнула на первый план, придавая её голосу холодности. — Капитан, вам что-то нужно? — Ну, на самом деле да. И именно поэтому я уже дважды просил тебя подняться на мостик. Не хочешь рассказать, почему ты меня игнорируешь? Мэл скрестил руки на груди, принимая не менее оборонительную позицию. Не желая признаваться, что потерялась в воспоминаниях о нём и о себе, и еще, не дай бог, вслух, она решила вместо этого выдать полуправду. — Не была уверена в ваших намерениях. Не хотела больше нарушать ваши планы и заставлять вас делать то, что вы совсем не имели в виду. Она отвернулась, чтобы не протянуть руки к нему, сдерживаясь. — И не надо делать такое лицо, — добавила она, когда он закатил глаза. — Как ты… ладно. Во-первых, я терпеть не могу когда ты так делаешь, во-вторых, нехорошо предъявлять человеку то, что он говорит в момент неожиданности. Особенно прекрасно зная, что эти слова ничего не значат. — И ты должен был знать тоже самое о моих словах. — Ну… может быть, я и правда повел себя немного глупо, — согласился он. — Но ты должна помнить, что я не могу читать у тебя в голове, также как ты это делаешь со всеми остальными. Она стояла спиной к нему, думая о том, что это самые близкие к извинениям слова, которые она, вероятно, получит, и подталкивать его дальше не имеет смысла — в ответ будет лишь раздражение. Однако она не в силах сдержаться. — Нужно просто доверять мне. Тебе не обязательно читать мои мысли, для того чтобы признать свои собственные. — И что это должно означать? — Ты все время напуган. Прячешь всё. Не хочешь, чтобы люди видели то, что ты чувствуешь. Я не хочу быть в твоих мыслях, если ты также собираешься прятать меня. — Ривер, — со вздохом произнёс он, но вдруг резко оборвал себя со смешком. — Нет, нет, я не буду продолжать этот разговор. Мы поговорим, когда ты будешь готова выслушать, а пока прошу отдать мне ожерелье госпожи Шэнь, и я пойду. Ожерелье. Ривер почти забыла об этом — холодной тяжести привязанной к её бедру под юбкой голубого платья, которое она еще не сняла. Теперь, когда её разум заметался в панике от мысли, что Мэл оставит её, проклиная их упрямство и то, что оно довело их до этого момента, тяжесть ожерелья напомнила о себе, соблазнительно нашептывая. Ривер слушала, а затем обернулась. На её лице заиграла слабая улыбка. — Нет. Брови Мэла приподнялись в изумлении. — Э-э… извини? Не думаю, что правильно расслышал, потому что… — Я сказала — нет, — перебила она его. — Если хочешь получить его, — продолжила она, выразительно вздохнув, и села на кровать, — то должен добыть его сам. У нее возникло было искушение рассмеяться над выражением его лица, если бы только ее кровь не вскипела так быстро, что она вцепилась в край кровати, чтобы не упасть. Он долго смотрел на неё, прежде чем опуститься на колени у её ног и положить руку на её лодыжку. — Не испытывай меня, дорогая, — сказал он, не сводя с неё глаз, когда его ладони скользнули вверх по её колену, касаясь более мягкой кожи. Она смутно отметила, что её дыхание стало более прерывистым, тихие вздохи скользили по её губам, мозг затуманился. Но большая часть её сознания сосредоточилась на скольжении его пальцев по её коже, когда он щелкнул замочком, позволяя ожерелью упасть на пол. Он не двинулся, и на короткое мгновение её разум оказался захвачен этой картинкой — его руки под подолом ее платья, прежде чем в глубине её мозга сработал инстинкт, и она раздвигает ноги, чувствуя его пальцы сжимающиеся на ее бедре. — Мэл, — прошептала она, наклоняясь вперед, пока ее губы почти коснулись его собственных. — Ты сказал, что сегодня ты — мой муж. Так веди себя соответственно.

***

В ту секунду, коснувшись её, он сразу понял, что проиграл в незримом споре, который разыгрался между ними прямо здесь и сейчас, но ему трудно было об этом думать, когда её кожа была такой гладкой на ощупь и тёплой под его пальцами. Он хотел её, без раздумий выпуская из рук украденное ими ожерелье, хотел так сильно, будто горел в аду. И дело было не только в мягкости её кожи, а в прерывистом пульсе, который он мог видеть на её шее, в том, как её глаза следили за ним, даже когда она взволнованно вздыхала, теряя контроль. В этом было доверие и желание, и что-то ещё, что он в своей трусости ещё никак не мог назвать. И когда она раздвинула перед ним ноги, шепча слова ему в губы, он сам потерял контроль. Не успев даже подумать, он крепко поцеловал её, одной рукой притягивая девушку к краю кровати, в то время как другая, скользя выше, избавляла её от нижнего белья. Только услышав её сладкий вздох в его поцелуй, он легко прикусил её губу, и, наконец, пришёл в себя, вспоминая, где он и кто в его руках. Когда он встал, предлагая ей руку, чтобы поднять ее на ноги, он увидел замешательство на её лице, выраженное ярким румянцем. — В чем дело? — спросила она, пытаясь дотронуться до его лица, прежде чем он перехватил её руку. — Я что-то делаю неправильно? — Ты всё делаешь прекрасно, дорогая, — сказал он, разворачивая её спиной к себе. — На самом деле, настолько хорошо, что я даже забылся. Мысленно он негодующе застонал, глядя на бесконечный ряд крошечных пуговиц на спине ее платья, удивляясь, какого черта женская одежда должна быть такой непрактичной. — Но я не собираюсь обращаться с тобой как с какой-то шлюхой. Ну во всяком случае, не в этот раз.

***

Ривер стояла молча, нервно трепеща. Она чувствовала как быстро Мэл расстегивал каждую пуговицу на её платье, спускаясь вниз, к пояснице. Её дыхание заметно участилось, как будто она сейчас упадёт в обморок. Слегка повернув голову, она следила за движением его рук, когда он дошёл до конца ряда пуговиц. Ей казалось, что она сейчас взорвется, если не прикоснется к нему, но инстинктивно она оставалась неподвижной. Она прислушивалась к шороху ткани позади неё, по звукам улавливая, что он раздевается, к тихому стуку его ботинок, сброшенных на пол. Она стояла неподвижно, когда Мэл снова приблизился, а его руки скользнули по её плечам, заставляя её дрожать от предвкушения. — Ты уверена, что хочешь этого, Ривер? — спросил он, слегка касаясь губами её уха. Ей слишком трудно говорить — и приходится сглотнуть, чтобы ответить: — Пожалуйста, Мэл, — прошептала она едва слышно. — Не останавливайся. Он медленно стянул с её плеч платье, скользнул вниз по её рукам, и прикосновение его пальцев оставили мурашки на её разгорячённой коже. И когда его руки двигались по изгибам её тела, спускаясь к талии, прежде чем спустить платье на бедра, она вздрогнула и засмеялась от чистого восторга, чувствуя, как его руки направляют её к кровати. Мысли Ривер разлетелись, она не могла контролировать их, не могла контролировать ничего под руками Мэла, его губами, языком. Она отдалась этому чувству — полёту сквозь ураган наслаждения. Удивительно. Скользить, двигаться, подниматься, да, пожалуйста, позволь мне чувствовать это всегда. Пульсацию, порыв, еще и еще, всё больше — хотеть этого, утопая во всём этом, в любви… Это всё слишком, она задыхается, ощущая слишком много, она протягивает руку, пока не ощущает под ладонью твердость металла «Серенити», разделяя с ней… Выше, ближе. Еще, Мэл, еще. Пожалуйста, я никогда не знала какого это. Чувствовала — но не знала. Это жизнь, это солнце, это как будто взлететь. Страсть, желание, доверие. Я доверяю — да. Еще больше. Да. Любовь. Мэл. Серенити. Ривер чувствует всё это, и её рука, холодная от металла, скользит по спине Мэла, прижимая его к себе.

***

А после — мир Ривер изменился, стал настолько другим, новым, что ей предстоит обдумывать это ещё много недель. Мэл был рядом с ней, наблюдая за её лицом, пока она смотрела в потолок, наблюдая, как её улыбка то появляется, то исчезает, пока её мозг классифицирует и переживает заново всё то, что произошло. — Ты собираешься сказать мне, что у тебя в голове, альбатрос? — спросил он, когда её улыбка вновь стала шире. — Всё, — ответила она, ещё не имея возможности связно формулировать. — Но ничего плохого. Её брови слегка нахмурились, пока она обдумывала. — Это будет лучше? Я слышала от Кейли, что по первому разу нельзя судить, потому что потом будет лучше. Мэл тоже слегка нахмурился, беспокойно поерзав. — Ну, милая, ты точно знаешь как лишить мужчину уверенности в себе. Неужели всё было так плохо? Она повернула к нему лицо, широко распахнув глаза. — Нет, совсем неплохо. Мне почти не было больно. Я просто подумала — если будет ещё лучше, можно ли сразу повторить? Он рассмеялся, просовывая руку ей под плечи, чтобы притянуть её к себе. — Понимаешь, есть некоторые вещи, которые даже Кейли не сможет тебе рассказать. Нужно, чтобы прошло немного времени. — Неудачная конструкция, я понимаю. Он снова засмеялся. — Обещаю, что я дам тебе всё, что смогу, сразу как только смогу, — сказал он, и хотя она знает, что он говорит про физическую близость, её разум улавливает его мысли, слышит эхо эмоций за его словами. — Мэл, — сказала она, кладя руку на его грудь, ощущая его сердцебиение, — эмоции — просто химические вещества, находящиеся в мозгу и нажимающие спусковые крючки. Но они создают нашу реальность. Связывают нас друг с другом. Она приподнялась, глядя ему в глаза. — Я знаю, что ты чувствуешь, даже если ты ещё не знаешь. Всё в порядке. — Неужели? — он слегка приподнял брови, и на мгновение ей кажется, что сейчас он снова отшутится или переведет тему. — В таком случае, буду тебе весьма признателен, если объяснишь. Никогда не умел разбираться в чувствах, и уж тем более — говорить о них. — Но ты на самом деле хорошо чувствуешь. Так хорошо чувствуешь всех на этом корабле, что удерживаешь нас всех вместе. Она на мгновение задумалась, расставляя фрагменты из своих мыслей в нужном порядке, чтобы привести свои слова к сути. — Пастор Бук сказал тебе верить. Неважно во что, просто верить. Как думаешь, во что ты решил верить? Он не ответил, и она коснулась его лица с легкой улыбкой. — В любовь, Мэл, — сказала она и поняла по его взгляду, прежде чем он поцеловал её, что этого достаточно.